Хранитель застонал и пошевелился, приходя в себя. Шаги снова начали приближаться, голоса спорящих утихли. Вероятно, они получили приказ и собирались исполнить его.
Возвращенный к жизни принц Эдмунд оглядывался по сторонам с видом человека, которого грубо пробудили ото сна. Его призрак, витавший за плечом принца, неразборчиво шептал что-то, и голос его был похож на свист ледяного ветра. Кадавр герцогини выглядел много хуже – ее облик постоянно менялся, она казалась то призраком, то снова обращалась в бледный окровавленный труп. Ее муж ничего не мог сделать – только беспомощно смотрел на свою жену в ужасе от свершенного им чудовищного преступления. Альфред был бледен как смерть и, казалось, готов был в любой момент рухнуть без чувств. Пес бешено лаял.
– Было бы легче, – с горечью сказал себе Эпло, – лечь и умереть… только вот не хочется им тело оставлять. Да шевелись ты! – приказал он Альфреду, ткнув его кулаком под ребра. – Я забрал принца. Пошли!
– А как же… – Альфред не отрывал взгляда от герцога и чудовищного существа, бывшего прежде герцогиней.
– Забудь о них! Нам надо выбраться отсюда. Сюда идут солдаты, а с ними скорее всего и сам король. – Эпло потащил за собой по коридору полубесчувственного Альфреда. – Клейтус разберется с герцогом и герцогиней.
– Они предадут меня забвению! – вскрикнул лазар.
– …забвению… – откликнулось эхо.
Страх прошил тело лазара подобно разряду молнии и заставил ее двигаться. Эпло оглянулся назад, и во тьме, едва освещенной голубыми огоньками рун, ему показалось, что за ним бегут две женщины.
Бегство Джеры подтолкнуло Джонатана к действию.
Герцог бросился следом за своей женой. Он простирал к ней руки, но, кажется, не мог заставить себя коснуться ее, и руки безвольно упали вдоль тела, повисли, как плети.
Альфред запел. Руны на стенах сияли ярким голубым светом, освещая им путь в катакомбах. И свет этот не угасал: если на одной стене цепочка рун прерывалась, на другой руны были целы.
Руны вели их все вниз и вниз. Пол шел под уклон, и бежать было тяжело. Вскоре тюремный коридор кончился, исчезли и лампы на стенах – явное нововведение, прежде не требовавшееся в этом подземном лабиринте.
– Это… древняя часть… подземелий! – с трудом выговорил Альфред, задыхаясь от бега, пошатываясь и спотыкаясь. – Здесь… все руны… целы.
– Но куда они нас ведут? – на бегу спросил Эпло. – Мы не свалимся в какую-нибудь дыру, а? Тупика там не будет?
– Я… я так не думаю.
– Ты так не думаешь!.. – фыркнул Эпло.
– По крайней мере, руны не приведут к нам врага, – заявил Альфред, словно бы оправдываясь. Он указал назад. Позади царила тьма, цепочка рун угасла.
Эпло прислушался. Ни голосов, ни шагов действительно слышно не было. Быть может, в конце концов этот дурень Альфред сделал хоть что-то как надо. Может, король решил оставить погоню.
– Либо это так, либо у него хватает мозгов не спускаться сюда, – пробормотал Эпло. Его мутило, ноги подгибались, каждый вздох давался ему с усилием. Рунная вязь на стенах расплывалась перед глазами, превращаясь в цепочку размытых пятен.
– Если можно… мне бы передохнуть. Подумать, – смущенно проговорил Альфред.
Эпло не хотел останавливаться. Он не думал, что Клейтус вот так просто позволит им уйти, выскользнуть из его рук. Но патрин понимал, хотя и никогда не признался бы в этом, что больше не сможет сделать ни шагу.
– Ну, давай.
Он опустился на пол. Пес свернулся рядом с хозяином, положив лобастую голову на его ногу.
– Следи за ними, малыш, – приказал Эпло, заставив пса повернуть голову и посмотреть на всех находящихся в этом узком туннеле. Кадавр принца остановился и стоял неподвижно, глядя в никуда. Джера металась от одной стены к другой. Джонатан повалился на пол туннеля и закрыл лицо руками. С момента их бегства он не произнес ни слова.
Патрин закрыл глаза, устало подумав о том, хватит ли у него еще сил, чтобы завершить лечение. И возможно ли исцеление, учитывая то, что яд, данный ему, был очень силен…
Пес поднял голову и гавкнул. Эпло немедленно открыл глаза:
– Не ходите никуда, Ваше Высочество. Кадавр принца обернулся. Он направлялся вниз по туннелю. Его целеустремленность немедленно сменилась замешательством.
– Вы не мой народ. Я должен вернуться к своему народу.
