Лекарь почти сам не стал жертвой меча, когда уходил, поскольку Матарро и Катанджи организовали ему почетный караул у трапа, как это было принято на больших кораблях, и салютовали весьма неумело. Брота подавила улыбку и крикнула Ннанджи, чтобы тот пришел и преподал им урок. Он в ярости вылетел из рубки и с удовольствием выполнил ее просьбу.
----
- Ради всех богов! - сказал Матарро, когда монстр ушел. - Он что, в самом деле думает, что мы простоим так весь день?
- Нет, - Катанджи снова расслабился, приняв более удобную позу. - Он просто расстроился из-за Шонсу. Нандж в основном в порядке.
Затем мимо них проследовала направлявшаяся на берег Брота, и они снова отсалютовали мечами, но уже не столь рискованно.
Они смотрели, как на пристани раскладывают образцы товаров - сандаловое дерево и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле, а оживленная портовая жизнь Ки Сана продолжалась вокруг под жарким солнцем. Фургоны, грохотавшие с грузом бочек и тюков, поднимали облака едкой, пахнущей лошадьми пыли, в то время как высокопоставленные торговцы проходили мимо со своими свитами, с презрительной усмешкой бросая взгляд на товары. Лоточники толкали нагруженные тележки, зазывая покупателей; носильщики катили тачки. То и дело среди всего этого движения мелькали носилки, пешеходы, мулы и коробейники, платья, мантии и набедренные повязки, желтые, коричневые и оранжевые, на фоне всеобщей суматохи и шума. Территорию патрулировало немалое число воинов.
- Что теперь происходит? - зачарованно спросил Катанджи.
- Да все та же самая тошниловка, - ответил Матарро. - Если какому-нибудь торговцу станет интересно, что тут у нас, он подойдет, посмотрит и скажет, что все это дерьмо, а Брота ему ответит, что он дурак и что это отличный товар. Потом они попытаются договориться о цене, а потом, если у него серьезные намерения, он поднимется на борт и взглянет на наши запасы. Наконец, они пожмут друг другу руки.
Какое-то время ничего не происходило. Несколько торговцев по-собачьи фыркнули и удалились. Затем Тана вывела Телку, умытую, причесанную и подобающе одетую, и повела ее на пристань. Первые отсалютовали и любовно посмотрели им вслед.
- Ты ни разу не пробовал, - сказал Матарро.
- Пробовал! - Катанджи закатил глаза. - Прошлой ночью! Нандж храпел, словно точильный камень. Я подкрался и попробовал. Три раза.
- Она похожа на кучу дерьма! - с сомнением сказал юнга.
- Вовсе нет! - заверил его Катанджи. - Стоит мне начать, и она просто звереет. ЕЙ нравится! Она так стонет и вздыхает! Просто здорово! - Он пустился в описание живописных деталей.
На Матарро это произвело впечатление, но он все еще не был убежден.
- Можешь поклясться на мече?
Катанджи ответил, что, конечно, может, с уверенностью человека, слова которого никогда не подвергаются сомнению. Затем их внимание снова переключилось на пристань.
Появление Телки вызвало значительно больший интерес, нежели целая груда сандалового дерева. Торговец-Шестой прервал переговоры у соседнего корабля и поспешил к ней, чего было достаточно для того, чтобы Брота тут же вскочила со своего кресла. В тот же момент дорогу пересек Пятый, за ним еще один Шестой. За ними последовали другие, образовав толпу, которая начала расти и толкаться. Матарро несколько раз недоверчиво выругался, и из рубки появился Ннанджи, чтобы посмотреть, что происходит. Похоже было, что Брота ведет аукцион, судя по взмахам рук и громким голосам.
- Они что, никогда баб не видели? - спросил Катанджи.
- Таких - нет! - с горящими глазами ответил Матарро.
Затем в задней части толпы произошло некоторое замешательство, и она поспешно расступилась, пропуская пришедших последними воинов.
- Святые корабли! - сказал Матарро. - Шестой?
Ннанджи снова заперся в рубке, а потом выглянул в окно, бормоча что-то себе под нос, дрожа от ярости и разочарования.
