— О, вот вы и очнулись, — сказал кто-то, когда я открыл глаза. — Не пытайтесь говорить. Вы погружены в раствор. Вам в горло вставлена трубка для дыхания. И у вас нет челюсти.
Я повел глазами и обнаружил, что нахожусь в ванне, заполненной густой, теплой и прозрачной жидкостью. За пределами ванны я видел какие-то предметы, но не мог сфокусироваться ни на одном из них. Как и было сказано, со стороны одного из этих предметов ко мне тянулась трубка, уходившая в рот. Я попытался было посмотреть на свое тело, но поле зрения оказалось ограничено каким-то аппаратом, возвышавшимся над нижней частью лица. Когда же я попробовал прикоснуться к преграде, то не смог пошевелить руками. Это меня сразу напугало.
— Не беспокойтесь, — сказал голос. — Мы отключили у вас способность двигаться. Как только вас можно будет выпустить из раствора, мы тут же вас включим снова. Всего несколько дней. Кстати, у вас остался доступ к вашему МозгоДругу. Если хотите что-нибудь сказать, воспользуйтесь им. Мы с вами прекрасно сможем поговорить.
«Куда, мать его, я попал? — передал я. — И что со мной случилось?»
— Вы в Бреннемановском медицинском центре, на орбите Феникса, — ответил голос. — Лучшее лечебное учреждение из всех существующих. Вы находитесь в отделении интенсивной терапии. Я — доктор Файорина и работаю с вами с момента, как вас сюда доставили. Что же касается того, что с вами произошло… Давайте разберемся. Во-первых, вы уже находитесь в хорошем состоянии. Так что не волнуйтесь. Вы потеряли нижнюю челюсть, язык, почти всю правую щеку и ухо. Правая нога была оторвана на середине бедра, на левой — множественные переломы, не хватало трех пальцев и пятки, — мы думаем, что их кто-то отгрыз. Спинной мозг был сломан ниже грудного отдела, так что вы, по всей вероятности, не ощущали большей части своих травм. У вас было сломано шесть ребер, одно из которых прокололо желчный пузырь. В результате произошло обширное внутреннее кровотечение. Не говоря уже о сепсисе и куче разнообразных общих и специфических инфекций, возникших из-за пребывания с открытыми ранами на протяжении многих дней.
«Я думал, что я мертв, — сообщил я. — Во всяком случае, умираю».
— Поскольку смерть вам уже ни в малейшей степени не угрожает, теперь можно сказать, что по всем правилам вы действительно должны были умереть, — ответил доктор Файорина. — Если бы вы были обычным, неизмененным человеком, то умерли бы наверняка. Так что благодарите свою УмноКровь за то, что сейчас можете слушать мои объяснения: она свернулась раньше, чем вы успели изойти кровью, и не дала развиться всем многочисленным инфекциям. Вас нашли едва ли не в самый последний момент. Задержись помощь еще немного, вы, несомненно, умерли бы. На «Ястребе» вас положили в стасис-камеру, чтобы доставить сюда. На корабле мало чем могли помочь. Вы нуждались в специализированной медицинской помощи.
«Я видел мою жену, — передал я. — Это она спасла меня».
— Ваша жена тоже солдат?
«Она умерла много лет назад».
— А-ах, — сказал доктор Файорина. И продолжил, чуть помолчав: — Что ж, вы ведь, если можно так выразиться, зашли довольно далеко. Галлюцинации в такой ситуации — вполне обычное дело. Ярко освещенный туннель, умершие родственники и все такое. Послушайте, капрал, над вашим телом еще работать и работать, и лучше всего заниматься этими вещами, когда вы спите. Вам сейчас не нужно делать ровным счетом ничего: только плавайте себе потихоньку. Сейчас я на некоторое время снова погружу вас в сон. В следующий раз вы проснетесь уже не здесь, а в сухой постели, и ваша челюсть будет пригодна для обычного разговора. Согласны?
«Что случилось с моим отделением? — спросил я. — Мы попали в крушение…»
— Спите-спите, — вместо ответа сказал доктор Файорина. — Мы сможем поговорить обо всем на свете, когда вас вынут из раствора.
Я начал было сочинять ответ, который выразил бы все мое возмущение, но тут волна усталости накрыла меня с головой. Едва я успел подумать, что, похоже, сейчас отключусь, как на самом деле отключился.
— Эй, посмотри-ка, кто к нам вернулся, — произнес новый голос, показавшийся мне знакомым. — Такие дураки даже смерти не нужны!
На сей раз я уже не плавал в чане с липким киселем. Повернув голову, я увидел говорившего.
— Гарри, — не слишком внятно пробормотал я через неподвижную челюсть.
— Он самый, — отозвался Гарри и согнул голову в светском поклоне.
— Извини, не могу встать, — пробормотал я. — Я немного поцарапался.
— «Немного поцарапался», — повторил Гарри, закатив глаза. — Боже милосердный! У тебя не хватало гораздо больше частей, чем оставалось, Джон. Я-то знаю. Своими глазами видел, как твои обломки притащили с Коралла. Когда мне сказали, что ты еще жив, у меня челюсть отвисла до полу.
— Ужасно смешно, — проворчал я.
— Извини, — сказал Гарри. — Я совершенно не намеревался шутить. Но если серьезно, тебя было совершенно невозможно узнать. Бесформенная куча изорванной кожи и поломанных костей. Пойми меня правильно, Джон, но я желал тебе смерти. Я просто не мог себе представить, что они смогут собрать все это воедино и восстановить в прежнем виде.
— Рад, что сумел разочаровать тебя, — выговорил я.
— Рад оказаться разочарованным, — ответил он, и тут в комнату вошел еще один человек.
— Джесси, — выдохнул я.
Она наклонилась к кровати и прикоснулась губами к моей щеке.
— Добро пожаловать обратно на землю живых, Джон. — Она отступила на шаг. — Ну, вот мы и снова вместе. Три мушкетера.
— Вернее, два с половиной мушкетера, — поправил я.
— Не кисни, — сказала Джесси. — Доктор Файори-на говорит, что ты полностью восстановишься. Твоя челюсть достигнет нормальных размеров уже завтра, а нога — еще через несколько дней. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как снова отправишься скакать по вселенной.
Я протянул руку и пощупал свою правую ногу. Она была на месте; по крайней мере, у меня было такое ощущение. Приподняв простыню, я действительно увидел целехонькую ногу. В некотором роде. Под самым коленом проходил темно-зеленый рубец. Выше его моя нога выглядела как моя нога. Ниже она напоминала протез.
Я знал, что это означало. Одной женщине из моего отделения оторвало ногу в сражении, и ее восстановили точно таким же способом. К культе прикрепляют насыщенную особыми питательными веществами искусственную конечность, а место стыка заливают раствором, содержащим немыслимое количество на-нороботов. Руководствуясь генетической информацией твоей собственной ДНК, нанороботы постепенно (но очень быстро) конвертируют питательные и другие вещества искусственной конечности в плоть и кости, которые срастаются с уже существующими мускулами, нервами, кровеносными сосудами и так далее. Кольцо нанороботов медленно сползает вниз по искусственной конечности, пока она не превратится полностью в живую ткань из мускулатуры и костей. Как только работа нанороботов завершится, они с кровью выйдут в кишечник, и тебе останется только отправить своих микроскопических лекарей в канализацию вместе с дерьмом.
Возможно, решение не самое изящное, но хорошее — не требуется никаких операций, не нужно ждать, пока вырастут клонированные органы, не надо прилаживать к телу неуклюжие механические протезы. И на все про все уходит лишь неделя-другая — в зависимости от того, насколько велика ампутированная часть. Таким же образом мне вернули челюсть и, по всей вероятности, пятку и пальцы левой ноги, которые в настоящее время в полном составе находились на месте.
— Сколько времени я…
— В этой палате — день с небольшим, — поспешно ответила Джесси. — А перед тем ты около недели пролежал в ванне.
— Четыре дня, которые потребовались, чтобы попасть сюда, тебя держали в стасисе. Ты уже знаешь об этом? — перехватил инициативу Гарри.
Я кивнул.
— И еще несколько дней прошло перед тем, как тебя нашли на Коралле. Выходит, всего ты пробыл без сознания примерно недели две.
Я обвел их обоих взглядом.
— «Хэмптон-род» был уничтожен, Джон, — поняла мой безмолвный вопрос Джесси. — Они расстреляли нас в первую же секунду после выхода из скачка. Наш шаттл только-только успел выйти в космос, как ему ракетой повредило двигатель. Мы остались одни и дрейфовали около полутора суток, прежде чем «Ястреб» отыскал нас. У нас уже почти кончился воздух.
Я вспомнил увиденное собственными глазами: как линейный корабль рраей расстреливал появившийся в пространстве крейсер. Не мог ли это быть «Хэмптон-род»?
— Что случилось с «Модесто»? — спросил я. — Вам что-нибудь известно?
Джесси и Гарри переглянулись.
— «Модесто» тоже уничтожили, — ответил после долгой паузы Гарри. — Джон, их всех уничтожили. Это была бойня.
— Не может быть, чтобы уничтожили всех, — возразил я. — Вы же сами говорите, что вас подобрал «Ястреб». И меня нашли тоже они.
— «Ястреб» прибыл позже, после первой волны, — объяснил Гарри. — И выскочил вдали от планеты. Не знаю, как уж рраей ухитрялись обнаруживать наши корабли, но этот они на первых порах пропустили, хотя, конечно, заметили его, когда он завис над тем местом, куда свалились вы. Им тоже удалось спастись только чудом.
— Сколько уцелело? — спросил я.
— С «Модесто» — ты один, — ответила Джесси.
— Мы успели выпустить и другие шаттлы.
— Все были сбиты, — сказала Джесси. — Рраей расстреливали все, что было крупнее коробки сока. Нашему шаттлу удалось спастись лишь потому, что у него вышли из строя двигатели. Наверно, они просто пожалели снаряды.
— А сколько всего вернулось? — продолжал допытываться я. — Не может же быть, чтобы только я и те, кто был с вами в шаттле.
Джесси и Гарри стояли молча.
— Нет… — простонал я.
— Джон, это была засада, — сказал Гарри. — Все корабли, прибывшие туда, были расстреляны в тот самый момент, когда вышли из скачка поблизости от Коралла. Мы не знаем, каким образом им это удалось, но они это сделали, а потом уничтожили все шаттлы, которые смогли найти. Только вы добрались до поверхности планеты. Именно поэтому «Ястреб» пошел на неимоверный риск, чтобы подобрать тебя, — потому что, не считая нас, ты единственный, оставшийся в живых. Они нашли тебя по сигналам маяка шаттла. Ваш пилот успел включить его перед тем, как вы разбились.
Я вспомнил Фиону. И Алана.
— И какие же у нас потери? — спросил я.
— Шестьдесят два батальонных крейсера с полными командами, — сказала Джесси. — Девяносто пять тысяч человек. Примерно.
— Меня, кажется, сейчас стошнит, — сказал я.
— Когда я был маленьким, мы часто употребляли выражение «натянуть по самые уши», — сказал Гарри.
Я тут же вспомнил, что именно эти слова произнес лейтенант Кейес на совещании перед началом нашей злосчастной операции.
— Тогда мы плохо понимали, что оно значит. Но случилось именно это. Потому мы и торчим здесь до сих пор. Нас просто некуда направлять.
— И они все время допрашивают нас, — уточнила Джесси. — Как будто мы можем что-нибудь знать. Когда начался обстрел, мы уже сидели в шаттле.
— Они чуть не умерли от нетерпения, ожидая, пока ты очухаешься и сможешь говорить, — сообщил Гарри. — Подозреваю, что тебя очень скоро почтят своим визитом следователи ССК.
— Ну и как они? — полюбопытствовал я.
— У них совершенно нет чувства юмора, — ответил Гарри.
— Простите, капрал Перри, но у нас неподходящее настроение для шуток, — сказал подполковник Ньюман. — Потеря шестидесяти кораблей и ста тысяч человек настраивает на серьезный лад.
А я всего лишь честно ответил на вопрос. Когда Ньюман спросил, как я себя чувствую, я ответил: «Разбитым». Лично мне кажется, что в обобщенном описании моего физического состояния не было ничего неуместного. Впрочем, я могу и ошибаться.
— Прошу прощения, — ответил я. — Но я нисколько не шутил. Как вам, наверно, известно, я оставил на Коралле довольно значительную часть тела.
— Кстати, как вам вообще удалось попасть на Коралл? — спросил майор Джавна, второй следователь.
— По-моему, я не забыл воспользоваться шаттлом, — сказал я, — хотя последнюю часть пути проделал самостоятельно.
Джавна взглянул на Ньюмана, как будто хотел сказать: «Ну вот, он снова за свои шуточки».
— Капрал, в своем рапорте о случившемся вы отметили, что дали пилоту вашего шаттла разрешение взорвать ворота причального отсека «Модесто».
— Совершенно верно, — согласился я.
Рапорт я подал накануне вечером, вскоре после того, как от меня ушли Гарри и Джесси.
— Кто дал вам полномочия на такие действия?
— Никто, — честно ответил я. — «Модесто» подвергся ракетному обстрелу. Я решил, что в такой ситуации будет не вредно проявить немного личной инициативы.
— Вы знаете, сколько шаттлов было направлено на Коралл всем нашим флотом?
— Нет, — сказал я. — Хотя, кажется, очень немного.
— Менее ста, включая семь, покинувших «Моде-сто», — сообщил Ньюман.
— А сколько из них смогло достичь поверхности планеты? — в свою очередь, спросил Джавна.
— Судя по тому, что мне известно, так далеко удалось забраться только нам.
— Верно, — подтвердил Джавна.
— И что же?
— А то, — ответил Ньюман, — что вы приказали взорвать ворота как раз вовремя, чтобы успеть вывести ваш шаттл наружу и живым добраться до поверхности.
Я в упор посмотрел на Ньюмана.
— Вы подозреваете меня в чем-то, сэр?
— Вы должны согласиться, что во всем этом наблюдается интересная цепочка совпадений, — ответил Джавна.
— Черт возьми, так оно и есть, — сказал я. — Я отдал приказ после того, как «Модесто» получил повреждения. Мой пилот обладал достаточной профессиональной подготовкой и присутствием духа, чтобы совершить ряд маневров, благодаря которым мы вошли в атмосферу Коралла и спустились к самой земле. Но под обстрелом шаттл все же врезался в землю, что удалось пережить одному мне. И, если вы помните, удалось с большим трудом, поскольку значительная часть моего тела оказалась разбросана по территории размером с Род-Айленд. Мне повезло лишь в том, что меня отыскали до того, как я успел умереть. Все остальное явилось следствием наших с пилотом профессионализма и ума. Прошу извинить меня, сэр, за то, что мы хорошо усвоили то, чему нас учили.
Джавна и Ньюман в очередной раз переглянулись.
— Мы лишь стараемся не оставить без внимания ни одной версии, — мягко сказал подполковник.
— Какого черта! — взорвался я. — Ну, подумайте сами. Если бы я действительно намеревался предать ССК и выжить после этого, то, конечно уж, постарался бы сделать это таким образом, чтобы не раздирать в клочья свою собственную харю, топтать ее конем!
Я был уверен, что в моем нынешнем состоянии имею возможность разочек прикрикнуть на старшего офицера и не нажить в результате больших неприятностей. И оказался прав.
— Давайте продолжим, — сказал Ньюман.
— Давайте.
— Вы упомянули, что видели, как линейный крейсер рраей начал стрельбу по крейсеру ССК, как только он появился в пространстве Коралла.
— Верно.
— Интересно, как вам удалось это увидеть? — вставил Джавна.
Я вздохнул.
— Вы собираетесь все время повторять этот фокус, да? Дело пойдет куда быстрее, если вы не будете каждую минуту пытаться заставить меня сознаться, что я шпион враждебной расы.
— Капрал, вернемся к ракетной атаке, — сказал Ньюман. — Вы помните, когда были выпущены ракеты? До или после того, как корабль ССК появился в пространстве Коралла?
— По моему впечатлению, их выпустили перед этим, — ответил я. — Непосредственно перед появлением. По крайней мере, так мне показалось. Они знали, когда и где появится этот корабль.
— Каким образом, по-вашему, это оказалось возможно? — спросил Джавна.
— Я не знаю. Я даже еще за день до атаки не имел представления о принципе работы скачкового двигателя. Мой уровень знаний не позволяет каким бы то ни было образом узнать о предстоящем прибытии корабля.
— Что вы имеете в виду, говоря о вашем уровне знаний? — задал вопрос Ньюман.
— Алан, командир одного из наших отделений, — я не стал говорить, что он был моим другом, так как опасался, что это вызовет у них новые подозрения, — рассказал, что действие скачкового двигателя представляет собой перемещение в другую вселенную точно такого же корабля, как тот, который покидает эту вселенную, и что события появления и исчезновения являются феноменально маловероятными. Если это действительно так, то не думаю, что можно предвидеть, где и когда корабль появится. Это просто происходит, и все.
— И что же, по вашему мнению, случилось? — спросил Джавна.
— Что вы имеете в виду? — уточнил я.
— Как вы сами сказали, узнать о том, что корабль совершает скачок, невозможно, — пояснил Джавна. — Если так, получается, что организовать засаду можно было лишь в том случае, если кто-то проинформировал рраей.
— Опять вы об этом… Посудите сами, даже если мы предположим существование предателя, каким образом он мог все это сделать? Даже если он сумел как-то сообщить рраей о том, что против них отправлен флот, у него не было возможности узнать, когда и где каждый звездолет выйдет в пространство Коралла. Не забудьте, что рраей ждали нас. Они начинали расстрел, как только мы возникали перед ними.
— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — удовлетворенно кивнул Джавна. — Что же, по вашему мнению, могло случиться?
Я пожал плечами.
— Возможно, скачок из вселенной во вселенную не настолько маловероятное явление, каким его принято считать.
— Не слишком переживай из-за допросов. — Гарри протянул мне чашку с фруктовым соком, который он принес специально для меня из одной забегаловки для военных. — Они и нас замучили: мол, очень подозрительно, что все погибли, а вы выжили.
— И как вы на это реагировали? — поинтересовался я.
— Черт возьми, — воскликнул Гарри. — Я согласился с ними. Это ужасно подозрительно. Кстати, мне кажется, что мой ответ понравился им ничуть не больше любого другого. Но по большому счету нам их не в чем упрекать. Колонии чувствуют себя так, будто у них выдернули ковер из-под ног. Если мы не сможем выяснить, что произошло у Коралла, нас ждут еще более крупные неприятности.
— Да, здесь есть о чем покумекать. А сам-то ты что думаешь?
— Не знаю, — признался Гарри. — Возможно, скачок не настолько маловероятное явление, каким его принято считать.
Он отпил соку из своей чашки.
— Очень смешно, но ты произнес те же самые слова, что и я давеча.
— Да, но я понимаю, о чем говорю, — отозвался Гарри. — У меня нет той блестящей подготовки в области теоретической физики, как у Алана, упокой Господь его душу, но, похоже, вся теоретическая модель, исходя из которой мы трактовали скачки, в значительной степени неверна. Очевидно, рраей знают какой-то способ, позволяющий с высокой степенью достоверности предсказать, где появятся наши корабли. Но как они это делают?
— Боюсь, что ты не сможешь сейчас это объяснить.
— Ты прав. Но они это делают. И становится совершенно очевидно, что наше представление о скачке глубоко ошибочно. Если практика показывает, что что-то не так, теорию нужно забрасывать ко всем чертям. Вопрос в том, как же это происходит.
— Есть какие-то соображения?
— Даже несколько, хотя это вовсе не моя область, — ответил Гарри. — Для этого я слишком плохо знаю математику.
Я рассмеялся.
— Знаешь, совсем недавно Алан сказал почти то же самое обо мне.
Гарри улыбнулся и поднял чашку.
— За Алана, — сказал он.
— За Алана, — отозвался я. — И за всех наших ушедших друзей.
— Аминь, — произнес Гарри, и мы выпили.
— Гарри, ты говорил, что видел, как меня принесли на «Ястреб», — начал я.
— Видел. Не тебя, а изувеченный полутруп. Только не обижайся.
— И в мыслях не было. А вот не помнишь ли ты тех, кто меня притащил?
— Помню. Но не слишком хорошо. Нас держали взаперти и не выпускали гулять по кораблю. Я был в медицинском отсеке, когда туда принесли тебя. Они осматривали нас.
— Была среди моих спасителей женщина?
— Да, — подтвердил Гарри. — Высокая. Каштановые волосы. Вот и все, что я запомнил, и то случайно. Честно говоря, меня больше интересовал ты, чем те, кто тебя доставил. Тебя я знал, а их — нисколько. А в чем дело?
— Гарри, среди тех, кто меня спас, была моя жена. Я готов поклясться.
— Я думал, что твоя жена умерла, — оторопел Гарри.
— Моя жена умерла, — подтвердил я. — Но это была она. Конечно, не та Кэти, какой я помню ее во времена нашей совместной жизни. Эта была солдатом ССК, с зеленой кожей и всем таким.
Выражение лица Гарри сделалось откровенно скептическим.
— Джон, это, вероятно, галлюцинация.
— Да, но если это только пригрезилось мне, то с какой стати я мог бы увидеть Кэти в облике солдата ССК? Скорее, я должен был бы увидеть ее в настоящем виде.
— Не знаю, — протянул Гарри. — Галлюцинации, по определению, не совпадают с действительностью. И вроде бы для них не существует никаких правил. Если так, то почему бы тебе не увидеть твою покойную жену в виде солдата ССК?
— Гарри, я знаю, что кажусь слегка сумасшедшим, но я видел свою жену, — настаивал я. — Возможно, я был малость переломан, но мой мозг работал прекрасно. Я знаю, что это было на самом деле.
Мой друг несколько секунд сидел неподвижно.
— Ты ведь знаешь, что мое отделение проторчало несколько дней на «Ястребе». Нас засунули в комнату отдыха, как сардин в банку, и не позволяли никуда выходить, ничего делать — не пускали даже в игровой зал. Если нужно было куда-то кого-то отвести, выделялся эскорт. И мы, естественно, обсуждали команду и вообще Специальные силы. Так вот, интересная вещь: никто из нас не имел знакомых, которые когда-либо перешли из обычных войск в Специальные силы. Само по себе это ничего не значит. Большинство из нас служит первую пару лет. Но все равно это интересно.
— Может быть, для этого нужно прослужить несколько сроков, — предположил я.
— Может быть. А может быть, дело в чем-то другом. В конце концов, они называют сами себя «Бригадами призраков».
Он отхлебнул еще один глоток сока и поставил чашку на мою тумбочку.
— Мне кажется, что можно попробовать кое-что поразнюхать. Если я не вернусь, отомсти за мою смерть.
— Сделаю все, что смогу, если только ничего не помешает, — пообещал я.
— Уж постарайся, — усмехнулся Гарри. — И заодно сам попробуй что-нибудь раскопать. Тебе предстоит еще несколько встреч со следователями. Почему бы тебе самому не допросить их?
— Так что вы хотели спросить насчет «Ястреба»? — насторожился майор Джавна во время нашей следующей беседы (так они называли допросы).
— Я хотел бы отправить туда сообщение. Хочу поблагодарить их за то, что они спасли мне жизнь.
— В этом нет необходимости, — заявил подполковник Ньюман.
— Я знаю, но ведь существует простая вежливость. Раз уж человек позаботился о том, чтобы тамошние хищники, отгрызшие мои пальцы, не доели все остальное, то самое меньшее, что я могу сделать, — это послать небольшую записочку со словами благодарности. Я хотел бы отправить такое письмо непосредственно тем парням, которые нашли меня. Как это сделать?
