Бэйли почувствовал, как кровь прилила к его лицу, но он хорошо понимал полную безполезность своего негодования. Робот есть робот. А Первый Закон роботехники гласит: “Робот ни при каких обстоятельствах не смеет делать ничего, что может причинить вред человеческому существу, а также своей пассивностью допустить, чтобы человеческому существу был причинен какой-либо вред”. Конечно, робот обязан повиноваться приказу, но подчиняться приказам было Вторым Законом роботехники, который гласил: “Робот обязан точно и быстро повиноваться приказам, полученным от человеческих существ, за исключением тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону”.
Поэтому Бэйли подавил гнев и постарался как мог спокойнее сказать:
— Мне кажется, Даниил, что я смогу вынести вид открытого пространства в течение некоторого времени.
— Не сможете, коллега Элиа, — возразил робот.
— Разрешите мне самому решать такие вопросы, Даниил.
— Если это приказ, коллега Элиа, то я не подчинюсь ему и помешаю вам открыть иллюминатор.
Бэйли откинулся на мягкую спинку кресла и задумался. Физическая мощь Даниила раз в сто превышает его силу. Правда, Бэйли мог бы воспользоваться пистолетом. Но что это даст ему, кроме краткого, пусть приятного ощущения своей силы. Опасности уничтожения для робота не существовало. Самосохранение составляло содержание Третьего Закона, который гласил: “Робот обязан защищать себя от любых повреждений, только если подобные действия не противоречат Первому и Второму Законам”. А кроме того, Бэйли не хотел уничтожить или повредить Даниила, отнюдь не хотел.
— Спросите у пилота, скоро ли мы прибудем, — устало сказал Бэйли.
— Сейчас я узнаю, коллега Элиа. — С этими словами робот наклонился вперед и нажал кнопку. Отворилось окошко кабины пилота.
В ту же секунду Бэйли быстро наклонился вперед и закричал:
— Пилот, откройте иллюминатор пассажирской кабины!
Бэйли быстро нажал кнопку, и окошко закрылось. Человеческая рука не отпускала кнопку. Слегка задыхаясь, Бэйли глядел на Даниила. Тот не двигался. Было такое впечатление, как будто нарушилось какое-то равновесие в извилинах его позитронного мозга. Но, видимо, мозг быстро приспособился к новой ситуации. Рука робота потянулась к кнопке.
— Вы не заставите меня убрать руку, не причинив мне боли. Вам придется для этого сломать мне палец, слышите! — воскликнул Бэйли.
Рука Даниила приостановила свое движение. “Вред против вреда”. Позитронный мозг должен был взвесить все возможности и выбрать из них какую-то одну. Робот явно колебался.
— Уже поздно, — торжествующе продолжал Бэйли. Иллюминатор медленно открылся, и внутрь машины ворвались яркие слепящие лучи солярианского солнца. Бэйли в ужасе подскочил. Ему захотелось закрыть глаза, по он поборол свое желание. Перед его взором мелькало что-то синее, зеленое, огромное, непонятное.
И над всем этим самым пугающим было ослепительно-белое сияние, исходившее из грозного шара там, высоко в небе. На одно мгновение Бэйли заставил себя поднять голову и прямо взглянуть на солярианское солнце. Он смотрел на солнце, решительно ничем не защищенный от его грозного сверканья, он смотрел на обнаженное солнце. Но в тот же миг он почувствовал на своих плечах руки Даниила, пытавшегося заставить его сесть, и… потерял сознание.
К Бэйли медленно возвращалось сознание. Бесстрастное лицо Даниила склонилось над ним.
— Что произошло? — хрипло прошептал Бэйли.
— Сожалею, коллега Элиа, что вам был причинен вред, несмотря на мое присутствие, — промолвил Даниил. — Прямые лучи солнца опасны для вас. В целях вашей же безопасности я вынужден был заставить вас опуститься на место. При этом вы потеряли сознание.
Бэйли поморщился. Вопрос о том, что он потерял сознание от нервного перенапряжения (или, возможно, страха), или Даниилу пришлось употребить силу, остался невыясненным. Он пощупал свою голову, челюсти, руки, ноги — все было в полном порядке. Задавать Даниилу прямой вопрос ему не хотелось.
