Очнулся на чем-то мягком и первые пару секунд не мог понять, почему меня потряхивает.
Открыл глаза и покрутил головой.
Оказалось, я лежу на куче соломы, в какой-то телеге. Рядом, без сознания, валяется связанный Семенов. Мои руки тоже опутаны несколькими мотками бечевки.
Приподнялся и высунул голову за бортик.
Возле телеги ехали несколько всадников. Сурового вида бородатые мужики, в потертых кафтанах, о чем-то переговаривались между собой, время от времени поглядывая на повозку.
Один из них заметил, что я высунулся, и щелкнул кнутом о борт телеги, в паре миллиметров от моего лица.
Под гогот бородачей, я поспешил скользнуть обратно на солому.
Какие-то мужики, лошади, телега. Я лежу связанный. Что вообще происходит?
Толкнул плечом Семенова. Ноль реакции. Толкнул еще раз.
Потомственный егерь застонал, открыл глаза, уставился на меня мутным взглядом.
— С добрым утром, соня.
— А? Что?! — дернулся было Семенов, но ему помешали путы, — Что происходит?
— Я бы тоже хотел это знать.
Повозка резко остановилась.
Нас с Семеновым выволокли и поставили на пыльную дорогу посреди… какой-то деревни?
Покосившиеся избы, мужики и бабы, в старомодных одеждах. Лошади, опять же. Все выглядело так, будто я переместился в прошлое, на пару веков назад.
Крепко зажмурился и потряс головой. Картинка не изменилась.
Один из мужиков, что привезли нас сюда, достал нож и подошел ко мне, криво ухмыляясь.
Я безразлично посмотрел на зазубренное лезвие в его руке. Духовный доспех его "перышко" вряд ли пробьет.
Мужик посверлил меня взглядом, пытаясь, наверно, вызвать оторопь.
Поняв, что мне на его "заигрывания" глубоко пофиг, наклонился и разрезал путы у меня на ногах.
Проделав тоже самое с Семеновым, он махнул рукой и нас, ухватив под локти, повели к одной из хижин.
От других, ее отличали большие размеры и наличие второго этажа.
Остальные дома в деревне, насколько я успел заметить, были более низкими, одноэтажными. Да и не такими добротными.
Наша процессия успела привлечь внимание.
Местные стали проявлять к нам живой интерес, побросав дела и постепенно сбиваясь в кучу, поглазеть на "новичков".
Мужики довели нас до крыльца и, оставив стоять, отошли назад.
Дверь избы скрипнула и из нее вышел седой старик.
В каких-то шкурах, крючковатые пальцы его цепко держали длинный посох, увешанный ленточками и изогнутый на конце в полуспираль.
— Кого привели вы ко мне, Тихомир? — голос старца был скрипучим.
— Отступников от Истины, Достомысл, — откликнулся один из бородачей, кажется тот, что играл со мной в гляделки, прежде чем перерезать путы на ногах, — Имперскую Скверну.
— Привели Скверну прямо в наш Дом?! — Достомысл стукнул посохом о землю.
Силовая волна разошлась вокруг, обдав меня легким ветерком, и заставила гомонящую толпу притихнуть.
Люди начали один за другим падать ниц.
Даже Семенов, за какими-то интересом, бухнулся на колени и начал биться лбом о землю, бормоча что-то о всепрощении.
Странные они тут все какие-то.
Я перевел взгляд со сгорбленных спин на старца и обнаружил, что тот с интересом смотрит на меня своими блекло-голубыми глазами из под кустистых седых бровей.
— Вот оно значит как… — Достомысл задумчиво огладил свою длинную бороду.
— Как-то так, — развел я руками.
Ну, конечно, как только мне представилась возможность, я избавился от пут.
Пока староста деревни (или кто он там?) точил лясы с Тихомиром, я тихонько перегнал эфир в пальцы и пережог бечевку легкой огненной аурой.
Увидев, что я свободно размахиваю руками, бородатые ухари вскочили и ломанулись ко мне.
Я уже приготовился легонько приложиться кулаком по харе самого прыткого, как скрипучий голос старца приказал им остановится.
Мужики замерли на месте, а я с укоризной посмотрел на Достомысла. Мог бы и подождать, пока разомну затекшую руку о бородатый фейс.
Он, словно не заметив моего негодования, развернулся и жестом пригласил следовать за ним.
Под тихий ропот толпы, я поднялся по ступеням следом за стариком и вошел в избу.
***
Ожидал увидеть внутри затхлость и антураж жизнедеятельности захолустного шамана.
