- Верно. Но только отчасти. Еще я тянул время, - он поднес к ее лицу руку. - Погляди-ка, малышка. Ничего не замечаешь? Вот здесь, на тыльной стороне ладони... между большим и указательным пальцами?
Найла пощупала, не доверяя глазам - в каюте уже царил полумрак.
- Какая-то хайритская хитрость, Эльс? Тут что-то под кожей - твердое, вытянутое и маленькое...
- Под кожей, но не под моей. Смотри.
Блейд отодрал нашлепку и вытянул из-под нее крохотное лезвие.
- Этого Канто с рваным ухом сгубила самонадеянность. Когда ты шлепнулась в обморок, я уже перепилил ремень на руках. Он подошел ко мне близко, слишком близко... хотел видеть мои глаза во время намечаемой операции. Ну, и я... - он замолчал.
- Ты освободил руки, да? Я знаю, ты очень, очень сильный... - Найла прижалась горячей щекой к бицепсу Блейда, ласково поглаживая его грудь. Что же случилось потом?
- Я его вырубил. Мы, хайриты, умеем драться и с франом, и с мечом, и голыми руками. Один удар - вот сюда, по горлу... - Блейд пощекотал ей шейку, и Найла тихонько взвизгнула. - Я взял меч и перерезал путы на ногах. Остальное было несложно.
- А как ты заставил его драться? Ведь был бой, да? Мои служанки говорили...
- Ну, детка, тут не понадобились хайритские хитрости. Он мог выбирать - либо биться со мной как подобает мужчине и вождю, либо очутиться перед своими воинами без штанов... то есть без юбки... и не только без нее.
- О! - Найла была шокирована. - И ты... ты бы смог?..
- Не знаю, - Блейд задумчиво потер висок. - Скорее, я просто убил бы его. Но он поверил, на наше счастье. И теперь я - вождь! Сайят Эльс Перерубивший Рукоять! А ты - верная подруга сайята! - он негромко рассмеялся.
Найла погрузилась в размышления. Блейд дорого бы дал, чтобы подслушать мысли, проносившиеся в ее хорошенькой головке. Наконец она нерешительно сказала:
- Я ужасно перепугалась, милый... Ты прости меня... я лежала без чувств и ничем не могла помочь тебе...
- Будем считать, что сегодня ты искупила свою вину, - Блейд был само великодушие. - И если ат-киссана и в дальнейшем осчастливит бедного дикого хайрита своими милостями...
Найла захихикала и шлепнула его по губам.
- Ненасытный! Ат-киссана едва жива!
- Но этой ночью она была восхитительна!
Блейд мысленно поздравил себя с тем, что сумел отсидеться в своем блиндаже. Однако его ждало разочарование. Они уже засыпали, когда Найла вдруг сказала:
- Знаешь, милый, я была в каком-то забытье... в полубреду... И мне привиделось... привиделось нечто странное...
- Да? И что же?
- Будто этот дикарь сам развязал тебя... Ты его ударил... А потом вы долго говорили с ним на непонятном языке... и кричали у двери... Так смешно! Правда?
- Удивительный был у тебя обморок, малышка, - заметил Блейд. - Я несколько раз пытался привести тебя в чувство, но без успеха. По-моему, ты крепко спала. И видела сны. Очень смешные! Правда?
Вдруг Найла потянулась к нему и поцеловала в губы.
- Конечно, мой хитрый хайрит...
* * *
Лайот Порансо, против ожиданий Блейда, совсем не походил на дряхлого старца. Да, он был стар, но стан его оставался прямым, плечи - широкими, и руки не дрожали - даже после четырех или пяти объемистых чаш горячительного.
Они расположились на палубе "Катрейи", которую Порансо подверг долгому и пристальному осмотру. Он восхищенно цокал языком, разглядывая ятаганы и сабли старого Ниласта, и Блейд, обменявшись с Найлой взглядом, тут же предложил лайоту любую на выбор. Три принца - три сына, сопровождавшие его, - тоже не остались без подарков. Это были дюжие молодцы, носившие по два белых пера, и поглядывали братья друг на друга весьма прохладно.
Теперь вся компания, включая и ристинского жрецанавигатора Магиди, знатока морских течений, человека пожилого и весьма уважаемого, возлежала на ковре, потягивая крепкое фруктовое вино, закусывая жарким из молодых карешинов и плодами асинто, круглыми и сладкими, как перезрелые груши. Формально прием давался в честь старого лайота, но Блейд - про себя, разумеется, - полагал, что он-то и есть главный виновник торжества. Если его подсчеты были точны, то сегодня на Земле шел день двадцать девятого мая - и, следовательно, Ричарду Блейду стукнуло пятьдесят шесть. Если приплюсовать к этому солидному возрасту года Рахи, вместе они окажутся постарше Порансо, решил странник.
