Дорога, по которой они следовали, сделалась так широка, что на ней без труда смогли бы разъехаться четыре кареты. Дворцы знати виднелись из-за каменных заборов темными громадами, окруженные ухоженными садами. Вместо гама и многоголосья Нижнего города, здесь единственными звуками, нарушавшими тишину, был лишь топот ночной стражи, стук копыт и скрип колес — это спешили по своим делам вельможи, для которых жизнь начиналась лишь с закатом солнца. Пиры, балы, дружеские попойки — все это были развлечения, подвластные лишь госпоже Ночи. Скромный паланкин винодела здесь выглядел едва ли не дерзким вызовом — и рабы-носильщики пробирались по самой обочине, опасаясь случайно заступить дорогу кому-то из высокорожденных.
Широкой дугой обогнув королевский дворец — мрачное серое строение, некогда очень строгой, суровой архитектуры, превратившееся, благодаря многочисленным пристройкам, башням и галереям в бесформенный каменный лабиринт, — путники оказались у входа в сад. Палома хотела было попросить рабов, чтобы они доставили их к вязу Брагораса… но передумала. Лучше она придет сюда завтра пешком и осмотрит все при свете дня.
— Возвращаемся, — объявила она, и носильщики послушно потрусили обратно.
Конан всем своим видом выражал недоумение.
— И в чем был смысл этой прогулки? Я думал, мы по кабакам пройдемся, промочим горло… Можно было бы хоть в кости сыграть или пометать ножи…
— Я тебя не удерживаю. — Палома пожала плечами. Объяснять не хотелось. Однако она забыла, как настойчив может быть варвар. А сейчас он явно хотел получить ответ на свой вопрос.
— Ладно, — скрепя сердце начала она. — Я ведь предупреждала — тебе со мной будет неинтересна просто для меня это своего рода ритуал, понимаешь? Через Южные Ворота я в свое время вошла в Бельверус. Денег у меня было всего ничего, а из имущества — только меч, доспехи и лошадь. Пока не нашла способ заработать, ютилась в самых бедных кварталах… ну, ты видел. Потом появилась возможность зажить побогаче. Однако я боюсь забыть, с чего начинала. Когда предаешь свою память, рано или поздно она может предать тебя.
Северянин понимающе кивнул. — Если бы я все время жил в одном месте, то, наверное, делал бы нечто похожее. Но ты высоко метишь, подруга!
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, заканчивается-то твоя прогулка у королевского дворца…
Она засмеялась. И правда… Однако в этом не было никакого скрытого смысла.
— Королевой я быть не собираюсь. Тем паче, наш король давно женат!
— Что не мешает ему развлекаться на стороне…
— А тебе-то откуда это известно? — Тайные похождения Нимеда отнюдь не были достоянием широкой публики. Однако, Конан лишь выразительно поднял брови и ничего не сказал в ответ, что лишний раз утвердило Палому во мнении, что приятель ее далеко не так прост, как желает казаться.
Даже Грациан, надменный и донельзя придирчивый в выборе своего окружения, приблизил к себе киммерийца после того, как тот пару месяцев прослужил у него — настолько, что они стали почти друзьями… а это говорило о многом.
А здесь, в Бельверусе, Конан как-то упоминал Лаварона, главу тайной службы — причем в таком тоне, что не оставалось сомнений: он знаком с грозным герцогом лично! Так почему бы и не с королем?
Сама Палома не имела чести быть представленной верховному сюзерену. Для нее это были высоты почти недосягаемые. Суровые порядки в Немедии строжайше разграничивали сословия, которые внутри себя делились еще на множество рангов, уровней и слоев. Каждый существовал отдельно от остальных, и возможностей нарушить установленный порядок у обычного человека почти не было. Кем ты родился, кем был твой отец — это раз и навсегда, до самой смерти предопределяло твое существование.
Конечно, саму наемницу едва ли можно было отнести к обычным людям. Какие-то барьеры ей удалось сломать — но гораздо больше их оставалось нетронутыми, и едва ли когда-нибудь ей выпадет шанс…
Хотя вот Амальрику, похоже, это удалось.