Ну там, какие-нибудь замысловатые руны на стенах, пучки сухой травы, зелья и прочие, приходившие на ум, атрибуты деревенского колдуна.
Но, к моему удивлению, ничего такого я не обнаружил.
Просторная светлая комната с массивным дубовым столом в центре.
В дальнем углу потрескивала поленьями растопленная печь. Пара лавок у стен. Лестница, ведущая на второй этаж.
Все чисто и благообразно.
Достомысл сбросил с себя шкуры, оказавшись под ними в белой полотняной рубахе и таких же штанах, кинул их на лавку и прошел к столу.
— Любава! У нас гости! — крикнул он, задрав голову к потолку.
На втором этаже началась какая-то суета. Потом послышался топот ног и к нам по ступенькам сбежала девушка.
— Ты меня звал, деду…
Увидев, что я бесцеремонно пялюсь на аппетитные округлости ее тела, которые не смог скрыть от меня даже вышитый красными нитями сарафан, она зарделась и потупила взгляд.
— Собирай на стол, — сказал ей Достомысл и кивнул в мою сторону, — будем гостя дорогого потчевать.
Любаша всплеснула руками и, бросившись к печке, начала доставать из нее какую-то снедь.
— Настолько "дорогого", что даже трансфер ему обеспечили, — вставил я свою ремарку.
— Не пойму о чем толкуешь, мил человек, — старик вопросительно уставился на меня.
— Я говорю, по что, дедуля, вы моих друзей перебили, а нас с мальцом сюда силой приволокли? Неужто обедом накормить?
Достомысл внимательно посмотрел на меня, хитро прищурился и спросил:
— Так разве они друзья тебе?
Хм. А ведь действительно, чего это я. Знать их не знаю, видел в первый раз.
— Хорошо, этот вопрос снимается с повестки. Меня сюда зачем приволокли?
— Ты садись, отрок, — Достомысл пригласил меня за накрытый его внучкой, на скорую руку, стол, — поешь.
— Старик, ты мне зубы не заговаривай…
Ур-р-р!
При виде дымящегося горшка с мясом и грибами, мой живот предательски заурчал. Черт, я же с самой "Имперской монеты" не ел ничего.
Сглотнув слюну, я не стал выделываться и сел за стол.
— Так зачем… ням-ням… вы напали на нас… чавк… там в лесу.
— В том секрета нету, отрок, — Достомысл зачерпнул деревянной ложкой себе жаркое из горшка и положил в подставленную Любашей миску, — Еще предки завещали нам бороться с Имперской Скверной.
— Яфно, — прочавкал я с набитым ртом, — Вы знафит из эфих…?
— Каких таких "этих"? — старик не донес ложку до рта и уставился на меня.
— Ну… кхе-кхе… — я замешкался, — борцов с империализмом? Бунтари.
— Мы — борцы со Скверной, которая пропитала Русь Матушку, — ответил Достомысл.
Я аж поперхнулся.
Староста, перевалившись через стол, похлопал меня по спине. Да так, что у меня чуть ребра не повыскакивали. Откуда только столько силищи в этом невзрачном старичке.
Достомысл дал знак своей внучке и та поставила передо мной крынку с молоком.
Я благодарно кивнул и в пару глотков выпил его. Першить в горле перестало.
— А меня сюда зачем приволокли? Почему на месте не расправились?
— Ты будто недоволен этим, отрок? — изогнул бровь староста, — Любаша, внучка, а ну кликни сюда Тихомира.
Любаша выскользнула во двор, а через пару минут в избу вошел Тихомир. Он разглядывал, вертя в руках, берданку Семенова.
— Зачем звал, Досто… –
Он поднял взгляд от ружья на нас, увидел меня, сытого и довольного, сидящего за столом, и его лицо исказила злоба.
— Скажи, почему не искоренили Скверну на месте?
— Прости, мой недогляд, — понурил голову Тихомир, но тут же поднял ее обратно, хищно оскалившись и доставая нож, — Дозволь исправить?
— Полно тебе, Тишка, уйми свою спесь, — осадил его хозяин дома.
— И ножик свой спрячь, — попросил я, — а то порежешься еще ненароком.
— Да я тебя!
Уворачиваюсь от сильного размашистого удара его лапищи, с зажатым в ней ножом.
Бью ногой, слегка напитав ее силой, ему под коленку. Слышится хруст ломаемой кости и бородатый бугай падает под стол, по пути опрокидывая посуду.
— Ты как там, Тишка? — спросил дед, наклонившись под стол.