— Никак, — отрезал Джавна.
— Почему же? — невинно осведомился я.
— «Ястреб» — это корабль Специальных сил, — объяснил Ньюман. — Их передвижение сохраняется в тайне. Связь между Специальными силами и остальным флотом строго ограничена.
— Знаете, мне это кажется не слишком справедливым, — нагло заявил я. — Лично я прослужил почти два года, и я никогда не имел проблем с отправкой почты моим друзьям на другие корабли. Разве вам не кажется, что даже солдатам Специальных сил будет приятно получить весточку от своих друзей с дальнего конца света?
Ньюман и Джавна по своей манере переглянулись.
— Мы отклонились от темы, — сказал Ньюман.
— Я хочу всего лишь послать короткую записку.
— Мы подумаем, что можно сделать, — Джавна сказал это таким тоном, что было ясно: и пальцем не пошевельнем.
Я вздохнул и принялся рассказывать им — наверно, уже в двадцатый раз — о том, почему я приказал пилоту взорвать выходной люк причального отсека «Модесто».
— Как ваша челюсть? — спросил доктор Файорина.
— Полностью восстановила свою функциональность и готова что-нибудь пожевать, — доложил я. — Не могу сказать, что мне противно сосать бульоны через соломинку, но через некоторое время это начинает надоедать.
— Я вас понимаю, — сказал Файорина. — Теперь давайте посмотрим на вашу ногу.
Я откинул простыню и продемонстрировал ему конечность — кольцо уже доползло почти до середины голени.
— Превосходно! — заявил доктор. — Я хочу, чтобы вы начали упражняться. Необработанная часть вполне выдержит ваш вес, а вновь образовавшиеся ткани получат необходимую нагрузку. Я пришлю вам трость, которой вы будете пользоваться несколько ближайших дней. Я заметил, что вас навещают друзья. Так почему бы вам не пригласить их на ленч или куда-нибудь еще?
— Вам не придется долго уговаривать меня, — ответил я, немного сгибая колено. — Двигается не хуже, чем раньше.
— Лучше, — заметил Файорина. — За время, прошедшее с момента вашей вербовки, мы внесли в тела ССК кое-какие заметные изменения. Они заложены в вашу новую ногу и через некоторое время распространятся по всему телу. Вы очень скоро это почувствуете.
— Тут поневоле задумаешься, почему ССК не доходят до логического конца, — сказал я. — Разве нельзя заменить тело чем-то иным, предназначенным специально для войны.
Файорина оторвал взгляд от своей ЭЗК.
— У вас и так зеленая кожа, кошачьи глаза и компьютер в черепе. Насколько еще меньше человеком вы хотите стать?
— Отличное замечание, — признал я.
— Да-да, — согласился Файорина. — Я попрошу санитара принести вам трость.
Он пробежал пальцами по клавиатуре, передавая распоряжение.
— Эй, доктор, — сказал я ему в спину. — А вам приходилось лечить кого-нибудь еще с «Ястреба»?
— Нет. Знаете, капрал, у меня и с вами одним было достаточно хлопот.
— Значит, из команды «Ястреба» не было никого? Файорина ухмыльнулся:
— О нет. Это же Специальные силы.
— Ну и что?
— Можно сказать, что раз силы Специальные, то и потребности у них особые, — уклончиво ответил Файорина, и в этот момент появился санитар с моей тростью.
— Знаешь, что можно узнать о Бригадах призраков? Я имею в виду — официально? — спросил меня Гарри.
— Думаю, что не много.
— Ты чертовски преувеличиваешь, — сказал Гарри. — Ровным счетом ничего.
Мы втроем — Гарри, Джесси и я — сидели за ленчем в одной из закусочных для военных на космостан-ции Феникса. Во время первой же прогулки я предложил уйти как можно дальше от Бреннемановской клиники. Закусочная находилась на противоположной стороне станции. Вид сквозь прозрачную стену не представлял собой ничего особенного — там находилась небольшая верфь, — зато заведение славилось своими бургерами, и эта слава была полностью оправдана. Повар в своей прошлой жизни организовал систему ресторанов, специализировавшихся на гамбургерах. Свежеупакованными их непрерывно подавали из кухни через окошко в стене. Но наши с Гарри успели остыть — так мы увлеклись разговором о Бригадах призраков.
— Я попросил у Джавны и Ньюмана разрешения отправить на «Ястреб» письмо и получил полный отлуп, — сказал я.
— Ничего удивительного, — отозвался Гарри. — С официальной точки зрения «Ястреб» существует, но это все, что можно узнать. Ты не найдешь ни слова о его команде, его размерах, его вооружении или местоположении. Всей этой информации как будто нет в природе. Если ты попробуешь провести в базе данных ССК более общий поиск по словам «Специальные силы» или «Бригада призраков», тоже ничего не получишь.
— Значит, вам, парни, так и не удалось ничего выяснить? — спросила Джесси.
— О, этого я не говорил, — улыбнулся Гарри. — Действительно, официальным путем узнать ничего нельзя, но ведь существует множество неофициальных путей.
— И как же тебе удается отыскивать неофициальную информацию? — искренне удивилась Джесси.
— Ну, видишь ли, — потупил глаза Гарри, — благодаря блеску своей личности я могу творить чудеса.
— Прошу тебя, — возмутилась Джесси. — Я пришла сюда, чтобы поесть. Чего нельзя сказать о вас двоих.
— Так что же тебе удалось узнать? — спросил я и откусил свою булочку. Вкус оказался изумительным.
— Только не забывай, что все это слухи, сплетни и домыслы, — предупредил он.
— А это означает, что то, что мы узнаем, будет ближе к правде, чем если бы мы пользовались официальными источниками, — заметил я.
— Возможно, — кивнул Гарри. — Главное — у них действительно есть основания называться Бригадой призраков. Видишь ли, это не официальное наименование, а прозвище. Согласно слухам, которые я почерпнул из нескольких источников, в Специальных силах служат мертвые.
— То есть? — обалдел я.
Джесси застыла с куском бутерброда в зубах.
— Нет, не настоящие мертвецы, — поспешил успокоить нас Гарри. — Они вовсе не зомби. Но многие люди, подавшие первичное заявление о зачислении в ССК, умирают, не дожив до семьдесят пятого дня рождения. Так вот, по-видимому, когда такое случается, ССК не уничтожают образцы генетического материала. Они используют его, чтобы делать солдат Специальных сил.
Меня словно толкнуло что-то.
— Джесси, помнишь, что сказал санитар, когда умер Леон Дик? Что поступил новый доброволец в Бригаду призраков. Я подумал тогда, что это всего лишь дурная шутка.
— Как они могут так поступать? — спросила Джесси. — Это же просто аморально.
— Разве? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Когда ты даешь согласие на вступление в армию, то предоставляешь ССК право проводить любые процедуры, необходимые для повышения твоих бойцовских качеств. Этот пункт имеется в контракте. А ведь будучи мертвым, ты не можешь быть бойцом. Так что даже если это и спорно с этической точки зрения, то юридически — вполне законно.
— Да, но ведь существует разница между использованием моей ДНК для создания нового тела, которое буду использовать я сама, и использованием нового тела, в котором меня не будет, — возразила Джесси.
— Детали, детали, — поморщился Гарри.
— Мне совершенно не нравится мысль о том, что мое тело может бегать где-то совершенно самостоятельно, — настаивала Джесси. — И я не думаю, что ССК поступают правильно, когда так делают.
— Погодите, это еще не все, — многозначительно произнес Гарри. — Вы знаете, что наши новые тела прошли глубокую генетическую модификацию. А тела бойцов Специальных сил, по всей видимости, изменены еще сильнее. Солдаты Бригад призраков — это нечто вроде лабораторных морских свинок, на которых генетики отрабатывают все свои усовершенствования, прежде чем ввести их в широкое употребление. Я даже слышал, что некоторые модификации бывают по-настоящему радикальными, вплоть до того, что чуть ли не теряют сходство с человеком.
— Мой доктор сказал что-то о том, что солдаты Специальных сил имеют специальные потребности, — вставил я. — Но даже с учетом галлюцинаций люди, которые спасли меня, выглядели вполне по-человечески.
— И мы не видели на «Ястребе» никаких мутантов или чудовищ, — поддержала Джесси.
— Но ведь нам не разрешали шляться по всему судну, — напомнил Гарри. — Нас держали взаперти, мы видели только отведенный для нас зал и медицинский отсек, и больше ничего.
— Народ постоянно видит Специальные силы во время сражений, да и просто так, — не сдавалась Джесси.
— Конечно, — кивнул Гарри. — Но это не значит, что они видят всех.
— У тебя снова разыгралась паранойя, милый. — Джесси положила Гарри в рот кусочек жареной картошки.
— Спасибо, очень вкусно. — Гарри проглотил чуть слышно хрустнувший на его зубах кусочек. — Но даже если отбросить слухи о сверхмодифицированных солдатах, все равно остается более чем достаточно, чтобы объяснить, каким образом Джон мог увидеть свою жену. Хотя на самом деле это вовсе не Кэти, а всего лишь кто-то, использующий ее тело.
— Кто? — спросил я.
— В этом-то и весь вопрос, если я правильно тебя понимаю. Твоя жена мертва, так что у них не было возможности вложить в тело ее индивидуальность. Или же они имеют нечто вроде заранее сформированной индивидуальности, которую вкладывают в солдат Специальных сил…
— … Или же они пересадили кого-то из старого тела в новое, сделанное по ее генетическому коду, — закончил я.
Джесси передернула плечами:
— Извини, Джон. Но это просто жутко.
— Джон? Ты в порядке? — встревожился Гарри.
— Что? Ах, да, в полном. Просто все это довольно трудно переварить сразу. Мысль о том, что моя жена может быть жива — но не на самом деле! — и что кто-то, но не она, расхаживает в ее облике. Думаю, что я предпочел бы этот вариант, если бы была возможность выбирать между ним и галлюцинацией.
Подняв глаза на друзей, я заметил, что они оба застыли и уставились куда-то мимо меня.
— Эй, что случилось? — окликнул их я.
— Помяни черта… — пробормотал Гарри.
— Что?
— Джон, — слишком спокойно сказала Джесси. — Она стоит в очереди за гамбургерами.
Я резко повернулся, сбив тарелку на пол. И почувствовал, будто меня внезапно окунули в ледяную воду.
— Господи помилуй… — прошептал я. Это была она. Вне всякого сомнения.
Едва я успел дернуться, чтобы встать, как Гарри схватил меня за руку.
— Что ты делаешь?
— Хочу подойти поговорить с нею.
— А ты уверен, что тебе этого хочется? — спросил он.
— О чем ты говоришь? — удивился я. — Конечно уверен.
— Я хочу сказать, что, может быть, было бы лучше, если бы сначала с нею поговорил я или Джесси. Чтобы узнать, захочет ли она разговаривать с тобой.
— Господи, Гарри, — воскликнул я. — Я же не какой-то сраный шестиклассник. Это моя жена.
— Вовсе нет, Джон. Это совсем другой человек. Ты даже не можешь знать, станет ли она с тобой разговаривать.
— Джон, даже если она согласится говорить с тобой, вы окажетесь совершенно незнакомыми людьми, — подтвердила Джесси. — И чего бы ты ни ожидал от этой встречи, ты этого не получишь.
— Я не ожидаю ровным счетом ничего, — ответил я.
— Мы просто не хотим, чтобы ты лишний раз расстраивался, — пояснила Джесси.
— Я буду в полном порядке. — Я посмотрел на них обоих. — Прошу вас. Пусти меня, Гарри. Со мной все будет хорошо.
Они переглянулись. Гарри выпустил мою руку.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Что ты собираешься ей сказать? — Гарри, как всегда, хотел знать все.
— Я собираюсь поблагодарить ее за спасение моей жизни.
Я поднялся.
К этому времени женщина и два ее спутника уже получили свой заказ и уселись за столик, находившийся в дальнем углу закусочной. Я захромал туда. Они о чем-то разговаривали втроем, но, заметив мое приближение, умолкли. Женщина повернулась, заметив, что внимание собеседников переключилось на что-то за ее спиной. Увидев это лицо, я остановился.
Конечно, оно было иным. Если даже забыть об ином цвете кожи и нечеловеческих глазах, женщина выглядела много-много моложе — это лицо могло принадлежать Кэти, какой она была полвека назад. И этим различия не исчерпывались: женщина казалась заметно худощавее, чем когда-либо была Кэти, — следствие генетически запрограммированной спортивности. Волосы моей жены всегда, даже в старости, представляли собой совершенно непокорную гриву, и ей постоянно советовали обрезать их как можно короче. У этой волосы были приглажены и послушно опускались вдоль шеи, немного не доставая воротника.
Именно волосы и представляли собой самое резкое отличие. Я так давно не видел людей с кожей иного цвета, что зеленое лицо совершенно не казалось мне сколько-нибудь странным. Но волосы нисколько не походили на то, что я помнил.
— Разглядывать людей неприлично, — сказала женщина голосом Кэти. — И заранее предупреждаю: вы не в моем вкусе.
«Ничего подобного», — возразил мой внутренний голос.
— Прошу прощения, я совсем не собирался мешать вам, — ответил я. — Я только хочу спросить: вы меня не узнаете?
Она окинула меня молниеносным взглядом.
— Совершенно не узнаю. И базовой подготовки мы вместе с вами точно не проходили.
— Вы спасли меня, — объяснил я. — На Коралле. Ее выражение лица немного смягчилось.
— Ничего себе! — воскликнула она. — Тогда вовсе не удивительно, что я вас не узнала. При нашей последней встрече у вас не хватало нижней половины лица и еще нескольких немаловажных частей. Только без обид, ладно? И, тоже не в обиду вам будь сказано, я удивлена тем, что вы выжили. Я не рискнула бы держать пари, что вам это удастся.
— У меня есть для чего жить, — сказал я.
— Похоже на то, — отозвалась женщина.
— Меня зовут Джон Перри. — Я протянул руку. — Извините, но я не знаю вашего имени.
— Джейн Саган, — сказала она, протягивая свою. Я задержал ее ладонь немного дольше, чем нужно, и, когда рукопожатие наконец прервалось, у женщины был несколько озадаченный вид.
— Капрал Перри, — заговорил один из ее спутников, успевший, по-видимому, сделать запрос обо мне через своего МозгоДруга, — мы тут, типа того, собрались похавать, нам через полчаса на корабль, так что если вы не сильно против…
— Вы уверены, что никогда меня не видели? — спросил я Джейн, как будто не слышал этих слов.
— Нет, — ответила она; теперь в ее голосе определенно ощущался лед. — Спасибо, что подошли поздороваться, но я действительно хотела бы поесть.
— Позвольте мне послать вам кое-что, — сказал я. — Картинку. Через МозгоДруга.
— В этом нет никакой необходимости, — отрезала Джейн.
— Одну-единственную картинку, — настаивал я. — А потом я уйду. Окажите мне любезность.
— Ладно, — сдалась она. — Только побыстрее.
Среди того скудного имущества, которое я прихватил с собой, покидая Землю, самым дорогим для меня был цифровой альбом с фотографиями моей семьи, друзей и разных мест. Когда мой МозгоДруг активизировался, я тут же загрузил фотографии в его память. Как показали дальнейшие события, это был очень мудрый поступок, поскольку и оригинал фотоальбома, и все прочие мои земные сувениры погибли вместе с «Модесто». Я выбрал из альбома одну фотографию и послал ей. Она подняла голову, рассматривая изображение, которое открылось перед нею, а потом резко повернулась ко мне.
— И теперь вы тоже меня не узнаете? — спросил я.
Двигаясь чрезвычайно быстро, заметно быстрее, чем обычные солдаты ССК, она схватила меня и швырнула в ближайшую стенку. Я совершенно явственно почувствовал, как треснуло одно из моих только-только заживших ребер. Гарри и Джесси вскочили со своих мест на противоположной стороне помещения и кинулись к нам; спутники Джейн двинулись наперерез. Я попытался вздохнуть.
— Что ты за паскуда такая, — чуть слышно прошипела Джейн, — и что за хрень ты затеял?
— Я Джон Перри, — прохрипел я, — я ничего не затеваю.
— Так я и поверила! Где ты добыл эту фотографию? — резко спросила она, наклонившись вплотную ко мне. — Кто ее тебе состряпал?
— Никто мне ее не стряпал, — так же тихо ответил я. — Она была сделана во время моей свадьбы. Это… это моя свадебная фотография.
Я чуть не сказал «наша», но успел вовремя спохватиться.
— Женщина рядом со мною — моя жена Кэти. Она не дожила до набора. Ее ДНК использовали, чтобы сделать вас. Часть ее сохраняется в вас. Часть вас сохраняется на этой фотографии. Часть того, чем являетесь вы, дала мне вот это.
Я поднял левую руку и показал обручальное кольцо — единственную вещь, оставшуюся у меня от земной жизни.
Джейн зарычала, схватила меня за грудки и швырнула через все помещение. Я перелетел через несколько столов, сбивая гамбургеры, соусники, стаканчики с салфетками и грохнулся на пол. По пути ударился головой о металлический угол и почувствовал, как на виске выступила капля УмноКрови. Гарри и Джесси поспешно прервали похожее на танец противостояние со спутниками Джейн, загораживавшими им дорогу, и кинулись ко мне. Джейн тоже шагнула в мою сторону, но друзья остановили ее на полпути.
— Послушайте-ка, Перри, — сказала она, — не смейте больше попадаться мне на глаза. Если я еще раз увижу вас, вы, честное слово, пожалеете, что не остались подыхать на этой долбаной планете.
С этими словами она повернулась и стремительно зашагала прочь. Один из компаньонов последовал за нею, а другой, тот самый, который заговорил со мной раньше, подошел к нам. Джесси и Гарри настороженно выпрямились, но он поднял руки в умиротворяющем жесте.
— Перри, — сказал он. — Что все это значило? Что вы ей послали?
— Спросите ее сами, дружище, — ответил я.
— Для вас, капрал, я лейтенант Тагор. Он перевел взгляд на моих друзей:
— Вас обоих я знаю. Вы с «Хэмптон-род».
— Так точно, сэр, — откликнулся Гарри.
— А теперь послушайте меня, — продолжил лейтенант. — Я не знаю, что, черт возьми, здесь произошло, но хочу объяснить вам одну вещь. Мы к этому никаким боком не причастны. Можете сочинять какие угодно истории, но если в ней прозвучат слова «Специальные силы», я сделаю все возможное, чтобы оставшаяся часть вашей военной карьеры оказалась чрезвычайно трудной, болезненной и непродолжительной. Я не шучу. Я вам головы поотрываю. Все ясно?
— Да, сэр, — сказала Джесси.
Гарри кивнул. Я не смог издать внятного звука и лишь прохрипел.
— Позаботьтесь о вашем друге, — сказал Тагор Джесси. — Такое впечатление, что он где-то споткнулся и ударился.
Он вышел вслед за своими спутниками.
— Боже! — сказала Джесси. Взяв салфетку, она протерла ссадину на моем виске. — Джон, что ты сделал?
— Показал ей свадебную фотографию.
— Это ты тонко придумал, — заметил Гарри и посмотрел вокруг. — Где твоя палка?
— Наверно, около той стены, к которой она приложила меня в первый раз.
Гарри отправился искать трость.
— Ты в порядке? — спросила Джесси.
— По-моему, я опять сломал ребро.
— Брось, я совсем не об этом.
— Я знаю, о чем ты. И, судя по тому, как обернулись события, не исключено, что сломалось и кое-что еще.
Джесси взяла меня ладонью под подбородок, приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Тут явился и Гарри с тростью. Мы побрели обратно в больницу. Доктор Файорина был чрезвычайно недоволен мною.
Кто-то разбудил меня среди ночи, встряхнув за плечо. Увидев, кто это, я попытался было заговорить, но Джейн сразу же закрыла мне рот ладонью.
— Тише, — потребовала она. — Мне вообще-то не полагается здесь находиться.
Я кивнул. Она убрала руку.
— Говорите потише, — попросила она.
— Мы можем использовать МозгоДрузей, — предложил я.
— Нет, — возразила она. — Я хочу вас слышать. Просто говорите вполголоса.
— Ладно.
— Мне очень жаль, что сегодня так получилось. Просто все очень неожиданно. Я не знаю, как правильно реагировать на такие вещи.
— Все нормально, — ответил я. — Это мне следовало построить разговор как-нибудь по-другому.
— Вы пострадали?
— Вы сломали мне ребро, — признался я.
— Простите меня, пожалуйста.
— Меня уже вылечили, — успокоил я ее.
Она некоторое время вглядывалась в мое лицо; глаза быстро перемещались в орбитах.
— Поймите, я не ваша жена, — внезапно сказала она. — Я не знаю, кем или чем вы меня считаете, но я никогда не была вашей женой. Я даже не знала о ее существовании, пока вы сегодня не показали мне фотографию.
— Но вы же должны были знать о своем происхождении, — удивился я.
— С какой стати? — резко ответила она. — Мы знаем, что нас создали, используя чьи-то гены, но никто и никогда не говорил нам, кому они принадлежали. Какой в этом смысл? Те люди — совсем не мы. Мы даже не клоны — в моей ДНК немало таких вещей, каких на Земле просто не существует. Мы подопытные кролики ССК. Разве вы об этом не слышали?
— Слышал, — сознался я.
— Так что я — не ваша жена. Я пришла, чтобы объяснить это вам. Мне очень жаль, но я — не она.
— Хорошо, — отозвался я.
— Вот и славно. Прекрасно. А теперь я пойду. Извините, что бросила вас на столы.
— Сколько вам лет? — спросил я.
— Что? А в чем дело?
— Просто любопытно. И еще, мне не хочется, чтобы вы так сразу уходили.
— Не пойму, какое значение может иметь мой возраст, — искренне удивилась она.
— Со времени смерти Кэти прошло уже девять лет, — объяснил я. — Мне интересно, сколько времени они выжидали, прежде чем пустили в дело ее гены и создали вас.
— Мне шесть лет.
— Надеюсь, вас не оскорбит, если я скажу, что вы нисколько не похожи на тех шестилеток, которых мне доводилось встречать прежде.
— Да, я выгляжу немного старше своего возраста, — ответила она. И добавила, немного помолчав: — Это шутка.
— Я знаю.
— Люди часто этого не понимают. Дело в том, что большинство людей, с которыми я имею дело, примерно такого же возраста, как и я.
— На что это похоже? — спросил я. — Я имею в виду, быть взрослым человеком шести лет от роду. Не имеющим прошлого.
Джейн пожала плечами.
— В один прекрасный день я проснулась, не зная, где нахожусь и что происходит. Но я находилась в этом теле и многое умела. Разговаривать. Двигаться. Думать и сражаться. Мне сказали, что я солдат Специальных сил, что пришло время начать обучение и что меня зовут Джейн Саган.
— Милое имя.
— Оно было выбрано случайным образом. Имена у нас самые обычные, а в качестве фамилий используются по большей части фамилии знаменитых земных ученых и философов.[26] В моей роте есть Тед Эйнштейн и Джулия Пастер. Сначала мы, конечно, об этом не знаем. В смысле об именах. Позже, когда немного разовьется самосознание, мы узнаем кое-что о том, как были созданы. Ни у кого из нас не имеется больших воспоминаний. Только после встреч с живорожденными понимаешь, что в тебе есть что-то особенное. Но мы редко встречаемся с ними. И почти не общаемся.
— Живорожденными? — переспросил я.
— Так мы называем всех вас. Не таких, как мы, — объяснила она.
— Если вы так редко встречаетесь, что же вы делали в закусочной?
