Посланник - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Глава 1

Профессия водителя-дальнобойщика по-своему интересна. Нет, разумеется, большая часть этой работы — это бесконечная дорога, идиоты, которых на этой дороге немерено, а ещё постоянная борьба со сном. Но есть и то, что эту работу скрашивает. Так уж вышло, что страна у нас необъятная, так уж вышло, что не всё и не всегда можно перевезти поездом, и тем более самолётом. Вот и приходится гонять фуры на тысячи километров. А в дороге у водителя есть отличная возможность посмотреть на просторы, проникнуться мыслью о величии страны, ну и просто расширить свой кругозор.

Так думал я, когда вертел баранку, поглядывая на бесконечную полосу асфальта. Понятно, что большинство дальнобоев, услышав о таких плюсах своей работы, только горько усмехнутся. Но дело в том, что для меня это не профессия. По сути, я совершаю первый подобный рейс в жизни. Раньше тоже приходилось мотаться на машине в неведомые дали, но то по своей инициативе, а именно сейчас на фирме не оказалось кадров, а груз доставить требовалось, хоть трава не расти. Вот и пришлось спасать родное предприятие, польстился на хорошую премию и командировочные. Фура битком набита строительными конструкциями, не просто железки, а тонкая, почти ювелирная техника. Строить будут что-то жутко технологичное, закупили железо за границей, поставят его, куда следует и… сделано в России.

Вот только это добро доставить нужно из пункта А в пункт Б. Простейшая задачка для третьего класса, скорость-время-расстояние. Подсчёт выдаёт, что на месте я буду завтра к вечеру, даже, наверное, чуть раньше, поскольку иду с опережением графика. С другой стороны, ну его, этот график, надо и отдых себе давать, не хватало ещё уснуть за рулём. Тяжело без напарника, такие рейсы вдвоём делают, а я…

Как минимум, одну ночь мне предстояло заночевать в придорожной гостинице. Вот только я, откровенно говоря, не хочу. Уж лучше в поле. Спальник в машине хороший, а больше мне ничего и не нужно. Остановку сделаю, но только чтобы поесть.

Слегка притормозив, сверился с картой, нет, хорошо всё-таки трасса построена, крупные города можно объезжать стороной, что экономит каждый раз пару-тройку часов. Главное, нужный отворот не прозевать. Так, что у нас на пути? Ага, деревенька, судя по размерам, тысячи на полторы жителей. И там точно есть какая-то забегаловка, где можно поесть. Пусть еда будет невкусной, но хоть горячей. Не люблю бутербродами давиться, привык к домашней еде.

Дорога есть дорога, а федеральная трасса — это не просто дорога, это настоящая транспортная артерия. А значит, всегда будут те, кто с неё кормится. Это я, понятно, не про бандитов говорю, преступность в этих краях, слава богу, извели ещё лет пятнадцать назад. Я про тех, кто не прочь заработать на движении относительно честную копейку. Водители, неважно, перевозчики грузов, туристы, что едут на моря, или просто переезжающие из города в город, любят вкусно поесть, мягко поспать, помыться, а то и попариться в бане (иногда даже, о ужас, с девками), так уж вышло. Само собой, спрос рождает предложение, люди, вложившись по минимуму, организуют на трассе пункты общепита и придорожные гостиницы. В одной из таких я сейчас и собирался пообедать.

Насчёт обеда, это я условно говорю, время позднее, почти девять, сентябрь, темнеет сейчас уже довольно рано. Нормальные люди поужинать успели, но у меня график несколько иной. Я ещё ехать буду часов до трёх ночи.

Остановившись на просторной стоянке, я покинул кабину, спрыгнув на ровную площадку, обильно засыпанную мелким щебнем. Так, что тут у нас? Заведение с говорящим названием «Харчевня», а на втором этаже небольшая гостиница, чуть дальше — шиномонтаж и автомойка, а ещё на территории есть баня, как гласит объявление на входе. Ну, баня мне пока без надобности, я не фанат тепловых процедур и случайного секса, а потому обойдусь харчевней.