Бородач заворочался и сжав зубы от боли отполз к стене, прижимая сломанную ногу рукой.
— Жив? Ну и славно, — улыбнулся хозяин дома, — Любаша, помоги страдальцу.
Девушка склонилась над сломанной ногой Тихомира, руки ее засветились зеленоватым светом.
Хм… Она лекарь что ли?
— Видал уже такое? — спросил у меня Достомысл, заметив, что я внимательно наблюдаю за действиями его внучки.
— Читал в книжках…
Я, собственно, не покривил душой. Память "донора" подсказала, что воочию я такого не наблюдал, но имел понятие что это.
На моих глазах, сломанная нога бородача начала срастаться и через пару минут, он, прихрамывая, покинул избу, одарив меня на прощанье "многообещающим" взглядом.
— Вот тебе и ответ отрок, почему ты здесь.
— Не уверен, что понимаю…
— Тихомир у нас не из слабых. Сам же видел. Видать, не сумел справиться. Вот привез сюда.
— А вы значит справитесь? — с вызовом спросил я и, на всякий случай, накинул доспех.
Старик хмыкнул.
— Исподнее твое, из эфира сотканное, тебе не поможет.
— Помогало уже не раз. Чего бы сейчас меня подводить? — я подошел ближе, — Подожди. Почему ты мой духовный доспех "исподним" назвал, старик?
Вместо ответа, Достомысл, резко стукнул посохом об пол.
Из закрученного в спираль навершия в меня вырвался вихрь листьев.
Все они отскочили, скользя по моей броне и уйдя за спину, воткнулись в бревенчатую стену, образовав на ней точный контур моей фигуры.
Ну? Что и требовалось доказать! Хренов ниндзя, со своими листьями-сюрикенами.
Зло зыркнул на старикашку с посохом и увидел довольную ухмылку на его морщинистом лице.
С моей щеки, на пол упала капелька крови.
Не понял?
Потрогал лицо. Один из листьев, действительно, пробив броню, умудрился нанести мне неглубокий порез.
Достомысл стукнул посохом еще раз и все листья, что были воткнуты в стену, задрожали, вырвались из древесного плена и скручиваясь в спираль вихря, вернулись обратно в навершие.
Я все еще держал пальцы на сочащейся кровью ране, когда до меня начал доходить весь смысл того, что сейчас произошло.
Это не мой духовный доспех защитил меня от смертоносных листьев. Все они обогнули меня, по мановению руки Достомысла, пролетев мимо.
Но, один из листьев он все же направил в меня, оставив порез.
Охренеть!
А если бы в меня попал каждый из этих "сюрикенов"? Я бы валялся сейчас на полу, кучей мясного фарша.
— Что у вас за магия такая?!
— Если выходишь в одном исподнем на битву, — поучительно сказал староста, — Не рассчитывай что оно тебя спасет.
— Но, моя духовная броня…
— Ты называешь то тонкотканное тряпье из эфира, что накидываешь на себя броней? Ха-ха-ха, — старик засмеялся в седую бороду.
Вот же гад! Насмехается еще. Сейчас проверим у кого из нас броня, а у кого "исподнее"!
Вливаю всю злость и Силу в родовой клинок и с размаху бью по старикашке.
Клинок отскакивает, не причиняя вреда.
Замахиваюсь снова и бью. Еще раз и еще. Остервенело рыча, машу эспадой, нанося удар за ударом…
Все бестолку!
— Хватит, — наконец говорит Достомысл.
Он взмахивает рукой и лезвие моего родового клинка, сплетенное из маны, просто развеивается.
***
Тяжело дыша, я стою, сжимая в руке одну лишь рукоять, и смотрю исподлобья на этого хренова колдуна.
Энергоканалы на пределе.
Еще немного и лопнут, сделав это тело непригодным для манипуляций с эфиром.
Захоти этот зловредный старикашка просто проткнуть меня сейчас своим посохом, я бы не смог ему помешать.
Но он не захотел.
— Любаша, глянь его порез.
Девушка подошла и провела ладонью мне по щеке.
Она у нее теплая. Нежная. И даже током не бьет. Не то что у Светы.
И глаза зеленые…
Увидев, что я завис, глядя в упор на нее, Любаша покраснела и убрала руку.
— Пойдем, отрок, — вывел меня из ступора голос Достомысла.
— А? Что? Куда?
Я повернулся к нему и целительница, воспользовавшись моментом, скользнула от меня к столу и начала споро собирать с пола посуду, опрокинутую вспыльчивым Тихомиром, изредка, украдкой, бросая на меня взгляды.