Вспомнив о нем, Палома помрачнела. Странная история — и надо же было случиться, чтобы заняться этим поручили именно ей! Что, в Вертрауэне мало подходящих людей? Одного круга с бароном Торским?
Митра свидетель, подобраться к нему будет нелегко, ведь ее бывший суженый остановился даже не на постоялом дворе; нет, как сообщил всеведущий Марициус, в Бельверусе барона приютил сам советник Гертран, один из приближенных Нимеда и, по слухам, казначей Ордена Черного Кречета. Слишком влиятельное лицо, чтобы Палома могла вот так запросто заявиться к его воротам и потребовать пропустить ее к гостю советника. Да ее просто выставят вон, не станут даже и слушать!..
Конан, заметив, как внезапно нахмурилась его спутница, вопросительно покосился на нее.
А почему бы и нет, собственно? Уж если кто и сможет дать ей дельный совет…
Не называя имен и не влезая в суть дела, наемница коротко обрисовала свою проблему.
Судя по пренебрежительному хмыканью, задача представлялась киммерийцу пустяшной.
— Когда-нибудь он должен выходить из дворца. Подкарауль его на улице.
— В этом квартале богачей? Да меня первая же стража схватит, если я начну там крутиться без дела!
— Ну, так придумай дело! Хоть бродячей торговкой нарядись, что ли?
— Здесь их нет. Ты забываешь — мы в Бельверусе! Тут покой знати охраняют, как королевскую сокровищницу…
— А по-моему, ты ломаешь себе голову на пустом месте. Перелезь через забор — и дело с концом!
Ох уж эти ей воровские замашки…
По счастью, в этот миг показались ворота их постоялого двора, и язвительная отповедь замерла на языке.
— Ладно, ты как хочешь, а я еще прогуляюсь, — объявил ей Конан. — Поищу, может, встречу кого из старых приятелей… А то так и от тоски загнуться недолго! — И, не дожидаясь ответа, на ходу выпрыгнул из паланкина и исчез в лабиринте темных улиц.
Палома проводила его взглядом.
Сама она, как ни странно, чувствовала себя куда более усталой, чем если бы провела весь день в седле. Нужно лечь пораньше, сказала она себе.
Это был самый лучший способ больше ни о чем не думать…
Наутро она наконец осознала, что за мысль подспудно мучила ее все это время, небольшое, но важное упущение, не дававшее покоя растревоженному мозгу.
— Тебе придется вернуться в Церваль, — без околичностей сообщила она Конану за завтраком.
Тот поглядел на нее мрачно — злой, непроспавшийся после ночного кутежа, недовольный тем, что его подняли чуть свет… а тут еще такие новости!
— Шутишь? — неприязненно осведомился он. Палома стойко выдержала его взгляд.
— И не думала. Видишь ли, мы должны разобраться со смертью Теренция. Хотя бы потому что он нанял нас, заплатил деньги, чтобы мы доставили его в Бельверус — а мы оплошали. На нас долг чести.
Она знала, на какой струне сыграть. Эти слова были близки и понятны варвару; несмотря на дурное настроение, он приосанился, и теперь смотрел на свою спутницу даже с некоторым подобием слабого интереса.
— У нас есть несколько ниточек, которые могут привести нас к разгадке. Одна из них — это то, что он вез с собой. Шкатулка и письмо. За ними и приходил убийца…
— Но, — Конан нахмурился, — ведь он знает, что теперь это все у нас. Почему же не пытается украсть?
— О! — Наемница беззаботно рассмеялась. — Вчера, пока нас не было, он обшарил наши комнаты. Я нарочно лала ему такую возможность… Разумеется, вещи Теренция были у меня с собой.
— Предупреждать надо! — Киммериец был возмущен, но Палома отмахнулась.
— Это не важно. Когда ты уедешь, он осмелеет и повторит попытку. Я буду наготове — и попробую схватить его.
Ее спутник покачал головой, осуждая столь безрассудный план, но девушка стояла на своем.
— Со мной все будет в порядке. Я знаю, чего ждать — он меня врасплох не застанет! А тебе действительно нужно вернуться в Цер, я это придумала отнюдь не для того, чтобы отослать из города!