— Ну, что ж, все это не так уж плохо, — сказал он.
— Судя по вашей реакции, коллега Элиа, я бы этого не сказал, — возразил Даниил.
— Ничего подобного, — упрямо повторил Бэйли. Красные и черные полосы, мелькавшие перед его глазами, постепенно тускнели. — Жаль только, что я мало увидел. Мы слишком быстро двигались.
Интересно, не сердится ли на него Даниил? Бэйли хотелось увидеть на этом совершенном лице следы хоть каких-то эмоций. Конечно, если прямо спросить, то Даниил ответит отрицательно, и при этом лицо его будет столь же невозмутимо и непроницаемо.
— Но вы же сами понимаете, Даниил, — спокойно сказал Бэйли, — мне все равно придется привыкать к этому.
Робот посмотрел на своего собеседника.
— О чем вы говорите, коллега Элиа?
— Я говорю о том, что мне придется бывать… на открытом воздухе. На этой планете иначе нельзя, не так ли?
— Для вас, коллега Элиа, в этом не будет необходимости, — возразил Даниил и добавил: — Мы замедляем ход, коллега Элиа. Полагаю, мы прибываем.
Бэйли хотел только одного — внутренней уверенности в том, что он сам сумеет позаботиться о себе и выполнить свое задание. Конечно, ощущение открытого пространства крайне тяжело пережить. Но он обязан заставить себя. Это вопрос сомоуважения, личного достоинства и, что еще важнее, — вопрос безопасности его родной планеты. Лицо землянина стало суровым, глаза потемнели. Во что бы то ни стало он заставит себя переносить воздух, солнце, открытое пространство!
Когда Бэйли, следуя за Даниилом и встретившим их роботом, по темному переходу прошел из самолета в предназначенный ему дом (дворец, как сказал робот), он почувствовал себя провинциалом, приехавшим в столицу. Комнаты невозможно было сосчитать. Яркий искусственный свет зажигался, как только он входил в какое-либо помещение, и гас, как только он выходил из него. Окон не было.
— Не понимаю, к чему столько комнат. Этот дом напоминает целый город, не так ли, Даниил?
— С точки зрения земных масштабов вы правы, коллега Элиа, — невозмутимо отвечал Даниил.
— По-видимому, вместе со мной будет проживать половина обитателей Солярии? — недоумевал Бэйли.
— Никого, кроме вас. Не считая, разумеется, меня, а также необходимого числа роботов, — ответил Даниил.
Бэйли отметил, что Даниил отделил себя от остальных роботов.
— Я спрашиваю про людей, слышите? Про людей?
— Кроме вас, никого, коллега Элиа.
— Значит, выгнали всех жителей дома, чтобы я мог часами бродить из одной комнаты в другую, так, что ли? — раздраженно воскликнул Бэйли.
— Повторяю, все помещения предназначены только для вас, коллега Элиа. Каждый знатный солярианин владеет подобным домом.
— А для чего, как вы думаете, Даниил, одному человеку столько комнат?
— На Солярии считается, что для каждой цели должно быть предназначено отдельное помещение. Вот мы сейчас находимся в библиотеке, — Даниил указал на стены, заставленные стеллажами с книгами. — Далее идет музыкальная комната, затем спортивные залы, различные мастерские, затем комнаты по контролю и управлению роботами, кухни, кладовые, пекарня, спальни.
— О дьявол! А кто все это убирает?
— Домашние роботы. Их достаточное количество, не беспокойтесь. Они будут следить за тем, чтобы вам было абсолютно удобно.
— Но мне не нужно всего этого! — воскликнул Бэйли. У него пропало всякое желание продолжать обход комнат.
— Вы можете находиться в том помещении, которое вы выберете, коллега Элиа, но так как обычаи Солярии требуют большого дома, решено было его построить.
Бэйли с изумлением воззрился на своего собеседника.
— Вы хотите сказать, что эта огромная штука была выстроена специально для меня?
— Вы забываете, коллега Элиа, что вся экономика планеты Солярия построена на труде роботов и таким образом…