— Капита-а-ан, — тихо позвала я и прикоснулась к лежащей на столе ладони. В ту же секунду меня отбросило назад и впечатало в стену. Он заломил мне руки за спину и пошептал в ухо хриплым ото сна голосом:
— Ты кто. Что тебе нужно?
— Я Лиин. Огненная дева. На лазарет напали. Вы привезли меня сюда… — говорить было трудно. Его тело и резная панель сдавили меня с двух сторон, затрудняя дыхание. Больше всего я боялась, что сейчас моя магия среагирует на грубость Капитана, и он останется без рук, а то и без деревянных панелей в комнате. Через пару выдохов он отступил на несколько шагов, и рухнул на диван, потирая лоб.
— Извини. Не нужно ко мне так подкрадываться.
— Я больше не буду, — честно пообещала я. Меня слишком заботила его безопасность, чтобы так рисковать его же здоровьем.
Айво явно был чем-то обеспокоен.
— Посиди здесь, — распорядился он и отправился в ванную.
Небо порозовело, и заблестели верхушки городских башен. Часы где-то над моей головой пробили шесть раз. Начинался новый день, только вот что он мне принесёт — было непонятно.
Я осмотрела спальню и наткнулась взглядом на книжный шкаф. Интересно, что читает Айво Гелеанд? На полках блестели золотым тиснением толстенные фолианты со сводами законов королевства Ромния, рядом стояли совсем тоненькие новые постановления. Ещё в шкафу была куча книг по географии и экономике, но меня всё это мало интересовало. В самом нижнем углу скромно притаились несколько сборников современной поэзии и баллады самого популярного менестреля королевства — Редиха Улибе. По крайней мере, их я могу понять.
Настоящую книжку я держала в руках второй раз в жизни. Первую мне подарил Керо, это был сборник стихотворений, автора которых я уже и не помню. Я перечитала тоненькую книжку в 16 листов раз на двести, уже и букв нельзя было прочесть. Потом её обнаружил Хозяин и выкинул куда-то. Тогда он ещё не обращал на меня внимания.
Постепенно оживали улицы и площади. Стучали двери, топали башмаки, чирикали птицы. В храме Лады началось богослужение, и тихое пение послушниц поднималось над городом, растворяясь в воздухе. Я с головой окунулась в историю Симоны и Фелета — самую, пожалуй, романтическую легенду наших земель, облачённую поэтом в витиеватые фразы, словно бусинки нанизывающиеся на ткань повествования. В середине, когда умирающий Фелет прощается с возлюбленной, я даже зашмыгала носом.
— Ты умеешь читать? — Айво стоял в дверях, вопросительно глядя на книгу в моих руках.
А ещё умею чистить стойла, быстро мыть полы, таскать золу для удобрения, собирать ягоды в лесу, толочь их ногами, чтобы быстрее шел сок, и ставить брагу. Ещё я умею кидать ножички и ловить рыбу голыми руками. Пару раз ловила зайцев, но всё время отпускала — жалко их очень. Вот только высокородным леди, с которыми знаются красивые капитаны городской стражи, эти умения ни к чему.
— Просто картинки смотрела, — почему-то огрызнулась я. Этот выпад капитан проигнорировал.
— Ты продолжаешь утверждать, что ты Огненная дева и поэтому за тобой охотятся южане, маскирующиеся под паломников культа Велеса? Более того, в рядах моих подчинённых есть несколько предателей, шпионящих для южан и также желающих тебя убить?
— Да.
Капитан сел на диван рядом и я инстинктивно отодвинулась.
— В королевстве постоянная истерия из-за поиска Огненных дев. Их отыскалось столько, что двор просто не в силах вместить всех. Поэтому издан указ — каждая претендентка на звание Огненной девы должна пройти испытание огнём в Храме Неугасимого Пламени, на севере. Я могу отправить с тобой небольшой отряд, они доставят тебя в храм, и обратно. Но подумай, зачем тебе это?
Капитан разговаривал со мной как со слабоумным Шарлем, сыном гадалки Марты. Этот парень постоянно беседует с предметами, дёргается при ходьбе, лицо у него приплюснутое, нос завёрнут на бок, а по подбородку всё время бежит слюна. Неужели Айво принимает меня за такую же дебилку?
— Нет.
— Что нет? — отозвался собеседник.
— Нет. Вы отправитесь с Храм Неугасимого Пламени вместе со мной. А оттуда отвезёте меня к королю!
Я знала, что так будет. А вот Капитан не знал и очень удивился.
