Айячин, конечно, надолго стал национальным героем, но дворяне, которые ненавидели его за то, что он вооружил крепостных, сговорились против него, и вскоре он был убит.
- Ну почему все истории так плохо заканчиваются?! - горестно воскликнул Телэн.
- Наш юный друг - литературный критик, - пояснил Стрейджен. - Он мечтает о том, чтобы у всех историй был счастливый конец.
- Шут бы с ней, с древней историей, - проворчал Джукта, - но вся соль в том, что Айячин вернулся - во всяком случае, так болтают крепостные.
- Это часть астельского фольклора, - пояснил Акрос. - Крепостные всегда говорили друг другу, что когда случится большая беда, Айячин встанет из могилы и вновь поведет их за собой.
Стрейджен вздохнул.
- Неужели нельзя придумать что-нибудь новенькое?
- А в чем дело? - осведомился Джукта.
- Да, собственно, ни в чем. Просто у нас в Эозии ходят похожие байки. Так с какой стати эта чушь может помешать нам, если мы обоснуемся в Астеле?
- С такой, что "часть астельского фольклора", о которой упомянул Акрос, кой у кого может заморозить кровь в жилах. Крепостные верят, что когда Айячин вернется, он освободит их. Так вот, недавно объявился какой-то сумасброд, который сеет смуту среди крепостных. Мы даже не знаем его настоящего имени, а крепостные зовут его Сабр. Он всем рассказывает, что сам лично видел ожившего Айячина. Крепостные тайно собирают - или мастерят - оружие. По ночам они пробираются в леса, чтобы послушать речи этого Сабра. Об этом вам следует знать: если вдруг наткнетесь ночью на этакое сборище, вам может не поздоровиться. - Джукта поскреб пятерней косматую бороду. - Обычно со мной такого не бывает, но я просто мечтаю сейчас, чтобы власти изловили этого Сабра и вздернули, что ли. Он подымает крепостных против угнетателей, а кто такие угнетатели - ясно не говорит. Может, он имеет в виду тамульцев, но очень многие его последователи уверены, что речь идет о высших классах. Беспокойный крепостной - опасный крепостной. Никто не знает, сколько их на самом деле, и если они начнут лелеять безумные мысли о свободе и равенстве, одному Богу известно, чем это может закончиться.
ГЛАВА 10
- Здесь слишком много сходства, чтобы счесть это простым совпадением, говорил Спархок на следующее утро, когда отряд ехал под хмурым небом на северо-восток, по дороге в Дарсос. Спархок и его друзья собрались около кареты Эланы, чтобы обсудить то, что они узнали от Джукты. Воздух был влажный и спертый - ни дуновения, ни даже намека на ветерок.
- Я почти готов согласиться с вами, - отозвался посол Оскайн. - Во всех этих событиях несомненно прослеживается нечто общее, если только вы верно изложили мне то, что происходит в Ламорканде. Нашу Империю никак нельзя назвать демократической, думаю, то же относится и к вашим западным королевствам; но ни мы, ни вы не такие уж суровые повелители. Просто и мы, и вы, сдается мне, стали символами социальной несправедливости, неявно существующими в каждой культуре. Я и не говорю, что люди не ненавидят нас. Все люди в мире ненавидят свои правительства - не в обиду будь сказано вашему величеству. - Он улыбнулся Элане.
- Ваше превосходительство, - ответила она, - я делаю все, что могу, чтобы у моих подданных было как можно меньше причин ненавидеть меня. - Элана была в дорожном плаще из голубого бархата и, по мнению Спархока, этим утром выглядела особенно обворожительно.
- Да разве можно ненавидеть столь очаровательное существо, как вы, ваше величество? - улыбнулся Оскайн. - Суть, однако, в том, что весь мир дышит недовольством, и кто-то искусно играет на этих разрозненных обидах и претензиях, дабы низвергнуть существующий порядок - Тамульскую империю здесь и церковь в Эозии. Кто-то стремится ввергнуть наши страны в хаос, и я сомневаюсь, что движет им жажда социальной справедливости.
- Мы смогли бы куда лучше понять ситуацию, если бы знали точно, чего он добивается, - прибавил Эмбан.
