- Я бы мог продолжать в том же духе и задать ещё ряд вопросов начальникам некоторых подразделений сделанных ими открытий. Но мне думается, что я и сам, ничего не искажая, смогу их резюмировать. Специалисты отделов господина Смита и господина Кента встретились с теми же трудностями, что и физики. Мне известно, что господин Смит насыщал этой пылью клетку. Помещал туда животных, но в их поведении каких-либо отклонений от нормы не отмечалось. Поэтому он решился на проведение эксперимента на себе самом. Господин Смит, не будете ли вы так любезны рассказать нам о своих впечатлениях?
Смит кивнул.
- Если вы стремитесь доказать, что мы имеем дело с какой-то особой формой жизни, то, увы, ничем вам в этом помочь не могу. Мы провели операцию, благодаря которой, как считаем, получили образец космической пыли в состоянии, максимально приближенном к естественному. Выйдя в открытый космос на разведывательном шлюпе, мы полностью открыли все входные люки, заполнили его веществом окружающей среды, а затем снова восстановили прежний режим. Анализ показал, что химический состав воздуха при этом изменился, но очень незначительно.
- Таковы факты, - подхватил Гросвенор. - Я лично провел точно такой же опыт, что и господин Смит. Предпринимая его, я ставил перед собой вопрос: если это - живое существо, то чем же оно питается? Итак, набрав в свой шлюп пыли, я вернулся на корабль. Сделал необходимые анализы взятой пробы. Затем, умертвил пару мелких животных, вновь проанализировал состав атмосферы. Оба образца - взятый до и после этого - я направил в лабораторию господ Кента, фон Гроссена и Смита. Там выявили ряд химических изменений, хотя и очень слабых. Их вполне можно было объяснить допущенными во время этой процедуры погрешностями. Но я попросил бы господина фон Гроссена поделиться с нами информацией, полученной им в тот момент.
Фон Гроссен поднялся с места, прищурив глаза:
- Но разве это может служить доказательством? - удивленно воскликнул он, недоуменно обращаясь к коллегам. - Я не знаю, как это можно объяснить, но молекулы образца с пометкой "после" несли несколько более повышенный электрический заряд.
Наступил решающий момент. Гросвенор окинул взглядом - одна за другим лица собравшихся в надежде, что хоть у кого-то одного из них блеснет искорка понимания ситуации.
Но никто никак не прореагировал на сообщение физика, и у всех был удивленный вид. Кто-то даже насмешливо проронил:
- Как мне представляется, от нас ожидают, чтобы мы ни с того ни с сего пришли к заключению, что столкнулись с разумом, порожденным пылью туманности. Ну уж нет, для меня это - просто перебор.
Гросвенор смолчал. В нем уже зрело серьезное разочарование... И он собрал все силы, чтобы достойно встретить то, что сейчас должно было произойти.
Вмешался Кент:
- Ну так что же, господин Гросвенор, объясните ли вы в конце концов, что за проблема возникла перед нами, чтобы мы смогли вынести о ней суждение?
Гросвенор нехотя начал:
- Господа, я чрезвычайно встревожен тем обстоятельством, что никто из вас все ещё не догадывается, куда я клоню. Предвижу в этой связи немалые затруднения. Вдумайтесь в то, о чем здесь говорили. Я перечислил все находящиеся в нашем распоряжении элементы, доложил о всех экспериментах, которые позволили мне установить противника. Теперь уже очевидно, что мои выводы вызовут большую полемику. И тем не менее, если я не ошибаюсь, - а я уверен, что это так - ваш отказ принять разработанные мною меры обернулся бы полнейшей катастрофой как для человечества, так и для любой разумной расы, обитающей в космосе. Сложившаяся ситуация выглядит следующим образом: как только я изложу свои выводы, решение будет зависеть уже не от меня. Все окажется в руках большинства, и у меня не останется никаких законных путей оспорить его.
Он сделал небольшую паузу, давая коллегам возможность проникнуться тем, что он сказал. Некоторые из сидящих в зале с озадаченным видом переглянулись. Кент же съехидничал:
- Подождите, то ли ещё будет. Я уже наталкивался на непробиваемую стену эгоизма и самовлюбленности этого человека.
Это была первая враждебная реплика, которую он себе позволил с начала заседания. Гросвенор метнул в его сторону быстрый взгляд и продолжил:
- На мою долю выпала тяжкая участь проинформировать вас, господа, что в создавшихся условиях проблема перестала носить научный характер, превратившись в политическую. И я просто обязан настаивать на том, чтобы мой план был одобрен. Необходимо приступить к развертыванию отвечающей обстоятельствам пропаганды, направленной на то, чтобы довести до всеобщего сведения, что господин Кент и все главы подразделений пришли к мысли о необходимости задержаться в космосе ещё на пять земных лет; впрочем, действовать следует так, как если бы речь шла о звездных годах. Я сейчас изложу вам свою интерпретацию фактов, но хочу подчеркнуть необходимость осознания каждым руководителем того, что ему придется безоглядно поставить на кон в этом деле всю свою репутацию и доброе имя. Грозящая нам опасность настолько велика, что даже наималейшая ссора в наших рядах будет означать серьезную потерю времени.
