Вдали, по южную сторону вала, гудел автомобиль. "Не Врангель ли?" подумал я, оборачиваясь.
Автомобиль приближался. Под грузной стеной вала он казался совсем маленьким.
- Да смотри же!..
Подпоручик Морозов дернул меня за рукав.
- Смотри, Брусиловым подписано!
- Где?
Лист бумаги в руках Морозова долго бился под ветром.
- Где?..
- Да подожди ты!
Наконец удалось схватить его за края.
- "В дни, когда польская армия..." - стал читать подпоручик Морозов.
- Эй, подождите!..
- "...обращаюсь я к вам, русские офицеры, вместе со мною воевавшие и на полях Галиции и..."
- Эй, оглохли? - уже возле нас кричал штабс-капитан Карнаоппулло.- Я приказываю!..- И, вырвав из наших рук воззвание, он вдруг круто обернулся и взял под козырек.
- Смирно!..
Автомобиль мчался уже по дороге под насыпью. В автомобиле сидел генерал Кутепов. Одна рука Кутепова лежала на черной квадратной бороде, другую он держал возле козырька корниловской фуражки.
- Вольно!
- Вольно! - И, зажав в руке смятое воззвание, штабс-капитан Карнаоппулло пошел вниз по дороге. Длинный шнур нагана спускался до самых его колен.
- Городовой! - сказал подпоручик Морозов, отворачиваясь.
Поднятая автомобилем пыль медленно подымалась на вал. Подпоручик Морозов заслонился ладонью.
- Скажи, Зотов, а где ты эту бумагу нашел, а?..
- Да не я находил... В восьмой мне солдат какой-то дал.
Говорит, у себя в вещевом мешке нашел, и мно-о-го!..
Солнце уже взошло... Во рву раздевали первых пленных. Около полудня мы перешли ров, обошли Перекоп
и двинулись на северо-восток.
Навстречу нам уже несли раненых. Стрельба вдали становилась чаще и отчетливей.
- Если б туда... на аэроплан, да посмотреть бы!..- сказал поручик Науменко, подымая голову.
- Подожди минутку,- увидишь! Но ждать пришлось часа три.
Три часа 1-й и 2-й батальоны нашего полка лежали в степи.
Было жарко.
- Странно... И справа и слева море, а ветра нет.
- Тень бы какую!..- И, звякнув густо набитыми подсумками, подпоручик Басов медленно повернулся на живот и уткнулся лицом в траву. Фуражка сползла на его лоб, на седой затылок легла трава.
- Поручик, а сколько вам лет?
- А сколько у вас языков, поручик Науменко? Неужели помолчать не можете?
...Аэропланы над нами летели к северу.
- Сюда! Веди сюда!
Какой-то солдат отводил в тыл двух ободранных пленных.
- Эй! Да живо!
Пленных подвели к тачанке генерала Туркула. Наклонив головы и плечи и опустив руки, они стояли неподвижно, и казались низко подвешенными над землей.
- Коммунисты? - спросил генерал Туркул, свесив над колесом тачанки одну ногу.
Не подымая головы, пленные что-то ответили. Туркул зевнул.
- Веди! - Потом развернул на коленях карту и зевнул снова.
- ...Сюда! Сюда! - минут через пять вновь закричал он. И опять подвели пленного, уже босого, в рваной ватной кацавейке и без фуражки.
- Коммунист?
- Черт ма, коммунист!.. Мобилизованный.
Около тачанки собрались солдаты. Туркул вновь что-то спросил. Что - я не разобрал. Солдаты вкруг тачанки гудели.
- Меня это? - переспросил пленный.
- Ну, а конечно! Не меня же!..
- Могилиным меня звать.