- Да ладно, у меня своя есть, - проворчала Мышка, но все-таки сделала глоток и только потом вернула флягу.
Погода постепенно портилась. Зарядил дождь, частые крупные капли ударялись об асфальт и разбрызгивались фонтанчиками. Под ногами захлюпали лужи. Кайман поймал себя на том, что уже не смотрит по сторонам, а разглядывает фонтанчики от капель и пузыри в лужах. Судя по пузырям, льющаяся на голову вода - это надолго.
- А давай переждем дождь? - неожиданно для себя предложил девушке Кайман. - Здесь к западу от дороги есть небольшой бункер, сталкерский схрон. Крюк невелик, время терпит.
- Давай. - Мышка потерла переносицу. - Что-то я устала, если честно. Можно и отдохнуть.
Вход в бункер был замаскирован дерном, а поверх забросан ветками и прочим природным мусором. Вряд ли Кайман был единственным, кто знал об этой точке, - но похоже, что с его прошлого появления здесь ничего не изменилось. А был он здесь давненько. Помнится, они тогда с Везунчиком разделились, и Кайман ждал напарника в удобном месте.
- К-куда?! - прикрикнул сталкер на Мышку.
- В кустики, - растерялась девчонка. - А что?
- Дура. В бункере есть туалет. А в кустах тут радиация. Ну, полезай вниз.
Кайман включил фонарик. Луч осветил тамбур со столом, на котором стояла спиртовка, а рядом были сложены коробки с армейским пайком. Под столом притулилась канистра с водой. Нормальный схрон, в таком можно не один день отсиживаться.
Наверху тем временем стало темно, будто вечером, хотя время едва перевалило за полдень. Черные тучи сомкнулись как занавес. Дождь превратился в настоящий ливень. Поспешно задвигая люк, Кайман глянул в темное небо - что-то ему показалось подозрительным. Точно! Прямо над головой тучи ворочались лохматым сгустком, словно накручивались на вбитый в зенит невидимый гвоздь. Пока что затронутый вращением участок был небольшим, но Кайман не усомнился, что видит признаки грядущего выброса. А что там у нас на ПДА?
Наладонник тенькнул в тот самый момент, когда сталкер доставал его из кармана. Все правильно. Сообщение: "Надвигается выброс, всем в укрытие".
Вовремя он решил спрятаться от дождя! Вот только странно, почему в мозгах не слышен шепот на незнакомом языке. Кайман уже привык узнавать о выбросе загодя по этому шепоту.
Что-то шелковистое скользнуло по его поднятой вверх левой руке, обмахнуло тыльную сторону кисти мягкой метелочкой. Сталкер вздрогнул от неожиданности, а в следующий миг сообразил, что это шуршавчик решил его покинуть. Ну ничего, из бункера он никуда не денется. Пусть погуляет.
Когда шуршавчик окончательно перебрался на потолок, в голове у Каймана словно включилось невидимое радио - забормотал голос Зоны. Та-ак. Значит, прежде его экранировал шуршавчик... А может, занимал волну, сам вещал на тех же пси-частотах - если у пси-волн вообще есть частоты, конечно. Ладно, пес с ним, пускай с такими вещами ученые разбираются.
- Мышонок! - окликнул девушку Кайман. - Там скоро выброс начнется. Придется нам здесь несколько часов провести.
- Знаю. Уже прочла сообщение.
Мышка вышла в тамбур. Девушка успела снять комбинезон и ботинки. В длинной футболке и носках у нее сделался удивительно домашний вид.
- Тут кофе есть? Или чай? - спросила она. - А как этой штукой пользоваться? Слушай, а я всегда думала, что в армейские пайки шоколадку положено класть...
Кайман решительно отстранил Мышку от спиртовки.
- Смотри. Кладешь таблетку, поджигаешь... Вот так. В ооновском сухпае есть шоколад, в нашем нет. Но если хочешь сладкого, так и скажи, нечего намеки разводить!
Девушка вздохнула.
- Хочу шоколадку. Или мороженое. Но мороженого у тебя точно нет.
- Мороженого нет.
Кайман снял с полки жестяную коробку, поставил перед Мышкой.
- Держи.