– Мы доставим вас туда. Но вы должны быть терпеливы.
Кажется, Эдмунда этот ответ удовлетворил: кадавр снова замер в неподвижности. Но призрак, маячивший у него за спиной, что-то зашептал. Лазар остановился – герцогиня обернулась, словно услышав голос, говорящий с ней.
– Ты этого хочешь? Это будет не слишком приятно! Посмотри на меня! – страшным голосом вскричала она.
– …на меня… – повторило эхо. Однако же, как видно, призрак был преисполнен решимости.
Лазар поднял окровавленные руки и принялся чертить в воздухе вокруг тела принца странные руны. Лицо Эдмунда, до тех пор хранившее выражение покоя смерти, дернулось от боли. Призрак исчез, в глазах кадавра вспыхнула жизнь, губы его зашевелились, словно выговаривая слова, но лишь одно существо в туннеле слышало их.
Лазар обернулся к Эпло:
– Его Высочество спрашивает, почему вы помогаете ему. Его это удивляет.
Эпло попытался взглянуть на лазара, заглянуть в глаза, но понял, что не сумеет сделать этого. Вид крови, стрелы, торчащей в груди, изменяющегося мертвого-живого-призрачного лица был слишком страшен для того, чтобы даже он смог его вынести. Проклиная себя за эту слабость, патрин посмотрел на принца:
– Как это может чему-либо удивляться? Это же труп.
– Тело мертво, – ответил лазар, – дух жив. Дух принца – то, что вы видели как призрак – сознает все, что происходит вокруг. Он не мог говорить, не мог действовать. Вот почему полужизнь-полусмерть, в ловушку которой попадаем мы все, так ужасна!
– …ужасна… – откликнулось эхо.
– Но теперь, – продолжал лазар, чье лицо выражало сейчас холодную гордость, – я дала ему, насколько могу, возможность говорить, общаться с другими. Я дала возможность его телу и духу действовать как единое целое.
– Но… мы его не слышим, – слабым голосом проговорил Альфред.
– Нет, его дух и тело слишком долго были разделены. Они воссоединились, но это воссоединение болезненно, как вы и сами можете видеть. Это не продлится долго. Не как со мной. Мои мучения вечны!
– …вечны…
Джонатан застонал, корчась на полу в агонии. Альфред моргнул и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но Эпло заставил его умолкнуть весьма ощутимым тычком под ребра.
– Его Высочество повторяет вопрос: почему вы помогаете ему?
– Ваше Высочество, – проговорил Эпло, обращаясь к принцу – медленно, осторожно подбирая слова, – помогая вам, я помогаю себе. Мой корабль… помните мой корабль?
Кажется, кадавр кивнул.
– Мой корабль, – продолжал Эпло, – находится на другом берегу Огненного Моря, пришвартованный в Гавани Спасения. Теперь Гавань Спасения во власти ваших людей. Я переправлю вас через Огненное Море, если вы не дадите вашим людям напасть на меня и дадите мне возможность выйти из порта.
Кадавр стоял неподвижно – только что-то сверкнуло в мертвых глазах в ответ словам Эпло.
Лазар прислушался, потом сказал с еле заметной усмешкой:
– Его Высочество понимает и принимает условия. «Вот так и провалился мой план оставить здесь герцогиню и ее свихнувшегося супруга, – подумал Эпло. – Она – или, вернее сказать, то, во что она превратилась, – может оказаться чрезвычайно полезной». Он подался вперед и ухватил Альфреда за край одежд:
– Ты до чего-нибудь додумался? Ты знаешь, куда приведут нас эти руны?
– Я… я полагаю, что да. – Альфред понизил голос, взглянул на Джеру. – Но ты понимаешь – ведь она же может разговаривать с мертвыми!
– Да, я понимаю! И Клейтус тоже это поймет, если она попадет ему в руки.
– Эпло потер предплечья; покрытая татуировкой кожа зудела и чесалась. – Мне это не нравится. Кто-то идет. Кто-то следует за нами. И кто бы и что бы это ни было, я не в состоянии драться. Теперь ты должен спасать нас, сартан.
– Теперь я понимаю, – мягко говорил тем временем лазар, обращаясь не то к принцу, не то ко второй половине своего страдающего «я». – Я слышу горечь и скорбь твоих слов. Я разделяю твое страдание, твое отчаяние!
Лазар вскинул руки, возвышая голос:
– Ты хочешь, ты так жаждешь, чтобы они услышали тебя, но они не слышат! Боль эта страшнее, чем боль от стрелы, пронзившей мое сердце! – Лазар схватился за древко стрелы, вырвал ее из раны и швырнул на пол. – Та боль была быстротечной. Но эта – эта будет длиться вечно! Ей не будет конца! О, муж мой, ты должен был дать мне умереть!
