— Она тоже.
— Из ФБР?
— Да.
— А документик можно?
— Придется поверить на слово. Она тоже из ФБР. Агент ФБР Скалли.
— Гм. И что угодно двум агентам ФБР от мирного садовника?
— Садовника? Мирного?
— Я, знаете ли, садовником родился и садовником умру…
— Герр Клемпер, вы знаете, что это не так. Мы знаем, что это не так. И?
— Зовите меня просто мистер Клемпер. Для лучшего взаимопонимания, если нам, конечно, удастся его достичь.
— Попытаемся.
— Попытка, конечно, не пытка, мистер Молдер, но… Возможно ли взаимопонимание между агентами ФБР и… мирным садовником? Как там говорится: я имею право хранить молчание, я имею право на адвоката, я имею право…
— Мистер Клемпер. Ваша ирония сейчас не к месту и не ко времени. Забудем о ФБР. Я пришел к вам не как юридическое лицо к юридическому лицу. Я пришел к вам частным порядком — как сын человека, с которым вам доводилось вместе работать и работать. Мистер Клемпер, вы знаете, что это так. Мы знаем, что это так. И?
— Предположим. И?
— Давняя история. Вы ведь, когда пересекли Океан и прибыли в Америку, сразу были востребованы нашим правительством?
— Я был востребован вашим правительством и поэтому пересек Океан. Давайте не путать причинно-следственные связи.
— Давайте. И?
— Что — и?
— Над чем вы здесь у нас работали и работали?
— Послушайте, мистер Молдер… Вы знаете, что я знаю, что вы знаете. К чему ворошить?.. Сами сказали: давняя история. Я старик. Воспоминания о прожитом, даже приятном, нагоняют на меня тоску, в преддверии скорого ухода из этого мира.
— Давняя история — приятное прожитое, герр Клемпер?
— Мы же договорились — мистер Клемпер.
— Мистер Клемпер.
— Послушайте, мистер Молдер… Я сказал: воспоминания о даже приятном.
— То есть та давняя история вам неприятна?
— Послушайте, мистер Молдер… Вы не против, если я буду говорить не с вами, а с мисс Скалли? Просто не могу избавиться от ощущения, что общаюсь с каким-нибудь Чингачгуком.
— Рецидив? Предубеждены против наших цветных братьев?
— О, ну что вы! Я сугубый интернационалист! Просто не могу избавиться от ощущения, что вот-вот лишусь скальпа. И потом, извините… запах. Вы, извините, когда последний раз мылись? Мои орхидеи и то не в силах перешибить…
— Мистер Клемпер! Повторюсь, ирония сейчас не к месту и не ко времени.
— Уж какая тут ирония! К тому мне, хоть и старику, приятней беседовать с цветущей женщиной, чем, извините… с вонючим hombre. А вы пока побудьте на расстоянии, на мои цветочки посмотрите, понюхайте.
— Что ж, мистер Клемпер… Скалли?
— Да, Молдер. Да.
— Так-то лучше, молодые люди. О, каков парфюм! Совсем другое дело! Что за парфюм, дорогая фройляйн? «Пятое авеню»?
— Это мой естественный запах.
— Ну-ну, не обижайтесь на старика. У всякого возраста свои причуды.
— Экий вы причудливый, мистер Клемпер! Итак?
— Итак, дорогая фройляйн? Вы знаете, что я знаю, что вы знаете. Итак?
— О давней истории. Она, говорите, нагоняет на вас тоску. Потому что История с большой буквы обошла вас? Или потому что вы обошли ту историю с маленькой буквы?
— Что вы, дорогая фройляйн! Кто я для Истории с большой буквы?! Фрейд, Менге-ле, фон Браун — вот величины, которыми знаменит уходящий век. А кто такой Клемпер? Если и вспомнят о нем, то лишь как о мяснике. Была, дескать, такая история… с маленькой буквы.
— История с маленькой или большой буквы не объективна ли?
— Дорогая фройляйн! Знаете мои работы? Знаете, чего мы добились?
— Вы как наци? На деньги, запятнанные чужой кровью?
— Дорогая фройляйн! Не надо нотаций. Жизнь коротка, искусство вечно. Искусство экспериментатора — тоже искусство. Я много старше вас. И если не умней, то мудрей. Мы тогда были молоды и захвачены экспериментом. Как вы сейчас захвачены расследованием… Или преследованием, дорогая фройляйн?
— Вы угодили в н-неудачный исторический период.
— Отношусь к этому философски. Времена не выбирают, дорогая фройляйн. В них живут.
— И умирают, между прочим. В результате ваших захватывающих экспериментов.
— Не без того, не без того. Но и вы отнеситесь философски. Те эксперименты изменили мир. И к лучшему.
— Ценой жизней тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей.
— Наука требует жертв.