- У вас острое зрение и не менее острый ум. Меня зовут Тетрас. Теперь давайте посчитаем вместе - вы не дадите мне ошибиться.
Именно так Ганс и Мигнариал и поступили. Они не сводили глаз с пухлых безволосых рук менялы, почти таких же красных, как дырявые квадратики меди, которые позванивали в этих руках. Шесть столбиков по десять монет превратились в три столбика по двадцать. И еще столько же. И еще одна.
- Вот, получите.
- И еще одну, друг мой Тетрас, и еще одну. Меня зовут Гансис, а это Мигн.
- Мигна... - начала было девушка, но сразу же умолкла. Ах да, нужно соблюдать осторожность. Значит, на этот раз они будут Гансисом и Мигн. Мигнариал надеялась, что в следующий раз Ганс не назовется другим именем и не придумает еще один город, из которого они якобы приехали. Ей и так приходится держать в голове слишком много имен и названий.
Ганс спросил:
- Скажи, друг меняла, ты работаешь на себя самого? Или, быть может, на кого-то другого, у кого повсюду есть свои люди?
- Остроглазый проныра, - со смешком сказал Тетрас, вновь хитро подмигнул своими странными светло-карими глазами и добавил в кучу искорок сто двадцать вторую монету. - У меня есть компаньоны, однако мы обделываем все дела между собою, не утруждаясь формальностями. Я живу на Улице Амброзии.
- На Городском Холме?
Тетрас расхохотался.
- Не совсем так! В Северных Вратах. Это к северо-востоку от главного храма. Вы неплохо изучили наш город.
- Стараюсь, - отозвался Ганс. - И у нас действительно есть несколько лошадей.
- Я с одним из своих партнеров был бы рад взглянуть на них, Гансис. Могу ли я предложить вам приобрести кусок проволоки, вот. Возьмите это. Красавица моя, почему бы тебе не надеть этот шнурок на шею? Да и тебе тоже, Гансис. Чтобы, так сказать, не класть все яйца в одну корзину, как сейчас. Деньги лучше всего хранить не в кошельке, а нанизать их на проволоку и надеть на шею.
- Разве что кто-нибудь темной ночкой схватит вас сзади за этот шнурок, - пробормотал Ганс. - Погоди-ка, ведь это медная проволока!
- Да, и эти два куска стоят одну монету. Но я хотел бы взглянуть на ваших лошадей. Что же касается опасности темной ночью.., да, Гансис из Мрсевады, может случиться и такое. Но когда человек носит под туникой отличный метательный нож, то я полагаю, что темной ночью он будет держать его под рукой и сумеет им воспользоваться. - Меняла обратил умильный взгляд на Мигнариал. - А тебе, Мигн, следует быть осторожнее темной ночью и думать о том, куда идешь.
- Она носит за пазухой три метательные звездочки, - ответил Ганс, нанизывая монеты на проволоку и стараясь быть серьезным. В отличие от него Тетрас и Мигнариал не удержались от смеха.
- Приходи в любое время, Гансис, - сказал Тетрас напоследок. - Ты знаешь, где меня искать, и я всегда готов заключить честную сделку.
Кивнув на прощание, Ганс и Мигнариал отошли от прилавка менялы. Они шли, держась за руки и ощущая непривычную, но приятную тяжесть монет, висящих на шее. "Ожерелье" Мигнариал позванивало, ударяясь о медальон, подаренный ей Стриком.
Уступив уговорам Мигнариал, Ганс направился в одежные ряды и примерил белую тунику, украшенную двумя вертикальными синими полосами, которые тянулись спереди от подола до плеч и спускались на спину. Ганс сказал, что туника слишком длинна, однако торговец заверил его, что тунику можно подшить буквально в мгновение ока. Ганс ответил, что ему не очень-то нравится белый цвет, и к тому же кругом так грязно... Не успел он снять отвергнутую тунику, как продавец, горбатый лысеющий коротышка с огромным носом, предложил ему другую, на сей раз зеленого цвета. Эта туника оказалась узка в плечах.