Джия накладывала бальзам. Она взглянула на него - лицо ее было бледным, а глаза покраснели - и откинула тыльной стороной ладони волосы со лба. На лице ее появилась слабая улыбка.
- Адепт? Если ты положишь свой меч под край подстилки и будешь держаться поближе к двери, ничего страшного не случится.
Однако Ннанджи не мог столь легко избавиться от ответственности. Он оставался в рубке, раздраженно ходя взад и вперед у окна.
Толпа быстро рассеялась, оставив лишь отряд воинов и нескольких любопытных зрителей.
- Джия! Смотри! - внезапно воскликнул Ннанджи.
Вместе они смотрели, как Телке помогают сесть в носилки. Не веря своим глазам, они увидели, как ее уносят в сопровождении вооруженного эскорта.
- Я видел много чудес рядом с Шонсу, - прошептал Ннанджи, - но никогда не видел ничего подобного. Рабыня в носилках?
Брота на мгновение остановилась, чтобы поговорить с одним из торговцев, затем протопала наверх по сходням. Оказавшись в безопасности на собственной палубе, она откинула назад голову и прорычала хорошо подобранный набор речных проклятий, размахивая в воздухе кулаками. Ее команда разбежалась кто куда, зная, что в подобном настроении с ней лучше не разговаривать. Она резко развернулась и быстро направилась в сторону рубки. Катанджи семенил за ней. Матарро следовал за ним, более осмотрительно.
Она чуть не сорвала дверь с петель.
- Вот твои деньги! - рявкнула она, с силой впихивая маленький кожаный мешочек в руку Ннанджи. - Двадцать золотых!
- Шестой купил ее?
- Да! Достопочтенный Фарандако, воин-Шестой, староста Ки Сана! Казалось, она выплевывает слова. - Я подняла цену до пятидесяти, и она поднялась бы еще выше - до восьмидесяти или девяноста. Но тут является ваш достопочтенный воин и говорит, что двадцати за рабыню более чем достаточно, и забирает ее. Воины!
Вооруженное ограбление! Ннанджи посмотрел на маленький мешочек, все еще лежавший в его громадной ладони, посмотрел на Броту... посмотрел на беспокойное, покрасневшее лицо Шонсу.
- Брат, - грустно сказал он, - нам нужен благородный воин.
Ответа не последовало.
- Он был еще великодушен! - Брота все еще тряслась от ярости. - Ему незачем было платить больше одного золотого. Или вообще не платить!
- Почему, госпожа? - спросил Ннанджи. - Что такого особенного в Телке? Почему носилки?
- Король, - сказала Брота, понизив голос почти до обычного уровня. - Он коллекционирует таких, как она, рабынь.
- Я рада за бедную Телку, - сказала Джия. - Она будет жить во дворце. Богиня вознаграждает тех, кто помогает моему господину.
Ннанджи и Брота переглянулись, удивленные и несколько пристыженные из-за того, что сами об этом не подумали.
- Что ж, ты подняла цену до пятидесяти, - сказал Ннанджи, высыпая монеты в раскрытую ладонь. - Пятая часть будет... десять, верно? Значит, десять тебе и десять мне - ровно столько я за нее и платил.
Брота фыркнула, но взяла деньги, пока он не передумал.
- Держи, Катанджи, сохрани их для меня, - сказал Ннанджи. Потом он вспомнил, что двое Первых были оставлены на страже. Он обрушился на них, выгнав обоих из рубки с обещаниями всяческих бед на их головы.
- Пятьдесят золотых! - прорычал Катанджи, когда они снова были на своем посту, на безопасном удалении. - За подстилку? - Он с отвращением поморщился. - Парень, кого-то ждет королевское разочарование!
Матарро ухмыльнулся, зная, что на сей раз он значительно ближе к истине. Затем они расхохотались. Они хохотали так громко, что чуть не выронили мечи.
3
- Три сотни! - Томияно поспешно оглянулся через плечо, боясь, что торговцы могли услышать его изумленный возглас. Однако они были заняты присмотром за рабами, которые носили с корабля сандаловое дерево и грузили его в фургон.