Естественно, Кульный нарвался на гневный шестиэтажный мат сослуживцев, и, неожиданно для себя самого, влепил ближайшему офицеру пощечину.
- Подъем! - заорал он, стараясь унять дрожь в руках и как-нибудь забыть о ледяном коме в животе. - Нападение на базу, слышите вы, сонные ублюдки! - видимо, лицо Кульного в этот момент приняло совершенно зверское выражение - ему никто не возразил, а тот факт, что он накричал на старших по званию и вовсе прошел незамеченным. - В оружейную кого-нибудь пошлите, немедленно...
Случившееся потом превзошло все страхи пехотинцев и нелепую смерть патрульных: сначала какой-то идиот, видимо не разобрав слов "подъем по боевой тревоге", вывалился прямо на улицу, а за ним, следуя стадному инстинкту, - человек десять заспанных пехотинцев.
- Стоять! - Вернувшийся Кульный ринулся в дверям, и, уже слыша отчаянные крики, распахнул их. Прямо перед ним, упав навзничь, шестеро пехотинцев бились в конвульсиях, еще двое пытались вползти внутрь, а два везучих придурка ошарашенно оглядывались и не двигались с места.
- Быстро внутрь!.. Ну быстро, кому говорю!
У крыльца раздался взрыв, и Кульного швырнуло обратно внутрь, словно кеглю сбитую игроком-профессионалом, и он сшиб еще пятерых рядовых, которые ждали приказаний. Вслед за ним, измазав людей кровью, в казарму ворвались обрывки, которые только что были живыми людьми. Испугаться Кульный не успел, он ударился обо что-то головой, и наплывшая темнота поглотила его сознание.
Остальные же, словно будучи не морпехом, а выпускницами института благородных девиц, побелели и отступили подальше от дверей. Кровавые ошметки наводили почти панический ужас. Кое-кто из сбитых лейтенантом с отвращением отряхивался, одного пехотинца, совсем еще новичка, стошнило.
Пришедшие в себя офицеры наорали на рядовых и, стараясь не смотреть на беспорядочно разбросанные части тел, принялись отдавать сгрудившимся людям приказания.
Оружие появилось через минуту - один из офицеров прикатил из оружейной какое-то подобие тележки, на которой в беспорядке были навалены "калаши", пайнэпплы - так называли, следуя традиции поклонения западу, гранаты-лимонки, несколько больших коробок с автоматными обоймами... два с половиной РПГ. С половиной - потому что на больше в армии не хватало денег, боезапас приходилось экономить, и получалось, что на три РПГ выдается всего пять зарядов-болванок. В обычное время ни одна боевая единица не попала бы в руки рядовых, но в сложившейся ситуации, когда не было известно ничего ни о нападавших, ни о том, какого хрена они так бездумно уничтожают людей, - все запреты отменились сами собой.
Кое-кому "калаш" в руках вскружил голову - помимо адреналиновой накачки, включился механизм "я крутой", от которого любого солдата, будь то сухопутник или морпех, стараются отучить в первую очередь. Крутым на войне быть нельзя, поэтому сержант Саундов тут же продолжил традицию и в доступных выражениях объяснил, что случится с теми, кто не будет выполнять приказы.
И несмотря на все, несмотря даже на некоторое планирование сопротивления, выглядело все так, будто пехотинцы ошарашенно палят во все стороны, надеясь когда-нибудь попасть и в противника. Большая часть выживших пыталась отступить к берегу, несколько человек, стараясь не лезть под огонь снайперов, бросились по соседним корпусам, чтобы вывести оттуда немногих гражданских, работников базы и десяток техников. Только снайпера нападавших хорошо знали свою работу: пропустив человека внутрь, они ждали, пока он выйдет не один, и тогда уже отстреливали всех сразу.
Ситуация осложнялась тем, что позиции снайперов оставались тайной, и ко всему - было светло - полярный день, пришедшийся кстати террористам, был защитникам совсем не на руку. Фактор неожиданности работал против них... Один из молодых офицеров, ворвавшись в радиорубку, срочно принялся вызывать берег, то есть, патрули - в порту постоянно находились на дежурстве два катера, - и, выйдя после вызова на улицу, попал под снайперскyю пyлю.
В общем, учитывая непрерывный мандраж и стук челюстей, пехотинцы сделали все, что могли - ранили кого-то из нападавших, и продолжили отступление.
Нападавшие же средствами не стеснялись - через десять минyт после начала стрельбы база уже мало напоминала аккуратный набор зданий. Щербатые стены корпусов пялились на черные и синие фигурки, и изредка вздрагивали от взрывов. В какой-то момент нападавшие ответили тем же - любимый американской армией аналог советского РПГ-7 в два залпа сделал вдовами жен еще шестерых моряков. Снайперы на промежуточных позициях продолжали снимать защитников базы одного за другим, пока те не отошли на достаточно большое расстояние и не попрятались на верфи.
Смерть и разрушение наваливались отовсюду, и пехотинцы, не находя применения тому, что годами вдалбливалось в их головы, старались поменьше паниковать, но совершенно забыли о том, что надо попытаться вытащить и перевязать раненых. Бездумно возвращаться под пули никому не хотелось. Уже на верфи, спрыгнув на настил, покрывавший пространство между судами и подлодками, они разбились на части и использовали ручной фонарик для связи с одним из катеров. К чести ефрейтора Мамедова, из всех салаг он один достаточно хорошо помнил азбуку Морзе, и немедленно принялся сигналить, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Сержант Саундов, осмотревшись и проинспектировав выживших, обнаружил, что автоматически остался старшим по званию. Офицеры все или погибли, или остались лежать где-то там, истекая кровью...
