Ветер брызнул в лица холодным дождем, и они расстались.
7. Трехликий
Похоже, шериф знал, о чем говорил. Проходила неделя за неделей, а их дом никто не тревожил. На работе Русов освоился. Мистер Торп попросил его получить водительские права, иногда надо было доставлять товары на окрестные фермы. Так что после работы Джанет стала завозить его в автошколу, где учились водить машину в основном тинэйджеры, половину их жаргона Русов не понимал.
Ему понравился тренажер: садишься в автомобиль, надеваешь на голову шлем виртуальной реальности, берешься за руль и отправляешься в ''поездку''. Иллюзия была полной: мимо проносились дома, встречные машины, сменялись даже запахи - от горячего асфальта до скошенного сена, - в зависимости от пейзажа ''снаружи''. То и дело возникали опасные ситуации: у Русова сердце уходило в пятки, когда навстречу выворачивал огромный трейлер или выбегал ребенок. Он жал на тормоз или отчаянно крутил баранку, а потом выслушивал ехидные комментарии инструктора.
Но настоящая поездка по улицам Другого Дола прошла без задоринки. Русов снова наведался в ратушу и ''получил'' водительские права, его розовую карточку сунули в компьютер и со стандартной улыбкой подали обратно. Наверное, добавили очередной невидимый код.
По вечерам он заглядывал к Джанет, и они подолгу беседовали. Джанет расспрашивала о жизни в Кандале, о матери и отце Русова. О себе рассказывала неохотно, но постепенно Русов стал лучше узнавать ее. Эти встречи в полутемной комнате стали желанными, Джанет привлекала и волновала его после происшествия на кладбище.
Сидели, не включая света: Русов на стуле, а Джанет в кресле-качалке. Она то слегка покачивалась, то сидела неподвижно; в сумерках темнел силуэт на фоне окна, иногда обозначалась грудь. Джанет стала мягче относиться к Русову и больше не укоряла за смерть матери. Этой темы вообще старались не касаться. Время проходило незаметно, прощались поздно. Русов ложился в постель и долго не засыпал.
Пожалуй, он впервые так сильно почувствовал влечение к женщине; за внешней бесцеремонностью Джанет скрывалась прекрасная душа, совсем как у его матери, только мать сделалась боязливой за годы жизни в чужой стране, а Джанет держалась гордо. И еще - при каждой встрече его волновал то плавный абрис бедра Джанет, то смело выступающая грудь, то зеленые, порой внезапно темнеющие глаза.
Иногда втроем сидели в гостиной и слушали музыку, у Грегори была большая коллекция дисков. Потрескивали дрова в камине, по стенам мигали красные сполохи, а Русов слушал органную музыку Баха или скорбные аккорды симфоний Рахманинова другого русского, тоже когда-то пересекшего океан, но и здесь, в тихой тогда Америке почувствовавшего надвигающуюся беду. Джанет в последнее время предпочитала печальную музыку.
И так незаметно в Другой Дол пришла осень.
Ветер сорвал листву с дубов и они стояли черные, грозя суками низко нависшему небу. Листья усыпали траву и дорожки, скользили под ногами. В субботу погода улучшилась, и Джанет затеяла большую уборку.
Повинуясь ее указаниям, Русов вытащил из подвала груду черных пластиковых мешков, а потом вместе с Джанет вооружился граблями и стал сгребать листья в кучи. Работа была новой для Русова, но спорилась у него в руках: окреп, работая на складе. Джанет останавливалась для отдыха гораздо чаще. Ее волосы падали на плечи и светились таким же теплым светом, как опавшие листья.
Солнце поднялось уже высоко, когда сгребли всю листву, кучи горели золотом и багрянцем на жухлой траве. Теперь Джанет держала мешки, а Русов пластиковой лопатой насыпал в них листья. Порой от лопаты было мало проку, и приходилось сгребать руками. Ночью подморозило - листья отсырели от растаявшего инея, и руки у Русова быстро замерзли. Он выпрямился и засунул их под мышки, чтобы согреть.
Джанет с улыбкой смотрела на него.
- А в России вы убираете листья вокруг домов? - спросила она.
Пальцы Русова потихоньку отходили, в них возвращалось тепло смешанное с болью. Он вынул руки и стал растирать пальцы.
- Частных домов у нас мало, - ответил он. - Листву убирают дворники. Сгребают в кучи, а потом поджигают.
Он снова увидел сизый дым, стелющийся среди стволов берез. Показалось, даже вдохнул запах дождя, принесенного серыми тучами... Но это длилось одно мгновение. Снова золотой свет лежал на листве и волосах Джанет, она держала мешок наготове. Русов наклонился и стал сгребать листья.
Набрали еще несколько мешков, и руки у Русова замерзли опять.
- Подожди, - сказал он и стал растирать покрасневшие пальцы.
Но Джанет вдруг оставила мешок, взяла руки Русова в свои и принялась растирать, от усердия прикусив губу. Ее тонкие пальцы оказались на удивление сильными, из них в онемевшие руки Русова вливалось ласковое тепло. Боли при этом не было.
- Вот так, - сказала она, отстраняясь, и волосы слегка коснулись лица Русова. - А чтобы не останавливаться то и дело, пойду принесу тебе перчатки.