- Взгляните на мои ткани, только взгляните на них! Видьите? Из них можно сшить одьежду по вашьей мерке, и она будет готова ещье до заката. Придьете за ней вечером или завтра с утра. Ну разве этот оранжевый цвет не идьет ему? - Торговец держал отрез оранжевой ткани перед Гансом, одновременно с заискивающей улыбкой глядя на Мигнариал.
- Нет, ему куда больше пойдет красновато-коричневый, цвета ржавчины.
- Ржавчины, ржавчины.., ах да, вот прекрасный материал. Посмотрите на него - ни одной пропущенной нити, ни одного изъяна, и даже две лошадьи не смогут разорвать ее! - Схватив отрез за края, торговец стал дергать его в разные стороны, с треском натягивая, а потом отпуская. - Да, да, вы будьете отлично выглядьеть в этом, молодой господьин, этот цвет так идьет вам!
- Сколько вы хотите за тунику из такой ткани? - небрежно спросил Ганс. Он приложил к отрезу свой новенький кошелек из красной кожи и склонил голову набок, словно оценивая, насколько цвет кошелька сочетается с цветом ткани.
Торговец присмотрелся к "ожерелью" Ганса.
- Но вы должны понять, что лучшей ткани вам не найти на всем базаре! Она соткана в Суме ткачихой, которая просидьела за своим станком тридцать лет. Эту ткань привезли издальека, невзирая на все опасности, подстерегавшие караван в пустынье и в Лесу Дьевичьей Головы. И теперь я готов соединьить свое непревзойдьенное мастерство портного с этьим превосходным материалом. У вас будьет самая прекрасная туника в городье, молодой господьин, да, самая красивая туника во всей Фираке! Вот почему я прошу за нее двадцать медьяков. Но если вы приехали из дьеревни или привезли товар на продажу.., нам всегда нужно мясо и молоко...
Ганс не имел ни малейшего понятия, была ли названная цена честной, однако был твердо уверен в том, что торговец запросил с него чересчур много - поскольку эта сумма была названа первой. Ганс сделал разгневанное лицо и потрясение отступил на шаг.
- Я возмущен, сударь! Я ожидал, что вы запросите не более половины этой суммы!
- Половину?! Ах, вы только послушайте! Он говорит - половину! Десять медьяков за великольепную тунику из отменной ткани, сшитую лучшим портным в городье! Вам выпала такая удача, что вы пришли имьенно ко мне, а вы говорите такие страшные вещи! Половину! Мне же надо кормить семью! О, молодой господьин! Скажите мне, что вы думаете о красивом круглом вырезе у шеи...
- Нет. Сделайте вот такой, - сказал Ганс, показывая свою старую тунику, которую он все еще держал в руках. Лишь одна или две женщины обратили внимание на смуглого молодого человека, стоявшего перед прилавком в одних лишь кожаных штанах и сапогах, на его мускулы, игравшие на обнаженной спине. - Со шнуровкой.
- Ах, вырез углем со шнуровкой, понятно.
- Да нет же, - поправил Ганс, встряхивая свою тунику. - Треугольный вырез.
- Именно так я и сказал, вырез углем. Сколько работы! Нет, нет, я должен все же получить за свой труд... О Хранители, помогите мне! Ах, я сошью эту чудьесную тунику всего за шестнадцать медьяков - пусть даже мне из-за этого не придьется есть мяса еще две недьели.
- Быть может, я слишком поспешил, - промолвил Ганс, озираясь по сторонам. - Мигни, как ты думаешь... Видишь ту женщину за прилавком, заваленным тканями? Как ты считаешь, мы с ней сможем сойтись на разумной цене?