— Мне захотелось гамбургер, — честно созналась она. — Не то чтобы нам запрещалось такое общение. Мы сами его избегаем.
— Вы когда-нибудь задумываетесь о том, из кого вас сделали?
— Иногда, — ответила Джейн. — Но мы не можем этого узнать. Нам не рассказывают о наших исходниках — о людях, из которых нас делают. Знаете, ведь у некоторых использованы гены сразу нескольких человек. Но ведь они все равно мертвы. Наверняка мертвы, иначе их гены не использовали бы для изготовления нас. И мы не знаем, нет ли в Колониальных силах кого-нибудь, кто может быть с ними знаком. А такие встречи, по-видимому, происходят крайне редко. Из вас, живорожденных, мало кому удается долго прожить здесь. Так что я не знаю ни одного случая, чтобы кто-нибудь встретился с родственником своего исходника. Или с мужем.
— Вы показали фотографию вашему лейтенанту? — спросил я.
— Нет. Хотя он меня спрашивал. Я сказала ему, что вы переслали мне свой собственный портрет из земной жизни и что я его стерла. Пришлось так поступить и на самом деле — на случай, если он решит проверить. А что мы тогда сказали друг другу, я не говорила. Вы можете снова передать ее мне? Фотографию?
— Конечно, — отозвался я. — Если хотите, у меня есть и другие. А если вы хотите что-нибудь узнать о Кэти, я могу рассказать.
Джейн задумчиво уставилась на меня; в неосвещенной комнате она еще больше походила на мою жену. Я чувствовал, что от ее вида у меня немного щемит сердце.
— Не знаю, — сказала она после продолжительной паузы. — Я сама не знаю, чего хочу. Позвольте мне подумать об этом. А пока что дайте мне только эту фотографию. Пожалуйста.
— Я уже посылаю ее.
— Мне нужно идти. И учтите: меня здесь не было. Если мы с вами столкнемся где-нибудь в другом месте, не показывайте виду, что мы встречались.
— Почему? — поинтересовался я.
— Пока что это важно.
— Договорились.
— Дайте мне взглянуть на ваше обручальное кольцо, — вдруг попросила Джейн.
— Прошу.
Я торопливо стащил его с пальца. Она бережно взяла колечко и посмотрела сквозь него.
— Там что-то написано.
— «Моя любовь вечна — Кэти», — сказал я. — Она заказала выгравировать эту надпись перед тем, как подарила его мне.
— Вы долго были женаты?
— Сорок два года.
— А вы сильно любили ее? Вашу жену. Кэти. Ведь, возможно, когда люди так долго женаты, они остаются вместе просто по привычке.
— Бывает и так, — согласился я. — Но я очень сильно любил ее. Все время, пока мы были женаты. Я и теперь люблю ее.
Джейн встала, снова окинула меня долгим взглядом, вернула мне кольцо и ушла не попрощавшись.
— Тахионы, — сказал Гарри, не дойдя до столика, за которым завтракали мы с Джесси.
— Сам такой, — отозвалась Джесси.
— Очень остроумно! — возмутился Гарри, подсаживаясь к нам. — Объяснить, как рраей узнали о нашем прибытии, можно через тахионы.
— Грандиозно! — воскликнул я. — Вот только если бы мы с Джесси хоть что-нибудь знали об этих зверях, то, наверно, еще больше радовались бы.
— Это такие экзотические элементарные частицы, — пустился в объяснения Гарри. — Они перемещаются быстрее света и двигаются во времени назад. До сих пор их существование подтверждалось исключительно теоретически. Сами понимаете, зафиксировать то, что со сверхсветовой скоростью движется от конца к началу времени, чрезвычайно трудно. Но теория скачкового двигателя учитывает присутствие тахионов во время каждого скачка — точно так же, как материя и энергия переходят из исходной вселенной в новую, тахионы оттуда переходят в ту вселенную, которую мы покидаем. Скачковый двигатель при работе создает определенную тахионную структуру. Если найти способ определять наличие тахионов, формирующих эту структуру, то можно будет узнать, куда и когда прискачет очередной корабль.
— Где ты смог это разузнать? — удивился я.
— В отличие от вас, лентяев, я не трачу времени, расхаживая впустую по спутнику, — укоризненно произнес Гарри. — Я успел обзавестись друзьями во всяких интересных местах.
— Почему же мы не приучили эти тахионы качать воду или делать еще что-нибудь полезное, раз уж нам известно об их существовании? — спросила Джесси. — Если ты не ошибаешься, значит, все это время мы подвергались смертельной опасности. Просто нам пока что везло.
— Вы, наверно, уже забыли мои слова: до сих пор они являлись плодом чистой теории, — сказал Гарри. — И даже такая формулировка будет преуменьшением. Они не имеют никакого отношения к реальности, они, в лучшем случае, математическая абстракция, никак не связанная с действительными вселенными, в которых мы существуем и по которым передвигаемся. Ни одна известная нам разумная раса никогда не использовала тахионы в практических целях. Для них просто не существует практического применения.
— Так мы думали, — поправил я.
Гарри махнул рукой, подтверждая мое замечание.
— Если это так, значит, рраей обладают технологией, намного превосходящей все, что мы способны сделать. И мы безнадежно отстаем от них.
— Так как же мы их будем догонять? — осведомилась Джесси.
Гарри улыбнулся.
— А разве я что-нибудь говорил о гонках? Помните, когда мы впервые встретились на «бобовом стебле», мы говорили о том, насколько колонии опередили Землю в технологическом отношении? А я тогда высказал предположение насчет того, как им это удалось.
— Благодаря общению с иными расами, — вспомнила Джесси.
— Верно. Мы или покупали у них какие-то открытия, или захватывали боевые трофеи. Если есть способ отследить перемещение тахионов из одной вселенной в другую, мы, вероятно, могли бы создать необходимую технологию сами. Но для этого потребуется время и ресурсы, которыми мы не располагаем. Гораздо практичнее было бы самым примитивным образом отобрать все нужное у рраей.
— Ты хочешь сказать, что ССК намерены возвратиться на Коралл? — спросил я.
— Конечно, а как же иначе, — согласился Гарри. — Но цель теперь должна состоять не только в том, чтобы вернуть себе планету. Это не будет даже первоочередной задачей. Теперь наша первичная цель — наложить лапу на их технологию обнаружения тахионов и найти способ одолеть ее или обернуть против них.
— Когда мы в прошлый раз сунулись туда, нам здорово напинали задницы, — заметила Джесси.
— Джесси, у нас просто нет выбора, — мягко сказал Гарри. — Мы должны получить эту технологию. Если она распространится, то все расы получат возможность сопротивляться действиям Колониального союза. Они будут в самом буквальном смысле узнавать о нашем появлении в любом месте раньше, чем мы туда соберемся.
— Но ведь получится точно такая же резня, — испугалась Джесси.
— Подозреваю, что на сей раз они привлекут к операции куда более мощное соединение Специальных сил, — предположил Гарри.
— Кстати, о Специальных силах! — встрял я и рассказал другу о моей встрече с Джейн минувшей ночью. Джесси уже успела услышать эту историю до появления Гарри.
— Похоже, что она в конце концов решила не убивать тебя, — подытожил Гарри, когда я закончил рассказ.
— Наверно, ты испытывал очень странное чувство, пока разговаривал с нею, — сказала Джесси, — хотя прекрасно знал, что это не твоя жена.
— Не говоря уже о том, что ей всего шесть лет. Это и впрямь очень странно, — добавил Гарри.
— Это, между прочим, многое объясняет, — сказал я. — Я имею в виду возраст. Ей еще далеко до эмоциональной зрелости. И когда она испытывает эмоции, то не знает, что с ними делать. Она посбивала мною столики в закусочной только потому, что не знала, как быть с тем, что чувствовала.
— Да, ведь она знает лишь о том, как воевать и убивать, — согласился Гарри. — Наша психика стабильна благодаря прожитой жизни с ее опытом и воспоминаниями. Даже новобранцы в земных армиях имеют за плечами жизненный опыт двадцати лет. Можно сказать, что Специальные силы — это детское войско. В этическом плане эта ситуация находится на грани допустимого.
— Мне не хотелось бы бередить старые раны, — произнесла Джесси, — но скажи, ты видишь в ней что-нибудь от Кэти?
Я ненадолго задумался.
— У нее действительно есть внешнее сходство с Кэти. Мне кажется, что я заметил в ней что-то от чувства юмора Кэти, да и темперамент тоже похож. Кэти могла вести себя импульсивно.
— Она что, швыряла тебя по квартире? — улыбнулся Гарри.
Я улыбнулся в ответ.
— Несколько раз я оказывался на грани таких полетов.
— Ставим генетикам пятерку, — подытожил Гарри.
Вдруг Задница включился без моей команды. Перед моим мысленным взором зажегся текст сообщения:
«Капрал Перри, вам надлежит к 10. 00 явиться на совещание, которое генерал Киган проводит в своем оперативном штабе — модуле "Эйзенхауэр" станции Феникса. Опоздания не допускаются».
Я подтвердил получение депеши и первым делом сообщил о ней Гарри и Джесси.
— А я-то думал, что обзавелся друзьями в интересных местах, — сказал Гарри. — Джон, ты обставил нас всех.
— Даже представления не имею, что это может значить, — ответил я. — Никогда не видел Кигана.
— Ну, он всего-навсего командующий Второй армией ССК, — сообщил Гарри. — Уверен, что тут не будет ничего важного.
— Забавно… — протянул я.
— Джон, уже девять пятнадцать, — заметила Джесси. — Тебе надо идти. Хочешь, мы проводим тебя?
— Нет, завтракайте себе спокойно. Мне будет полезно прогуляться. До модуля «Эйзенхауэр» всего пара километров по окружности станции. Успею вовремя.
Я поднялся, подхватил с тарелки пончик, чтобы пожевать на ходу, дружески поцеловал Джесси в щеку и отправился к генералу.
Вообще-то до «Эйзенхауэра» была не пара километров, а больше, но моя нога наконец-то отросла полностью, и ей было полезно дополнительное упражнение. Доктор Файорина был прав — новая нога действительно оказалась лучше той, которой я лишился, а сам я чувствовал в себе постоянный прилив энергии. Правда, я только-только начал по-настоящему оправляться от тяжелейших травм, после которых выжил буквально чудом. Наверно, в такой ситуации каждый почувствовал бы прилив энергии.
— Не оборачивайтесь, — услышал я над самым ухом приглушенный голос Джейн.
Я чуть не подавился только что откушенным куском.
— Нельзя ли попросить вас не подкрадываться ко мне так неожиданно? — проговорил я, не поворачивая головы.
— Извините. Я не хотела волновать вас. Но мне не следует разговаривать с вами. Это по поводу того совещания у генерала.
— Откуда вы знаете? — удивился я.
— Не имеет значения. Дело в том, что вам следует согласиться на то предложение, которое они вам сделают. Соглашайтесь. Таким образом вы сможете оказаться в безопасности, когда все начнется. В максимально возможной безопасности.
— Что начнется? — не удержался я от вопроса.
— Скоро сами узнаете, — ответила Джейн.
— А как насчет моих друзей? — спросил я. — Гарри и Джесси. Им грозит опасность?
— Нам всем грозит опасность. Для них я ничего не могу сделать. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы пристроить вас. Соглашайтесь. Это важно.
Я почувствовал краткое прикосновение ладони к предплечью, после чего она, по всей вероятности, отошла от меня.
— Капрал Перри, — сказал генерал Киган, ответив на мой салют, — вольно.
Меня проводили в зал заседаний, где я увидел перед собой больше погон и орденов, чем, пожалуй, на флагманской шхуне какого-нибудь европейского флота восемнадцатого столетия. Естественно, я был здесь младшим по званию. Следующим по старшинству оказался подполковник Ньюман, мой уважаемый следователь. У меня непроизвольно задрожали поджилки.
— У вас растерянный вид, сынок, — сказал мне генерал Киган.
Он, как и все присутствовавшие, да и вообще все военнослужащие ССК, выглядел лет на двадцать семь — тридцать.
— Я действительно растерян, сэр.
— Что ж, это легко понять. Присаживайтесь. — Он указал на один из свободных стульев около длинного стола.
Я сел.
— Я много слышал о вас, Перри.
— Да, сэр, — сказал я, стараясь не смотреть на Ньюмана.
— Такое впечатление, что мои слова не обрадовали вас, капрал, — заметил генерал.
— Я не стремлюсь высовываться, сэр. Просто пытаюсь выполнять свои обязанности.
— Но, как бы там ни было, вы все же оказались на виду. Мы пытались запустить над Кораллом сто шаттлов, но до поверхности сумел добраться только ваш, не в последнюю очередь благодаря вашему своевременному приказу взорвать ворота причального отсека и выскакивать как можно скорее.
Он кивнул в сторону следователя.
— Ньюман подробно доложил мне обо всем этом. Он считает, что мы должны наградить вас медалью.
Думаю, если бы Киган сказал, что по мнению Ньюмана мне завтра следует станцевать главную женскую партию в «Лебедином озере», я удивился бы ничуть не меньше. Генерал заметил выражение, появившееся на моем лице, и усмехнулся.
— Да, я знаю, о чем вы подумали. По лицу Ньюмана никогда не угадаешь, какая у него карта на руках, поэтому он так хорошо справляется со своей работой. Ну, капрал, что скажете? По вашему собственному мнению — заслужили вы медаль или нет?
— При всем моем уважении к вам, сэр, думаю, что нет. Мы потерпели крушение, и, кроме меня, не удалось выжить никому. Думаю, вряд ли такое можно считать хорошим выполнением своих обязанностей. Кроме того, мы смогли достичь поверхности планеты исключительно благодаря мастерству и хладнокровию моего пилота Фионы Итон.
— Пилот Итон уже награждена посмертно, капрал, — ответил генерал Киган. — Конечно, это не может вернуть ей утраченной жизни, но для ССК важно, чтобы подвиги не оставались незамеченными и получали должную оценку. И, несмотря на вашу скромность, капрал, вы тоже получите награду. После сражения за Коралл остались и другие выжившие, но этим они обязаны исключительно удаче. Вы же проявили инициативу и в неблагоприятной ситуации показали себя грамотным командиром. К тому же способным думать самостоятельно. Взять хотя бы ваше решение о том, как правильно вести стрельбу по консу. Ваш опыт командования учебным взводом. Мастер-сержант Руис особо отметил то, как вы использовали МозгоДрузей в ходе заключительной военной игры.
Мне довелось послужить с этим сукиным сыном, капрал Руис не станет хвалить даже родную мать за то, что она его родила, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Пожалуй, понимаю, сэр.
— Я так и подумал. Итак, вот вам Бронзовая звезда, сынок. Поздравляю.
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
— Но я вызвал вас сюда вовсе не для этого. — Генерал Киган указал на одного из сидевших за столом. — Думаю, вы еще не знакомы с генералом Сциллардом[27], возглавляющим наши Специальные силы. Сидите, здесь не обязательно выполнять все требования устава.
— Есть, сэр, — отозвался я, но все же кивнул в ту сторону.
— Капрал, — произнес Сциллард, — скажите, что вы слышали по поводу ситуации с Кораллом.
— Не очень много, сэр. Только личные мнения моих друзей.
— Да, — сухо согласился Сциллард, — думаю, что ваш друг рядовой Уилсон успел всесторонне просветить вас по этому поводу.
Я понял, что в умении сохранять непроницаемость, которого мне всегда не хватало, когда я на Земле садился играть в покер, я так и не смог добиться сколько-нибудь заметного прогресса.
— Да, конечно, мы знаем о рядовом Уилсоне, — добавил Сциллард. — Можете сообщить ему, что он ведет свои любительские расследования совсем не так изящно и тайно, как ему это кажется.
— Гарри удивится, когда узнает об этом, — сказал я.
— Не сомневаюсь, — сказал Сциллард. — Я также уверен в том, что он попытался проинформировать вас относительно Специальных сил. Кстати, это вовсе не государственная тайна, хотя мы действительно не включаем информацию о Специальных силах в общедоступные базы данных. По большей части наш контингент осуществляет миссии, требующие высокой конфиденциальности. У нас не так уж много возможностей общаться с другими военными. И, кстати, еще меньше желания.
— Генерал Сциллард и Специальные силы возглавят нашу контратаку против рраей на Коралле, — пояснил Киган. — Конечно, мы стремимся вернуть себе планету, но наша основная цель состоит в захвате их аппарата для обнаружения тахионов. Мы попытаемся завладеть им, но если не будет иного выхода, придется его уничтожить. Полковник Голден, — Киган указал на сумрачного мужчину, сидевшего рядом с Ньюманом, — уверен, что мы знаем, где он находится. Прошу вас, полковник.
— Я буду очень краток, капрал, — заявил Голден. — Наблюдение, которое мы вели еще до первой попытки нападения на Коралл, показало, что рраей разместили на околопланетных орбитах множество маленьких спутников. Сначала мы решили, что это спутники-шпионы, предназначенные для наблюдения за деятельностью наших колонистов и размещением войск на планете, но теперь мы думаем, что это оборудование комплекса, осуществляющего поиск выбросов тахионов. Мы не сомневаемся в том, что станция слежения, получающая данные со спутников, находится на планете и что ее разместили там сразу же после агрессии рраей.
— Мы думаем, что она находится на планете, потому что там самое безопасное место, — пояснил генерал Сциллард. — Если бы оборудование разместили на корабле, всегда оставалась бы вероятность, что атакующий корабль ССК собьет его. Хотя бы по чистой случайности. И как вы знаете, ни одному судну, кроме вашего шаттла, не удалось даже приблизиться к поверхности Коралла. Можно идти на любое пари, что прибор находится там.
Я повернулся к Кигану.
— Разрешите мне задать вопрос, сэр.
— Валяйте.
— Почему вы рассказываете мне все это? Ведь я всего лишь капрал, даже без отделения, взвода или батальона. Я просто не могу понять, зачем мне все это знать.
— Вы должны знать это, потому что вы один из немногих оставшихся в живых участников сражения за Коралл и единственный, кому удалось выжить не просто по чистой случайности. Генерал Сциллард и его люди уверены, и я с ними согласен, что их контратака будет иметь больше шансов на успех, если они воспользуются советами человека, участвовавшего в первом нападении. То есть вашими.
— При всем уважении, сэр, должен напомнить, что мое участие в сражении было минимальным и закончилось крайне неудачно.
— Не столь неудачно, как у всех остальных, — возразил Киган. — Капрал, не стану вам лгать: я предпочел бы видеть на этом месте кого-нибудь другого. Однако другого у нас нет. Даже если ваши советы и рекомендации окажутся очень скудными, это все равно будет лучше, чем ничего. Кроме того, вы уже продемонстрировали способность импровизировать и быстро действовать в боевых ситуациях. Вы сможете принести пользу.
— Что я должен буду делать? Киган взглянул на Сцилларда.
— Вам предстоит отправиться на «Ястребе», — вступил Сциллард. — Базирующаяся на нем бригада Специальных сил обладает наибольшим опытом в данной ситуации. Вы будете исполнять обязанности советника при командовании «Ястреба», вести наблюдение за ходом событий и при необходимости выступать в качестве офицера связи между ССК и Специальными силами.
— Я буду участвовать в сражении?
— Вы будете сверхштатным, — ответил Сциллард, — и, скорее всего, вам не понадобится непосредственно вступать в боевой контакт с противником.
— Вы, вероятно, понимаете, что это назначение очень необычно, — снова вступил в разговор Киган. — Как правило, из-за различных боевых задач и разницы в комплектовании личного состава регулярные части ССК и Специальные силы почти никогда не действуют совместно. Даже в тех случаях, когда обе группировки выступают против одного противника, каждой из них поручается своя роль и они действуют на разных участках.
— Понимаю, — сказал я.
Впрочем, понимал я даже больше, чем они знали. На «Ястребе» служила Джейн.
Сциллард заговорил снова. Он как будто угадал мои мысли.
— Капрал, я знаю, что у вас произошел конфликт с одним из моих людей — как раз из состава «Ястреба». Я должен быть уверен, что ничего подобного не повторится.
— Так точно, сэр. Случилось недоразумение. Обознался. Можно сказать, померещилось. Больше такого не будет.
Сциллард взглянул на Кигана.
— Вот и прекрасно, — сказал главнокомандующий. — Капрал, думаю, что в вашем нынешнем звании вы не сможете успешно выполнять свои новые обязанности. С настоящей минуты вам присваивается звание лейтенанта. В пятнадцать ноль-ноль вы должны будете представиться майору Крику[28], командиру «Ястреба». У вас вполне достаточно времени, чтобы забрать вещи и попрощаться с друзьями. Вопросы есть?
— Нет, сэр. Но есть просьба.
— Довольно необычно, — процедил сквозь зубы Киган, когда я договорил до конца. — И при иных обстоятельствах я отказал бы. По обоим пунктам.
— Я понимаю, сэр.
— Однако ваша просьба будет исполнена. И возможно, мы получим даже некоторую пользу. Хорошо, лейтенант, можете идти.
Гарри и Джесси примчались, как только я передал им вызов. Я тут же рассказал им о своем новом назначении и продвижении по службе.
— Ты думаешь, все это устроила Джейн? — спросил Гарри.
— Не думаю, а точно знаю, — ответил я. — Она сама сказала мне об этом. Может быть, мне действительно удастся принести какую-нибудь пользу, хотя я в этом не уверен. Зато я нисколько не сомневаюсь, что она действительно кому-то что-то шепнула. Уже через несколько часов я отправлюсь в путь.
— Мы снова расстаемся, — вздохнула Джесси. — И даже нашего с Гарри взвода больше не будет. Ребята укомплектуют команды на других судах. А мы ждем своих назначений.
— Кто знает, что будет дальше, Джон, — сказал Гарри. — Мы, наверно, вернемся на Коралл вместе с тобой.
— Нет, не вернетесь, — возразил я. — Я попросил генерала Кигана отчислить вас из пехоты, и он согласился. Ваш первый срок службы закончен. Вы оба зачислены на второй срок и получили новые назначения.
— Что ты такое говоришь? — удивился Гарри.
— Вы зачислены в исследовательскую службу ССК, — сказал я. — Гарри, они знают, как ты ходил тут и собирал слухи и сплетни. Я убедил их, что ты принесешь гораздо меньше вреда себе и другим, если будешь заниматься исследованиями официально. Ты будешь заниматься тем, что мы притащим с Коралла.
— Я не смогу, — не на шутку испугался Гарри. — Я слишком плохо знаю математику.
— Я уверен, что ты не позволишь такой мелочи помешать тебе. Джесси, ты тоже будешь служить в ИС, только в отделе обслуживания. Это все, что я могу тебе сказать. Знаю, это будет не слишком интересно, но за время службы там вы сможете обучиться каким-нибудь другим полезным вещам. И оба будете вдали от мест, где стреляют.
— Но это неправильно, Джон! — воскликнула Джесси. — Мы еще не отслужили первый срок. Наши товарищи возвращаются на войну, а мы будем сидеть здесь и прикидываться, будто делаем что-то такое, что нам не по силам. И ты тоже улетаешь туда. Я так не хочу. Я должна отслужить все, что мне положено.
Гарри молча кивнул.
— Джесси, Гарри, прошу вас, — сказал я в ответ. — Посудите сами: Алан мертв. Сьюзен и Томас мертвы. Мэгги мертва. От моего отделения и моего взвода не осталось никого. Из всех, к кому я испытывал привязанность, остались вы двое. Я получил шанс сохранить вам обоим жизнь и воспользовался им. Я не могу помочь никому другому — только вам. Мне очень нужно, чтобы вы были живы. Вы — это все, что у меня здесь есть.