– …должен был дать мне умереть… – Скорбное эхо затихло во мраке туннеля.
– Я знаю, что она чувствует, – сумрачно проговорил Эпло. – Но посмотри же на меня, сартан! Потом еще будет предостаточно времени для твоих слез… если нам повезет. Руны, разрази их гром!
Альфред отвел глаза.
– Да-да, руны… – он тяжело сглотнул. – Эти знаки ведут нас в совершенно определенном направлении. Если ты заметил, мы прошли несколько туннелей, ответвляющихся от этого, но ни разу не свернули ни в один из них. Когда я говорил «руны», я все думал о том, как бы выбраться отсюда, и я думаю, что руны ведут нас именно туда, куда я хотел. Но…
Альфред умолк, явно не зная, как продолжить; судя по всему, чувствовал он себя крайне неуютно.
– Но?..
– Но этот выход вполне может оказаться главным выходом из дворца, – виновато закончил Альфред.
Эпло обреченно вздохнул, борясь с желанием скорчиться на полу в клубок: его мутило.
– Мы можем двигаться только вперед. Руны жгли его кожу. Он медленно поднялся и свистнул псу.
– Эпло. – Альфред тоже поднялся и робко коснулся рукой руки патрина:
– Что ты имел в виду, когда сказал, что знаешь, что она чувствует? Ты хочешь сказать, что я должен был дать тебе умереть?
Эпло отдернул руку:
– Если ты хочешь получить благодарность за спасение моей жизни, сартан, ты ее не получишь. Вернув меня к жизни, ты, быть может, подвергаешь смертельной опасности и мой народ, и свой, и всех тех меншей, о которых ты так печешься! Да, ты должен был дать мне умереть, сартан! Ты должен был дать мне умереть, а потом исполнить то, о чем я просил, и уничтожить мое тело!
Альфред уставился на него с выражением растерянности и страха на лице:
– Смертельная опасность… Я не понимаю… Эпло сунул татуированную руку прямо под нос Альфреду и ткнул пальцем в руны:
– Почему, ты думаешь, Клейтус использовал яд, а не копье или стрелу, чтобы убить меня? Почему яд? Почему не оружие, которое испортило бы кожу?
Альфред мертвенно побелел.
– Сартан благословенный! – только и сумел выговорить он.
Эпло коротко рассмеялся:
– Ага! Сартан благословенный! Ладно-ладно, вы – избранный народ, я согласен! А теперь – валяй, выводи нас отсюда.
Альфред зашагал по коридору. При его приближении руны на стенах загорались голубым огнем. Кадавр принца подождал лазара и подал Джере руку с истинно королевским достоинством, несмотря на зияющую дыру в груди.
Лазар переводил взгляд с принца на своего мужа.
Джонатан все еще сидел на полу, склонив голову, вцепившись руками в длинные волосы, которые готов был, казалось, вырвать с корнем.
Лазар взглянул на него без сострадания. Лицо Джеры было холодным и застывшим – настоящей маской смерти, но дух ее, живой и страдающий, заточенный в темнице мертвой плоти, давал ей жизнь – и глаза, смотрящие на несчастного герцога, были живыми. В них читалась угроза.
– Живые сделали это с нами, – прошипела она.
– …сделали это с нами… – прошептало эхо.
Герцог поднял искаженное, залитое слезами лицо, его глаза расширились. Лазар сделал шаг к нему, и молодой человек отшатнулся от того, что еще недавно было его женой.
Лазар молча разглядывал его. Наконец, так и не сказав ни слова, Джера развернулась и присоединилась к принцу, по дороге наступив на окровавленную стрелу, которую за несколько минут до этого швырнула на пол.
Джонатан с безумным взглядом выхватил что-то из складок своего одеяния – в тускнеющем свете рун вспыхнула сталь.
– Пес! – крикнул Эпло. – Останови его! Пес прыгнул, рванул зубами руку герцога – Джонатан вскрикнул от боли и неожиданности, кинжал выпал из его руки, звякнув о камни. Он попытался было снова дотянуться до оружия, но пес оказался быстрее. Встав над кинжалом, он оскалил зубы и предостерегающе зарычал. Джонатан отшатнулся и упал, зажимая здоровой рукой прокушенное запястье.
Эпло положил руку на плечо герцога, поднял его и толкнул следом за Альфредом. Снова свистнул – и пес послушно затрусил позади них.
– Зачем вы меня остановили? – ровным голосом проговорил Джонатан. Он шел, еле волоча ноги, не видя перед собой ничего. – Я хочу умереть.
Эпло хмыкнул:
– Очень мне нужен еще один труп! Жить без этого не могу! Давайте, пошевеливайтесь. Ваша Милость!..