Прохор взял хартию и перо с чернилами. Иоанн начал диктовать, Прохор -записывать.
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"[1] Пиши, Прохор, для всех поколений до скончания века, "дабы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и веруя имели жизнь во имя Его".[2]
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина шестая
Дворец императора Домициана в Риме. Вбегает П а р ф е н и й и делает вид, словно он здесь давно. Входит С т е ф а н.
С т е ф а н. Вовремя ты скрылся с глаз императрицы.
П а р ф е н и й. Я не подглядывал за ней.
С т е ф а н. Нет, ты шпионил за супругой императора. Все знаешь?
П а р ф е н и й. Знаю, но не одобряю. Императрица с гладиатором Никием...
С т е ф а н. С сильнейшим и храбрейшим гладиатором. Их связь не для твоего ума. Императору ни гу--гу.
П а р ф е н и й. Учту. А гладиатор не выживет: раны смертельные.
С т е ф а н. Пожалуй. Ах как ревел от восторга театр, когда Никий, израненный, добивал противников. Как ликовала императрица. Потрясающая картина.
Входит Д о м и ц и я.
Д о м и ц и я. Парфений, вернулся ли император из сената?
П а р ф е н и й. Рановато, государыня. Но я приготовил ему для отдыха ванную и спальню.
Д о м и ц и я (Парфению). Ступай.
Парфений уходит.
Д о м и ц и я (Стефану). Никий бодрится, но на лице боль невыносимая.
С т е ф а н. Силы его угасают.
Д о м и ц и я. Понимает, что жизнь кончается. Любит меня и просит яда, чтобы прекратить страдания.
С т е ф а н. Мужественный поступок.
Д о м и ц и я. Самой отравить -- не решаюсь.
С т е ф а н. Для него яд избавление от мук. У моего тестя припрятан напиток, как вино, но убивает наповал.
Д о м и ц и я. Продумай, Стефан, ты же мой управляющий, доверенное лицо. Я на тебя полагаюсь.
С т е ф а н. Будет сделано.
Стефан уходит. Входит Ф л а в и й, возвратившийся из сената.
Д о м и ц и я (Флавию). Предполагаю, покинул ты сенат прежде времени.
Ф л а в и й. Удалился, чтобы не разрыдаться. Отчаянное бессилие охватывает меня, когда Домициан требует казни для безвинных сограждан.
Д о м и ц и я. О, Юнона терпеливая, опять кто--то поплатится головой!
Ф л а в и й. Двух владельцев имений в Капуе, из всаднического сословия, обвинил в оскорблении его императорского величества и представил их на суд сената.
Д о м и ц и я. За что?
Ф л а в и й. За то, что они христиане и не принесли жертву к статуе императора на площади. Он с издевкой заявил: "Позвольте мне, отцы сенаторы, во имя вашей любви ко мне, попросить у вас милости, добиться которой, я знаю, будет нелегко: пусть дано будет осужденным самим избрать себе смерть, дабы вы могли избавить глаза от страшного зрелища, а люди поняли, что в сенате присутствовал и я".[2] И присудили смерть по обычаю предков. Вместо удара мечом -- запорят.
Д о м и ц и я. Изощренность тирана. Казни, ссылки, избиения -- кровь льется повсюду. Не повторит ли он судьбу Нерона? Но ведь и ты, Флавий, исповедуешь веру Христову.
Ф л а в и й. Император в неведении, а я молюсь тайно. И мальчиков моих приобщаю к вере.
Д о м и ц и я. Призываешь Бога в помощь, а мне каково одной с ним? Боюсь его прикосновений. Кожей ощущаю, что вместе с ним ко мне приближается моя гибель, цепенею, словно перед удавом, -- не задушит ли? А когда в гневе сверкают его сатанинские глаза, -- ужас.
Ф л а в и й. Вокруг страх: и в людях, и в нем самом. Домициан никому не верит. И не доверяет мне, брату. Сената остерегается, в войсках сомневается, во дворце на всех глядит с опаской, потому что предчувствует приближение смерти, какую ему нагадали халдейские жрецы.
Д о м и ц и я. Сбудется ли предсказание?
Ф л а в и й. Он в ожидании заговора.
Появился П а р ф е н и й.
П а р ф е н и й (объявляя). Император Домициан.
Парфений уходит встречать императора.
Д о м и ц и я. Не видеть бы его.
Она направляется в сторону своих покоев.
Ф л а в и й. Подальше от всесильного братца.
Домиция и Флавий уходят. Входит Д о м и ц и а н
в пурпурной одежде, за ним, прислуживая, П а р ф е н и й.
Д о м и ц и а н. Что во дворце, Парфений?
П а р ф е н и й. Спокойно.
Д о м и ц и а н. Среди обычных интриг нет ли заговора против меня?