Он отодвинулся.
— Извини, Анита. Эта реакция неподконтрольна.
Я мотнула головой.
— Да я не… не надо извиняться, что ты самец, Домино. Мне это нравится.
Он улыбнулся почти смущенно.
Почти невольно моя рука скользнула вниз по его телу, глаза у него снова закрылись, и голова запрокинулась, будто давно уже такого с ним не было.
Криспин будто прочел мои мысли.
— Клан Белого Тигра гордится чистотой своей крови. Наша королева рада была обрести кровь черного тигра, но почти все самки нашего клана боятся риска родить нечистокровного отпрыска.
Я смотрела на Домино, который все еще слегка надо мной нависал, и моя рука остановилась где-то наверху его живота. Глаза у него остались закрытыми, но он начал отворачиваться от меня, хотел перевернуться.
Я остановила это движение, взяв его за плечо.
— Все у тебя хорошо, Домино. Ты красив.
— Нет.
— Я тебе говорю.
Он посмотрел на меня почти застенчиво:
— Не могу поверить.
— Почему?
— Потому что еще никто из тех, кто для меня важен, не обращался со мной так, будто это правда.
Тут я поняла, что устала я или нет, но уж не настолько устала.
— Я тебе скажу одну вещь, которую потом вряд ли повторю когда-нибудь.
Он посмотрел на меня, снова настороженный.
— У нас мало времени, надо по-быстрому.
Он улыбнулся от неожиданности, я улыбнулась в ответ:
— Мне и правда надо поспать до того, как позвонит полиция и надо будет снова ехать ловить преступников. Но я хочу, чтобы ты знал: я против тебя ничего не имею. Ты красив, и если верить тому, что я сейчас ощутила бедром, у тебя все тело классное.
Он и правда смутился, опустил голову. На вид он был лет тридцати, но по поведению — намного моложе. Может быть, только в этой сфере и только от недостатка опыта.
Я тронула его за лицо, повернула к себе.
— Займемся любовью.
— Это требует времени, если заниматься правильно, — ответил он.
Я улыбнулась ему:
— Ладно, тогда потрахаемся.
Он опешил.
— У нее постельные разговоры всегда конкретны, — сказал Криспин.
Я повернулась, посмотрела на него неодобрительно. Он пожал плечами — одним плечом:
— А чего? Я правду говорю.
Я нахмурилась сильнее, потом повернулась к Домино:
— В общем, любое слово, на твой выбор.
— Вот так? — спросил он.
— Вот так, — кивнула я.
— Почему?
— Чтобы не было у тебя таких потерянных глаз.
— О чем ты это?
— Заткнись и соглашайся, — сказал ему Криспин, — чтобы уже можно было поспать.
Домино глянул на него не слишком дружелюбно, потом опять на меня.
— Я всю жизнь провел среди женщин, которым не мог доверять. До меня согласны были дотронуться только выжившие: после нападения, но не мой клан.
— Я из выживших.
Он покачал головой.
— Нет, — ответил он, наклонился к моим волосам и сделал долгий, глубокий вдох. — Нет, от тебя пахнет, как от меня; темным и светлым одновременно.
Я опустила руку ниже и почувствовала, что он уже не так твердо дрожит, как раньше: разговоры смягчают не только ситуацию. Охватив его ладонью, я слегка сжала — у него веки затрепетали, дыхание вырвалось вздохом.
— Хватит разговоров, — сказала я.
Ему пришлось проглотить слюну и только потом сказать: