Повторно поцеловал он рукоять меча Ре My и повернулся к тем, кто смотрел на него снизу. Люди молчали, но когда он начал спускаться по ступеням, протиснулись вперед. Опускались на колени, целовали ему руки и край плаща. Окруженный ими, он снова повернулся лицом к трону.
- Мы исполним приказ и к закату уйдем из города, - сказал он.
Рябь снова пробежала по площади; Рей решил, что народ начинает расходиться. Но снова загремели барабаны, и все остановились. В наступившей тишине снова заговорил Ре My.
- Жители Атлантиды, вы пришли на суд. Теперь вы станете судьями. Что сделать с этим человеком?
Мурийцы у трона расступились, и появился отряд стражи. Солдаты полувели, полутащили Кроноса, бледного, с дергающимся лицом. Он вертел головой и смотрел по сторонам.
Толпа издала звук, подобный рычанию, и Рей отступил на шаг. Он слышал и читал о ярости толпы, но никогда сам ее не видел. По-своему это так же ужасно, как Любящий...
- Нам, Великий, нам! - кричали сотни, а потом и тысячи глоток.
- Что скажешь, Кронос? Это справедливо? Хочешь этого? К удивлению Рея, свергнутый Посейдон поднял голову, которая по-прежнему нелепо дергалась.
- Да, - ответил он. Может, решил, что сумеет сбежать? Или просто сошел с ума? Ре My кивнул.
- Это твой выбор. Да будет так.
Мурийские стражники отступили, толпа надвинулась волной, и Кронос исчез. Ни крика, ни звука, только шевеление, водоворот в толпе, потом ничего. Толпа расступилась, устремилась с площади, и Ре My встал с импровизированного трона и вернулся в храм, за ним ушли наакалы. К Рею и Чо подошел офицер.
- Великий призывает вас.
Они вошли в ту часть храма, где стоял камень, изрубленный и изуродованный огнем. Рей решил, что он служил центральным алтарем. Рядом с камнем стояли Ре My и У-Ча. Император первым обратился к Чо.
- Ты просил опасного назначения, рожденный Солнцем. И хорошо с ним справился. Ты убил это порождение зла, тварь, призванную из другого мира. Чего ты просишь за это?
- Ничего? Это был мой долг. Ре My улыбнулся.
- Ничего - ответ молодости и храбрости утра жизни. Но этого недостаточно. Тебе - змея, а после тебя она перейдет к твоим сыновьям и сыновьям сыновей. Иди сюда...
Чо опустился на колени у ног императора. Ре My отсоединил от своего шлема кольцо в виде разящей змеи и одел на голову Чо, все окружающие подняли мечи.
- Теперь ты... - Ре My посмотрел на Рея. - Ах, да, у тебя есть о чем спросить нас. Даже потребовать. Ты не добровольно отказался от собственной воли, тебе не дали выбирать.
- Да, - коротко ответил Рей.
- Ты не нашей крови, это не твоя война. В момент величайшей опасности для нас мы выковали из тебя необходимое оружие. Подумав, ты поймешь, что это было сделано правильно. Я много говорил о выборе и о том, что нужно быть верным своему выбору. Мы выбрали за тебя, поверившего нам, и это плохо. Но на это у меня только один ответ: мой выбор был между благом одного человека и спасением всего моего народа.
Мы не могли достичь этой земли: ее слишком хорошо защищали преграды, и не только видимые людям - из стали, стен и воды, но и созданные Магосом и его приспешниками. Всякий человек нашей крови, оказавшийся здесь, попал бы в ловушку. Мне кажется, ты на себе испробовал их оружие, когда тебя наконец схватили.
Но так как ты не один из нас, у тебя оказалась врожденная защита, какой мы не обладаем. И мы вложили в тебя то, что помогло тебе открыть для нас дверь. Ты стал ключом, единственным нашим ключом.
- Даже к Любящему? - спокойно спросил Рей. Он не склонился, как Чо. Смотрел глаза в глаза человеку, который правит большей частью этого мира. И во взгляде его не было благоговения или страха.
- Даже к Любящему, - согласился Ре My. - Он был первым, если хочешь, разведчиком целой армии подобных, которую выпустил бы на нас Магос. Он тоже был ключом, потому что каждый раз когда его призывали и кормили, он становился сильнее и каждый раз сильнее привязывался к нашему миру. Со временем он привел бы других таких же или еще худших. Место, откуда Магос призвал его, чуждо нам и всегда было оплотом нашего врага. И мы не знаем, какие еще ужасы таятся в этой бездне. И ты должен был послужить наживкой, чтобы вытянуть его, когда с ним еще можно было справиться, а потом закрыть врата.