— У тебя есть Джейн, — напомнила Джесси.
— Я пока еще не знаю, что значит для меня Джейн. А вот о вас — знаю. Вы теперь — моя семья. Джесси и Гарри. Вы — моя семья. Не сердитесь, что я хочу, чтобы вы остались живы. Просто — живите. Ради меня. Прошу вас.
«Ястреб» оказался очень тихим кораблем. На обычном военном судне постоянно слышны разговоры, смех, всякие возгласы и прочее звуковое сопровождение человеческих жизней. Солдаты Специальных сил такой ерундой не занимаются.
Как только я прибыл на борт «Ястреба», командир майор Крик предупредил, чтобы я не ожидал, что со мной будут разговаривать.
— Сэр? — удивился я.
— Вы имеете дело с солдатами Специальных сил, — сказал майор. — Не ищите здесь каких-то личных причин, просто мы не очень-то расположены к разговорам. Между собой мы общаемся практически исключительно при помощи МозгоДрузей. Это быстрее, к тому же у нас нет привычки к разговору, как у вас. Мы рождаемся с МозгоДрузьями. Первое же обращение к каждому из нас делается через МозгоДруга. Поэтому мы, как правило, разговариваем именно так. Не обижайтесь на нас. Я отдал приказ, чтобы, если у наших солдат будет дело к вам, они обращались к вам словесно.
— В этом нет необходимости, сэр, — сказал я. — Для меня не составит сложности пользоваться МозгоДругом.
— Вы не сможете поддерживать связь, — объяснил майор Крик. — Ваш мозг настроен на связь с одной скоростью, а наш — с другой. Связываться с живорожденным — то же самое, что говорить на половинной скорости. Когда вы пообщаетесь с кем-нибудь из нас более или менее долго, мы покажемся вам резкими и изрядно грубоватыми. Это побочный эффект наших различий. Вероятно, примерно такие же ощущения вы испытываете, разговаривая с не совсем умственно полноценным ребенком. Только прошу вас, не обижайтесь.
— Не беспокойтесь, сэр, — с готовностью отозвался я. — Но ведь мы с вами, по-моему, разговариваем вполне нормально.
— Дело в том, что мне, как командиру, приходится много общаться с представителями неспециальных сил, — объяснил Крик. — К тому же я постарше, чем большинство моих подчиненных, и успел поднатаскаться по части этикета.
— А сколько вам лет, сэр? — не удержался я от вопроса.
— На следующей неделе исполнится четырнадцать, — ответил он. — Завтра в шесть ноль-ноль у меня будет совещание со всеми офицерами. Пока что располагайтесь, поешьте и отдыхайте. Утром поговорим о делах. Можете идти.
Отсалютовав, я вышел.
В моей каюте сидела Джейн.
— Снова вы, — улыбнулся я.
— Снова я, — просто согласилась она. — Зашла узнать, как у вас дела.
— Прекрасно, — сказал я. — Учитывая, что я пробыл на корабле всего пятнадцать минут.
— Мы все говорим о вас.
— Наверно, я могу дать поводы для бесконечных обсуждений.
Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но я остановил ее жестом.
— Это шутка. Майор Крик рассказал мне о том, что нам будет трудно общаться через МозгоДруга.
— Поэтому мне и нравится говорить с вами голосом. Ни с кем другим я так не разговариваю.
— Мне кажется, что вы разговаривали вслух, когда спасли меня.
— Тогда мы опасались, что нас засекут по радиоизлучению. Говорить тогда было безопаснее. Мы также разговариваем вслух, когда бываем на людях. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, если этого можно избежать.
— Зачем вы выхлопотали мне назначение на «Ястреб»?
— Вы полезны нам, — сказала Джейн. — У вас есть опыт, который может пригодиться на Коралле, а также и для некоторых других аспектов нашей подготовки.
— Что вы имеете в виду?
— Майор Крик будет говорить об этом завтра на совещании. Я тоже там буду. Я командую взводом и возглавляю разведку.
— Это единственная причина? Что я могу пригодиться?
— Нет, — сказала Джейн, — это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть еще кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней.
— Я расскажу вам о ней, — согласился я. — Но при одном условии.
— Каком же?
— Вы должны рассказать мне о себе.
— Зачем?
— Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва. Теперь я встретил вас, и у меня внутри все перевернулось. Чем больше я буду узнавать о вас, тем лучше буду привыкать к мысли, что вы — не она.
— Во мне нет ничего интересного. И мне всего лишь шесть лет. Вряд ли за это время можно успеть сделать что-нибудь выдающееся.
— За минувший год я натворил больше, чем за предыдущие семьдесят пять, — возразил я. — Можете мне верить: шесть лет — это совсем не мало.
— Сэр, позволите составить вам компанию? — спросил красивый молодой (вероятно, не старше четырех лет) солдат Специальных сил. Они впятером стояли передо мною, держа в руках подносы с едой.
— Стол свободен, — ответил я.
— Некоторые предпочитают есть в одиночестве.
— Я не из их числа. Прошу вас, присаживайтесь все.
— Спасибо, сэр. — Солдат опустил поднос на стол.
— Я — капрал Сэм Мендель[29]. Это рядовые Джордж Линней, Вилл Гегель, Джим Бор и Жан Ферми.
— Лейтенант Джон Перри, — в свою очередь представился я.
— Что вы думаете о «Ястребе», сэр? — спросил Мендель.
— Здесь спокойно и тихо, — ответил я.
— Вы правы, сэр, — сказал Мендель. — Я только что говорил Линнею, что не думаю, чтобы я говорил больше десяти слов в месяц.
— В таком случае вы только что побили свой рекорд.
— Вы не разрешили бы наш спор, сэр? — обратился ко мне Мендель.
— Мне придется сделать для этого что-нибудь сложное?
— Нет, сэр. Мы всего лишь хотим узнать ваш возраст. Видите ли, Гегель поспорил, что ваш возраст больше, чем удвоенная сумма возрастов всего нашего отделения.
— И какова же эта сумма?
— В отделении десять человек, считая меня, — принялся объяснять Мендель, — и я старше всех. Мне пять с половиной. Остальным — от двух до пяти. В сумме получается тридцать семь лет и примерно два месяца.
— Мне семьдесят шесть, — сказал я. — Так что Гегель прав. Хотя он выиграл бы, поспорив о любом новобранце. Землян вербуют лишь после того, как им исполняется семьдесят пять. И позвольте мне сознаться: быть вдвое старше, чем все ваше отделение, не очень-то приятно.
— Да, сэр, — согласился Мендель. — Но, с другой стороны, в этой жизни мы участвуем по крайней мере вдвое дольше вас. Так что то на то и выходит.
— Пожалуй, вы правы.
— Это, наверно, интересно, сэр, — вступил в беседу Бор, сидевший чуть поодаль от меня. — Перед этой вы уже прожили целую жизнь. На что это было похоже?
— Что вы имеете в виду? — переспросил я. — Моя жизнь или то, что я живу второй жизнью?
— И то и другое.
Внезапно я осознал, что ни один из пятерых моих сотрапезников даже не взял вилки, чтобы приступить к еде. И во всей просторной столовой, где только что слышалось обычное лязганье подносов и негромкий стук вилок, наступила едва ли не мертвая тишина. На память мне пришли слова Джейн о том, что все очень интересуются мною. Несомненно, так оно и было.
— Мне нравилась моя жизнь, — сказал я. — Не знаю, могло ли в ней найтись что-нибудь захватывающее или даже просто интересное для любого, кто не прожил ее. Но для меня эта жизнь была хорошей. Что касается мысли о том, что у меня перед этой жизнью была еще одна, то, честно говоря, я пока что не думал об этом. И никогда не думал о том, какой будет новая жизнь, перед тем как ее начать.
— В таком случае почему же вы так поступили? — спросил Бор. — Ведь должно же было у вас иметься хоть какое-то представление о том, как это будет.
— Нет, я этого совершенно не знал, — честно сознался я. — И не думаю, чтобы знал хоть кто-нибудь из нас. Большинство никогда не было на войне или даже на военной службе. Никто из нас не знал, что здесь заберут наше сознание и пересадят его в новое тело, которое лишь частично является тем, чем мы были прежде.
— Мне это кажется глупостью, сэр, — заявил Бор, и я сразу вспомнил о том, что на Земле люди даже вдвое-втрое старше, чем он, считаются самыми бестактными. — Не пойму, почему кто-то может захотеть ввязаться в историю, о которой не имеет ни малейшего понятия.
— Вам ведь никогда не приходилось быть стариком, — вздохнул я. — Неизмененный человек семидесяти пяти лет может вести себя куда опрометчивее, чем вы.
— А в чем тут может быть разница? — продолжал допытываться Бор.
— Именно это и должен спросить двухлетний, который просто не знает, что может постареть.
— Мне три, — немного обиженно возразил Бор. Я поднял руку.
— Подождите, давайте попробуем по-другому. Мне семьдесят шесть, и, вступая в ССК, я действительно сделал, как это у нас называется, «прыжок веры». С другой стороны, это был мой выбор. Я не обязан был так поступать. Если вам трудно вообразить, что все это должно было для меня значить, попытайтесь посмотреть с моей точки зрения. — Я указал на Менделя. — Когда мне было пять лет, я еще толком не умел шнуровать свои ботинки. Если вы не можете представить себе, что такое дожить до моих лет и вступить в ССК, то подумайте, насколько трудно для меня представить себе полностью взрослого пятилетнего человека, не знающего ничего, кроме войны. Если даже отложить в сторону все остальное, то я неплохо знаю, на что похожа жизнь за пределами ССК. А какой она кажется вам?
Мендель обвел взглядом своих товарищей, которые ответили ему такими же немного напряженными взглядами.
— Мы мало об этом думаем, сэр, — начал капрал. — Во-первых, мы не видим в этом ничего необычного. Все, кого мы знаем, рождались совершенно одинаково. С нашей точки зрения, это вы необычные. Имели детство и прожили целую жизнь, прежде чем попасть сюда. По-моему, это довольно неэффективный подход.
— Вы когда-нибудь задумывались о том, что можно жить и не состоя в Специальных силах? — спросил я.
— Не могу представить себе такого, — сказал Бор, и все остальные закивали. — Мы все здесь — солдаты. Это наше единственное занятие. Это наша жизнь.
— Именно поэтому вы кажетесь нам таким интересным, — пояснил Мендель. — С идеей о том, что эта жизнь может быть результатом произвольного выбора. Мысль о том, что можно жить по-другому. Это чуждо для нас.
— Чем вы занимались, сэр? — спросил Бор. — В вашей другой жизни?
— Я был писателем.
Солдаты удивленно переглянулись.
— В чем дело? — спросил я.
— Странный способ существования, сэр, — ответил за всех Мендель. — Зарабатывать деньги, составляя слова в строчки.
— Бывают профессии много хуже, — заметил я.
— Мы не хотим вас обидеть, сэр, — поспешно вставил Бор.
— Я нисколько не обижаюсь. Просто у нас с вами различные взгляды на очень многие предметы. Но это заставляет меня задуматься о том, почему вы это делаете.
— Что? — уточнил Бор.
— Сражаетесь. Вы же знаете, что большинство народу в ССК похоже на меня. А большинство народу в колониях отличается от вас еще сильнее, чем я. Так почему же вы сражаетесь за них? И вместе с нами?
— Но ведь мы же люди, сэр, — с ударением проговорил Мендель. — Не в меньшей степени, чем вы.
— Учитывая нынешнее состояние моей ДНК, это не очень весомый аргумент, — возразил я.
— Вы же знаете, сэр, что вы человек, — сказал Мендель. — И мы тоже. Мы с вами ближе, чем вы думаете. Мы знаем, каким образом ССК набирает для себя новобранцев. Вы сражаетесь за колонистов, которых никогда в жизни не встречали, — за колонистов, многие из которых были когда-то врагами вашей родной страны. Почему вы сражаетесь за них?
— Потому что они люди и потому что я обещал это делать. По крайней мере, именно поэтому я воевал вначале. Теперь я не сражаюсь за колонистов. В смысле, я, конечно, сражаюсь и за них, но, когда доходит до дела, я дерусь, или дрался, за мой взвод и мое отделение. Я заботился о них, а они заботились обо мне. Если бы я сплоховал, то подвел бы их.
Мендель кивнул:
— И мы тоже сражаемся именно поэтому, сэр. Так значит, вот что делает всех нас людьми… Приятно это знать.
— Верно, — подтвердил я.
Мендель улыбнулся, взял вилку и принялся за еду, и следом за ним во всем зале загремели вилки. Я поднял голову и увидел, что из дальнего угла на меня смотрит Джейн.
На утреннем совещании майор Крик сразу приступил к сути дела.
— Разведка ССК уверена в том, что рраей стараются задурить нам головы, — заявил он. — И первая часть нашей миссии состоит в том, чтобы выяснить, права разведка или нет. Мы собираемся нанести краткий визит консу.
Меня подбросило на стуле. И очевидно, изумился не только я.
— Какое, черт возьми, отношение могут иметь кон-су ко всей этой истории? — спросил лейтенант Тагор, сидевший по левую руку от меня.
Крик кивнул находящейся рядом с ним Джейн.
— По приказу майора Крика, поддержанному более высоким начальством, я провела определенное исследование истории других столкновений ССК с рраей, чтобы выяснить, насколько быстро продвигается их технологическое развитие. За последнюю сотню лет мы имели двенадцать крупномасштабных военных столкновений с рраей и несколько десятков сравнительно мелких стычек, включая одно сражение и шесть локальных конфликтов, случившихся за последние пять лет. На протяжении всего этого периода кривая, характеризующая технологический уровень рраей, находилась заметно ниже нашего показателя. Причиной тому множество факторов, включая особенности их культуры, отрицающей систематический прогресс технологии, и недостаток позитивного общения с более технологически развитыми расами.
— Проще выражаясь, они тупые, необщительные фанатики, — вставил майор Крик.
— В случае с технологией скачкового двигателя это особенно заметно, — продолжила Джейн. — Вплоть до сражения за Коралл скачковая технология рраей очень сильно отставала от нашей. Больше того, все их знания в области физики скачка базируются на той информации, которую им предоставили ССК чуть более ста лет назад во время прерванных торговых переговоров.
— А почему их прервали? — спросил сидевший на противоположной стороне стола капитан Юнг[30].
— Принимающая сторона сожрала около трети прибывших делегатов, — пояснила Джейн.
— Ого! — воскликнул Юнг.
(Несомненно, из-за уважения ко мне все разговоры на совещании велись при помощи голоса.)
— Суть всего этого исследования в том, что оно подтвердило наше мнение о самих рраей и уровне их технического развития. Они все это время настолько сильно отставали, что никак не могли одним рывком уйти невероятно далеко вперед, — сказал майор Крик. — Самое правдоподобное предположение — никакого рывка они не сделали, а просто получили технологию для предсказания скачкового перемещения от какой-то другой расы. Мы знаем всех, с кем знакомы рраей. Существует только одна цивилизация, которая, по нашим оценкам, обладает технологическими способностями такого уровня.
— Консу, — веско произнес Тагор.
— Да, именно консу, — согласился Крик. — Эти поганцы умудрились устроить электростанцию на белом карлике. Можно с большой степенью уверенности предположить, что они могут отслеживать в пространстве перемещение скачкового двигателя и даже предсказывать его.
— Но с какой стати они могли решить вести какие-то дела с рраей? — спросил лейтенант Дальтон[31], занимавший место в дальнем конце стола. — Ведь они и с нами связываются лишь в том случае, если хотят немного пострелять для развлечения, а мы имеем куда более развитую технологию, чем рраей.
— Существует мнение, что консу не зациклены на развитии технологии в такой степени, в какой это присуще нам, — сказала Джейн. — Наша техника бесполезна для них точно так же, как нам не могут понадобиться профессиональные тайны создателя парового котла. Мы считаем, что у них совсем иная мотивация.
— Религия, — вмешался я.
Взгляды всех тут же обратились ко мне, и я внезапно понял, что должен чувствовать певчий, которому случится громко пукнуть во время церковной службы.
— Когда мой взвод участвовал в сражении против консу, они перед боем долго молились. Я тогда сказал другу, что мне кажется, консу таким образом — пролитой кровью — освящают планету. Конечно, я могу и заблуждаться…
— Вы не заблуждаетесь, — сказал Крик. — В ССК уже давно идут дебаты по поводу того, зачем вообще консу нападают на нас и других и сражаются, хотя совершенно ясно, что они имеют технические возможности без больших хлопот уничтожить любую другую цивилизацию в известной нам части галактики. Большинство склонялось к мысли о том, что они делают это для развлечения — как мы играем в бейсбол или футбол.
— Мы никогда не играем в футбол или бейсбол, — заметил Тагор.
— Другие люди играют, балда, — усмехнулся майор, но тут же снова стал серьезным. — Однако достаточно заметная группа сотрудников разведывательного отдела ССК продолжает верить, что эти сражения имеют ритуальное значение, — как предполагает и лейтенант Перри. Рраей не обладают никакими техническими диковинками, которые могли бы заинтересовать консу, но, если исходить из этой посылки, чем-то нужным для консу они все же обладают. Своими душами.
— Но ведь рраей сами по себе дикие фанатики, — заметил Дальтон. — Ведь именно это явилось главной причиной их нападения на Коралл.
— У них есть какое-то количество колоний, и некоторые из них менее привлекательны, чем другие, — сказала Джейн. — Фанатики или нет, но они могли решить, что заключили хорошую сделку, уступив консу одну из колоний, что похуже, на разграбление и истребление, ради того, чтобы получить Коралл.
— Не думаю, чтобы рраей на проданной колонии были с ними согласны, — вставил Дальтон.
— Может быть, вы мне еще предложите переживать из-за них, — не без яду произнес Крик.
— Консу снабдили рраей технологией, которая дала тем огромное преимущество перед всеми остальными цивилизациями, ведущими борьбу за этот регион, — продолжала Джейн. — Даже для могущественных консу такое изменение расстановки сил не может пройти без последствий.
— Если только консу не надули рраей, — бросил я.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулся Юнг.
— Мы исходим из того, что консу дали рраей всю информацию, позволяющую создать систему обнаружения скачкового двигателя, — пояснил я. — Но возможно, что они просто дали им один аппарат с инструкцией — минимальную комплектацию, позволяющую практически использовать прибор. Таким образом, рраей получили то, что хотели, а именно — возможность защитить Коралл от наших контратак. Ну а консу избежали существенного нарушения равновесия сил.
— До тех пор, пока рраей не выяснят, как работает эта проклятая штука, — заметил Юнг.
— Учитывая уровень развития их собственной науки, на это уйдут многие годы, — возразил я. — За это время мы вполне успеем надавать им пинков и отобрать опасную технологию. Если, конечно, она у них действительно есть. Если же консу дали им только одну игрушку, если консу хоть как-то интересует расстановка сил в регионе… Очень много «если».
— И для того, чтобы получить ответы хотя бы на часть этих «если», мы должны заглянуть в гости к консу, — подытожил Крик. — Мы уже послали им беспилотный скачковый зонд с предупреждением о нашем визите. А там посмотрим, получится у нас что-нибудь или нет.
— А мы какую колонию им предложим? — Было трудно понять, шутил Дальтон или говорил всерьез.
— Никаких колоний, — отрезал Крик. — Но у нас есть нечто такое, что заставит их дать нам аудиенцию.
— Что же? — удивился Дальтон.
— Не что, а кто. Он. — Крик указал на меня.
— Он? — переспросил Дальтон.
— Я?!
— Вы, — подтвердила Джейн.
— Вы очень смутили и напугали меня, — сознался я.
— Изобретенный вами сдвоенный выстрел позволил солдатам ССК быстро перебить несколько тысяч консу, — пояснила Джейн. — В прошлом консу уважительно относились к тем посольствам Колоний, в которые входили бойцы, убившие в сражении много их солдат. Поскольку именно вам пришла в голову мысль, благодаря которой удалось быстро покончить с их армией на той планете, вы и стали героем той битвы — с их точки зрения.
— Так что на ваших руках кровь восьми тысяч четырехсот тридцати трех консу, — добавил Крик.
— Потрясающе! — искренне удивился я.
— Действительно потрясающе, — согласился командир корабля. — Ваше присутствие откроет перед нами двери.
— А что будет со мной после того, как мы войдем в эту дверь? Вы только представьте себе, что мы сделали бы с консу, убившим восемь тысяч наших.
— Они относятся к этому совсем не так, как мы, — уверила Джейн. — Вам ничего не должно угрожать.
— Не должно… — многозначительно повторил я.
— Другой вариант: мы сгораем, как только появляемся в пространстве консу, — сказал Крик.
— Я все понимаю, — ответил я. — Жаль только, что у меня было маловато времени, чтобы привыкнуть к этому плану.
— Ситуация развивается слишком быстро, — беспечным тоном сказала Джейн.
И внезапно я получил сообщение через МозгоДру-га. «Верьте мне», — говорилось в нем. Я мельком, как бы случайно, взглянул на Джейн, которая ответила спокойным взглядом. Я кивнул, показывая, что получил и понял ее послание.
— Что мы будем делать после того, как они выразят свое восхищение лейтенанту Перри? — спросил Тагор.
— Если все пойдет так же, как и при прошлых встречах, то у нас будет возможность задать консу до пяти вопросов, — ответила Джейн. — Точное число вопросов определится исходом соревнования — боя между пятью нашими и пятью их бойцами. Бой проходит один на один. Консу сражаются безоружными, но нашим бойцам будут выданы ножи, чтобы компенсировать отсутствие режущих рук. Следует особо учесть одну вещь: в предыдущих случаях, когда мы имели дело с этим ритуалом, консу выставляли против нас серьезно проштрафившихся солдат или преступников, которым это сражение позволяло восстановить честь. Поэтому нетрудно понять, что они будут настроены на бой самым решительным образом. Мы сможем задать столько вопросов, сколько одержим побед.
— Как определяется победитель? — спросил Тагор.
— Или вы убьете консу, или он убьет вас, — коротко ответила Джейн.
— Очаровательно, — отозвался Тагор.
— Еще одна важная деталь, — сказала Джейн. — Консу выбирают бойцов из числа тех, кого мы возьмем с собой, поэтому, согласно протоколу, мы должны предоставить им возможность выбирать хотя бы из трех человек. Единственный освобожденный от боя член делегации — ее руководитель, который, согласно этикету, считается стоящим слишком высоко для того, чтобы унизиться до схватки с преступником или неудачником консу.
— Перри, главой делегации будете вы, — приказал Крик. — Поскольку именно вы убили восемь тысяч этих говнюков, то, с их точки зрения, только вы достойны разговаривать с ними. К тому же вы единственный из всех нас не относитесь к Специальным силам, и уступаете в силе и скорости нашим людям, более усовершенствованным, чем вы. Если вам придется драться, то вы, скорее всего, погибнете.
— Я тронут вашей заботой, — ответил я.
— Дело тут не в заботе, — честно ответил Крик. — Если наша сверхзвезда погибнет в схватке с каким-нибудь парией, консу могут просто отказаться иметь с нами дело.
— Отлично, — усмехнулся я. — А то мне на какое-то мгновение показалось, что в вас проснулось человеколюбие.
— На это можете не надеяться. — Крик, скорее всего, говорил серьезно. — Пойдем дальше. До выхода в точку скачка у нас остается сорок три часа. Делегация будет состоять из сорока человек, включая всех командиров взводов и отделений. Кто войдет туда из рядовых, я решу сам. Это значит, что все это время офицеры и лучшие солдаты будут упражняться в рукопашном бою. Перри, вам я загрузил из базы данных протоколы имевшихся встреч. Изучите их как следует и ни в коем случае не подведите нас. Сразу же после прыжка мы встретимся, и я сообщу вам вопросы, которые мы хотим им задать, в том порядке, в каком они должны следовать. При наилучшем развитии событий мы зададим пять вопросов, но необходимо быть готовыми к тому, что их окажется меньше. А теперь давайте займемся делом. Все свободны.
