— Ты тоже, — махнув в его сторону кинжалом, приказал Уитер. — Садись.
Несмотря на формальное нарушение этикета, потрясенный слуга послушно опустился на стул — и теперь шестеро свидетелей сидели полукругом лицом к Уитеру, который стоял на куске ткани возле камина.
— А теперь, — сказал Уитер, — мне представляется, некоторые из вас знают, что я намерен сделать… Вы станете свидетелями — именно затем вы здесь. Я хочу, чтобы все знали — я делаю это по собственной воле; и никаких вопросов, дурацких слухов или сомнений.
— Милорд… — начали одновременно Ворон и Горн.
— Никаких вопросов, — быстро повторил Уитер. — Прошу вас, ни вопросов, ни возражений. Я так решил.
Они переглянулись и с расстроенным видом замолчали.
— Я думаю, вам известно, — продолжал Уитер, — что я прожил гораздо больше, чем обычный человек. Хитрец, пожалуй, ты знаешь меньше остальных, я должен сказать тебе, что мне исполнилось несколько веков. Прошедшие годы легли на мою душу тяжелым грузом, я нес его не потому, что так сильно любил жизнь, я не хотел доставлять врагам радость своей смертью. Я видел, как умирают мои друзья один за другим, и постепенно мое сердце становилось все холоднее. Мне казалось, будто мои мысли, столь несхожие с тем, во что я верил в юности, являются результатом потерь, что смерть, страдание и боль разъели мою душу точно ржавчина.
Мне говорили, что моя кровь отравлена и яд пожирает мою душу, что моя человеческая сущность медленно умирает, но я не хотел верить. Я думал, что, если мне удастся найти настоящую подругу, которая будет жить со мной многие века, мне удастся оттаять. Я считал, что смогу забыть чудовищ, сделавших меня таким, и снова стать самым обычным человеком, а жена мне в этом поможет.
А еще я полагал, что у меня нет выбора — что я должен продолжать жить, цепляясь за остатки своей души, чтобы не позволить чудовищам одержать надо мной верх. Я не желал им поддаваться.
Но лорд Обсидиан показал мне, что я ошибался. Вчера ночью они с Когтем убедили меня в том, что мое сердце отравлено не болью, которую я испытал, а злом, живущим внутри меня. Теперь я знаю, что не должен был умереть во время тех страшных событий, отнявших у меня руку, что меня совершенно сознательно швырнули в яму, и все прошедшие годы я жил, чтобы внутри меня могло расти и развиваться страшное, исполненное злобы существо. У меня в любом случае осталось мало времени — Коготь если и был старше меня, то всего на пару лет. Для меня год это пустяк.
В детстве мне казалось, будто один день длится вечно, теперь же целые десятилетия пролетают, как одно мгновение. Я не могу откладывать неизбежное. Вот почему мы собрались сегодня здесь, и у меня в руках оружие. — Он поднял кинжал. — Этого клинка должно быть достаточно, но если по какой-нибудь случайности он не сделает свое дело, его довершат копья, лежащие в кабинете.
— Милорд, — проговорил Горн, — разве леди Опал не заслужила права здесь находиться?
Уитер горько рассмеялся.
— Не мне судить, заслужила она такое право или нет, но она обязательно вмешается — постарается ли предотвратить мою кончину, или, наоборот, ускорит ее, я не знаю. Впрочем, я назначил ее своей наследницей, поэтому последнее вполне возможно. Меня волнует только то, что она может попытаться выпить мою кровь.
Горничная и Хитрец одновременно вскрикнули от изумления.
— Я не подумал, — пробормотал Арлиан.
— И это ей что-нибудь даст? — спросил Ворон.
Арлиан искоса посмотрел на него и ответил:
— Не знаю. Пару месяцев назад она бы просто умерла, а сейчас… кровь, пролитая обсидиановым кинжалом… не имею ни малейшего понятия.
— Я прошу вас всех не допустить этого, — сказал Уитер — и, не говоря больше ни слова, вонзил черный клинок в сердце.
На мгновение в комнате повисло напряженное молчание; в том месте, где кинжал вошел в грудь Уитера, появился дым.
И тут горничная пронзительно закричала, вернув всех к реальности.
— Милорд! — Горн вскочил со стула, Арлиан и Ворон за ним.
Горн попытался подхватить Уитера, который повалился на пол, но успел лишь немного задержать его падение. Он стоял на коленях, а его господин уткнулся лицом ему в ноги.
Ворон и Арлиан присели рядом с ним, и Ворон перевернул умирающего на спину — теперь он лежал на полу, а из его груди торчал кинжал.
Вокруг каменного клинка пузырилась густая черная кровь, которая шипела и дымилась, неестественным образом вытекая из раны, но оставалась всего лишь кровью. Арлиан смотрел на нее и думал о том, что, если бы грудь Уитера пронзил не обсидиановый клинок, сейчас из нее появился бы дракон.
Вот зачем лорд Уитер попросил его принести обсидиановое оружие: если бы стальной клинок мог справиться с драконом, растущим внутри него, он бы скорее всего совершил самоубийство раньше.
Именно поэтому он спросил, острый ли кинжал и испытает ли он боль.
— Вы ошиблись, — задыхаясь, проговорил Уитер. — Это больно. Очень.
Арлиана удивило, что он еще может разговаривать.
— Мне очень жаль, милорд, — сказал он.
— По крайней мере дракон мертв, — проговорил Уитер. — Я чувствую…
Затем он начал задыхаться, и струйка крови стекла ему на подбородок, она слегка дымилась, но казалась самой обычной кровью умирающего человека.
Неожиданно Арлиан подумал, что несколько капель в чаше с водой позволят ему снова вызвать дракона, и тут он увидел, что испачкал руки кровью, когда переворачивал лорда Уитера на спину.
Ну и что он им скажет?
Обвинят ли его драконы в смерти еще одного детеныша? Станет ли смерть Уитера началом новой войны?
Или она уничтожила одну из проблем, которая могла послужить ее причиной, — ведь умер свидетель событий в спальне Когтя.
— Мне очень жаль, — повторил Арлиан, но Уитер уже был мертв и его не услышал.
— Он сам себя убил! — взвизгнула горничная, и ее голос резким диссонансом разорвал торжественную тишину момента.
— Да, — подтвердил Арлиан.
— Я и подумать не мог, — пробормотал Хитрец, прижимая руки к груди. — Он не говорил, что собирается предпринять подобный шаг.
— Конечно, не говорил, — сказал Ворон. — Иначе вы могли бы ему помешать.
— Ты попытался, — заметил Арлиан и, наклонившись, закрыл глаза лорда Уитера. — Ты и Горн.
— Ты нам не помог, — сказал Ворон.
Арлиан собрался ему ответить, но в последний момент промолчал, лишь посмотрел в глаза Ворону и подтвердил:
— Нет, я вам не помог. Я не был уверен, хочу ли ему мешать.
— Но ведь он не из шести лордов, которых ты поклялся уничтожить! — сердито напомнил ему Ворон.
— Верно, но он обладал сердцем дракона.
— Как и ты. Ты тоже собираешься как-нибудь взять и вонзить обсидиановый кинжал себе в сердце?