- Возможности, - предположил Улаф. - Когда все устойчиво, и богатства и власть поделены, для людей, стоящих на нижней ступеньке общественной лестницы, не остается пути наверх. Для них единственный способ получить свою долю перевернуть мир вверх ногами и хорошенько потрясти.
- Это жестокая политическая теория, сэр Улаф, - неодобрительно заметил Оскайн.
- Весь мир жесток, ваше превосходительство, - пожал плечами Улаф.
- Я не могу согласиться с тобой, - упрямо сказал Бевьер.
- Как пожелаешь, мой юный друг, - ухмыльнулся Улаф. - Я не против, чтобы со мной не соглашались.
- Существует же такая вещь, как подлинный политический прогресс. Люди сейчас в общем намного лучше, чем пятьсот лет назад.
- Положим, но чем это обернется через год? - Улаф откинулся в седле, и в его голубых глазах появилась задумчивость. - Властолюбцам нужны приспешники и последователи, а лучший способ привлечь людей на свою сторону - это посулить им исправить все, что в мире есть неправильного. Эти посулы весьма действенны, но только младенец мог бы ожидать, что политики станут выполнять их.
- Ты циник, Улаф.
- Да, кажется, именно так это и называется.
Погода этим утром ухудшалась с угрожающей быстротой. С запада наплывали стеной тяжелые лиловые тучи, и над горизонтом то и дело вспыхивали молнии.
- Похоже, будет дождь? - обратился Тиниен к Халэду.
Халэд пристально глянул на завесу лиловых туч.
- Можешь биться об заклад на что угодно, сэр рыцарь, - ответил он.
- И сколько пройдет времени прежде, чем мы промокнем до нитки?
- Час или около того - если не поднимется ветер.
- Как думаешь, Спархок, не поискать ли нам какое-нибудь укрытие? - спросил Тиниен.
С запада донеслись отдаленные раскаты грома.
- Вот и ответ на твой вопрос, - сказал Спархок. - Людям в стальных доспехах лучше не попадать в грозу.
- Недурно сказано, - согласился Тиниен, озираясь. - Вопрос в том, где бы нам укрыться? Не видно ни одной рощицы.
- Значит, придется поставить палатки.
- Но это же так утомительно, Спархок.
- Куда хуже будет, если молния поджарит тебя заживо прямо в доспехах.
К главному отряду подскакал Кринг, за ним следовал небольшой двухколесный экипаж. В экипаже восседал пухлый, белобрысый, добродушного вида человечек, одетый по моде сорокалетней давности.
- Это Котэк, здешний землевладелец, - сообщил доми Спархоку. - Он называет себя бароном. Он хотел познакомиться с вами.
- Я безмерно счастлив встретиться со столпами церкви, сэры рыцари, пропыхтел толстяк.
- Мы польщены, барон Котэк, - отвечал Спархок, вежливо наклоняя голову.
- Мое поместье неподалеку отсюда, - продолжал Котэк, - и я вижу, что близится ненастье. Могу ли я предложить вам свое ничтожное гостеприимство?
- Как я не раз уже говорил тебе, Спархок, - негромко заметил Бевьер, надо всего лишь положиться на Господа, а уж он позаботится о тебе.
Котэк озадаченно воззрился на них.
- Всего лишь не слишком удачная попытка пошутить, милорд, - пояснил ему Спархок. - Я и мои спутники как раз говорили о том, что нам необходимо укрытие от бури. Ваше в высшей степени щедрое предложение избавляет нас от весьма серьезных затруднений. - Спархок не был знаком с местными традициями, но напыщенная речь барона явно требовала формального стиля.
- Я заметил, что в вашем обществе есть дамы, - продолжал Котэк, глянув на карету, в которой ехала Элана. - Их удобства должны быть первой нашей заботой. Мы сможем познакомиться поближе, когда уже окажемся под моей крышей.
- Мы отправимся с вами, милорд, - согласился Спархок. - Ведите же нас, умоляю, а я между тем сообщу дамам об этой весьма счастливой для нас встрече. Если Котэк жаждал формальных оборотов, Спархок не стал его разочаровывать. Он развернул Фарэна и поскакал назад вдоль колонны.
- Что это за толстяк в коляске, Спархок? - осведомилась Элана.