В течение последовавших сорока трех часов Джейн постаралась узнать о Кэти как можно больше. Она неожиданно появлялась, где бы я ни находился, задавала вопрос, выслушивала ответ и исчезала, возвращаясь к своим обязанностям. Этот способ уплотнения жизни показался мне странным.
— Расскажите мне о ней, — потребовала она, когда я сидел в пустой комнате отдыха, изучая протоколы прежних делегаций.
— Я познакомился с нею, когда она училась в первом классе, — начал я, после чего мне пришлось объяснить, что такое первый класс.
Затем я рассказал, какой Кэти впервые запомнилась мне. На уроке искусства для первого и второго классов мы клеили что-то из бумаги, и нам с ней досталась одна баночка с клеем. Она заметила, что я облизал кисточку с клеем, и сказала, что я невоспитанный. Я стукнул ее, а она поставила мне синяк под глаз. За это ее удалили с урока. С тех пор мы не разговаривали, пока не стали подростками.
— Сколько лет вам было, когда вы учились в первом классе? — спросила Джейн.
— Шесть лет, — ответил я. — Столько же, сколько вам сейчас.
— Расскажите мне о ней, — попросила она, когда мы через несколько часов снова встретились в другом месте.
— Кэти однажды чуть не развелась со мной, — вспоминал я. — Мы были женаты уже десять лет, и я завел интрижку с другой женщиной. Когда Кэти узнала об этом, то пришла в ярость.
— А что плохого было в том, что вы с кем-то переспали?
— Дело было вообще-то не в той женщине, а в том, что я солгал Кэти, — объяснил я. — Сама по себе случайная связь с кем-то или же короткий роман воспринимались ею скорее как симптом гормонального всплеска. А вот ложь она считала неуважением и не хотела быть замужем за человеком, не питающим к ней уважения.
— Почему же вы не развелись?
— Потому что, несмотря на случившееся, я любил ее, а она любила меня. Мы справились с ситуацией, потому что хотели быть вместе. К тому же через несколько лет у нее тоже кое-что произошло, так что, думаю, мы полностью сквитались. На самом деле после этого мы стали жить еще лучше.
— Расскажите мне о ней, — опять потребовала Джейн немного позже.
— Кэти пекла такие пироги… Вы просто не поверите, — улыбнулся я. — У нее был совершенно сногсшибательный рецепт земляничного пирога с ревенем. Как-то раз Кэти участвовала в соревновании, где главным судьей был губернатор Огайо. А победитель получал новую духовку фирмы «Сире».
— Она победила?
— Нет, она стала второй, и ей вручили подарочный сертификат на сто долларов в мебельный магазин. Но примерно через неделю позвонили из канцелярии губернатора. Его помощник объяснил Кэти, что по политическим мотивам первое место пришлось отдать жене лучшего друга одного очень влиятельного деятеля. А губернатор как попробовал ее пирог, так вспоминает каждый день, какой он был замечательный. Так что, не окажет ли госпожа такую любезность и не испечет ли еще один пирог, чтобы губернатор наконец-то заткнулся и смог думать о чем-нибудь другом?
— Расскажите о ней, — просила Джейн.
— В первый раз я понял, что люблю ее, когда мы уже учились в старших классах. Наша школа готовила постановку по пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта», и ее выбрали на роль Джульетты. Я был помощником режиссера, а это значило, что большую часть времени я строил декорации или же бегал за кофе для миссис Амос, учительницы, которая ставила пьесу. Но когда выяснилось, что Кэти путается с текстом, миссис Амос поручила мне помочь ей учить роль. Вот и получилось, что в течение двух недель мы с Кэти после репетиции шли к ней домой, чтобы учить текст, хотя на самом деле мы в основном болтали о всякой всячине, как всегда бывает с подростками. Все это было совершенно невинно. А когда наступила генеральная репетиция, я услышал, как Кэти говорит все эти слова Джефу Грину, который играл Ромео. И жутко заревновал. Она не должна была говорить все это никому, кроме меня!
— И что вы сделали?
— Я удрал из нашего театра и не показывался там на протяжении всего, если можно так выразиться, театрального сезона, состоявшего из четырех представлений, которые давали в пятницу, субботу и воскресенье. И пуще всего старался не попадаться на глаза Кэти. Потом, когда все отмечали успех — это было уже в воскресенье поздно вечером, — Джуди Джоунс, игравшая няню Джульетты, нашла меня и сказала, что Кэти сидит на лодочном причале возле кафетерия и плачет навзрыд. Что она решила, будто я ненавижу ее, иначе с какой бы стати целых четыре дня я так старательно избегал ее. Джуди тогда добавила, что, если я сейчас же не пойду туда и не признаюсь Кэти в любви, она возьмет лопату и исколотит меня до смерти.
— А откуда она узнала, что вы с Кэти любили друг друга? — удивилась Джейн.
— Когда подросток влюбляется, это видно всем и каждому, не считая самого влюбленного и предмета любви. Только не спрашивайте меня, в чем здесь причина. Так происходит, вот и все. И я пошел на причал и увидел, что Кэти сидит там в одиночестве, свесив ноги над водой. Было полнолуние, и луна светила прямо ей в лицо. Не думаю, чтобы я видел ее более красивой, чем в ту ночь. И мое сердце разрывалось, потому что я знал, действительно знал, что я настолько сильно люблю ее, что никогда не смогу выразить ей, насколько я ее хочу.
— И что вы сделали?
— Я схитрил, — признался я. — Дело в том, что, как нетрудно догадаться, у меня в памяти отложились большие куски из «Ромео и Джульетты». Я сел рядом с нею на доски и прочел чуть ли не всю вторую сцену из второго акта: «Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет. Джульетта, ты как день! Стань у окна, убей луну соседством; она и так от зависти больна…»*[32] и так далее. Я давно уже знал эти слова, но в тот раз произносил их, понимая, что они значат. И когда я договорил все до конца, то наклонился и впервые поцеловал ее. Ей было пятнадцать, а мне — шестнадцать, и я точно знал, что женюсь на ней и мы проведем всю жизнь вместе.
— Расскажите мне о том, как она умерла, — потребовала Джейн прямо перед тем моментом, когда кораблю предстояло совершить скачок в пространство консу.
— В воскресенье утром она делала тесто, чтобы печь вафли, и у нее случился удар, когда она искала ваниль. Я сидел в гостиной. Помню, как она вслух спросила себя, куда же могла задевать ваниль, а еще через секунду я услышал грохот упавшей миски, а потом звук ее падения. Я выскочил в кухню; она лежала на полу, беспомощно дергаясь. Она разбила голову о край стола, и из раны текла кровь. Я перенес ее на кровать и вызвал «скорую помощь». Потом пытался остановить кровотечение из раны и все время говорил ей, что я люблю ее, и продолжал повторять это, пока не приехала «скорая» и медики не отстранили меня. Но они позволили мне сидеть рядом с нею в машине и держать за руку, пока ее везли в больницу. Я не выпускал ее руку, хотя видел, что свет в ее глазах померк, и продолжал говорить ей, как я люблю ее, пока в больнице ее не забрали и не увезли.
— Зачем вы все это делали?
— Я должен был позаботиться о том, чтобы последним, что она слышит в жизни, были слова о том, что я люблю ее больше всего на свете.
— Что чувствуешь, потеряв человека, которого любишь?
— Ты умираешь вместе с ним. А потом ждешь, когда тело присоединится к твоей душе.
— И сейчас вы находитесь именно в этом состоянии? — спросила Джейн. — В смысле, ждете, когда же тело присоединится к душе?
— Нет. Уже нет. Рано или поздно ты возрождаешься к жизни. Только это уже не та жизнь, которая была прежде, а совсем другая.
— Значит, сейчас вы живете уже третьей жизнью, — утвердительно заметила Джейн.
— Полагаю, что да, — согласился я.
— И как вам она нравится? Эта жизнь?
— Она мне нравится, — ответил я. — Мне нравятся люди, оказавшиеся рядом со мной.
Картина звездного неба за окном разом изменилась. «Ястреб» оказался в пространстве консу. Мы с Джейн сидели молча, проникшись тишиной, царившей на корабле.
— Вы можете называть меня послом, хоть я и недостоин этого титула, — сказал консу. — Я — преступник, утративший свою честь во время сражения на Пахнсшу, и поэтому обречен сейчас разговаривать с вами на вашем языке. Такой позор можно смыть только справедливой карой и смертью, после которой последует возрождение. Я питаю надежду на то, что после общения с вами меня сочтут частично искупившим свою вину и позволят отойти к смерти от недостойной жизни. Вот почему я унижаюсь до разговора с вами.
— Я тоже рад с вами познакомиться, — ответил я с серьезным видом.
Мы стояли в самой середине купола размером с футбольное поле. Консу возвели его менее часа тому назад. Конечно, они не могли позволить нам, людям, коснуться своей земли или еще какого-то места, по которому передвигаются сами. Уже после нашего прибытия автоматы выстроили купол на территории, которую консу давно уже отвели специально для приема нежелательных посетителей вроде нас. Сами они, естественно, здесь не бывали. Сразу же после завершения переговоров купол будет уничтожен, а его обломки отправят в ближайшую черную дыру, чтобы ни один из его атомов никогда впредь не осквернил их вселенную. Я решил, что такая брезгливость — это уже перебор.
— Мы понимаем, что у вас есть вопросы относительно рраей, — продолжил посол, — и что вы желаете обратиться к нашим традициям, чтобы заслужить честь и право задать нам эти вопросы.
— Так оно и есть, — согласился я.
В пятнадцати метрах за моей спиной стояли по стойке «смирно» тридцать девять солдат Специальных сил, одетых в боевую форму. Из имеющейся у нас информации определенно следовало, что консу не станут относиться к этим переговорам как к встрече равных, так что большой нужды в дипломатических тонкостях не было. А поскольку для ритуального сражения могут отобрать любого члена моего эскорта, все должны находиться в полной боевой готовности. Я же был одет в парадную форму со всякими побрякушками и даже аксельбантами. Таково было мое собственное желание: раз уж предстояло изображать из себя предводителя всей этой небольшой компании, то, видит бог, следовало хоть в чем-то соответствовать данной роли.
Позади посла на таком же расстоянии выстроились в шеренгу пятеро других консу. Каждый держал в щупальцах по два длинных и страшных на вид ножа. Мне не требовалось спрашивать, зачем они там находились.
— Стоящие неизмеримо высоко надо мною признают, что вы правильно истолковали наши традиции и сумели изложить свою просьбу, как того требуют наши законы. И все равно мы отвергли бы вашу просьбу как недостойную, если бы среди вас не было того, кто сумел предоставить нашим воинам возможность для возрождения. Этот человек — вы?
— Да, это я.
Консу немного помолчал, вероятно рассматривая меня.
— Странно, что великий воин может выглядеть так, как вы, — заметил он в конце концов.
— Мне тоже так кажется, — ляпнул я.
Все наши документы утверждали, что раз уж консу допустили нас к переговорам, они будут продолжаться до тех пор, пока не закончатся или пока мы не допустим грубого нарушения правил. Поэтому легкие уколы со стороны моего визави нисколько меня не тревожили. Если подумать, становится понятно, почему консу предпочитают именно такой стиль общения: он помогает им подчеркивать и укреплять ощущение своего превосходства над другими. А уж действует это на других или нет — совершенно не важно.
— Для соперничества с вашими солдатами были отобраны пять преступников, — объявил посол. — Поскольку люди не обладают телесным совершенством консу, мы приготовили ножи, которыми ваши солдаты смогут воспользоваться, если пожелают. Наши участники вручат их тем из ваших солдат, которых выберут в качестве своих противников.
— Понятно, — сказал я.
— Если ваш солдат останется жив, он может сохранить ножи как символ своей победы, — продолжал декламировать посол.
— Благодарим, — ответил я.
— В любом случае, мы не хотим, чтобы их возвращали нам, — внушительно заявил посол. — Они будут нечистыми.
— И это понятно, — подтвердил я.
— Мы ответим на любые вопросы, интересующие вас, после соревнований. А теперь мы выберем противников.
Он испустил такой вопль, что, будь мы на Земле, от тротуара отвалился бы гранитный бордюр, и пять консу, стоявшие у него за спиной, шагнули вперед. Обойдя нас, они подошли к солдатам Специальных сил, держа перед собой ножи. Никто из наших не вздрогнул. Вот это дисциплина.
Консу не стали тратить на выбор много времени. Они просто вручили ножи тем, кто оказался перед каждым из них. С их точки зрения, мы нисколько не отличались друг от друга. Ножи получили капрал Мендель, с которым я завтракал, рядовые Джо Гудол[33] и Дженнифер Аквинат, сержант Фред Хокинг и лейтенант Джейн Саган. Каждый из них принял оружие без единого звука. Консу вновь отступили за спину своего посла, а остальные наши солдаты отошли на несколько метров от избранных.
— Состязания будете открывать вы, — сказал мне посол и удалился за линию своих воинов.
Теперь рядом со мной не осталось никого, кроме двух шеренг бойцов, без видимых признаков волнения ожидавших своей очереди на попытку убить друг друга. Все еще оставаясь между шеренгами, я сделал несколько шагов назад и указал на ближайших ко мне солдата и консу.
— Начинайте, — ровным голосом произнес я.
Консу расправил режущие руки, продемонстрировав скрытые до сего момента острые, как бритвы, хитиновые лезвия. В таком положении получали полную свободу вторые руки, меньшего размера, очень похожие на человеческие и даже имевшие ладони с пальцами. Издав ужасающий визг, от которого, как мне показалось, купол слегка приподнялся, он двинулся вперед. Капрал Мендель положил на пол один из своих ножей, взял другой в левую руку и устремился прямо на консу. Когда они сошлись на расстояние в три метра, их движения сделались настолько быстрыми, что очертания обеих фигур стали смазываться. Через десять секунд после начала схватки Мендель получил глубокий порез через всю грудную клетку, так что были видны ребра, но сумел вонзить нож в мягкую часть псевдошеи, туда, где голова соединялась с шейным панцирем.
Капрал заработал свою рану, когда кинулся буквально в объятия консу, чтобы добраться до самого слабого места противника. Когда Мендель с силой потянул лезвие на себя, перерезая нервный ствол, соединявший вторичный нервный узел головы с основным мозгом, скрытым в грудном отделе, а заодно и несколько крупных кровеносных сосудов, консу дернулся всем телом и осел на пол. Мендель вынул нож из раны и, не издав ни звука, направился к своим товарищам, придерживая рану правой рукой.
Я подал знак Джо Гудолу. Он усмехнулся и танцующей походкой двинулся вперед, держа оба своих ножа за спиной лезвиями вниз. Консу яростно взревел, растопырил режущие руки, пригнул голову к земле и ринулся на противника. Гудол рявкнул в ответ и в последнюю долю секунды скользнул прямо под удар соперника, как нападающий, пытающийся приземлить мяч в зачетном поле. Консу резко взмахнул режущей рукой, отхватив от головы Гудола ухо вместе с большим клоком кожи, а Джо молниеносным ударом снизу вверх отрубил одну их хитиновых ног консу. Раздался хруст, похожий на тот, с каким вилка протыкает панцирь омара, конечность изогнулась под прямым углом. Консу пошатнулся и упал.
Гудол перекувыркнулся, подбросил ножи высоко вверх, сделал заднее сальто в высоком прыжке и поймал ножи в тот самый миг, когда его ноги соприкоснулись с полом. Левая сторона его головы представляла собой одну большую серую ссадину, но рядовой, все так же улыбаясь, вновь бросился на противника, который тщетно пытался поспеть за его движениями. И все же сумел повернуться и вскинуть навстречу Гудолу режущие руки, но слишком медленно. Джо сделал пируэт и по самую рукоятку вонзил нож в спинной панцирь противника. Повторив движение в обратную сторону, он вонзил второй нож в грудь консу, а потом повернулся на 180 градусов, оказавшись лицом к консу, ухватился за торчащие рукояти ножей и со страшной силой пропорол лезвиями панцирь противника. Консу дернулся — его внутренности вывалились сразу вперед и назад — и рухнул на пол. Гудол, продолжая улыбаться, направился к своим, пританцовывая на ходу что-то вроде джиги. Было ясно, что он прекрасно развлекся.
А вот рядовой Дженнифер Аквинат не танцевала, и вообще происходящее не доставляло ей удовольствия. Они со своим противником осторожно кружили добрых двадцать секунд, пока консу наконец не перешел к атакующим действиям. Он выбросил вперед режущую руку, как будто хотел ударить Аквинат в живот. Та попятилась, оступилась и чуть не упала на спину. Консу, воспользовавшись замешательством противницы, ринулся вперед и пригвоздил ее левую руку к полу, метко всадив острие лезвия своей режущей руки в мякоть между лучевой и локтевой костью, а малой рукой хотел ударить ее по шее. Однако сразу нанести смертельный удар он не смог. Ему пришлось не только переступить задними ногами, чтобы переместиться в положение, из которого можно было бы обезглавить противницу, но и замахнуться правой режущей рукой направо — иначе удар просто не получился бы.
Но одновременно с движением, которым консу намеревался отрубить ей голову, Аквинат громко вскрикнула и всем телом рванулась в направлении удара. Резким усилием она разодрала все мягкие ткани от середины предплечья до кисти и освободила руку. При этом ей удалось заставить консу утратить равновесие, и он упал на бок. Дженнифер, остававшаяся в могучих объятиях противника, извернулась и здоровой рукой вонзила нож в грудной щиток консу. Тот пытался отбросить девушку, но она повисла на нем, крепко обхватив ногами за место, которому у человека могла бы соответствовать талия. Перед смертью консу все же нанес ей несколько ударов по спине, но без размаха режущие руки действовали недостаточно эффективно. Когда консу упал, она отползла от него, поднялась на ноги, прошла полдороги и лишь тогда опустилась на пол без сил. Ее унесли.
К тому времени мне стало ясно, почему меня освободили от участия в бою. Дело было не только в быстроте и силе. Боевая стратегия солдат Специальных сил была порождена совсем иным, нежели у меня, пониманием степени допустимости травмы. Обычный солдат не смог бы пожертвовать конечностью, как это только что сделала Аквинат: этого не допустил бы жизненный опыт семи десятилетий, который говорил нам, что конечность незаменима и что ее потеря неминуемо повлечет за собой смерть. Зато для этих ребят такой проблемы не было, поскольку они точно знали, что почти любую часть тела можно вырастить заново, а стойкость их тел к травмам неизмеримо выше, чем у обычного солдата. Хотя сказать, будто бойцы Специальных сил не знали страха, было бы неверно. Просто он пробуждался у них значительно позже, чем у других.
Я вызвал на середину сержанта Фреда Хокинга и его противника. Этот консу не стал размахивать режущими руками, а просто остановился на месте и стал ждать. Хокинг наступал, настороженно пригнувшись, очень осторожно — каждый шаг не больше чем на фут — и выгадывая время для атаки. Шаг вперед, в сторону, остановка, вперед, остановка, еще вперед, опять в сторону опять остановка… Во время одного из этих коротких шагов консу вдруг со скоростью взрывающейся мины выбросил вперед обе режущие руки, пронзил Хокинга и взметнул тело в воздух. Описав своим противником полукруг, консу высвободил одну из режущих рук и нанес несколько яростных ударов, отрубив голову и разрубив тело поперек в области поясницы. Торс и ноги разлетелись в разные стороны, а голова упала прямо перед победителем. Консу несколько мгновений смотрел на нее, а потом вонзил в голову острие режущей руки и с силой швырнул туда, где стояли люди. Голова с глухим чавкающим звуком ударилась об пол, подпрыгнула и перелетела через стоящих солдат, обдав их брызгами УмноКрови и мозгов.
На протяжении всех четырех предыдущих поединков Джейн стояла в строю, постукивая ножами. Я расценил это движение как своего рода нетерпеливое возбуждение. По моему знаку она шагнула вперед, готовая к бою. Ее противник, последний оставшийся боец консу, тоже кинулся вперед. Он широко раскинул режущие руки и издал громоподобный вопль, широко распахнув мощные мандибулы[34]. Можно было подумать, что этот крик того и гляди разрушит купол и вышвырнет всех нас в космос. Джейн, еще находившаяся на расстоянии тридцати метров от противника, моргнула и изо всех сил метнула один нож в открытую пасть. Бросок оказался настолько мощным, что лезвие насквозь проткнуло затылочную часть головы консу, а упор рукояти уткнулся в нёбо. Ужасающий боевой клич внезапно прервался, сменившись хлюпаньем крови, хлынувшей в трахею, и скрежетом металла. Существо попыталось извлечь нож, но умерло раньше, чем успело это сделать; оно рухнуло вперед, и под головой сразу же растеклась большая лужа крови. Я подошел к Джейн.
— Думаю, они не рассчитывали, что вы воспользуетесь ножом именно так, — сказал я.
Она пожала плечами и хлопнула лезвием оставшегося у нее ножа по ладони:
— Но ведь никто не говорил, что я не имею права так поступить.
Посол консу плавно направился ко мне, лавируя между трупами.
— Вы получили право на четыре вопроса, — констатировал он. — Теперь вы можете их задать.
Четыре вопроса. Это было больше, чем мы рассчитывали. Мы надеялись завоевать право на три вопроса и не сомневались, что добудем два, — от консу мы ожидали большего искусства в рукопашной схватке. Хотя, конечно, имея одного погибшего и троих серьезно раненных, речь не шла о полной победе. Как бы там ни было, если есть возможность получить пользу, ею необходимо воспользоваться. Четыре вопроса — это прекрасно.
— Консу снабдили рраей технологией для обнаружения действия скачковых двигателей? — начал я с главного.
— Да, — сказал посол, не углубляясь ни в какие подробности.
И уже это было прекрасно: мы нисколько не рассчитывали на то, что консу откроют нам больше, чем пообещали. Но ответ посла сразу предоставил информацию, касающуюся целого ряда других возможных вопросов. Поскольку рраей получили технологию от другой расы, было крайне маловероятно, что они имели фундаментальные знания о принципах ее функционирования. А значит, нам можно было не волноваться, что они станут использовать ее в широких масштабах или же продавать другим.
— Сколько экземпляров устройств для обнаружения скачковых двигателей имеется у рраей?
Сначала мы хотели сформулировать вопрос по-другому: сколько приборов консу передали рраей? Но на всякий случай решили попытаться добыть более обобщенные сведения.
— Один, — ответил посол.
— Сколько еще рас, известных людям, обладают способностью обнаруживать работу скачковых двигателей?
Третий важный вопрос. Мы предполагали, что консу знакомы с куда большим количеством рас, нежели мы, и потому общий вопрос о том, сколько всего рас обладает такой технологией, ничего нам не даст. Равно как и вопрос о том, сколько всего обитателей галактик получило у них такую технологию, поскольку наверняка существуют расы, додумавшиеся до этого самостоятельно. Далеко не весь технический прогресс во вселенной осуществляется путем передачи секретов от более развитых менее развитым. Кто-нибудь может для разнообразия и сам пошевелить мозгами.
— Ни одна, — был ответ.
Еще один счастливый поворот событий. Если так, то мы располагаем запасом времени для того, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу.
— У вас остался еще один вопрос, — напомнила Джейн, кивнув в сторону посла консу, который стоял неподвижно, вероятно ожидая, пока я соберусь с мыслями. Что ж, подумал я, какого черта!
