— Она сейчас не может вам сказать, и я тоже не могу. Но я достаточно долго работала с экстрасенсами и знаю, что такое объяснение вполне удовлетворительно.
— Это не объяснение, — нахмурился Олаф.
Я пожала плечами:
— Лучшего не будет. — Я обернулась к жрице: — Вернемся к вопросу маршала Форрестера. Может кто-нибудь из вашего ковена быть замешан?
Она покачала головой:
— Нет.
Очень твердое «нет».
Я попыталась еще раз:
— Кто-нибудь из магического сообщества может быть замешан?
— Как я могу ответить на этот вопрос? Я не знаю, ни какие использовались заклинания, ни почему вы считаете, будто Рэнди что-то говорил. Конечно, в каждом сообществе есть гнилье, но без дополнительной информации я не смогу сказать, какого рода таланты там использовались.
В ее голосе слышалось некоторое раздражение, и я ее понимала.
Я обернулась к Эдуарду.
— У вас есть свидетельство священнослужителя? — спросил он
Она улыбнулась:
— О да! Верховный Суд постановил, что мы — истинные священнослужители, и потому то, что вы мне говорите, по закону является тайной.
Он обернулся к Майклу:
— Он священнослужитель?
— Мы все — жрецы и жрицы, когда нас призывает Богиня, — ответила она.
Очень такой… жреческий ответ.
За нее ответила я:
— Он — ее черный пес.
Феба и Майкл на меня посмотрели, будто я отколола интересный номер.
— Они пришли, притворяясь, что ничего о нас не знают, но они нас заранее проверили. Они лгут.
— Ну-ну, Майкл. Не надо поспешных заключений. — Она обернулась ко мне, взглянула карими глазами. — Вы собрали о нас информацию?
Я покачала головой.
— Клянусь вам, ничего, кроме того, что вы — жрица ковена, где состоял Рэнди Шерман.
— Откуда же вы знаете, что Майкл у меня не жрец?
Я облизала губы, задумалась. Откуда я знаю?
— Между теми жрецами и жрицами, которых я знала, есть некоторая связь. Либо они пара, либо их объединяет магическая работа. Такого ощущения от вас двоих нет. Кроме того, он здорово похож на силовика. Единственная работа, которая есть в ковене для силовика, спиритуального или физического, — это быть черным псом,
— В большинстве ковенов их уже нет, — сказала она.
Я пожала плечами:
— Моя наставница хорошо знает историю своего ремесла.
— Я вижу крест. Это символ вашей веры или же полиция требует его ношения?
— Я христианка.
Она улыбнулась — слишком понимающей улыбкой.
— Но некоторые положения Церкви слишком ограничительны.
Я постаралась не скривиться:
— Я нашла слишком ограничительным отношение Церкви к паранормальным способностям моего вида.
— А каков же вид ваших способностей?
Я начала было отвечать, но Эдуард сделал движение рукой — и я замолчала.
— Сейчас не важно, каковы способности маршала Блейк.
Не знаю, почему Эдуард не хотел, чтобы я ей рассказала, но его суждению я доверяю.
Феба посмотрела на нас по очереди:
— У вас очень сильное партнерство.
— Мы уже много лет вместе работаем, — сказал он ей.
Она покачала головой:
— Нет, не только это. — И снова мотнула головой, будто отгоняя ненужную мысль. Потом посмотрела на меня — и мягкости в этом взгляде уже не было. — Задавайте ваши вопросы, маршал Блейк.
— Если бы Майкла не было в этой комнате, нам было бы свободнее беседовать, — сказал Эдуард.
— Я тебя с ними не оставлю, — решительно заявил высокий телохранитель.