Но я ошибся. Она исследовала рамку в поисках блока питания. Не обнаружив такового, принялась за опыты. Подносила к стенам, к окну, к двери. Рамка мертво посверкивала алмазами и не шевелилась. Оказавшись неподалеку от Мурзика, дрогнула и будто потянулась к нему.
На лице Луринду проступило удивление. Она еще раз попробовала. Да, получается.
Сняла очки, потерла глаза, размазав косметику. Снова нацепила их на нос.
- Дивная вещь, - молвила, наконец, Луринду. И поднесла рамку к Ицхаку.
Мы замерли. Рамка, помедлив, качнулась и вдруг начала вращаться.
Ицхак смотрел на рамку и изо всех сил старался не выглядеть полным дураком. Впрочем, это плохо ему удавалось.
Луринду рассмеялась. Зубы у нее крупные, лошадиные.
- Да ну вас!.. - с досадой вскричал Ицхак. - Только бы потеху устроить...
- Ты сам явился не один. Ты сам привел сюда Луринду, - сказал я. Пришел бы один, не выглядел бы дураком в глазах любимой женщины.
Ицхак багрово покраснел. Схватил Луринду за руку и вырвал у нее рамку.
- Ваши фокусы!.. - рявкнул он. - Да она на живое тепло реагирует!.. Там, небось, какой-нибудь фотоэлемент...
- Там нет фотоэлемента, - сказала Луринду. - Я проверяла.
- Все равно... ее к кому ни поднеси, завертится, - упрямо повторил Ицхак и поднес рамку к самому носу близорукой девицы.
И тут...
С тихим гудением рамка начала набирать обороты.
Поначалу мы онемели. Потом Цира встала. Она очень побледнела. Теперь она смотрела на Луринду с неприкрытой злобой. Я видел, что ее гложет зависть.
- Поздравляю, - сухо сказала наконец Цира и отобрала у Луринду рамку. - Ты тоже Энкиду, девушка.
Луринду сняла очки.
- А нельзя это как-нибудь проверить более точно? То есть, я хочу сказать - более наглядно?
- Можно, - еще суше процедила Цира. - Собственно, для этого мы и пригласили Ицхака... одного, без спутников.
- Цира, - встрял Мурзик. - Так ведь радоваться надо, что еще одного скрытого Энкиду выявили...
- Я и радуюсь, - сказала Цира злобно.
- Да нет, подруга, ты завидуешь, - заявил Мурзик. - Последнее это дело - завидовать. Брось. Ты и без Энкиду хороша... Лучше тебя я и не знал никого, ни в этой жизни, ни в какой другой.
- Кроме сотника, - все еще сердясь, сказала Цира.
- Там другое, - отмахнулся Мурзик.
Цира помолчала немного. Я решил ей помочь.
- Дело в том, что наша Цира умеет отправлять людей в путешествие по их прошлым жизням. Цира - маг высшего посвящения... Ей многое доступно.
- Чего? - протянул Ицхак. - И сколько денег она делает на своей магии?
Глядя в сторону, Цира молвила ледяным тоном:
- Представьте себе, немало.
- Ну? - иронически произнес Ицхак и искривил бровь. - И насколько немало?
- Мне хватает, - отрезала Цира.
- Так у вас, моя дорогая, и потребности, небось, как у птички... Запудрить носик да скушать пряник...
- Помолчи пока, - сказал я Ицхаку. - У тебя, кроме бизнеса, есть что-нибудь за душой?
- Моя семитская гордость, - сказал Ицхак.
- Пусть твоя семитская гордость посоветует тебе не молоть глупостей, - сказал я. - По крайней мере, ближайшую стражу.
Ицхак замолчал. Видать, к гордости своей прислушиваться стал. Я задумался на миг, что я буду делать, если гордость присоветует Ицхаку начистить мне рыло. А она, гордость Ицхака, может. Еще как может. Потому что любимая женщина - рядом. Все видит и все слышит. И, возможно, ждет от него, Ицхака, геройских подвигов.
А Луринду встала, тряхнула волосами, поправила очки.
- Цира, - проговорила она и поглядела прямо на нашу Циру, - я прошу вас отправить меня в прошлую жизнь. В ту, где я была Энкиду... Если это, конечно, возможно.
Несколько мгновений Цира сверлила ее глазами. Потом холодно сказала:
- Это возможно.
Луринду лежала на моем диване, закутанная в мое одеяло. Все остальные сидели на полу. Мурзик расстелил для нас свое одеяло, чтобы не на голый, значит, пол вавилонским гражданам садиться.
Пришла кошка, устроилась в дверях, обмахнулась хвостом и вытаращилась. Котята - слышно было - бесчинствовали на кухне. Роняли что-то.
Цира добросовестно отправила плоскогрудую девицу в седые дали, и теперь Луринду рычала и злобилась не хуже нас с Мурзиком. Она говорила на языке Энкиду. Только голос у нее остался женский, тоненький. Мы с Мурзиком хорошо понимали, о чем она. Программистка из хорошей семьи рвала на части диких быков. Потом воровала скот у жалких пастухов и похвалялась этим. Съела кого-то живьем, и это ее насмешило. Исполнила исступленную пляску у костра. Погрозила богам кулаками. Обломала ветки у священного дерева. Совершила еще серию подобных бессмысленно-героических деяний. И пребывала от того в упоении...
Наконец Цира вернула ее назад и в изнеможении опустилась на мои руки.
- Мурзик! - крикнул я. - Воды!..
Мурзик принес стакан воды. Набрал в рот и фыркнул на Циру - чтоб очнулась. Цира очнулась и обругала Мурзика. Мурзик сконфузился.
Цира уселась у меня на коленях. Она мелко дрожала, как маленькая птичка.
Кошка, подумав, ушла.