— С какой это стати?
— Потому что я — Огненная дева. Если я не помогу войскам Ромнии одолеть властелина пустыни, королевство падёт. Вы, Капитан Айво Гелеанд, готовы лишить свой мир шанса на победу потому, что вам не хочется покидать уютный Белвор и тащиться на север вместе с девчонкой, которую вы считаете сумасшедшей?
— Ты действительно сумасшедшая!
— А если нет? — возразила я, глядя прямо в голубые глаза, которые так часто снились мне ночами. — Я могу отправиться на север только с вами. Любые другие бойцы, что пойдут со мной — погибнут, и меня погубят.
— Откуда ты это знаешь?
— Просто знаю. Так же как знаю что я — Огненная дева, а вы — капитан Айво Гелеанд.
Он вскочил на ноги и вышел из спальни, хлопнув дверью. Я чувствовала его смятение и злость. Разговор дался мне тяжело. Вся моя сущность противилась злым словам, что я говорила и этому тону. Я не могла так разговаривать с Айво, это была не я. Лиин из трущоб не могла говорить с капитаном Гелеандом на равных. Но Огненная дева могла.
В глубине души, так глубоко, что в этом можно было даже себе не признаваться, я ощущала радость. Радость от того, что буду рядом с Айво во время долгого путешествия. Радость от того, что он, никогда не замечавший Лиин из трущоб, просто не может не заметить Огненной девы.
Часть 3
Город мы покидали через разные ворота и встретились на тракте, ведущем к северным горам, только через два дня. Затем был долгий переход верхом, во время которого я даже помянула хорошим словом матушку. Если бы не её закалка, я бы вывалилась из седла на третий день. Никто в городе не знал, куда мы отправляемся — я настаивала на таком варианте, и Капитан пошел на уступки.
Мы двигались вперёд, совершая короткие остановки на постоялых дворах, чтобы сменить лошадей, в остальное же время старались держаться подальше от больших дорог и крупных городов.
Керо говорил мне, что долгие совместные путешествия связывают людей так же сильно, как участие в войне. Когда люди всё время проводят вместе, им больше не с кем говорить, кроме как друг с другом. Сидя у костра, поджаривая добытые в поле коренья, или подбитую птицу начинаешь, пусть даже против воли, рассказывать о себе, делиться мыслями. Что-то подобное произошло и с нами. Хотя нельзя сказать, что Айво стал относиться ко мне, как к красивой молодой женщине, но об этом я и не мечтала. Он рассказал мне немного о себе — пару случаев из военной жизни, иногда смеялся над моими шутками, а уж его ошеломлённое выражение лица, когда я голыми руками наловила кучу рыбы, стоило сотен дней в седле.
Постепенно менялся климат и природа. Становилось всё холоднее. Сначала кое-где попадались островки снега да лужицы, покрытые тонкой коркой льда, но чем дальше на север мы пробирались, тем меньше земли было видно. Снежная пороша засыпала почву, и уже не таяла. Пронизывающий ледяной ветер, влажный воздух, словно протыкающий лёгкие сотнями колючек, и постоянный холод не добавляли здоровья. Ни я, ни Айво не были раньше на севере страны, а рассказы путешественников не передавали и половины.
Наш путь лежал по берегу моря Плача. Это самый странный способ обогнуть горную гряду и приблизится к Лестару, именно поэтому мы его и выбрали. Ночью шел снег, днём превращаясь в дождь. При каждом вздохе от губ отлетало облако пара.
Когда мы почти обогнули море и вышли к скалам, случилось то, чего я так опасалась. За несколько дней до этого посреди ночи меня разбудил сухой кашель, но я не придала этому значения. И на двадцатый день путешествия капитан потерял сознание прямо в седле. Никогда в жизни мне не было так страшно — нет, я не боялась остаться одна в этом замёрзшем краю, я безумно боялась, что что-то случится с Айво. Самый страшный мой кошмар стал реальностью.
Вокруг на сотни вёрст не было ни души. Только ледяное море и завывающий в скалах ветер. И всё же великая Леля не оставила меня. Я довела лошадей до скал и обнаружила небольшой грот с узким входом. Там можно было укрыться от ветра и обдумать положение. Было тяжело заставить лошадей зайти внутрь, но бросать их снаружи я побоялась. Капитана я так и оставила в седле, в надежде, что тепло животного немного обогреет больного. В глубине пещеры обнаружился большой прямоугольный камень, исписанный странными символами. Наверное, когда-то эта пещера служила святилищем для живущих в этих землях дикарей, но теперь магия оставила это место. Древние святилища опасны — никогда не знаешь, какое божество может прятаться в глубине таинственных пещер, и что оно с тобой сделает, если его разбудить.