- Думаю, сможете. Но подумай о том, что этому славному человеку приходится кормить семью, и заплати ему двенадцать медяков, которые он так жаждет получить.
Торговец, который к тому же то ли был портным, то ли не был, беспокойно топтался за своим прилавком. Он начал было рассказывать, какую уродливую одежду они получат, если обратятся к той женщине напротив, но сразу замолчал, услыхав слова Мигнариал.
- Да, да, послушайте свою прекрасную спутницу, о молодой господьин! Подумайте о том, что... Что?! Дьюжина?! - Торговец воздел руки к небу и воззрился наверх так, словно ожидал немедленного ответа на свои мольбы. Двьенадцать!
После оживленного спора они наконец-то сошлись на пятнадцати монетах, поскольку торговец явно не собирался уступить больше ни единого медяка. Ганс отсчитал залог - пять искорок - и сказал торговцу, которого звали Кузом, что придет за новой туникой завтра утром. Десять минут спустя Ганс купил у женщины в лавке напротив готовую тунику натурального цвета безо всяких украшений. Вернувшись к Кузу, Ганс бросил на его прилавок свою старую тунику.
- Вот. Сшей точно такую же новую. Завтра утром я заберу обе.
- О нет! Вы купили это.., это! У нее!
Ганс, слегка прищурившись, пристально посмотрел в глаза Кузу и тихим голосом, заставившим собеседника внимательно прислушаться к словам, произнес:
- Куз, мы заключили сделку, и ты получил деньги. А теперь умолкни, если не хочешь потерять выручку и заработать дырку в голове.
А потом Ганс купил Мигнариал серьги. Серьги были необычной формы и очень красивые, и Мигнариал изо всех сил старалась удержаться от слез.
- Прежде никто не дарил мне сережек, кроме моей матери. Никто никогда в жизни!
- Ну-у, - протянул Ганс. Он чувствовал себя очень неловко оттого, что подобный пустяк так сильно взволновал Мигнариал, и еще оттого, что девушка при всех обняла его. - Они ведь даже не золотые, понимаешь? И вообще, я тоже раньше никогда не покупал никаких украшений...
Ганс не стал говорить о том, что в свое время украл несколько драгоценных вещиц, и некоторые из них были очень красивыми. Он продал их, чтобы на вырученные деньги купить себе еды и снять приличное жилье. В Санктуарии скупкой краденых вещей занимался человек по имени Шайв. Он почти не задавал вопросов и иногда подзарабатывал на переделке драгоценностей. Немногие люди могут опознать свои Драгоценные камни, если эти камни вставлены в совершенно Другую оправу, и уж точно никто не узнает свое серебро или золото, если переплавить их в слитки или придать им иную форму.
- Мне так нравятся эти серьги! Я люблю тебя, Ганс! Ум-м-м! воскликнула Мигнариал, схватив правую ладонь Ганса обеими руками и прижавшись к ней щекой.
***
Путешественники бродили по базару. Ганс все еще испытывал неловкость от того, что Мигнариал цепляется за него, старается потеснее прижаться к нему и не сводит с него влюбленных глаз. Девушка смотрела на Ганса снизу вверх, но лишь потому, что ее рост не превышал пяти футов. Мимоходом путники заметили шатер, навес которого был испещрен многоцветными полосами. Когда блуждания по базару снова привели Ганса и Мигнариал спустя некоторое время прямиком к этой палатке, девушка схватила Ганса за руку так, что ее ногти вонзились ему в кожу.
Девочке-подростку, стоявшей за прилавком, было всего тринадцать или четырнадцать лет, но у нее уже были ярко подведены глаза и губы. В ушах у нее висели огромные серьги, а блузка пестрела полосами четырех различных цветов. Поверх блузки была накинута не то безрукавка, не то жилетка ярко-оранжевого цвета. Девочка от нечего делать перебирала карты, раскинутые на прилавке. Остальная часть палатки позади нее была отделена занавесками в цветочек.