Маг пришел в себя ближе к вечеру и сразу же попросил к себе императора и верховного визиря по важному делу. Они ждали этого и потому через несколько минут оба уже сидели у постели Гар Шарги.
- Аита, - прохрипел он.
Голова мага была плотно забинтована, грудь и руки уложены в лубки, чтобы кости срослись правильно. Лекарь хотел дать больному успокоительного, чтобы умерить его боль, но Гар Шарга яростно воспротивился, утверждая, что ему понадобится ясный ум, пусть и измученный страданиями.
- Аита, я должен признаться тебе в страшном злодеянии. Единственное, о чем молю, - выслушай меня. В твоих руках и жизнь, и смерть. Я знал, на что иду, но самонадеянность меня погубила.
- Уже простил, - сказал император. - Ты ведь предупреждал меня, что за сила у этой мерзости.
- Ты обнаружил пропажу? - ахнул маг.
- Догадался, когда увидел, во что превращены твои покои.
- Да. Я сделал страшную глупость. Едва я вышел от вас, как услышал голос. Кто-то кричал и звал на помощь так отчаянно, так яростно, что я пришел в изумление. Около покоев императора кому-то плохо, а никто не обращает внимания. Кричали, как в пыточной бывало при твоем отце, о император. Я пошел на крик. И уперся носом в статую.
- Ах ты! Такой тайник пропал, - вздохнул визирь.
- Не пропал, Агатияр. Клянусь, что никому не скажу, что там.
- Хотелось бы верить...
Маг заметался по постели, комкая в судорожно сжатах руках шелковые простыни. Ему было больно, но он старался перетерпеть острый приступ. Через некоторое время он стал дышать глубже, облизал пересохшие губы.
- Позвать лекаря? - наклонился к нему Зу-Л-Карнайн.
- Нет, мой добрый император. Я сам справлюсь. Слушай... Я достал талисман из тайника и решил поставить над ним несколько опытов. Я подумал, что смогу проследить, где скрывается наш враг, и указать тебе это место. Я думал, что в Сонандане будут знать, что делать с этими сведениями.
- И что же случилось? - спросил Агатияр.
- Едва я положил талисман на треножник перед зеркалом и стал произносить первые слова заклинания, как из глубины отражения появилась чудовищная, кошмарная тень. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Тварь разбила стекло, ворвалась в наш мир и напала на меня...
Маг замолчал, поднес руку к забинтованной голове.
- Никак не могу привыкнуть к мысли о том, что больше никогда и ничего не увижу. Я сам виноват, сам и расплатился, но больнее всего то, что это только начало жутких событий. Скажи, аита, он ведь пытался искушать тебя?
- Было дело, - ответил император.
- Он вернулся к своему повелителю. Насколько же тот силен, что может присылать своих слуг в наш мир, хоть и на короткое время. Я бы неминуемо погиб, но тварь не собиралась ничего со мной делать, она только схватила украшение и исчезла...
Гар Шарга бессильно откинулся на подушки, голова его завалилась набок.
- Что с ним? - встревожился император.
Агатияр потрогал руку мага, пощупал пульс:
- Ослабел очень, впал в забытье.
Он дернул шелковый шнур и шепотом приказал вошедшему слуге позвать лекаря.
- Казнить его мало, Зу, за такое любопытство, но он и так наказан достаточно. Я у тебя страшный человек...
- Почему, Агатияр?
- Я, видишь ли, радуюсь, что это жуткое украшение не причинило вреда тебе. Как подумаю, что собирался отдать его тебе, чтобы ты сам отвез эту мерзость нашей девочке... Какое счастье, что я этого не допустил. Хоть и жаль мне Гар Шаргу.
Спустя несколько часов в комнате императора царит совсем другая атмосфера.
- Кому можно теперь довериться? Как узнать, что этот человек не служит врагу? Кого послать в Сонандан?
- Агатияр! Остановись! Иначе мы запросто спятим...
- Надо же было так ошибиться, - бормочет Агатияр, дергая себя за бороду.
Сангасои даже не заметили отсутствия своей госпожи. Только слегка удивились тому, что только что видели ее сидящей верхом на Вороне, и Барнаба трясся рядом в седле, а вот они уже стоят рядом со своими конями - грязные, запыленные и смертельно уставшие. И никто не видел, как они спрыгнули...
- Какие будут приказания? - спросил командир отряда.
- Едем домой, в храм.'
Воины, ни слова не говоря, поворачивают коней и двигаются в обратном направлении.
- И все-таки странно, - шепчет один из них своему приятелю, - стоило ли ехать к самому хребту Онодонги, чтобы тут же повернуть назад, едва мы его достигли?
- Это же Интагейя Сангасойя, - отвечает тот. - Она знает, что делает.
Татхагатху и верховного жреца Интагейя Сангасойя нашла такими растерянными и взъерошенными, что сразу поняла: случилось нечто непредвиденное, хотя и не опасное.
- Что у нас новенького? - спросила она сразу после приветствия.
- Гость, - ответил жрец.
- А кто к нам пожаловал на этот раз?
Нингишзида замялся, потупился:
- Не знаю, как правильно определить и выразить... У нас уже третий день гостит такая особа, что в Салмакиде распространяются слухи... по-моему, скоро начнется паника.
Каэ внимательно посмотрела на своего жреца:
- Если я не ошибаюсь, паника уже началась. Так кого к нам принесло?
- Наш гость - весьма высокопоставленная и высокочтимая особа...
- Жнец, - буркнул Тхагаледжа. - Великая Кахатанна, я глубоко уважаю Повелителя Ада Хорэ, но народ Сонандана не понимает, почему он живет тут, и предполагает всякие глупости. Поговаривают о море, эпидемиях, повальном голоде, засухе и катастрофах.
- А чего-нибудь одного моему народу не хватит, чтобы утешиться? Или нужно всего сразу - и вдосталь. Что случилось с сангасоями? Или это не они воевали с Новыми богами на Шангайской равнине?