Пытаясь собраться с мыслями, сержант глубоко вдохнул. Потом медленно выдохнул. Их оставалось здесь восемнадцать человек пехотинцев, и непонятно как выбравшийся из мясорубки механик с прибывшего вчера корабля... От механика толку не будет, решил Саундов, критически оглядев невзрачного человечка, который выглядел так, словно его только что приговорили к многократной смертной казни. Невесело усмехнувшись в усы, Саундов понял, что большая часть его подчиненных выглядит не лучше, да он сам, вероятно, - тоже.
- Так,- сказал он, чтобы прервать наступившую гробовую тишину, нарушаемую только щелчками фонарика Мамедова. - По пунктам. Первое. На базу совершено преступное нападение. - Он снова огляделся. Пехотинцы слушали очень внимательно. - Второе. Количество и технические возможности неизвестны... Басов, ты что-то хочешь сказать? - Почти рыбье лицо пехотинца вытянулось.
- Никак нет, товарищ сержант.
- Третье. Нам известна их цель? Какова вероятность того, что они собираются захватить объект, находящийся под нашей охраной?.. - Слово "охрана" у сержанта получилось каким-то неподходящим к случаю. - Думаю, немаленькая. Так что, давайте-ка прекращайте лить слезы. Басов, видите вон тот катер? - Саундов ткнул пальцем в ближайший. - Поищите на нем бинокль.
Басов кинулся исполнять указание, недоумевая, чем заслужил такое пристальное внимание. Лицом, что ли, не вышел?
- Мамедов, что с катеров слышно?
Раненый ефрейтор, который был до сих пор жив только благодаря сержанту, в ответ пожал плечами.
- Поняли нас, Ва... товарищ сержант.
- Поняли?..
- Так точно. Продолжают патрулирование. Связи с Землей у них нет. Готовы к эвакуации по нашему сигналу.
- Да-а,- протянул Саундов. - Тогда отбой.
- Отбо-ой, сержант? - протянул недовольно один из рядовых.
- Что вас удивляет? - едко поинтересовался Саундов, проигнорировав просто "сержанта". - Бежать хотите? А вы знаете, что будет, если они,- он махнул рукой в сторону базы,- если они захватят объект 219-5Я?.. Вам разве неизвестно, зачем было усилена вахта?
Рядовой сразу сник. Ему явно больше хотелось сохранить собственную жизнь, чем какой-то там абстрактный объект 219-5Я. И, чего таить, Саундову тоже этого хотелось, но он слабо представлял себе, чем можно оправдать уход с вахты в такой момент, когда террористы...
Тут появился Басов с биноклем.
Сержант, постоянно оглядываясь, вернулся на берег и зашагал к полуразвалившейся старенькой подлодке в пятидесяти метрах к востоку. Подлодка, похоже, ходила еще в первую мировую...
Остановившись на полпути, он вернулся.
- Басов, со мной. Остальные - к объекту, немедленно. И каждого, кто появится, если это не свой... ну понятно, в общем. Понятно?
- Так точно...- нестройно ответили пехотинцы, и Саундов, сопровождаемый Басовым, снова двинулся к присмотренному наблюдательному пункту.
Оставив спутника внизу, сержант взобрался на ходовой мостик и оттуда обозрел окрестности базы. Над одним из корпусов вился довольно заметный дымок, похоже, там начинался пожар; отдельные тени шныряли по территории между базой и тем, во что Саундов совершенно неожиданно для себя уперся взглядом, - небольшим лагерем из семи машин, по которому сновали люди, одетые явно не как гражданские.
И тут до сержанта дошло, что все намного хуже, чем он сначала подумал. И суть заключалась даже не в самом нападении террористов, всякое нынче бывает на просторах России. У террористов хватило денег не только на оружие. Они не постеснялись приехать на семи джипах "Хаммер" в их военной модификации, на машинах, стоимость которых делала их доступными только для очень новых русских и, иногда, для миротворческих сил ООН.
Наличие семи таких машин в одном месте сразу наводило на очень неприятные мысли. Саундов почувствовал, что у него начинается тремор, и чтобы успокоиться крикнул:
- Басов, иди-ка сюда. - Про флотскую форму обращения он предпочел на время забыть. - Смотри,- он всучил пехотинцу бинокль.
Тот молча проследил направление, указанное сержантом, тоже оценил стоянку, находившуюся километрах в трех от берега. Отняв бинокль от глаз, он глухо спросил:
- Что же делать, сержант?
Саундов пожал плечами, пытаясь казаться спокойным. Только паники сейчас не хватало...
- Видишь, как они удачно устроились... мы, даже если захотим на них напасть, незамеченными не подберемся. - На языке вертелись ругательные слова, но он сдерживался. - Что делать... может, с катеров попробовать их достать?
- Сто сорок миллиметров, сержант,- с сомнением сказал Басов, возвращая бинокль. - Корабли в верфи мешают, во-первых, по прямой стрелять нельзя, во-вторых.
В корабельной артиллерии Саундов разбирался постольку поскольку, его больше занимали десантные высадки.
- Почему нельзя по прямой?
- Да потому что,- принялся объяснять Басов,- ландшафт неровный, а машины стоят в ложбине, это уровень моря почти. Ракеты где-нибудь в берег уйдут. От этого толку не будет. Вот если б... если б координаты дать. Дальность, положим, мы определим, но одной дальности мало. Еще хотя бы пеленг нужен.
- Есть конкретное предложение? На голой теории мы ничего не сделаем.
- Ну,- Басов прищурился,- пока нет. Я об этом думаю.
- Ну-ну, Спиноза... лясы точить все могут.