— Консу способны уничтожить большую часть рас, обитающих в этом регионе, — медленно сказал я. — Почему вы этого не делаете?
— Потому что мы любим вас, — заявил посол.
— Прошу прощения… — пробормотал я.
С формальной точки зрения эту реплику можно было квалифицировать как пятый вопрос, на который консу не был обязан отвечать. Но он все же соизволил дать разъяснение.
— Мы заботимся о всякой жизни, которая имеет шанс достигнуть унгката. — Последнее слово прозвучало так, будто не слишком мощный автомобиль, упершись бампером, пытался свернуть кирпичную стену. — Это означает участие в великом цикле возрождения. Мы стараемся позаботиться обо всех вас, меньших расах, освящая ваши планеты, чтобы все, кто на них живет, получили возможность войти в цикл перерождения. Мы считаем себя обязанными поддерживать ваш рост. Рраей полагают, что мы предоставили им ту технологию, по поводу которой вы задаете вопросы, в обмен на то, что они предложили нам одну из своих планет, но это не так. Мы увидели возможность помочь обеим вашим расам сделать шаг к совершенствованию и с радостью воспользовались ею.
Посол воздел к небу режущие конечности, и мы увидели, что его вторые руки повернуты к нам ладонями чуть ли не в умоляющем жесте.
— Время, когда ваш народ станет достойным присоединиться к нам, заметно приблизилось. Сегодня вы нечисты и общение с вами неимоверно унизительно, невзирая на то что вы любимы нами. Но пусть знание о том, что некогда к вам придет избавление, послужит вам поддержкой. Я ухожу к своей смерти нечистым, поскольку говорил с вами на вашем языке, но снова обрету место в круговороте, поскольку помог вашему народу приблизиться к циклу перерождения. Я презираю вас и люблю вас, вы — мое проклятие и мое спасение. А теперь уходите, чтобы мы смогли уничтожить это место и отпраздновать ваше продвижение по пути прогресса. Идите!
— Мне это не нравится, — сказал лейтенант Тагор на нашем следующем совещании, после того как я и все мои спутники поделились с остальными своими впечатлениями. — Мне это очень не нравится. Консу дали рраей эту чертову технологию специально для того, чтобы они смогли наподдавать нам. Тот поганый таракан сказал об этом совершенно прямо. Они заставляют нас плясать, как марионеток на ниточках. Может быть, они уже настучали рраей, что мы к ним приходили и зачем.
— Это было бы лишним, — отозвался капитан Юнг, — учитывая, что у них есть возможность засечь наш скачок.
— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, — огрызнулся Тагор. — Консу не станут оказывать нам никаких любезностей, потому что определенно хотят стравить нас с рраей, чтобы заставить подняться на какой-то другой космический уровень, не знаю уж, что это за фигня!
— Консу действительно не станут оказывать нам никаких любезностей, так что хватит о них, — ответил майор Крик. — Мы можем оказаться каким-то образом связанными с их планами, но при этом не следует забывать, что наши и их планы могут совпадать лишь до какой-то определенной точки. К тому же я не думаю, что для консу имеет хоть какое-то значение, кто из двоих — мы или рраей — уделает другого. Так что давайте сосредоточимся на том, что нужно делать нам, а не на том, что станут или не станут делать консу.
Мой МозгоДруг включился: Крик показывал присутствующим карты Коралла и другой планеты — родного мира рраей.
— Тот факт, что рраей пользуются позаимствованными у других техническими средствами, дает нам шанс нанести им сокрушительные удары и на Коралле, и у них на родине, — сказал он. — Пока мы болтали с консу, ССК переместили свои суда в точки скачка. Сейчас на стартовых позициях находятся шестьсот судов — почти треть нашего флота. После получения сигнала от нас ССК развернут одновременную атаку на Коралл и родную планету рраей. Смысл в том, чтобы отобрать у них Коралл и лишить их возможности отправить туда подкрепление. Удар по их родной планете выведет из игры базирующиеся там корабли и заставит суда рраей, находящиеся в других концах мира, выбирать для себя приоритет: то ли помогать защитникам Коралла, то ли возвращаться в свою солнечную систему.
Обе атаки имеют единую цель: лишить их способности узнавать о нашем появлении. Это означает, что необходимо захватить их станцию обнаружения и отключить ее, но не уничтожать. ССК способны воспользоваться технологией, на основе которой сделана система обнаружения. Возможно, рраей не в силах понять ее, но мы в своем техническом прогрессе заметно опережаем их. Мы уничтожим станцию лишь в том случае, если у нас не будет никакого другого выбора. То есть нужно ее захватить и удерживать, пока к нам на поверхность не пришлют подкрепление.
— Сколько времени придется ждать? — спросил Юнг.
— По плану обе крупномасштабные атаки должны начаться через четыре часа после нашего прибытия в пространство Коралла, — ответил Крик. — Конечно, все будет определяться интенсивностью боев между кораблями, но мы можем ожидать, что помощь придет уже в первые несколько часов.
— Через четыре часа после того, как мы войдем в пространство Коралла? — переспросил Юнг. — Не после того, как мы захватим станцию слежения?
— Совершенно верно, — отозвался Крик. — Так что нам очень нужно захватить эту чертову станцию, верно?
— Прошу прощения, — вмешался я, — но меня тревожит один небольшой вопрос.
— Прошу вас, лейтенант Перри, — сказал майор.
— Успех всего наступления зависит от того, удастся ли нам захватить станцию слежения, которая контролирует наши корабли, появляющиеся в пространстве Коралла, я правильно понимаю?
— Правильно, — согласился Крик.
— Это может быть только та же самая станция, которая выследила нас, когда мы вышли к планете, — продолжил я.
— И это правильно, — ответил командир.
— Если вы помните, я находился на корабле, появление которого было замечено. Его сразу же расстреляли, и, кроме меня, не уцелел никто. Вы не боитесь, что с нашим кораблем может произойти то же самое?
— Нам уже удавалось проникать незамеченными в систему Коралла, — сказал Тагор.
— Я хорошо помню об этом, поскольку именно благодаря «Ястребу» мне удалось выжить, — ответил я. — И, поверьте, я за это глубоко вам благодарен. Однако мне представляется, что ваша уловка может не сработать во второй раз. И даже если нам удастся проникнуть в систему Коралла достаточно далеко от планеты, чтобы избежать обнаружения, мы будем несколько часов добираться до цели. Время определенно играет против нас. Чтобы общий план сработал, «Ястребу» необходимо выскочить в непосредственной близости от планеты. Поэтому мне хотелось бы знать, каким образом мы это сделаем и как сможем при этом сохранить корабль.
— Ответ на это очень прост, — невозмутимо произнес майор Крик. — Мы вовсе не надеемся, что корабль удастся сохранить. Его, скорее всего, уничтожат почти сразу же после появления. Больше того, мы даже рассчитываем на это.
— Прошу прощения… — пробормотал я.
Оглянувшись, я вместо растерянных взглядов, которые ожидал увидеть, встретил лишь сосредоточенные лица. Меня это изрядно встревожило.
— Десант с высокой орбиты, да? — спросил Дальтон.
— Да, — ответил Крик. — Но, по-видимому, с некоторыми усовершенствованиями.
Я разинул рот.
— Вы уже делали такое?
— Не совсем такое, лейтенант Перри, — сказала Джейн, отвлекая мое внимание от командира. — Но, в общем, Специальным силам действительно приходилось десантироваться непосредственно с космического корабля. Такое делается, если использование шаттлов нежелательно, как это будет в нашем случае. У нас имеются специальные десантные костюмы, которые позволяют нам не сгореть при входе в атмосферу. Во всем же остальном это мало чем отличается от обычного парашютного прыжка.
— Не считая того, что в данном случае вы лишитесь корабля, который при иных обстоятельствах мог бы оказать поддержку, — уточнил я.
— Да, это новый вариант, — согласилась Джейн.
— Слушайте, люди, вы форменные безумцы, — воскликнул я.
— При сложившейся ситуации это просто замечательная тактика, — объяснил майор Крик. — Раз уж корабль расстрелян, то из него обязательно полетят трупы и всякие обломки. ССК только что прислали к нам беспилотный скачковый зонд со свежей информацией вероятного местоположения станции слежения, поэтому у нас есть возможность выйти над планетой как раз в нужном месте для начала сброса. Рраей решат, что сорвали нашу атаку еще до начала. Они даже не узнают, что на них напали, пока мы не нанесем удар. А тогда будет уже слишком поздно.
— При том условии, что кто-нибудь из вас переживет их ракетный удар, — заметил я.
Крик взглянул на Джейн и кивнул.
— ССК помогли нам выиграть немного времени, — сообщила Джейн внимательно смотревшим на нее офицерам. — Они устанавливают скачковые двигатели на соединенные между собой ракеты и пускают их в пространство вокруг Коралла. Когда в такую связку попадает снаряд, она распадается и ракеты разлетаются в разные стороны. Рраей приходится изрядно потрудиться, чтобы справиться с ними. Таким образом мы за минувшие два дня подбили несколько кораблей рраей, так что теперь они выжидают несколько секунд, чтобы убедиться, что в их сторону ничего не летит, и лишь потом открывают огонь. У нас должно быть от десяти до тридцати секунд, прежде чем они подстрелят «Ястреб». Этого времени недостаточно для корабля, не ожидающего нападения, но мы вполне успеем вывести наших людей в космос. Р1 команде, которая останется в рубке, тоже хватит времени, чтобы сымитировать ответный удар и еще больше отвлечь их внимание.
— Вы собираетесь для этого оставить на корабле людей? — ужаснулся я.
— Мы присоединимся к другим и будем управлять действиями корабля через МозгоДрузей. — Майор Крик ненавязчиво дал мне понять, что самую опасную роль он приберег для себя. — Но придется задержаться на корабле по крайней мере до тех пор, пока не произведем первый ракетный залп. Мы не хотим использовать МозгоДрузей после того, как покинем борт, и до тех пор, пока не приблизимся к поверхности планеты: рраей смогут без труда запеленговать нашу связь и понять, что мы живы. Конечно, здесь присутствует некоторый риск, но опасности подвергаются все находящиеся на корабле. Это, кстати, напомнило мне, что нужно поговорить о вас, лейтенант Перри.
— Обо мне?
Этого следовало ожидать.
— Ни у кого не вызывает сомнений, что вам не захочется оставаться на обреченном корабле, — пояснил Крик. — Но вы не обучались технике действий, которые нам предстоит совершить. К тому же мы договаривались, что вы будете при нас только в качестве советника. Мы не можем с чистой совестью предлагать вам принять участие в атаке. Как только закончится это совещание, мы предоставим вам шаттл и отправим на Феникс беспилотный скачковый зонд. Он передаст туда координаты вашего шаттла и просьбу о том, чтобы вас подобрали. Феникс постоянно держит в точках скачка вспомогательные корабли, так что вас подберут самое позднее к исходу дня. Но мы все равно предоставим вам месячный запас всего необходимого. На шаттле будут также собственные скачковые зонды почтового назначения, так что при каких-то сбоях вы сможете повторить вызов.
— То есть вы решили избавиться от меня, — констатировал я.
— Не примите это на свой счет, — возразил Крик. — Генералу Кигану захочется получить полную информацию о положении дел и переговорах с консу, а вы, как непосредственный участник и к тому же офицер связи между нашими родами войск, сможете справиться с этим лучше всего.
— Сэр, если вы позволите, я хотел бы остаться, — попросил я.
— Но у нас действительно нет места для вас, лейтенант, — ответил командир. — Вы принесете больше пользы, если вернетесь на Феникс.
— Сэр, не сочтите, что я спорю с вами, но у вас есть по крайней мере одна вакансия. Сержант Хокинг погиб в поединке с консу, у рядовой Аквинат не хватает половины руки. Пополнения для вашей миссии вы не получите. Я хоть и не имею чести принадлежать к Специальным силам, но все же опытный солдат. Думаю, что я буду лучше, чем ничего.
— Если не ошибаюсь, кто-то совсем недавно назвал нас форменными безумцами, — без тени ехидства напомнил капитан Юнг.
— Да, вы все и есть форменные безумцы, — подтвердил я. — И потому, раз уж вы затеяли такую штуку, то вам не следует отказываться ни от какой помощи. И еще, сэр, — добавил я, взглянув в лицо Крику, — хочу напомнить, что я потерял на Коралле всех моих товарищей. Я не имею права уклоняться от этого сражения.
Крик посмотрел на Дальтона:
— Как дела у Аквинат? Тот пожал плечами.
— Она проходит регенерацию в ускоренном режиме. Так быстро вырастить руку непросто, это чертовски больно, но к моменту скачка она будет в приличной форме. Мне он не нужен.
Майор повернулся к Джейн, которая смотрела на меня буквально выпучив глаза.
— А что у вас, Саган? — спросил он. — Хокинг был твоим человеком. Если хочешь, можешь забрать его к себе.
— Я не хочу, — ответила Джейн, глядя при этом на меня. — Но он прав. У меня действительно некомплект.
— Вот и прекрасно, — сказал Крик. — В таком случае быстренько проверь его.
Он взглянул на меня:
— Если лейтенант Саган решит, что вы не годитесь для участия в операции, мы немедленно посадим вас в шаттл. Вы меня поняли?
— Так точно, майор, я вас понял, — отрапортовал я, посмотрев в глаза Джейн.
— Вот и хорошо, — закончил Крик. — Добро пожаловать в Специальные силы, Перри. Насколько я знаю, вы первый живорожденный, участвующий в операции вместе с нами. Постарайтесь не подвести нас, а не то рраей окажутся для вас далеко не самой серьезной проблемой. Это я вам точно обещаю.
Джейн вошла в мою каюту без спроса: теперь, когда я сделался ее подчиненным, у нее появилось такое право.
— Вы хоть соображаете, что затеяли? — резко спросила она.
— У вас во взводе не хватает одного человека, — ответил я. — Я — человек. Вот и считайте.
— Я добилась вашего назначения на этот корабль, потому что знала, что в решающий момент вас отправят назад на шаттле. Если бы вас вернули в пехоту, то вы оказались бы на одном из кораблей, участвующих в нападении. Сами понимаете, что может случиться с этими кораблями и теми, кто на них находится, если мы не захватим станцию слежения. Это был единственный путь уберечь вас от опасности, а вы только что сами все испортили!
— Вы сами могли сказать Крику, что обойдетесь без меня, — возразил я. — Вы слышали его слова. Он с радостью засунул бы меня в шаттл и оставил дрейфовать в небе консу, как дерьмо в пруду, пока кто-нибудь не подберет меня. Вы не сделали этого, потому что прекрасно понимаете, насколько безумна вся эта маленькая авантюра. И знаете, что вам потребуется любая доступная помощь. Джейн, я понятия не имел, что попаду именно к вам. Вы сами это знаете. Если бы Аквинат не успела прийти в норму, то я вполне мог бы попасть к Дальтону. Я даже не знал, что Хокинг был именно вашим сержантом, пока Крик не сказал об этом. Я понимал только одно: раз уж вы взялись за это дело, то вам потребуются все имеющиеся руки и ноги.
— Но вам-то какое дело? — спросила Джейн. — Это не ваша операция. Вы же не один из нас.
— В данный момент я как раз один из вас, — возразил я. — Я нахожусь на вашем корабле. И оказался здесь благодаря вам. И мне, в общем-то, больше негде быть. Вся моя рота погибла, и большей части других моих друзей тоже нет на свете. И, кроме всего прочего, как сказал один из вас, все мы люди. Черт возьми, меня ведь вырастили в лаборатории, точно так же, как и вас. По крайней мере тело. Я вполне мог бы оказаться одним из вас. Ну вот, теперь я им стал.
— Вы даже понятия не имеете, что значит быть одним из нас, — вскинулась Джейн. — Вы сказали, что хотели узнать обо мне. А что именно? Хотите узнать, на что похоже, когда однажды просыпаешься и обнаруживаешь, что твоя голова забита неимоверным количеством всякой информации, начиная от того, как пилотировать межзвездный корабль, и кончая тем, как правильно забить свинью, но при этом ты не знаешь даже своего собственного имени? И даже того, есть оно у тебя или нет. Хотите узнать, каково никогда не быть ребенком и даже не видеть ни одного, пока не окажешься в какой-нибудь уничтоженной колонии и не увидишь перед собой мертвых детей? Может быть, вам интересно будет узнать, что, когда любой из нас впервые встречается с живорожденными, нам нужно прилагать усилия, чтобы не отлупить, а то и не убить вас, потому что вы настолько медленно говорите, настолько медленно передвигаетесь, а уж думаете настолько медленно, что нам трудно понять, зачем ССК вообще тратят время и силы на то, чтобы вербовать вас на службу.
А может быть, вам будет любопытно узнать, что каждый солдат Специальных сил выдумывает для себя прошлое? Мы знаем, что все мы — монстры Франкенштейна[35]. Мы знаем, что сложены из кусочков и частей умерших людей. Когда мы смотрим в зеркало, то знаем, что видим там кого-то другого и что единственная причина нашего существования заключается в том, что они не существуют и мы никогда не сможем встретиться и познакомиться с ними. Вот мы и воображаем себе людей, какими они, возможно, могли быть. Мы сочиняем их жизни, их детей, их мужей и жен и знаем, что ничто из этого никогда не станет нашим.
Джейн шагнула вперед и остановилась почти вплотную ко мне.
— Хотите знать, на что похожа встреча с мужем той женщины, которой принадлежало твое тело? Видеть узнавание в его лице, но не осознавать его в себе, независимо от того, насколько тебе самой этого хочется? Знать, что он безумно желает назвать тебя по имени, которое тебе не принадлежит? Понимать, что когда он смотрит на тебя, то видит перед собой десятилетия жизни, о которых ты не знаешь абсолютно ничего?
Она вдруг заговорила от первого лица:
— Знать, что он был со мной, был внутри меня, что он держал меня за руку, когда я умирала, и при этом говорил, что он любит меня? Сознавать, что он не может превратить меня в живорожденную, но способен снабдить биографией, дать мне представление о том, кем я была, чтобы я могла осознать, кто я есть? Да способны ли вы сообразить, что значит хотеть всего этого для себя самой? Прежде всего — любой ценой сохранить носителя всей этой информации.
Джейн придвинулась еще ближе. Ее губы теперь почти касались моих, но в этом не было ничего похожего на поцелуй.
— Вы прожили со мной в десять раз дольше, чем я прожила с собой, — сказала она. — Вы хранитель моего «я». Вы совершенно не в состоянии представить себе, что все это для меня значит. Потому что вы не один из нас.
Она отодвинулась.
Я пристально взглянул ей в лицо — Вы — не она. Вы сами сказали мне об этом.
— О боже! — воскликнула Джейн. — Я солгала. Я — она, и вы это сами знаете. Останься она жива, она вступила бы в ССК, и они воспользовались бы той же самой треклятой ДНК, чтобы сделать ей новое тело, как они сделали его для меня. В моих генах намешано невесть сколько иноземного дерьма, но ведь и вы теперь не полностью человек, и она была бы такой же. Человеческая часть во мне точно такая же, какая была бы в ней. Единственное, чего мне недостает, — это памяти. А если немного точнее, то моей другой жизни целиком.
Джейн снова шагнула ко мне и взяла меня за подбородок.
— Я Джейн Саган и сама знаю, что прожитые мною шесть лет — мои, они полностью реальны. Это моя жизнь. Но я также и Кэтрин Перри. Я хочу снова обрести ту жизнь. И могу сделать это только через вас. Вы должны остаться живым, Джон. Если вас не будет, я снова потеряю себя. Я накрыл ее ладонь своей.
— Помогите мне остаться живым, — попросил я. — Расскажите мне все, что нужно знать для выполнения этого задания. Хорошенько объясните, что я должен сделать, чтобы помочь вашему взводу выполнить необходимую работу. Помогите мне помочь вам, Джейн. Вы правы, я не знаю, что такое быть вами, быть одним из вас. Но я точно знаю, что я не хочу болтаться среди звезд в этом поганом шаттле, пока вы будете под пулями. Мне нужно, чтобы вы тоже остались живой. Как по-вашему, это справедливо?
— Справедливо, — негромко ответила Джейн. Я взял ее руку и поцеловал.
«Это легче всего, — передала мне Джейн. — Просто летишь себе».
Ворота причального отсека вышибло взрывом, и воздух вырвался в пространство. Это было точным повторением первого этапа моего предыдущего посещения Коралла. В свое время я много раз бывал здесь, правда без перспективы вылететь в пространство. На сей раз огромное помещение было свободно от незакрепленных предметов — здесь вообще не было ничего, кроме корабельной команды и множества солдат, одетых в громоздкие десантные скафандры. Ноги у всех удерживались на полу электромагнитными держателями, но как только взорванные двери отбросило настолько, чтобы вылетающие не разбились о них, электричество выключилось и нас остатками воздуха вынесло в открытый космос (перед началом операции в причальном отсеке создали избыточное давление воздуха — чтобы мы поскорее вылетали).
Получилось точно так, как было задумано. Магниты отпустили подошвы, и мы вылетели в пространство, словно выброшенные рукой гиганта в огромную мышиную нору. Я все сделал так, как учила Джейн: пригнулся, насколько это было возможно, перекувыркнулся и оказался в космосе. Все прошло прекрасно — как раз так, как мы и хотели, стремясь создать впечатление, будто оказались в пустоте совершенно неожиданно для себя. Ведь рраей могли наблюдать за нами. Я вместе с толпой солдат Специальных сил был бесцеремонно вышвырнут прочь. В первый момент у меня сильно, почти до тошноты закружилась голова оттого, что понятие «снаружи» сменилось понятием «внизу», а донизу, где лежала темная громада Коралла, было около двухсот километров. Восточнее, там, куда мы стремились, светился день.
Меня развернуло как раз вовремя для того, чтобы можно было разглядеть, как в «Ястреб» угодили четыре ракеты. Яркие, словно шаровые молнии, взрывы произошли на дальней от меня стороне судна, вырисовавшегося на этом фоне темным силуэтом. Слава богу, вакуум не позволил мне услышать звуки разрывов и почувствовать их жар, но своей ослепительностью оранжево-желтые вспышки с успехом компенсировали отсутствие воздействия на прочие органы чувств. Что особенно поразительно, продолжив вращение, я сумел увидеть, как «Ястреб», в свою очередь, выпустил ракеты по невидимому для меня противнику. Кто-то оставался на раненом корабле. При следующем обороте я наблюдал, как в «Ястреб» попало еще несколько ракет и он развалился надвое. Не знаю уж, кто там оставался, но он неминуемо должен был погибнуть. Оставалось надеяться лишь на то, что выпущенные им ракеты нашли свою цель.
Я в одиночестве падал на Коралл. Возможно, что неподалеку от меня были и другие солдаты, но я не мог их разглядеть: десантные костюмы были покрыты светопоглощающей краской, а включать МозгоДруга до того, как мы минуем верхние слои атмосферы, было строго-настрого запрещено. Если бы кто-то не закрыл от меня на мгновение одну из звезд, нельзя было бы догадаться, что рядом есть люди. Когда ведешь edападение на планету, полезно быть незаметным. Особенно в том случае, если тебя внимательно высматривают.
Чем ниже я падал, тем быстрее рос диск Коралла, перекрывавший все большую часть звездного неба.
Включившийся МозгоДрут напомнил, что пора задействовать защитный кокон. Я дал подтверждение, и из баллончика на моей спине хлынул поток наноро-ботов. Под воздействием электромагнитных связей эти крошки слились в единую массу, закупорив меня в черном матовом, похожем на стеклянный шаре. Теперь я больше ничего не видел и падал в темноте. Оставалось благодарить Бога за то, что никогда не был подвержен клаустрофобии — иначе за эти мгновения можно было бы и спятить.