Вода успела закипеть, и Кайман залил растворимый кофе в кружках, а девушка все еще разбирала содержимое жестянки. Сталкер с усмешкой смотрел, как она раскладывает по сортам случайную подборку разнокалиберных сластей - шоколадные конфеты налево, леденцы направо, орехи и сухофрукты по центру коробки. И ведь никогда ему не нравилось в женщинах это детское пристрастие к сладкому, а в Мышке оно почему-то не раздражает. Даже наоборот, вызывает снисходительную симпатию.
- А я в детстве шоколад не ел вообще, - вспомнил Кайман. - Выплевывал, представляешь? Взрослые смеялись.
- Кайман.
Мышка глянула на него серьезно, испытующе.
- Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Ты кто? Где родился? Как в Зону попал?
Тьфу ты, ёшкин кот! Надо же было так подставиться. И кто его тянул за язык с этими воспоминаниями? Кайман сделал попытку свернуть разговор:
- Кофе пей. С конфетами, в самый раз.
- Не хочешь говорить - не надо, - хмыкнула девушка. - Спасибо за конфеты.
Она потрогала кружку - горячая. Ухватила ее через подол футболки, в другую руку взяла жестянку и ушла из тамбура-кухоньки в жилую половину бункера. Кайман слышал, как она возится там - наверное, расстилает себе спальник. Он выдвинул ящики стола, покопался, нашел пачку галет, бессмысленно переложил ее из левого ящика в правый.
Какого черта?
Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься... Чего? А ведь и впрямь боишься, кро-кодилище. Боишься, что они поймут - у тебя под чешуйчатой броней мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Еще как.
Кайман шагнул через порожек. Мышка устроила лежбище прямо на полу - постелила несколько спальников, еще один свернула в изголовье вместо подушки. Сталкер присел на край разостланного спальника, хлебнул горячего кофе, отставил подальше кружку.
- Я очень обычный, - сказал он. - Рассказывать почти нечего. Родился я в Севастополе, отец украинец, мама русская. Когда учился в третьем классе, семья перебралась в Питер, там мамины родственники. Потом родители развелись, завели каждый по своей отдельной семье, меня только некуда было деть. Ну, я уже почти взрослый был. Закончил школу, отслужил в армии, устроился на работу. Экспедитор, это знаешь что? Сопровождение грузов. Командировки, разъезды, платили неплохо. Потом... потом влюбился, стали жить вместе. А потом как в анекдоте. Вернулся я из командировки, а у жены в постели любовник. Все очень обычно, Мышонок. И никакого смысла об этом рассказывать.
- Смысл есть, - качнула головой девушка. - Кайман?
- Что, малыш?
Кайман гладил ее стриженые светлые волосы, а она тянулась за ласкающей рукой, бодала его макушкой, как ничейный котенок - погладь меня, ну погладь, ну еще.
- Выключи фонарик, Кайман.
Наверху, за толстыми стенками бункера, лил дождь, бушевал выброс. А Мышка и Кайман любили друг друга, как в первый раз - словно те разы за Периметром были не в счет, словно настоящее начиналось только здесь, в Зоне.
Может, так оно и было.
Она проснулась резко и подскочила, будто подброшенная. Колотилось сердце. Что-то было не так. А "не так" в Зоне запросто может значить смерть.
Кайман спал и негромко похрапывал. Во сне сталкер выглядел моложе - разгладилась ироническая складка у губ, разошлись морщины на лбу от постоянно нахмуренных бровей. Стоп! А почему она вообще видит его лицо? В бункере должно быть абсолютно темно, фонарик они потушили.
Из тамбура в жилую часть проникал неяркий свет. Кто-то негромко кашлянул за перегородкой. У Мышки бешено застучало сердце. Вот! От такого же точно кашля она и проснулась. Кто-то был там, где никого не могло быть. Кто-то находился в бункере вместе с ними. Кто же?
Одним движением она натянула футболку, другим - нашарила пистолет, сжала металлическую рукоять... и не взяла. По уму следовало разбудить Каймана. Но...
Человек сидел у стола, вполоборота к ней. Мышка узнала его скорее по описаниям, чем по собственным картинкам из памяти детства.