шестнадцати лет: хорошенькое личико, наивный взгляд и… хватка анаконды,
термоядерный удар — до сих пор в ушах звенит.
— Курсант Далила правильно использовала свои данные, потому что верно оценила
их. Ввела вас в заблуждение сознательно. А вы сознательно пошли на уступки,
притом, понимая, что она сильнее вас. Конфликт разума и догм. Итог — очередной
незачет. У вас десятый не зачет из шестнадцати предметов за первую неделю курса.
Оцените ситуацию.
— С такими показателями курсантов отчисляют. Но у меня есть еще три недели,
чтоб исправить положение.
— Справитесь?
Алиса без раздумий и колебаний ответила — `да', впервые откинув слова — не знаю,
подумаю, постараюсь — за край сознания.
Глава 12
Они давно проснулись и просто лежали, нежась в объятьях друг друга. Им было
хорошо вместе, без слов, без мыслей, без желаний — тепло, спокойно и тихо.
Бэф гладил пальцем руку Лесс и наслаждался ароматом ее волос. Лесс же изучала
татуировку на груди Варн, щурясь от уютного чувства безмятежного блаженства. Она
обвела пальцем круг, звездочку, заключенную в нее, пробежалась пальцем по
завиткам рунической вязи и тихо попросила:
— Расскажи о себе, Бэф…
— Зачем?
— Интересно. Расскажи все: хорошее и плохое.
— Хорошо…Я очень стар, любовь моя, пятьсот долгих лет, две тысячи весен и зим
прошли мимо меня, не заметив, незамеченные… Мой отец, граф Рицу, был помешан
на мистике, магии, оккультизме, алхимии. С утра до вечера он занимался одним —
сидел в своей лаборатории вместе с какими-то очень мутными людьми. Я почти не
замечал его, он меня. Порой мне казалось, его забыли поставить в известность о
моем существовании. Сколько его помню, он всегда имел отрешенное выражение лица,
задумчивый взгляд, что прятал под густые, насупленные брови… Мне было
семнадцать, когда умерла моя мать. И ничего не изменилось. Отец сел за стол и
даже не обратил внимания, что его жены нет на привычном месте.
Бэфросиаст смолк на пару минут, пристально изучая фреску над головой, и
продолжил:
— Я вспылил. Я ударил его и почувствовал глубокое удовлетворение от своих
действий. Он сидел на полу, вытирал кровь с губ и смотрел на меня, силясь то ли
вспомнить, то ли понять — кто я такой. Его не волновала причина, по которой я
его ударил, его интересовало — а не тот ли я гомункул, что он вывел в своей
реторте? Через два года я узнал, что мама стала жертвой его эксперимента. Она
выпила жидкость, что по его подсчетам должна была подарить ей вечную молодость…
Макропулус!
— Тс-с-с…Ты до сих пор зол на него?
— Нет, — хмыкнул Бэф и, подумав, добавил. — Он был первый, кого я убил.
— Это успокоило тебя?
— Нет, примирило с ним.
Оба помолчали, и Лесс спросила:
— Ты кого-нибудь любил, кроме матери?
Бэф долго думал, прежде чем ответить. Перед его глазами возникла картинка из
далекого, казалось бы, не просто забытого — погребенного прошлого…
Хрупкая фигурка, обернутая голубой кисеей, золотистый локон, выбившийся из-под