Я мучительно пыталась придумать, что делать с Айво. Он весь горел, на щеках играл лихорадочный румянец, а руки были ледяными. В том, что случилось, была моя вина. Когда мы выехали на берег, я так замёрзла, что зуб на зуб не попадал. Тогда Капитан отдал мне свой плащ, подбитый мехом. У меня не было сил сопротивляться — и вот результат. В моём плаще из войлока не замёрзнуть было сложно.
Надо было как-то отогреть Капитана, но как? Я прикоснулась к камню и неожиданно мне в голову пришла сумасшедшая идея. Только бы получилось!
Горячая волна прошла по моему телу и стала вливаться в каменный постамент. Было ощущение, что это моя кровь, моя сила выходят наружу, вливаются в окружающее пространство, нагревая воздух. Сразу стало понятно, что долго я так не выдержу. Закружилась голова, зазвенело в ушах, но я не могла позволить себе остановиться. 'Ещё немного, ещё чуть-чуть', - уговаривала я то ли себя, то ли пламя, то ли богов. Воздух в пещере прогрелся, растаял снег у входа. Лошади чуть слышно заржали, словно радуясь теплу. Я прислонилась к стене, чтобы не грохнуться на землю. Жертвенный камень нагрелся и излучал мягкий, не обжигающий жар.
Вернувшись к лошадям, я попыталась стянуть Капитана с седла. Айво оказался чертовски тяжелым, но я столько лет таскала огромные вёдра с водой и тюки с овощами с рынка, что тяжестью меня было не напугать. В который раз за время путешествия я помянула мамашу добрым словом. Нужно будет ей цветов на кладбище отнести, когда вернусь в Белвор. Если я туда вернусь.
Как можно аккуратнее я дотащила Айво до камня, стянула с капитана промокший от растаявшего снега плащ и уложила больного на прогретую поверхность. От таких усилий я и сама неплохо согрелась — пот валил градом. Я сняла меховую накидку и укрыла Айво. Только бы помогло, только бы не было слишком поздно! Всё это время я мысленно ругала себя последними словами за то, что не отказалась от плаща. Так, костеря себя на чём свет стоит, и задремала.
Проснулась я оттого, что в пещере похолодало. Снаружи становилось темнее, надвигалась холодная ночь, а сил моих не хватило бы, чтобы ещё раз прогреть грот. Пришлось выползти наружу и обследовать скалы. Кое-где под снегом прятались пучки смёрзшейся травы, я находила их и выдёргивала из земли, складывая в плащ. Руки окоченели, но я не останавливалась, потому что понимала, стоит мне перестать двигаться — замёрзну, и никто меня до весны не найдёт. Потом мне повезло — я наткнулась на высохший куст заманихи и обломала с него все ветви, какие смогла.
Когда травы набралось на хороший костёр, я вернулась в пещеру, уже не чувствуя рук и ног. Алтарь был ещё тёплым, но вместо того, чтобы прижаться к нему, разложила рядом траву на просушку. По гроту пополз запах влажной зелени. Едва ползая, я достала из седельных сумок ещё одно одеяло и сняла промокшие вещи. Было неловко раздеваться в присутствии мужчины, но если я заболею, кто позаботится об Айво?
В одеяле было совсем не жарко, и мне в голову пришла крамольная мысль — забраться на камень и прижаться к тёплому мужскому телу, но я тут же отогнала её прочь. Только замёрзшей меня там не хватает.
Как только часть травы просохла, я развела костёр. Теперь можно было просушить одежду. Капитан открыл глаза, но он явно не понимал, где находится. Только кашлял, но теперь кашель стал мокрым, а мне ещё знахарка в детстве рассказывала, что сырой кашель в сто раз лучше. Жар же не спадал. Несмотря на муки совести, я тщательно обшарила седельные сумки Айво и нашла серебристую фляжку с отвратительным пойлом, которое он называл анагарским бренди. На одной из стоянок капитан сказал, что эта гадость помогает согреться.
Поддерживая темноволосую голову, я, как смогла, напоила недужливого мужчину из фляжки и даже подумала приложиться к блестящему горлышку. Но стоило мне вдохнуть резкий, отдающий деревом запах, как стало понятно, что я скорее помру от простуды, нежели выпью что-то подобное.