Спуск в коконе являлся главным элементом при десантировании с высокой орбиты. Сфера спасала находившегося внутри солдата от трения об атмосферу, при котором незащищенный десантник вспыхнул бы и сгорел ярким метеором. Кокон возникал еще в то время, когда солдат летел почти в вакууме. Чтобы избежать ожогов при случайном контакте с оболочкой, десантника удерживали в центре беспорядочно кувыркающегося мяча те же самые электромагнитные захваты, которые формировали кокон. Конечно, не слишком удобно, но приятно знать, что ты не сгоришь заживо, если, конечно, не случится какой-нибудь слишком уж большой неприятности.
Нанороботы использовали энергию, получаемую при нагреве, для выработки электричества, создающего поле, а также благодаря своим особым качествам рассеивали значительную часть тепла. Конечно, они непрерывно сгорали, но место каждой погибшей частицы тут же занимала другая. При нормальном ходе событий потребность в защите должна была закончиться раньше, чем возможность ее обеспечения. Наши ресурсы нанороботов были с хорошим запасом рассчитаны на атмосферу Коралла. Но все равно, когда впервые осуществляешь такой экстравагантный спуск, нельзя не волноваться.
Я почувствовал вибрацию, означавшую, что мой кокон достиг верхнего края атмосферы. Задница сообщил мне об этом, хотя в предупреждении не было никакой необходимости: нельзя не заметить бури, оказавшись в ее эпицентре. Меня мотало в не такой уж просторной (скорее просто тесной) защитной сфере гораздо сильнее, чем мне того хотелось бы. Поскольку любое прикосновение к защитной оболочке, раскалившейся до двух тысяч с лишним градусов, грозит очень серьезной бедой, каждый толчок выводит из себя.
Любой наблюдатель на поверхности Коралла мог увидеть сотни метеоров, внезапно прорезавших ночное небо. Все подозрения на их счет должны быть усыплены мыслями о том, что это, по всей видимости, были обломки космического корабля людей, который флот рраей только что сбил. С расстояния в несколько сот тысяч футов падающий солдат и падающий обломок обшивки выглядят совершенно одинаково.
Нарастающее сопротивление уплотняющейся атмосферы сделало свое работу и замедлило падение моего кокона. Через несколько секунд после того, как оболочка перестала светиться от жара, она рассыпалась на составлявшие ее наночастицы, и я прорвал их облачко, словно цыпленок, вывалившийся из скорлупы своего яйца. Передо мною вместо непроницаемо черной стены защитной сферы возник темный мир, в котором лишь светились огромные пятна тропических водорослей. На этом фоне можно было различить неправильные очертания коралловых рифов. И лишь потом я обратил внимание на более резкие огни лагерных стоянок рраей, бывших в недавнем прошлом человеческими поселениями. Нам, конечно же, нужны были светящиеся объекты второго рода.
«Включить МозгоДруговую связь, — передал майор Крик, и я немало удивился, потому что был уверен, что он погиб на борту "Ястреба". — Командиры взводов дают пеленг, солдаты группируются вокруг своих командиров».
Примерно в километре к западу от меня и на несколько сотен метров выше внезапно осветился силуэт Джейн. На самом деле она, естественно, не пылала ярким неоновым светом: это был бы прекрасный способ дать себя заметить земным силам. Просто таким образом мой МозгоДруг показывал мне ее местонахождение. Поблизости и на расстоянии от меня засветились и другие фигуры: мои новые боевые товарищи указывали, где они находятся. Мы сближались, маневрируя в воздухе. Когда же поверхность Коралла еще немного приблизилась, МозгоДруг наложил на нее реперную сетку, где светились несколько точек: станция слежения и ближайшие к ней сооружения.
Джейн стала передавать своим солдатам информацию. Как только я присоединился к ее взводу, солдаты Специальных сил забыли о подчеркнутой любезности в общении со мной и вернулись к общению через МозгоДрузей, логично рассудив, что раз уж я намерен сражаться вместе с ними, то должен делать это так, как привыкли они. Я сразу же понял, что слова Джейн о раздражении ее товарищей малой скоростью общения живорожденных были серьезным преуменьшением. Солдаты Специальных сил передавали друг другу сообщения быстрее, чем я успевал мигнуть. Беседы и споры происходили на такой скорости, что мне едва удавалось уловить первую реплику. Но Специальные силы не ограничивали свои передачи текстом или устными сообщениями. Они вовсю использовали способность МозгоДруга транслировать эмоциональную информацию, которая значила для них примерно то же, что для литераторов — пунктуация. Допустим, кто-то пошутил, все, воспринявшие шутку, рассмеялись — через МозгоДрузей! — а ты при этом испытываешь такое ощущение, будто тебе внезапно впрыснули дозу веселящего наркотика. От этих штук у меня болела голова.
Зато это действительно было очень эффективным способом общения: Джейн успела изложить задачу, цели и стратегию нашего взвода примерно за одну десятую того времени, какое занимает совещание в обычных ССК. Чрезвычайно удобно, особенно когда проводишь совещание, пребывая в состоянии свободного падения на поверхность планеты. Как ни странно, я улавливал суть инструкций командира почти с такой же скоростью, с какой Джейн выдавала их. Секрет, как мне удалось заблаговременно выяснить, состоял в том, чтобы не прилагать усилий для попыток организации информации в законченные куски и перевода ее в подобие устной речи, как я привык это делать. Просто нужно представить себе, что ты пьешь воду из брандспойта, открытого на всю катушку. Также помогло делу и то, что я не пытался принимать участие в обсуждении и даже не переспрашивал.
Станция слежения была расположена на возвышенности около одного из захваченных рраей небольших человеческих поселений, построенного в неглубокой ложбине. Ее глухой конец занимало здание, где первоначально располагались администрация поселения и несколько служебных помещений. Рраей, естественно, решили воспользоваться имевшимися там силовыми установками, вычислительными средствами и техническим оборудованием связи. Тем более что часть человеческой техники они использовали для ремонта того, что выводили из строя. Вокруг бывшего правления рраей создали несколько линий обороны, но, как показывали высотные съемки (сделанные одной из участниц группы Крика, несшей на груди телекамеру со спутника-шпиона), эти позиции были только частично заняты солдатами и вооружением. Рраей, и без того чрезмерно самонадеянные, очевидно, рассчитывали, что их драгоценный прибор и космические корабли смогут нейтрализовать любую угрозу.
Другие взводы должны были захватить командный центр, найти и обезвредить аппаратуру, которая определяла места появления скачковых кораблей, пользуясь первичными данными, поступающими со спутников, и передавала информацию на патрулировавшие вокруг планеты звездолеты. Нашему взводу предстояло захватить трансляционную башню, с которой сигнал направлялся на космические корабли. Если выяснится, что она оборудована аппаратурой консу, следовало захватить и оборонять ее от неизбежных контратак рраей. Если же там окажется обычная, хорошо известная нам техника рраей, башню нужно, не мудрствуя лукаво, взорвать. Эта трансляционная башня находилась на некотором удалении от главного командного центра и охранялась неплохо, по сравнению с прилегающей территорией, но у нас был план, позволяющий заметно ослабить оборону еще до того, как мы окажемся на земле.
Мы должны были разорвать связь между станцией слежения и их космическим флотом, после чего флотилии рраей предстояло ослепнуть, оглохнуть и беспомощно ждать появления наших крейсеров.
«Выбрать цели!» — приказала Джейн, и МозгоДрузья зажгли перед нашими глазами схему расположения солдат и техники рраей.
Все они ярко светились в инфракрасном диапазоне, так как, не чувствуя непосредственной угрозы, не считали нужным соблюдать тепломаскировку. Роты, отделения и каждый солдат в отдельности выбрали себе группы целей и приготовились к стрельбе. Мы решили по возможности убивать солдат, но беречь технику, которую можно будет использовать. Ведь людей убивает не оружие, а чужаки, приводящие в действие спусковой механизм. Мы расплылись в воздухе друг от друга, используя приемы, выработанные нашими предками много-много лет назад. Теперь нужно было всего лишь потерпеть, пока мы не окажемся в километре над землей.
«Километр», — предупредил МозгоДруг.
Остатки субстанции, насыщенной нанороботами, превратились в парапланы. Они не только резко уменьшили скорость снижения (мне при этом показалось, что желудок попытался достичь земли раньше меня), но и позволили маневрировать и избегать столкновения друг с другом. Как и десантные костюмы, парапланы не отражали света и теплового излучения, так что заметить нас было почти невозможно.
«Огонь!» — скомандовал майор Крик, и ночное безмолвие разорвал оглушительный скрежет множества МЦ, извергавших на головы врагов металлический ливень.
Внизу у солдат внезапно, почти одновременно, начали разлетаться на куски головы, отваливаться конечности. Их соседи вряд ли успели сообразить, что происходит; через доли секунды та же судьба постигла их самих. Лично я уложил троих, расположившихся возле самого подножия трансляционной башни. Первые двое рухнули, даже не успев оглядеться, а третий выставил оружие и приготовился стрелять. Ему показалось, что я нахожусь перед ним, а не наверху, но я свалил его прежде, чем у него появился шанс исправить свою ошибку. Примерно через пять секунд все рраей, находившиеся снаружи и на виду, оказались мертвы. Мы в это время находились еще на высоте в несколько сотен метров.
Начали зажигаться прожектора — и сразу же гасли, разбитые меткими выстрелами. Мы начали обстреливать ракетами укрепления и окопы, уничтожая всех, кто там находился. Солдаты рраей, с криками выбегавшие из помещений, замечали огненные следы ракет и принимались стрелять в тех направлениях, но наши, сделав залп, сразу же уходили в стороны и вниз и снова убивали из винтовок рраей, стрелявших в пустое черное небо.
Я наметил себе место для приземления рядом с башней и приказал Заднице рассчитать траекторию маневренного спуска туда. Когда я скользил вниз, двое рраей вырвались из находившегося рядом с башней домика и помчались к командному центру, стреляя на бегу в мою сторону. Одному я всадил пулю в ногу, и он с визгом повалился наземь. Второй позабыл о стрельбе и пытался удрать, делая огромные пружинистые шаги своими длинными, мускулистыми, похожими на птичьи ногами.
Как только я дал Заднице команду убрать параплан, электростатические связи, скреплявшие мириады нанороботов и превращавшие их в прочное упругое полотно, распались и трудолюбивые крошки обратились в инертную пыль. Я упал с высоты в несколько метров, перекатился, вскочил и прицелился вслед удиравшему рраей. Он со всех ног бежал по прямой, а не делал в рваном ритме рывки из стороны в сторону, что затруднило бы мне прицеливание. Я прикончил его одним выстрелом в середину туловища. Другой рраей все еще визжал за моей спиной; затем раздался звук, похожий на короткий кашель, и визг смолк. Повернувшись, я увидел Джейн, все еще державшую свою МЦ дулом к трупу.
«Пойдете со мной», — передала она и указала на домик.
Пока мы приближались к нему, из двери выскочили еще двое рраей, а третий открыл стрельбу изнутри. Джейн упала наземь и ответила огнем, а я погнался за убегавшими. Эти, в отличие от первого, бежали зигзагами. Я снял одного, но другому удалось спастись отчаянным прыжком в траншею. Тем временем Джейн решила не тратить времени на перестрелку и пустила в дверь гранату. Послышался приглушенный вопль, а затем громкой взрыв, и из двери полетели куски разорванного в клочья рраей.
Мы быстро подбежали к дому, который правильнее было бы назвать будкой, и вошли туда. Внутри оказалось электронное оборудование, поверх которого валялись кровавые ошметки тела убитого. МозгоДруг подтвердил, что перед нами стандартная аппаратура связи рраей; помещение было пунктом управления трансляцией. Мы с Джейн поспешно вышли и выпустили в домик несколько ракет и гранат. Стены и крыша рухнули; можно было не сомневаться, что оборудование уничтожено. Впрочем, следовало еще учесть возможность того, что на башне находится резервный комплект.
Джейн приняла донесения от командиров отделений: башня окружена, прилегающая территория расчищена. После нашего обстрела с воздуха рраей не успели опомниться и оказать сопротивление. У нас было несколько легкораненых, никто не погиб. В других местах атака тоже проходила по плану. Самый напряженный бой шел в командном центре; там солдаты продвигались из комнаты в комнату, уничтожая гарнизон. Джейн отправила два отделения поддержать атакующих командный центр. Одно отделение должно было добить рраей и собрать их вооружение на линии обороны башни, а еще двум отделениям было приказано оборонять периметр.
«А вы, — передала она, повернувшись ко мне и указав на башню, — поднимитесь наверх и сообщите мне, что там делается».
Я окинул взглядом башню, представлявшую собой типичную радиомачту: ажурная конструкция высотой около ста пятидесяти метров, на которой не было ничего, кроме площадки почти на самом верху, где находилось еще какое-то неизвестное оборудование. Это оказалась самая внушительная штука из всего имущества рраей, которое мы увидели. До захвата колонии башни здесь не было; несомненно, рраей выстроили ее сразу же после истребления людей. Действительно, обычная радиомачта, но, с другой стороны, построить радиомачту за один день не так уж легко. Значит, она была им очень нужна. С одного бока металлические кружева дополнялись перекладинами, образующими лестницу, идущую до самого верха. Телосложением и ростом рраей не так уж сильно отличались от людей, так что эта лестница вполне годилась для меня. И я, не теряя времени, полез.
На верхней площадке оказалось несколько разнообразных антенн и какие-то аппараты размером с автомобиль. Стараясь не обращать внимания на довольно опасный порывистый ветер, я осмотрел приборы, сверяя их внешний вид со сведениями из базы данных Задницы. Все, несомненно, было создано рраей. Так что независимо от того, какая информация поступала со спутников, она обрабатывалась в командном пункте. Теперь оставалось надеяться на то, что нашим удастся захватить его, не взорвав случайно нужную аппаратуру.
Информацию я передал Джейн и получил сообщение, что чем скорее я спущусь, тем меньше у меня будет шансов погибнуть под обломками конструкции. Уговаривать меня не требовалось. Как только мои ноги коснулись земли, над головой пролетело несколько ракет, угодивших точнехонько в аппаратную площадку наверху. От взрыва башня покачнулась, и несколько растяжек лопнуло с громким треском. Окажись кто-нибудь рядом с оборванным стальным тросом, наверняка остался бы без головы. Мы отошли подальше, укрылись в траншеях, и Джейн приказала свалить конструкцию. Ракеты разорвались, поразив металлические ноги. Башня покосилась и с громким скрежетом упала.
Со стороны командного центра больше не слышалось стрельбы, зато время от времени доносились восклицания, без которых не обходятся даже солдаты Специальных сил. Очевидно, рраей там больше не осталось. Я запросил у Задницы хронометраж. Оказалось, что с того момента, как нас вышвырнуло из «Ястреба», прошло менее девяноста минут.
— Они понятия не имели о нашем появлении, — сказал я Джейн и сам удивился, услышав звук собственного голоса.
Джейн посмотрела на меня, кивнула и перевела взгляд на обломки башни.
— Да, не имели. Это хорошо. А плохо то, что теперь они знают о нас. Пока все было легко. Трудности начнутся позже.
Она повернулась и начала отдавать команды своему взводу. Мы ожидали контратаки. Причем очень серьезной.
— Вы хотите снова стать человеком? — спросила меня Джейн.
Это было вечером накануне высадки. Мы находились в столовой, выбирая что поесть.
— Снова? — с улыбкой переспросил я.
— Вы знаете, о чем я говорю, — ответила она. — Опять получить обычное человеческое тело. Без всяких искусственных добавок.
— Можете не сомневаться. Мне и осталось-то всего восемь с небольшим лет. Если к тому времени я еще буду жив, то обязательно выйду в отставку и отправлюсь колонизировать планеты.
— Это значит снова стать слабым и медлительным, — заметила Джейн с обычной для солдат Специальных сил бестактностью.
— Это не так уж плохо, — возразил я. — К тому же эти недостатки получат компенсацию. Такую, например, как возможность иметь детей. Или возможность встречаться с посторонними не для того, чтобы убивать их, потому что они чужаки и враги колоний.
— Вы снова постареете и умрете.
— Полагаю, что да, — согласился я. — Именно так и происходит с людьми. Вы же сами знаете, что это, — я помахал зеленой рукой, — вовсе не обычная вещь. И при тех потерях, которые ежегодно несут ССК, смерть солдата гораздо вероятнее, чем смерть колониста. В общем, стать колонистом и превратиться в немодифицированного человека — это прекрасно.
— Но вы еще живы, — заметила Джейн.
— Такое впечатление, что окружающие почему-то заботятся обо мне. А как насчет вас? Тоже планируете выйти в отставку и поселиться в колонии?
— Из Специальных сил не выходят в отставку.
— Вы хотите сказать, что вам это не разрешается? — удивился я.
— Нет, никто этого не запрещает, — ответила Джейн. — Наш контракт заключается на те же десять лет, что и у вас. Только в нашем контракте, в отличие от вашего, нет пункта о возможности уволиться до истечения полного срока. Но мы просто не выходим в отставку, только и всего.
— Почему же?
— У нас нет никакого опыта пребывания в ином состоянии. Мы рождаемся, а потом сражаемся — вот все наше занятие. Зато мы хорошо делаем свое дело.
— А вам никогда не хотелось перестать сражаться? — спросил я.
— Зачем?
— Ну, во-первых, это многократно снизило бы для вас вероятность погибнуть насильственной смертью. Во-вторых, это дало бы вам шанс прожить самой одну из тех жизней, о которых вы все мечтаете. То прошлое, которое вы вынуждены создавать для себя сами. Мы, обычные солдаты, проживаем эти жизни до того, как поступаем на службу. А вы могли бы обрести ее потом.
— Я не буду знать, что мне делать.
— Добро пожаловать в человеческую расу, — вполголоса провозгласил я. — Значит, вы говорите, что из Специальных сил не выходят в отставку? Никто и никогда?
— Я слышала об одном или двоих, — призналась Джейн, — но не больше.
— Что с ними случилось? Куда они отправились?
— Я точно не знаю, — необычным для нее тоном промямлила Джейн и резко сменила тему: — Я хочу, чтобы завтра вы держались рядом со мной.
— Понимаю.
— Вы все же слишком медлительны, — без просьбы пояснила Джейн. — А мне совсем не нужно, чтобы вы путались под ногами у других моих людей.
— Премного благодарен.
— Извините, — серьезно сказала Джейн. — Я понимаю, что это были не очень-то тактичные слова. Но вам самому приходилось командовать в бою. Вы не можете не понять моего беспокойства. Я готова пойти на риск, связанный с тем, что вы будете рядом. Но другим дополнительная опасность вовсе ни к чему.
— Я знаю. И нисколько не обижаюсь. Не волнуйтесь. Я справлюсь. Ведь вы только что слышали: я намерен выйти в отставку. А чтобы это сделать, необходимо еще немного пожить.
— Хорошо, что у вас есть мотивация.
— Согласен с вами. Вам тоже следует подумать об отставке. Ведь сами говорите: наличие мотивации очень помогает выживанию.
— Я не хочу быть мертвой, — медленно выговорила Джейн. — Это вполне достаточная мотивация.
— Что ж, — сказал я, — если вы когда-нибудь передумаете, то я пришлю вам открытку из того места, где поселюсь, когда выйду в отставку. Милости прошу ко мне. Мы сможем жить на ферме. Разводить кур. Растить хлеб.
Джейн фыркнула:
— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно.
— Совершенно серьезно, — ответил я и понял, что сказал чистую правду.
Джейн несколько секунд сидела молча, а потом сказала:
— Я не люблю заниматься сельским хозяйством.
— Откуда вы знаете? Вы же никогда не пробовали.
— А Кэти любила возиться в земле? — спросила она.
— Ничуть, — честно ответил я. — Ей только-только хватало терпения, чтобы ухаживать за садиком.
— Ну, вот видите, — протянула Джейн. — Прецедент работает против меня.
— Все равно подумайте об этом хоть немного.
— Не обещаю, но возможно.
«Чёрт побери, куда же я подевала запасной арсенал?» — мелькнула у меня в голове переданная МозгоДругом мысль, и тут нас почти накрыло взрывом ракеты.
Я кинулся ничком на землю, а вокруг посыпались осколки раздробленных валунов, среди которых пряталась Джейн. Подняв голову, я увидел, что рука Джейн как-то странно дергается, и метнулся было туда, но меня остановил шквальный огонь. Пришлось быстренько юркнуть за тот камень, где я укрывался перед этим.
Оттуда я оглянулся на группу рраей, застигших нас врасплох. Двое медленно ползли вверх по склону холма в нашу сторону, третий держал переносную ракетную установку, а четвертый заряжал ее. Выпустив гранату в сторону подкрадывавшихся, я заставил их юркнуть в укрытие и решил, что о них можно на некоторое время забыть. Затем выстрелил в рраей, устанавливавшего ракету. Тот с глухим стуком упал, установка дернулась, и ракета стартовала. Пламя ударило прямо в наводчика и отшвырнуло его в сторону; он громко заорал и схватился за глаза. Следующую пулю я выпустил ему в голову. Ракета ушла по крутой дуге вверх и взорвалась где-то вдали от меня. Я не стал оглядываться, чтобы узнать, куда она угодила.
Тем временем рраей, пытавшиеся подобраться ко мне, снова поползли вверх. Я, не целясь, выпустил в их сторону еще одну гранату — просто чтобы у них было чем заняться. Граната очень удачно оторвала ноги одному из врагов, а второй поспешил откатиться в сторону. Я выпустил вторую гранату, и на этот раз он оказался недостаточно проворен.
Я бросился к Джейн, опустился возле нее на колени. Она лежала, слабо дергаясь, и я увидел кусок камня, пробивший ее череп сбоку. УмноКровь уже почти свернулась, но маленькая струйка все еще сочилась возле края камня. Я заговорил с Джейн, но она не отвечала. Я вызвал ее МозгоДруга и воспринял беспорядочные эмоциональные всплески боли и потрясения. Ее глаза остановившимся взглядом смотрели вперед. По всем признакам, она умирала. Я стиснул ее руку и попытался подавить болезненное ощущение deja vu[36]
Контратака началась на рассвете, вскоре после того, как мы захватили станцию слежения, и оказалась не просто ожесточенной, а немыслимо яростной. Рраей, понимая, что лишились возможности эффективно оборонять планету, нанесли мощный ответный удар, пытаясь вернуть себе прибор консу. Их атаки были хаотическими, выдавали отсутствие подготовки и планирования, но повторялись раз за разом. Космошлюпки, одна за другой, опускались где-то возле горизонта, и из них на нас обрушивались новые волны атакующих.
Солдаты Специальных сил прибегли к своей гремучей смеси из продуманной тактики на грани невозможного и совершенно безумного ее воплощения. Первые космошлюпки были встречены нашими группами, которые расстреливали их прямо в момент приземления, выпуская в раскрывавшиеся двери шаттлов ракеты и гранаты. Когда начало светать, рраей наконец-то обеспечили прикрытие с воздуха, и их подкрепления получили возможность высаживаться в целости и сохранности. Основная часть нашего отряда защищала административное здание и находившийся там бесценный трофей, созданный цивилизацией консу, а наш взвод передвигался по периферии, тут и там тревожа наступавших рраей и затрудняя их продвижение. Вот почему мы с Джейн оказались среди россыпи валунов в нескольких сотнях метров от главного здания.