И скажу тебе: за всю нашу историю ни один человек не послужил матери-земле так, как ты, чужеземец. И не вставал перед таким злом, не делал его на время бессильным. Не в моей власти достойно вознаградить тебя, потому что разговор о наградах унижает сделанное тобой. Но проси чего хочешь...
- Верни меня в мое время и место, - ответил Рей. Ре My стоял молча. Потом медленно сказал:
- Все наши знания к твоим услугам. Но можно ли это сделать, не знаю. А что если нельзя?
- Не знаю. Но я не из этого времени. - Наступила очередь Рея помолчать, ему трудно было выразить в словах то, что он чувствовал. - Может быть, вернуться не удастся, но я должен попробовать...
- Да будет так!
Рей отошел, и к нему приблизился Чо. Лицо мурийца было печально.
- Ты ненавидишь нас, брат? - спросил он. - Из-за того, что с тобой сделали? Я не знал об этом. Но понимаю, что такое способно разгневать...
- Ненавижу?.. - повторил Рей. Он ничего не чувствовал, только опустошение, странное отчуждение, как будто он больше не часть этой жизни и находится в месте, не предназначенном для него. Пловец в океане, глядящий на чудеса и цвета мира, который не принадлежит ему, в котором он чужак, испытывает нечто подобное, решил Рей. После ухода воли и смерти Любящего он стал просто зрителем. Снова попасть в реальный мир...
- Нет, не ненавижу, - сказал он скорее себе, чем Чо. - Просто я устал.., устал...
- Ну а если ты не сможешь вернуться? - Муриец поднял руку, но не коснулся Рея, только время от времени поглядывал на него. Рей снова подумал, как он устал, пошел в то место храма, где его лечили, лег на койку. Чо бросился на груду плащей по соседству и быстро уснул. Но американец, несмотря на усталость, уснуть не мог. Он закрыл глаза и попытался увидеть - да, на этот раз он старался увидеть деревья, молчаливый лес.
Ре My предложил ему все, что он пожелает. Можно попросить корабль, идущий на север, потом пересечь равнину и оказаться в полутьме леса. Попасть на то место, где он вошел в это время. А что если он встанет на нем и ничего не произойдет?
Он услышал легкое движение рядом и открыл глаза. У-Ча, выглядящий очень старым - старым и поблекшим в своей белой мантии, которая казалась более материальной, чем хрупкое тело в ней, смотрел на него сверху вниз.
- Ты был этой волей, - сказал Рей.
- Да, отчасти, - согласился наакал. - Но воля не все, что было в тебе, потому что сила за этой волей принадлежала тебе.
- Но я не хотел...
- Выполнять наши приказы? Да, это тоже верно. Но подумай: когда потребовалась эта воля, среди нас не нашлось человека, который мог бы придать ей силы. Ты другой, по нашим меркам ты очень сложен, сформировался в другие дни и жизнью, о которой мы ничего не знаем. Но я думаю, что сейчас ты не такой, каким впервые пришел из своего времени в наше. Кузнец извлекает из огня раскаленный металл и бьет по нему. Потом охлаждает, снова нагревает и снова бьет. И в конце своих трудов держит в руках совсем не то, с чего начал.
Рей сел. Раны под повязками слегка ныли. Эта боль почему-то успокаивала, делала его живым, а не просто отчужденным наблюдателем.
- Ты хочешь сказать - эта перемена может удержать меня здесь?
- Возможно, тебе стоит помнить об этом, сын мой, потому что я уверен: ты не тот человек, каким пришел к нам. Может быть, перемены начались, как только ты оказался в нашем мире, и все усиливались. Значит...
- Значит я должен быть готов к неудаче. Хорошо, ты меня предупредил. Но поможешь ли ты мне?
- Всем, чем могу.., ты знаешь это.., да.
- Не здесь, - сказал Рей, - и не в My, а на севере...
У-Ча удивленно взглянул на него.
- На севере - в Бесплодных Землях? Но там нет храма, нет места для науки...
- Я знаю только, что пришел с севера и должен туда вернуться. И что это нужно сделать быстро либо совсем не делать. У-Ча наклонил голову.