— Нет. Но прошло уже четырнадцать часов, и мне пришлось заживлять серьезные раны, на что ушла энергия. Он к нам прилетит, но это всего лишь предосторожность.
— Я же сказал, что готов тебя кормить, — сказал Олаф.
— Спасибо, Олаф. Нет, правда спасибо, но… — Я подумала, что говорить дальше. — Наверное, не надо, чтобы первый наш раз был в кузове пикапа.
Он задумался на минуту, потом сказал:
— Да, лучше, чтобы было больше места и времени.
Я не соглашалась на секс с Олафом, но сумела не разбить его добрые намерения — секс без убийства партнерши. Эдуард просил меня попытаться — вот я и пытаюсь.
Телефон у меня в руке ожил:
— Я прилечу.
— Нечестивец, я только что сказала: никто не передвигается в одиночку.
— Если они сумеют со мной справиться, то и всех нас поубивают. Поэтому, если я не долечу, забирай всех наших и уматывай из города,
— Ты из себя делаешь приманку?
— Нет, Ты уверена, что волнуешься о моей безопасности, а не о том, что придется, быть может, заниматься со мной сексом?
— Несправедливые слова, Нечестивец. Ты знаешь, почему я стараюсь ограничиваться.
— Знаю, меня нет в меню. Но тут выходит, что другие два вампа летают плохо, а брат мой тебя боится.
— Он меня не боится. Он просто не хочет быть пищей.
— Ты права, не хочет, но и я прав. Он тебя боится, а Истина мало чего боится.
— А ты не боишься, что я тобой завладею или что-то в этом роде?
— Рискну. Кроме того, ты же сама сказала: теперь у тебя все под контролем, а я нужен на всякий случай.
В голосе слышалась горечь.
— Нечестивец!
— Да?
— Не надо мне с твоей стороны такого отношения.
— Ты можешь мной командовать, и я должен подчиняться. Но диктовать, какие чувства мне испытывать, ты не можешь.
В чем-то он был прав, но… Я хотела сказать вот что: не понимаю, почему все мужчины хотели быть в этом списке. У меня есть зеркало, и я знаю, что в нем вижу. Хорошенькая, если правильно нарядить, то даже красивая, но не такая уж красавица, чтобы за мной гонялись все мужчины. Но каждый раз, как я пытаюсь это сказать, меня обвиняют в скромности или во лжи. По-моему, это не скромность, а честность.
— Я не стану извиняться за то, что стараюсь не расширять список, Нечестивец. Жан-Клод шумит, что не хочет делить меня с новыми мужчинами, а сейчас не посылает мне почти никого, кроме них. В чем тут дело?
— Он предпочтет видеть тебя и своих вампиров дома в Сент-Луисе живыми, а не щадить свое самолюбие.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что он согласен с твоей оценкой Витторио. Если он пошлет кого-нибудь, кого Витторио может использовать как заложника, или того, кто себя в бою защитить не способен, это может оказаться слишком большим соблазном. Особенно если учесть, что в основном его жертвы — стриптизеры, а почти все твои ближайшие любовники работают в стриптизе.
От этих слов у меня собрался ком под ложечкой.
— Я чувствую твой страх, Анита. Он думал, что ты это все продумала.
— Да, но не так прямо.
— Удивлен. Обычно из вас двоих более прямо рассуждаешь ты.
— Ладно, ладно. В общем, сейчас у меня нет ощущения, что я вот-вот потеряю над собой контроль.
— Тогда я поеду обратно с тобой и этими добрыми ребятами-истребителями. Но когда ты вернешься в отель, кого-то ты должна будешь для еды использовать. — В сдержанном вампирском голосе слышалась некоторая самоирония, и я знала, что она не искренняя. Его чувства выдавал тон. — Но если ты будешь сегодня питаться от вампира, то утром тебе придется выбрать кого-то из оборотней, потому что вампир действует, лишь пока мы не ушли под землю.
— Я знаю.
— Я просто говорю, что тебе надо подумать о пунктах меню, потому что я не хочу, чтобы у тебя ardeur вышел из-под контроля. Ты стала обидчивой.
— Я не обидчива.
— Если бы так, ты бы уже переспала с Хэвеном.
Я не стала развивать эту тему, потому что он был прав в большей степени, чем я готова была признать.
— Сколько еще с тобой тех, с кем я ни разу не спала?
— Почти все из оборотней.
Я преувеличенно вздохнула.
— Анита, ты велела не посылать никого, кто тебе слишком дорог, и посылать только тех, кто умеет драться. Эти условия отсекают большую часть твоих постоянных. Либо они слишком много для тебя значат, либо их умение драться фартинга не стоит. — На миг послышалась тень акцента, давнего-давнего. — Сумей смирить ardeur, и тебе не придется трогать нас.
— Да не в этом дело, черт побери! Просто я пытаюсь сокращать список, а не расширять!
— Да понимаю я и это. Но ты не только не поддаешься моему очарованию, но и активно сопротивляешься мысли о сексе со мной, что ранит сердце старого вампира.
— Нечестивец, черт бы тебя побрал, заткнулся бы ты насчет раненых чувств?
— Постараюсь изо всех сил.
— Нечестивец…
— Я подожду у машины, возле дома, чтобы не компрометировать ваше расследование.