Заведение мне, сказать по правде, понравилось. Всё в таком архаичном стиле, столы из толстого бруса, стулья неподъёмные, чтобы передвинуть можно было, а поднять и треснуть кого-то по хребту уже затруднительно. Да и публика тут не расположена к дракам. В одном конце сидела немолодая женщина с двумя детьми, то ли поздно родились, то ли это её внуки. Чуть дальше спокойно ужинали два подобных мне дальнобойщика. Сидят спокойно, спиртного на столе нет, чинно о чём-то беседуют. Официантка молодая туда-сюда бегает, видимо, одна на все руки, и приготовить, и принести, и посчитать. За стойкой только сидели двое молодых парней, в меру подозрительных, не откровенные уголовники, но и на добропорядочных не похожи. Плевать, взять с меня нечего.

Присев поближе к стойке, я стал дожидаться официантку. Она меня подчёркнуто игнорировала, пришлось натуральным образом ухватить её за руку, когда пробегала мимо.

— Есть хочу, — я сделал жалобные глаза.

— Две минутки, — она одарила меня самой милой улыбкой, какую только смогла изобразить.

Ждать пришлось чуть больше, но она всё же вернулась и, вынув блокнот и карандаш, стала выслушивать заказ.

— А меню есть?

— Меняется постоянно, — она пожала плечами. — Давайте лучше я вам расскажу, что есть готового.

— Ну, расскажите, — снисходительно разрешил я.

— Борщ, но его мало осталось. Одну порцию наскребу. Пюре картофельное, котлеты паровые, ноги куриные гриль, салаты, овощной и оливье, макароны, но их ждать придётся.

— Давайте пюре, котлеты и салат, который овощной.

— Сладкое нужно? У нас пирожки с повидлом вкусные.

— Хорошо, сначала всё это, а потом, чуть погодя, принесите пирожки и горячий чай.

Она кивнула и отправилась на кухню. Заказ организовали быстро, всё свежее и горячее. Начнём праздник чревоугодия. С обедом-ужином я расправился, быстро, а потом принесли пирожки. Целых четыре штуки, хотя я количество не указывал. Ну, в самый раз. И чай, два стакана сразу, тоже правильно, чтобы, значит, два раза не носить. Я бы и три выпил, под пирожки-то хорошо идёт, хотя в дороге напиваться жидкости — сомнительное удовольствие. Удивило, что вместо официантки всё это принёс молодой крепкий парень с короткой стрижкой. Я бы в нём ни за что не заподозрил бандита, но какое-то подозрение он вызвал. Уже хотя бы тем, что не бывает официантов в придорожных закусочных, которые бы выглядели идеально. А он выглядел. Рубашка белоснежная, брюки отглажены, даже галстук есть. И всё сидит на нём, как влитое, словно на заказ шили. И физиономия каменная. Я бы не удивился, увидев такого в офисе большой фирмы, или в правительстве, а тут… девушка была правильная, одета опрятно, но помятая и уставшая. Впрочем, мало ли чудаков, может быть, он помешан на внешнем виде.

— Можно счёт сразу?

— Что? — он посмотрел на меня так, словно увидел впервые.

— Счёт, — сказал я, пальцами нарисовав в воздухе квадрат. — Бумажка такая, там циферки, сколько я проел.

— А… да, сейчас.

Он метнулся к стойке и принёс листок. Да, отличная еда и стоит недорого. Я сразу отдал ему несколько купюр (специально для таких мест держал наличку, у них вечно со связью проблемы), а сам вернулся к пирожкам. И тут не разочаровали, тесто мягкое, повидло яблочное свежее, ну и горячие в меру. Прямо домашним уютом повеяло.

А вот чай подкачал. Не из пакетика, явно заваривали листовой. Вот только с сортом что-то не то. Или просто старая заварка, со склада, где до того пролежала лет двадцать. Горчит. Ну, да ладно. Я не привередливый, пирожки всё окупают.

Когда пирожки закончились, а от чая осталась только треть стакана, я почувствовал тяжесть. Нда, переел слегка, бывает. А ведь желудок у меня не железный, надо будет в аптечке «Мезим» поискать, а то буду всю дорогу маяться. Рука потянулась к стакану, но тут пальцы отказались слушаться. Едва не опрокинул стакан.