Джанет не смотрела Русову в глаза, и ему показалось, что она покраснела. Но наверное, это было от холода. Она повернулась и быстро пошла к дому. Вернулась через пару минут и протянула перчатки.
Теперь дело пошло быстрее, хотя Русову было жаль, что его пальцы больше растирать не будут. Но все равно, работать рядом с Джанет было приятно. Набили листьями около двадцати мешков, и Русов один за другим отволок их к улице.
- Оттуда их заберут, - сказала довольная Джанет. - На этот раз мы сэкономили на уборке, так что можешь рассчитывать на праздничный обед.
Она переоделась и уехала. Русов с Грегори расположились на веранде и выпили по стаканчику виски. Грегори щурился от золотистого света, подергивание века было едва заметно.
- Запомни, Юджин, - поучал он. - Виски не закусывают, как вашу водку. Даже не запивают. Мы, американцы, любим во все класть лед, но по отношению к виски это хамство. Виски в переводе с гельского означает ''живая вода''. Его надо пить понемногу и безо всего. ''Не пей виски с водой, и не пей воду без виски'', - так говорят шотландцы...
Грегори поскучнел: видимо вспомнил, что ни Шотландии, ни шотландского виски больше не существует.
- Да, искалечили наш мир, Юджин, - сказал он, допивая виски одним глотком. - И не понять, кто в этом виноват. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Переместились в комнату Грегори. Он сел за компьютер и с минуту глядел на пустой экран.
- Есть еще одна загадка, Юджин. Почему "черный свет" лег именно так? Вот смотри.
Он коснулся клавиш, и на экране появилась карта земного шара. Русов впервые увидел зловещую сеть Черных зон, оплетшую континенты. Но... далеко не все. Черные пиявки впились в Америку, Европу и северные области России. Гораздо меньше заползло на Ближний Восток. Почти вся Азия, Африка и Латинская Америка оставались чистыми.
- Данные получены с орбиты, пока у нас оставались технические возможности для запусков, - тихо сказал Грегори.
На сердце Русова стало тяжело. Вспомнилось, какое жутковатое наследство получил от Сирина.
- Что затронуто только северное полушарие, это понятно, - нехотя сказал он. - Если спутники ваши, то были нацелены на Россию. Если запустили все-таки наши, то должны были накрыть командные пункты НАТО в Северной Америке и Европе. Когда управление было потеряно, облучение приняло беспорядочный характер, но все равно пришлось на северные районы.
Грегори помолчал.
- На американских спутниках были средства радиоэлектронной войны, но не излучатели "черного света", - сказал наконец. - Я об этом знаю, поскольку участвовал в расследовании причин войны. У нас был один умник, вроде того, о каком ты говорил. Только наш из АНБ, агентства национальной безопасности. Так вот, он попытался рассчитать орбиты спутников...
- Зачем? - вяло спросил Русов. Разговор тяготил: что толку копаться в прошлом?
Не отвечая, Грегори коснулся клавиатуры, и изображение изменилось. Теперь оба северных полушария накрыла серая сетка - тоже хаотическая, но полосы распределялись по земной поверхности более равномерно.
- Это зоны, которые должно было затронуть излучение, если бы установки на спутниках работали непрерывно, - глухо сказал он. - А теперь смотри...
На экран вернулись черные полосы, словно темная кровь влилась в оплетшие Землю серые жилы. Но... влилась далеко не везде. Черные пиявки кишели в Северной Америке и Европе, на территории России их было меньше, последняя проползала по Уралу. В остальных местах серые полосы начали таять и исчезли.
- Складывается впечатление, - медленно сказал Грегори, - что кто-то контролировал спутники и после разрушения наземных станций. Этот кто-то целился в основном по Америке и Европе, но не забыл и про Россию, так что едва ли это ваши военные. А вот Азию оставил чистой. Это подтверждает гипотезу, что война была кем-то спровоцирована. Кем-то очень умным и технически оснащенным.
- Цзин? - вырвалось у Русова.
Грегори бросил на него острый взгляд:
- Цзин тогда не существовало. Во всяком случае, о них никто не знал. И это не Китай. Он только воспользовался послевоенной ситуацией, как сделала бы любая держава на его месте... Просто мы были слишком готовы воевать, и кто-то столкнул наши страны лбами, а потом отступил в сторону, только слегка подправил события в свою пользу...
Грегори умолк. В голубоватом свете экрана лицо выглядело изможденным. На дворе стемнело - опять надвигались тучи. Редкие оставшиеся листья горели золотом на черных дубах.
- А есть догадки, кто это мог быть? - осторожно спросил Русов.
Грегори долго молчал.
- Кое-какие есть... Было задействовано четыре спутника, их могла вывести на орбиту одна ракета. Так вот, парень из АНБ проанализировал подозрительные записи, сделанные системой электронной разведки ''Эшелон''. По-видимому, это были фрагменты команд на спутники. Он сравнил их особенности с сетевыми диалектами крупных современных корпораций. Ведь логично предположить, что если кто-то подтолкнул мир к войне, то сумел максимально воспользоваться ее результатами. И нашлась одна, очень влиятельная, где совпадений оказалось подозрительно много. Занимается сейчас проблемой установления нового мирового порядка.