За спиной его сидела Найла. Она удостоилась такой чести не потому, что знатные гости пришли в восторг от ее внешности или изысканного туалета нет, на их взгляд эта красотка с запада была слишком худощавой и субтильной, слишком дерзкой и востроглазой. Но Блейд боялся, что не поймет кое-каких тонкостей языка, весьма цветистого и пышного, когда приходилось общаться с особами королевской крови, и посему его подругу допустили к столу. Разумеется, ей не досталось ни кусочка мяса, ни глотка вина, ни сочного плода.
- Я вижу, ты знатный и достойный человек, Эльс-хайрит, - произнес Порансо и широким жестом обвел палубу каравеллы. - Ты владеешь прекрасной большой лодкой, множеством чудесных вещей и великим воинским искусством. Ты стал моим сайятом, вождем тысячи воинов, и там, - лайот повел глазами в сторону берега, - строится твой новый дом, - он помолчал, напряженно размышляя над некой сложной проблемой. - Пожалуй, все, чего тебе еще не хватает - десятка добрых, заботливых жен...
- Старый пень! - едва слышно прошипела на ксамитском Найла за спиной Блейда.
- ...которые скрасили бы твое одиночество. У меня двадцать дочерей или больше, Катра? - лайот бросил взгляд на старшего из принцев, - и я готов отдать тебе трех на выбор. Любых!
- Мерзкий дикарь! - послышался тихий шепот сзади.
- Да, ты получишь трех девушек из моего дома - вместе с вторым белым пером и званием туйса! И еще семерых выберешь сам. Такому великому воину нужно десять жен, никак не меньше!
- Десять развратных девок! - расслышал Блейд.
- Твоя женщина что-то сказала? - с милостивой улыбкой осведомился Порансо.
- Она восхищается твоей щедростью, владыка, и советует мне не оставлять без внимания эти дары, особенно - твоих дочерей. Не сомневаюсь, они очень красивы.
Блейд почувствовал, как нечто острое - вероятно, шпилька - кольнуло его пониже поясницы, но даже ухом не повел.
- О, да! Они очень красивы, и каждая на голову выше твоей мудрой маленькой женщины. И еще они - очень воспитанные девушки. Они не станут вмешиваться в беседу мужчин и давать советы своему господину.
За спиной Блейда раздался долгий глубокий вздох - Найла пыталась справиться с яростью. Не поворачиваясь, Блейд протянул руку и похлопал ее по круглой коленке.
- Ты прав, владыка, она - мудрая маленькая женщина... но всего лишь женщина. Боюсь, я не смогу последовать ее советам и насладиться твоей щедростью.
Порансо вопросительно приподнял бровь, и Блейд начал декламировать заранее подготовленную речь, сопровождая ее плавными ритмичными жестами, кои свидетельствовали о его глубоком почтении к владыке Гартора.
- У каждого мужчины свои дороги в этом мире, мой господин. Ты правишь обширной страной, храбрым народом - и в том состоит твое предназначение. Твои сыновья водят в походы бойцов, учатся сражаться и побеждать. Магиди о, достойный Магиди молится богам, испрашивая у них милости для всех нас! Блейд закатил глаза, поднял к небесам чашу с вином, отхлебнул глоток и продолжил: - Да, у каждого свои дороги... и у меня - тоже, великий лайот. Я - странник, скиталец, чей путь не завершен, цель - не достигнута, искомое - не найдено. Я проживу в своем новом доме еще целую луну, может, две или три, но рано или поздно снова отправлюсь в плавание. Легко ли будет моим безутешным женам? - Он повернулся и накрыл рукой ладошку Найлы. Нет, уж лучше я оставлю себе эту маленькую женщину, которая так любит давать непрошенные советы.
Ораторское искусство весьма ценилось на Гарторе, и он постарался не ударить в грязь лицом. Лайот в восторге хлопнул себя по коленям и обвел взглядом сыновей.
- Какая речь! Искренняя и мудрая! Хотел бы я, чтоб мои дети умели так говорить! - Он сложил руки лодочкой перед грудью, словно боялся расплескать драгоценные слова Блейда, затем кивнул принцам: - Ну, мои молодые туйсы, что же мы ответим Эльсу-хайриту?
- Не отпускать! - буркнул угрюмый Катра, детина лет под тридцать с багровым шрамом на левой щеке.
- Отпустить! - заявил Борти, мускулистый веселый парень, выглядевший слегка придурковатым; он с восхищением смотрел на Блейда.
- Отпустить, но с условием, - дополнил Сетрага, третий и самый младший из братьев; на его подвижном живом лице играла неопределенная улыбка.