Прямо под нами у подножия холма собралась еще одна группа рраей, очень желавших познакомиться с нами поближе. Наступило самое время сматываться. Я выпустил во врагов две ракеты, чтобы немного задержать их, наклонился, поднял Джейн и взвалил ее на плечо. Джейн застонала, но мне было некогда обращать на это внимание. Я присмотрел находившийся в нужной стороне валун, который вполне мог бы прикрыть нас хотя бы на несколько секунд, и со всех ног бросился туда. Рраей за моей спиной, к счастью, не удосужились заранее прицелиться. Загремели выстрелы, мне в лицо ударили осколки дробящихся камней. Укрывшись за валуном, я положил Джейн на землю и выпустил гранату в направлении атакующих и, как только она взорвалась, выскочил из-под прикрытия, двумя огромными прыжками преодолел половину расстояния до рраей и принялся поливать их длинными очередями. Рраей громко вопили; они просто не могли сообразить, что делать с одиноким человеком, который бежит на них и расстреливает в упор. Я заблаговременно переключил мою МЦ на автоматический огонь и положил их чуть ли не всех, прежде чем они смогли опомниться. После этого я вернулся к Джейн и вызвал ее МозгоДруга. И получил ответ. Она все еще была жива.
Следующий этап нашего путешествия должен был оказаться потруднее: между тем местом, где мы находились сейчас, и моей целью — небольшим зданием, похожим на гараж, — было около ста метров абсолютно открытого пространства. Вдоль края поля наступала пехота рраей, как раз в выбранном мною направлении летел их самолет, высматривавший людей, которых можно было бы пострелять. Я вызвал Задницу, чтобы определить местонахождение наших, и нашел поблизости троих: двое располагались на той же стороне поля в тридцати метрах от меня, а еще один — на противоположной стороне. Я попросил их прикрыть меня огнем, снова схватил Джейн и побежал к строению.
Началась яростная стрельба. Вокруг меня образовалось плотное облако пыли, поднятой пулями, попадавшими в землю, туда, где только что находились или должны были через долю секунды оказаться мои ноги. Я почувствовал скользящий удар по левому бедру; от боли ногу свело судорогой. На этом месте должен был образоваться здоровенный синяк. Мне все же удалось удержать равновесие, и я помчался дальше. Позади я услышал одновременный разрыв сразу множества ракет, угодивших в позиции рраей. Кто-нибудь из моих далеких предков решил бы, что из резерва наконец-то примчалась кавалерия.
Самолет заложил вираж, чтобы обстрелять меня, но тут же был вынужден отвернуть, спасаясь от ракеты, выпущенной одним из наших солдат. Маневр удался, но пилот явно не заметил еще двух ракет, летевших с другой стороны. Первая попала в мотор, а вторая прямиком в ветровое стекло. Самолет клюнул носом и пошел вниз, но продержался в воздухе достаточно долго для того, чтобы повстречаться с третьей ракетой, которая проникла в незащищенный больше стеклом фонарь и взорвалась в кабине. Самолет врезался в землю и взорвался с оглушительным грохотом, а я тем временем перебежал к укрытию. За моей спиной рраей, которые поначалу целились в меня, ввязались в перестрелку с людьми Джейн, наносившими им гораздо больше урона, чем это мог бы сделать я. Я распахнул дверь, вбежал в помещение, оказавшееся действительно гаражом, и спрятался вместе с Джейн в ремонтную яму.
Оказавшись в относительно спокойном месте, я осмотрел рану Джейн. Кровотечение из пробитой головы полностью прекратилось. УмноКровь образовала плотную серую корку, сквозь которую невозможно было рассмотреть, насколько обширно повреждение и насколько глубоко осколки камня проникли в мозг. Пульс был сильным и ровным, зато дыхание мелким и затрудненным. В такой ситуации способность УмноКрови накапливать очень много кислорода была как нельзя более кстати. Я уже не был уверен, что Джейн обязательно умрет, но не знал, чем я могу самостоятельно поддержать ее жизнь.
Я обратился к Заднице за предложениями и получил одно толковое: в административном корпусе помещалась маленькая больница. Ее оснащение было довольно скромным, но среди оборудования имелась портативная стасис-камера. С ее помощью можно было бы приостановить ухудшение состояния Джейн вплоть до того момента, когда удастся погрузить ее на один из кораблей и отправить на Феникс, где могут оказать любую медицинскую помощь. Я отлично помнил, что Джейн и команда «Ястреба» после моего первого визита на Коралл доставили меня на Феникс именно в стасис-камере. Пришло время отдать долги.
В окно влетело несколько пуль, звучно отрикошетивших от стены: кто-то из врагов вспомнил, что я здесь спрятался. Пора было перебираться дальше. Я наметил себе маршрут следующей перебежки. До выкопанной рраей траншеи, занятой теперь Специальными силами, оставалось около пятидесяти метров. Я дал своим знать о моем появлении, и они любезно прикрыли меня огнем. Так я снова оказался за линией фронта Специальных сил. Дальнейший путь до административного здания погибшей колонии прошел без приключений.
Но, к сожалению, рраей, как нарочно, приурочили к моему появлению там начало артиллерийского обстрела. Они, видимо, поняли, что вернуть станцию слежения не удастся, и решили ее уничтожить при помощи крупнокалиберных снарядов. Я взглянул в небо. Даже при ярком утреннем свете можно было разглядеть в синеве многочисленные искрящиеся вспышки. Колониальный флот прибыл.
Артиллерии рраей должно было потребоваться совсем не много времени, чтобы раздолбать свой командный центр, а вместе с ним и приборы консу. Поэтому нужно было спешить. Вбежав в здание, из которого все выбегали, я кинулся на поиски больницы.
В больничной палате я наткнулся на какую-то громоздкую сложную установку. Это и была следящая система консу. Одному Богу известно, почему рраей решили разместить ее именно там. Но они так поступили. В результате больница оказалась единственным помещением, в котором все содержимое не оказалось уничтоженным стрельбой во время штурма. Наши мальчики и девочки атаковали рраей, находившихся в этой комнате, шоковыми гранатами и ножами. Трупы все еще находились там; я сразу обратил внимание, что ни у одного из них нет огнестрельных ран — лишь резаные и колотые. Система слежения, громоздившаяся около одной из стен, негромко и ровно жужжала чуть ли не довольным тоном.
Единственными признаками того, что аппаратура предназначена для получения и вывода информации, были маленький монитор и провод с разъемом для подключения модуля памяти (стандарта рраей), валявшийся в настоящее время на тумбочке рядом с главным прибором. Система слежения не имела никакого понятия о разгоревшихся из-за нее страстях и о том, что через несколько минут ей предстоит под ударами тяжелых снарядов рраей превратиться в груду обломков и разлохмаченных мотков проволоки. Все наши усилия по сохранению проклятой штуковины должны были вот-вот пойти насмарку.
Здание содрогнулось. Я отогнал от себя мысли о приборе консу, осторожно положил Джейн на больничную кровать и кинулся искать стасис-камеру. Она оказалась в примыкавшей к палате кладовой; устройство походило на инвалидное кресло, прикрытое пластмассовой крышкой в форме разрезанного вдоль цилиндра. На полке оказались два портативных источника питания. Я вынес один в палату и разглядел показатели на покрытой пылью шкале. Заряда хватит на два часа. Тогда я взял и второй аккумулятор. Лучше уж перестраховаться, чем потом сожалеть о несделанном.
Едва я успел подкатить стасис-камеру к Джейн, как в здание угодил еще один снаряд, потрясший его до основания и, вероятно, перебивший где-то электрический кабель. Меня отбросило в сторону, я споткнулся о труп рраей и стукнулся головой о стену. Удар был настолько сильным, что посыпались искры из глаз и голова сразу разболелась. Выругавшись, я вскочил на ноги, ощущая, как из ссадины на лбу сочится Ум-ноКровь.
Свет то зажигался на несколько секунд, то опять гас, и на фоне этих вспышек я ощутил исходивший от Джейн настолько сильный информационный всплеск, что был вынужден ухватиться за стену, чтобы удержаться на ногах. Джейн была в сознании, и в эти несколько секунд я увидел то, что представлялось ей. В комнате находилась еще одна женщина, внешне почти не отличавшаяся от Джейн; она прикасалась обеими руками к щекам Джейн и улыбалась ей. Вспышка, еще одна вспышка, и женщина приобрела тот облик, в каком я видел ее последний раз — много лет назад. Затем свет снова зажегся, на сей раз надолго, и видение исчезло.
Джейн дернулась. Я поспешно склонился к ней: ее глаза были открыты и глядели прямо на меня. Я вызвал ее МозгоДруга и узнал, что она в сознании, но, вероятно, вот-вот снова лишится его.
— Эй, — негромко сказал я, взяв ее за руку. — Джейн, тебя здорово стукнуло по голове. Сейчас тебе получше, но я должен положить тебя в стасис-камеру до тех пор, пока кто-нибудь толковый не окажет тебе помощь. Ты спасла меня однажды, помнишь? Ну вот, я постараюсь отдать тебе долг. Только держись, ладно?
Джейн слабо пожала мои пальцы, как будто хотела привлечь внимание.
— Я ее видела, — прошептала она. — Я видела Кэти. Она говорила со мной.
— Что она сказала?
— Она сказала… — прошептала Джейн, затем ее взгляд отплыл в сторону и лишь через секунду снова сфокусировался на мне. — Она сказала, что я должна поехать с тобой на ферму.
— А что ты ответила?
— Я ответила: хорошо.
— Хорошо, — повторил я.
— Хорошо, — прошептала Джейн и снова отключилась.
Ее МозгоДруг сообщил мне о наличии случайной мозговой активности. Я поднял Джейн и со всей возможной осторожностью положил ее на сиденье стасис-камеры. Потом поцеловал ее в губы и включил прибор. Крышка опустилась, послышалось чуть слышное жужжание. Все физиологические процессы, происходящие в теле Джейн, замедлились почти до полной остановки. Можно было увозить ее. Я посмотрел на пол, решая, как провезти кресло между трупами, и заметил, что из кармана на животе того самого рраей, о которого я споткнулся несколько минут назад, торчит угол модуля памяти.
Здание содрогнулось от очередного разрыва. И хотя рассудок говорил мне, что этого лучше не делать, я наклонился, схватил модуль, дотянулся до валявшегося на тумбочке разъема и подсоединил его. Монитор тут же засветился, и на нем показался список файлов на языке рраей. Открыв один, я увидел схему. Открыл другой файл. Еще одна схема. Я вернулся к списку директории и пригляделся к интерфейсу, чтобы понять, можно ли выйти на более высокий уровень. Оказалось, что можно. Я потребовал у Задницы перевода того, что увидел.
У меня в руках оказалась инструкция по использованию следящей системы консу. Схемы, пошаговое руководство, технические настройки, устранение неисправностей. Все это содержалось в модуле. И раз уж нам не суждено было прибрать к рукам аппаратуру, это оставалось наилучшим из возможных приобретений.
Следующий снаряд пробил стену здания (взрывом меня швырнуло на пол, и я сильно приложился задом). Осколки разлетелись по всей больничной палате. Один из них разбил экран монитора, на который я смотрел, а второй угодил в аппарат системы слежения. Довольное жужжание прибора сменилось одышливыми хрипами. Я схватил модуль памяти, вырвал его из разъема, вцепился в ручки стасис-камеры и бегом повез ее вон из комнаты. Мы едва-едва успели удалиться на относительно безопасное расстояние, как снаряд взорвался в самой палате и ее стены сложились внутрь.
Оказавшись снаружи, я увидел, что рраей отступали. Ситуация изменилась, и теперь станция слежения представляла собой не самую серьезную из стоявших перед ними проблем. В небе висело множество темных точек — это спускались шаттлы, битком набитые солдатами ССК, которым не терпелось вернуть планету ее законным владельцам. Я был счастлив предоставить им возможность заканчивать работу. Мне хотелось как можно скорее выбраться из этой передряги.
Невдалеке я увидел майора Крика, о чем-то совещавшегося со своими офицерами; он заметил меня и жестом подозвал к себе. Я подкатил стасис-камеру с сидевшей там Джейн. Он мельком взглянул на нее, а потом его взгляд снова остановился на мне.
— Мне доложили, что вы пробежали чуть не километр, таща Саган на горбу, а потом отправились в помещение командного пункта — как раз тогда, когда рраей начали его обстреливать, — сказал Крик. — Хотя, насколько я помню, именно вы недавно назвали нас не то безумцами, не то как-то еще в этом роде.
— Во всем этом не было ни капли безумства, сэр, — ответил я, — а лишь действия, тщательно продуманные с учетом допустимого риска.
— Как у нее дела? — спросил Крик, кивнув в сторону Джейн.
— Состояние стабильное, — сказал я. — Но у нее серьезно повреждена голова. Необходимо как можно скорее доставить ее в нормальный госпиталь.
Крик указал на приземлявшийся шаттл.
— Первый транспорт прибыл. Вы оба отправитесь на нем.
— Благодарю вас, сэр.
— Это я благодарю вас, Перри, — возразил Крик. — Саган — одна из моих лучших офицеров. Я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы спасли ее. Ну а уж если бы вам удалось заодно спасти эту чертову технику, можно было бы сказать, что это мой день. Увы, все наши усилия по захвату и защите проклятого устройства пошли дьяволу под хвост.
— Кстати, об этом, сэр, — сказал я и протянул ему модуль памяти. — Мне кажется, что у меня есть одна штука, которая может представлять для вас интерес.
Крик несколько секунд разглядывал модуль памяти, а потом вновь хмуро уставился на меня.
— Никто не любит круглых отличников, капитан, — сказал он.
— Да, сэр, я думаю, что вы правы, — ответил я. — Только я лейтенант.
— А насчет этого мы посмотрим, — все с тем же хмурым видом сказал Крик.
Джейн улетела с первым шаттлом. Мне пришлось немного задержаться на планете.
Я получил звание капитана. И больше не видел Джейн.
Первое событие имело куда более патетический характер, нежели второе. Того, что я несколько сотен метров тащил Джейн в безопасное место по полю ожесточенного боя, а потом под огнем врага поместил в стасис-камеру и спас, оказалось достаточно, чтобы мне уделили немалое место в официальном отчете о сражении за Коралл. Майор Крик подлил масла в огонь, сообщив о том, что именно я раздобыл техническую документацию на аппаратуру консу. Но что тут можно поделать? После второго сражения за Коралл я получил еще пару медалей и в придачу повышение в звании. Возможно, кого-нибудь раздражало, что я менее чем за месяц вырос от капрала до капитана, но такие держали свое недовольство при себе. Ну и я тоже. Зато меня несколько месяцев подряд угощали выпивкой. Знаю-знаю, вы скажете, что в ССК выпивка бесплатная. Но ведь главное не буква закона, а его дух.
Техническая документация консу отправилась прямиком в исследовательскую службу. Гарри позднее сказал мне, что изучать ее было все равно что читать скрижали Бога. Рраей знали, как включать и выключать систему слежения, но понятия не имели, каким образом она действует. И даже если у них остался другой экземпляр тех документов, какие посчастливилось найти мне, было сомнительно, что они смогут слепить второй такой же прибор. У них не было для этого необходимой индустриальной базы. Мы это знали точно, потому что сами такой базой не обладали. Зато теория, на основе которой была создана машинка, сама по себе открывала перед нами новые области физики, а также требовала от Союза колоний пересмотра технологии скачкового движения.
Гарри вошел в состав группы, задачей которой было выявление практических приложений новой технологии. Он был в восторге от своего положения, зато Джесси жаловалась, что он стал совершенно невыносим. Тревоги Гарри по поводу слабого знания математики оказались не слишком существенными, поскольку этой математикой не владел никто. Кстати, последнее открытие еще больше укрепило нас в мысли, что консу — это такая раса, которую не стоит слишком сильно раздражать.
Через несколько месяцев после второго сражения за Коралл поползли слухи, что рраей помчались к консу, умоляя тех дать им еще один такой же прибор. Вместо ответа консу якобы дезинтегрировали звездолет рраей и вышвырнули атомную пыль в ближайшую черную дыру. По-моему, явный перебор. Хотя, повторяю, это были только слухи.
После завершения истории с Кораллом, ССК дали мне подряд несколько легких заданий, первым из которых оказалась пропагандистская поездка по колониям в качестве самого свежего героя. Таким образом ССК демонстрировали колонистам, что «СИЛЫ САМООБОРОНЫ С ВЕЛИКИМ УСЕРДИЕМ ОБОРОНЯЮТ ВАС!». Мне пришлось присутствовать на немыслимом количестве парадов и судить еще больше кулинарных конкурсов. После нескольких месяцев такой жизни я почувствовал, что готов заняться чем-нибудь другим, хотя продолжал испытывать большое удовольствие оттого, что могу посетить планету-друтую и не убивать каждого, кто попадется там мне на глаза.
После этой пиаровской эпопеи ССК поручили мне перевозку новобранцев. Я оказался тем самым парнем, который должен стоять перед тысячей стариков, надевших на себя новые тела, и приказывать им развлекаться всеми возможными способами, а еще спустя неделю сообщать им, что через десять лет три четверти из них погибнут. Это задание сопровождалось для меня почти невыносимым сладостно-горьким ощущением. Я входил в столовую огромного звездолета и видел, как там собираются группы новых друзей, как между ними возникают и укрепляются связи — точно так же, как это было у меня с Гарри и Джесси, Аланом и Мэгги, Томом и Сьюзен. Я задумывался над тем, сколько из них обзаведется компаниями, и надеялся, что все. Хотя точно знал: большинству такое счастье не суждено. После нескольких месяцев таких путешествий я попросил другое назначение. Никто не стал осуждать меня за эту просьбу. Это было не то задание, которое любой из нас стремился закрепить за собой надолго.
В конце концов я попросился в боевые части. Не могу сказать, чтобы я любил воевать, хотя мне на удивление хорошо это удается. Дело лишь в том, что в этой жизни я — солдат. Именно на это я согласился, такое дал обязательство. Я твердо решил когда-нибудь бросить это занятие, но до тех пор хотел находиться в строю. Мне поручили роту и назначили на «Таос».
Здесь я теперь и служу. Это хороший корабль. Я командую хорошими солдатами. Вряд ли в этой жизни можно желать намного больше.
В том же, что я с тех пор так и не встречался с Джейн, нет ничего драматического. В конце концов, не видеть кого-то — вполне обычное дело. Джейн первым же шаттлом доставили на «Амарилло», там врач бросил лишь один взгляд на эмблему Специальных сил и поставил стасис-камеру в угол. От него требовалось лишь доставить ее на Феникс и передать в руки медицинских экспертов Специальных сил. Вскоре я тоже возвратился на Феникс на борту «Бейкерсфилда». К тому времени Джейн была надежно упрятана в недрах медицинского центра Специальных сил, куда не было доступа простым смертным вроде меня, хоть я и был новоиспеченным героем галактического масштаба.
Вскоре я получил награды, новые погоны и был отправлен в турне по колониям. Через некоторое время до меня дошла весточка от майора Крика, что Джейн выздоровела и получила назначение вместе с большей частью уцелевших из команды «Ястреба» на новый корабль, получивший название «Воздушный змей». Ну а для меня пытаться отправить весточку Джейн было бы неразумно. Специальные силы — это Специальные силы. Это Бригада призраков. Нам не полагается знать, куда они направляются, что они делают и даже что они существуют и кто-то из них находится сейчас прямо перед твоим носом.
Однако я всегда знаю об их присутствии. Всякий раз, когда кто-то из солдат Специальных сил видит меня, он посылает мне через МозгоДруга краткий эмоциональный сигнал, что служит знаком весьма нешуточного уважения. Я один из всех ССК по-настоящему послужил в Специальных силах, пусть и совсем недолго. Я спас одного из их бойцов и даже обеспечил успех миссии, которая уже считалась почти проваленной. Я отвечаю таким же приветствием, но не проявляю никакой реакции, какую могли бы заметить посторонние. Специальные силы предпочитают такое общение. Джейн я не видел ни на Фениксе, ни где бы то ни было еще.
Но я получил от нее послание. Вскоре после того, как меня назначили на «Таос», Задница сообщил мне о поступлении сообщения от анонимного отправителя. Это было ново для меня: никогда прежде я не получал анонимных посланий через МозгоДруга. Я приказал воспроизвести сообщение и увидел картину с золотящимся под лучами восходящего солнца хлебным полем и сельским домом неподалеку. Возможно, это был закат, но мне показалось, что солнце всходило, а не садилось. Хватило секунды, чтобы понять, что это открытка. А потом я услышал голос, голос, который слышал на протяжении всей моей жизни от двух разных женщин.
«Когда-то ты спросил меня, куда отправляются солдаты Специальных сил, когда выходят в отставку, а я ответила, что такого у нас не бывает, — говорила она. — Но теперь я это знаю. Существует место, куда мы можем отправиться, если захотим и решим впервые узнать, что значит быть человеком. Я думаю отправиться туда, когда наступит время. Мне кажется, я хочу, чтобы ты присоединился ко мне. Ты не обязан этого делать. Но если захочешь, то сможешь. Ведь ты один из нас, ты сам это знаешь».
Я на минуту приостановил воспроизведение и включил его снова, когда почувствовал, что немного успокоился.
«Часть меня некогда была той, которую ты любил, — говорила Джейн. — Думаю, часть меня хочет снова быть любимой и хочет, чтобы я тоже любила тебя. Я не могу быть ею. Могу — только собой. Но мне кажется, что ты мог бы полюбить меня, если бы захотел. Я хочу, чтобы так случилось. Приходи ко мне, когда сможешь. Ты всегда найдешь меня».
Вот и все.
Я вернулся мыслями к тому дню, когда в последний раз стоял перед могилой жены и отвернулся от нее без сожаления, так как знал, что Кэти — того, что она собой являла, — в этой яме не было. Я вступил в новую жизнь и снова нашел Кэти в женщине, которая была целиком и полностью самодостаточным человеком. Когда эта жизнь закончится, я отвернусь от нее без сожаления, потому что знаю, что Кэти ждет меня в другой, совсем иной жизни.
Я не видел ее с тех пор, но я не сомневаюсь, что увижу. Скоро. Довольно скоро.
Источник фамилии Джейн — Карл Саган (р. 1934) — знаменитый американский астроном и автор научно-популярных книг.
Сциллард, Лео (1898-1964) — выдающийся физик, один из создателей американской атомной бомбы
Крик, Фрэнсис (р. 1916) — английский физик, специалист в области молекулярной биологии, лауреат Нобелевской премии (1962; совместно с Дж. Уотсоном и М. Уилкинсом) за открытие молекулярной структуры нуклеиновых кислот и их значения для наследственной передачи признаков и свойств организмов
Мендель, Грегор Иоганн (1822-1884) — основоположник учения о наследственности, на базе которого зародилась генетика
Юнг, Карл (1875-1961) — швейцарский психолог и психиатр, создатель аналитической психологии
Дальтон, Джон (1766-1844) — английский физик и химик, первооткрыватель нескольких основных закономерностей физического поведения жидкостей и газов; дал описание недостатка цветного зрения у человека (которым страдал сам), получившего в его честь название дальтонизма
Перевод Б. Пастернака.
Гудол, Джейн (Лавик-Гудол) (р. 1934) — британский биолог, специалист в области этологии — науки о поведении животных в естественной среде их обитания; прославилась изучением африканских шимпанзе.
Мандибулы — ротовые органы хищных насекомых
Франкенштейн — герой одноименного романа английской писательницы М. Шелли, ученый, создавший искусственного человека, взбунтовавшегося против своего создателя, и погибший в борьбе с ним.
Deja vu (фр.) - «уже виденное» (впечатление уже виденного).