Странная она какая-то.
Староста начертил у одной из стен своим посохом какой-то замысловатый символ и на ней проявилась дверь.
Достомысл шагнул внутрь.
Интересненько. Я подмигнул Любаше и протиснулся вслед за стариком в закрывающийся дверной проем.
***
Лестница за дверью вела куда-то вниз.
Осторожно, держась рукой за стенку, я спускался вслед за маячащей впереди спиной Достомысла.
Зеленоватый свет, исходящий от его посоха, слегка разбавлял полумрак.
Мы сделали десяток витков — лестница была винтовая, и оказались на огороженном деревянными перилами помосте.
Внизу, в центре подземной пещеры (или что это вообще?), куда привел меня седовласый колдун, переливался изумрудным цветом… Разлом?!
Я не поверил своим глазам.
Небольшой, метра три в диаметре, участок на земле, закрывала защитная мембрана, на поверхности которой пульсировали волны энергии.
Достомысл махнул мне рукой, мол не бойся, и спустился ниже, к самому Разлому.
Ну уж нафиг!
Я вышел из легкого ступора и мое чувство самосохранения четко сказало мне не соваться к незнакомому Разлому.
Хотя бы, пока полностью не восстановятся энергоканалы, истощенные бесполезным, как оказалось, фехтованием против старосты.
А дальше случилось, что-то совсем странное.
Достомысл протянул свой посох к торчащей из земли части энергетического купола и, могу поклясться всеми демонами шестого легиона, зеленоватый эфир хлынул в древко плотным потоком маны.
Достомысл просто насыщал свой артефакт энергией из Червоточины.
Да кто он вообще такой?
Через какое-то время, старик отдернул свой посох от защитного поля и поток эфира прервался.
Интересно, а я смогу напитаться Силой от этого Разлома?
А, чем черт не шутит.
Я спрыгнул к защитному барьеру, присел и положил ладонь на пульсирующую мембрану.
Ожидал ощутить плотную субстанцию, но вместо этого, моя рука провалилась по локоть в Разлом. Что за…
Быстро вынул руку и осмотрел.
Никакие волны энергии по моей руке не побежали. Не было ни покалываний, ни пощипываний. Вообще ничего.
Опустил руку в изумрудную субстанцию еще раз. Подержал подольше и вынул.
Ничего.
— Ты туда еще головой залезь, — хмыкнул Достомысл, у меня за спиной.
А что, это мысль!
Я зажмурился и сунул голову в Разлом.
Протиснувшись сквозь плотную мембрану энергополя, ощутил легкое дуновение ветерка на лице и открыл глаза.
Залитая солнечным светом поляна.
Щебечут птички. Вдалеке виднеется лес. Перед лесом, на краю опушки, возвышаясь над землей на пару метров, на двух высоких столбах, стоит изба.
Странно. Но интересно.
Эй! Что за…
Крепкая рука схватила меня за плечо и выдернула обратно в пещеру под домом старосты.
***
На секунду словил "темного", после быстрой смены солнечного света на полумрак пещеры.
Зажмурился, проморгался и увидел перед собой хмурое лицо Достомысла.
— Ты чего, старый, обалдел, так меня выдергивать? — перешел я в словесное наступление, прежде чем он начнет свои нотации, — Я толком даже рассмотреть ничего не успел…
Вмиг лицо Достомысла сменилось на заинтересованное.
— Ты что-то там видел?
— Э… ну, лес…
— Ясно, — староста махнул рукой, потеряв интерес, — пошли.
— Куда?
— В горницу.
Блин. Как же не хочется уходить, не проверив досконально этот Разлом.
Я обернулся на мерцающий купол.
— А может…?
— Пойдем, странник. Потолковать надобно, — Достомысл продолжил подниматься, скрипя ступенями.
— Как вы меня назвали? — спросил я у него, нагнав у выхода из странного подземелья.
— Странник. Пришлый человек.
Достомысл обернулся, взмахнул посохом и дверь в стене растаяла.
Вот только что была и растворилась прямо у меня на глазах.
Я даже рукой провел пару раз по стене — может морок какой?
Нет. Двери не было. Обычные бревна.
— Ну да, — снова повернулся к седому старосте, — Я не из этих мест. Я из Сибири.
Достомысл хрипло рассмеялся.
— Я что-то смешное сказал?
Достомысл перестал смеяться, взглянул серьезно. Быстро шагнул ко мне и положил свою ладонь мне на лоб.
— Не понял, старый, ты чего?
Я не успел ничего сделать, голова закружилась и я провалился в темноту…