Затем он коротко рассказал, что за дамоклов меч навис над всеми космическими расами. С ходу, не дожидаясь ответной реакции аудитории, он перечислил меры, на которые считал нужным пойти, дабы ликвидировать угрозу.
- Следует найти планеты с большими залежами железа и задействовать производственные мощности "Бигля" для налаживания массового производства нестабильных в атомном отношении торпед. По моим расчетам, нам придется после этого с год колесить по этой Галактике, разбрасывая их наугад и в большом количестве. Сделав тем самым для нашего противника практически невыносимым дальнейшее пребывание в этом пространственном секторе, мы удалимся отсюда, предоставив возможность нашему врагу следовать за нами. И сделать это целесообразно тогда, когда у него буквально не останется иного выхода, и он будет надеяться, плетясь за нами, выйти на новые и лучшие источники питания, чем те, что мы ему оставим к тому времени здесь. И к этому моменту основную часть нашего времени придется посвятить тому, чтобы не вывести его в нашу собственную Галактику.
Чуть помолчав, он уверенно продолжил:
- Вот и все, господа, что я обязан был довести до вашего сведения. Судя по вашим лицам, реакция будет неоднозначной, и мы вот-вот схлестнемся в одной из столь привычных нам словесных перепалок.
Нексиалист закончил свое выступление. В наступившей гнетущей тишине кто-то выкрикнул:
- Вот это да: пять лет!
Это было похоже на стон. Он словно послужил сигналом, и зал обеспокоенно загудел.
Гросвенор живо отреагировал:
- Пять земных лет.
Он должен был проявить настойчивость.
Он сознательно выбрал именно эту цифру, поскольку в переводе на звездное время срок покажется несколько меньшим. Последнее предложили психологи - час в сто минут, день в двадцать часов, год в триста шестьдесят дней. Привыкнув к этим более продолжительным, чем на Земле, дням, люди проявляли склонность не замечать, что в действительности проходило больше времени, чем они привыкли считать.
Поэтому Гросвенор и надеялся, что просчитав, люди почувствуют облегчение, поскольку убедятся, что им придется задержаться на три звездных года.
- Будут ли другие комментарии к докладу? - обратился к собранию Кент.
Фон Гроссен раздосадованно фыркнул:
- К сожалению, я не могу согласиться с аргументацией и выкладками господина Гросвенора. Его предыдущие заслуги вызвали у меня глубокое к нему уважение. Но он предлагает нам поверить ему на слово в том, с чем мы, вероятно, согласились бы, представь он нам стоящие доказательства. Я не желаю признавать, что нексиализм является до такой степени интегрирующей наукой, что только его представители могут понять некоторые явления.
Гросвенор тут же откликнулся:
- Не слишком ли вы спешите отвергнуть нечто, в чем даже не соизволили толком разобраться?
Фон Гроссен пожал плечами.
- Может, и так.
- Насколько я понял, - заметил Зеллер, - нам предстоит затратить массу усилий и времени на проведение в жизнь предложенного плана и в то же время об успехе или неудаче нашей деятельности мы никогда не сможем судить за отсутствием прямых тому доказательств, верно?
Гросвенор помедлил с ответом, но быстро сообразил, что ему остается лишь одно - упорно отстаивать свою точку зрения. Ставки в этой игре были слишком высоки. Он просто не мог в сложившейся ситуации принимать в расчет сентименты этих людей. Поэтому он безапелляционно заявил:
- Я буду знать об этом, а если кто-либо из вас соизволит посетить мой отдел, чтобы несколько подковаться на этот счет, то он будут в нужный момент располагать тем же объемом сведений, что и я.
Смит угрюмо пробурчал:
- Господину Гросвенору нельзя отказать в одном качестве: он всегда предлагает нам подтянуться до его уровня.
- Есть ли ещё желающие высказаться?
Голос Кента звучал теперь пронзительно и резко - в нем сквозило плохо скрываемое торжество.
Несколько человек собрались было что-то сказать, но передумали. Кент продолжил:
- Дабы не терять больше времени, предлагаю тут же и проголосовать по поставленному господином Гросвенором вопросу.
Он неторопливо вышел на авансцену. Гросвенору с экрана не было видно его лица, но он не сомневался, что оно в эти минуты выражает надменность и высокомерие.
- Итак, - проговорил химик, - пусть те, кто выступает в поддержку метода господина Гросвенора, говоря другими словами, высказываются за продолжение нашей экспедиции ещё на пять лет, поднимут руки.
Никто даже не шелохнулся.