Происходило что-то странное. В этот момент ко мне за стол подсел молодой парень, то ли из персонала, то ли просто посетитель. Нет, скорее, из персонала. Брат-близнец официанта, такой же могучий, чистый, отглаженный, только галстука нет. Он ничего не говорил, просто сидел и смотрел на меня, словно чего-то ожидая. А ждать было чего, я попытался сказать:

— Чеееего теее… бе… надо? — язык оказывался слушаться.

Тут меня осенило, что горечь в чае была не просто так, меня опоили и сейчас… что? Я хотел позвать на помощь, но в этот момент речевой аппарат отказал полностью, окружающая действительность поплыла перед глазами, да и сами мысли стали какими-то медленными. Я начал заваливаться набок, упал бы, но меня подхватила пара сильных рук, которые легко удержали моё не самое лёгкое тело и куда-то потащили.

— Перебрал мужик, — раздалось как будто бы издалека. Позвольте, как же перебрал, у меня и спиртного-то на столе нет. Я ведь за рулём и вообще почти не пью. Мысль эта мелькнула в голове, но тут же замерла. Меня похищают. Зачем? Кому я нужен? У меня и денег-то… И груз мой кроме заказчика никому не нужен…

Мысли цеплялись одна за другую, временами я проваливался в темноту, а меня продолжали куда-то тащить. Краем глаза я видел серый коридор с обшарпанными стенами. Позже меня положили на каталку. Больница? Меня привезли в больницу? Или в морг? Нет, скорее, сейчас на органы разберут…

Мир в очередной раз поплыл, я лишился чувств. В себя пришёл, лёжа на той же каталке. Или уже на другой. В помещении было темно, где-то с краю светила тусклая лампочка, которая ничего не освещала. Я попытался пошевелиться, но смог только двинуть одним пальцем. Попытался что-то сказать, но никаких звуков не произвёл.

— Раздевайте, — приказал мужской голос.

— Рано ещё, — ответил голос женский.

Повернув глаз, который тоже с трудом двигался, я разглядел молодую блондинку в белом халате. Немного похожа на официантку, но не она. Её собеседника увидеть не смог, для этого требовалось повернуть голову. Они не скрывают лица, уверены, что я никого никогда не опознаю, а значит… Додумать мысль я не смог, поскольку опять провалился в забытье.

Очнулся, когда меня стали раздевать. Попутно кто-то залез во внутренний карман куртки и вынул документы.

— Пока размер прикинь, — сказал новый мужской голос, явно принадлежавший молодому.

Размер чего? Печени? Что вообще им надо? Тут случилось что-то странное: на руку мне надели штуку для измерения давления.

— Оно тебе надо? — спросил мужчина.

— Слушай, занимайся своим, — раздражённо ответила женщина. — Он должен быть здоров.

— Он и так здоров, — возразил второй мужчина. — Машину как-то водит.

— Это не показатель, — сказала женщина и начала накачивать воздух, руку привычно сжало. — Сколько ему лет?

— Понятия не имею.

— Ты паспорт в руках держишь, — укоризненно сказала женщина.

— А, точно, — спохватился он. — Так, год рождения… тридцать два. Через три месяца будет тридцать три. Разведён, детей нет, прописка постоянная, военнообязанный.

— Сто двадцать на восемьдесят, — удовлетворённо сказала женщина. — Раздевайте дальше. Следов операций у него не вижу, мышечная масса в норме.

— Не просто в норме, — заметил мужчина, — масса хорошая, я пока тащил, чуть не надорвался. В качалку ходил, точно.

— Сигарет нет, — добавил второй, — вейпа тоже, некурящий.

Я снова попытался пошевелиться, дурь, вроде отпускала, но медленно, теперь смог дёрнуть кистью. Но даже это движение вызвало затемнение в голове. Очнулся от укола в плечо. Наркоз дают? Чтобы резать?

Чьи-то пальцы открыли мне глаза и посветили неярким фонариком.

— Норма, — сказала, наконец, женщина. — Это что у тебя?

— Документы.

— А конкретно?

— Ну, паспорт, пэтээска, доверенность, права, военник.

— Открой военник и посмотри, что там, — велел второй мужчина.

— Так, Дмитрий Сергеевич, год рождения, призван, приведён к присяге. Так, погранвойска. Старший сержант. Стрелок, снайпер, гранатомётчик. Отличный экземпляр.

— Вот и хорошо, тогда ему легче будет. Снимайте оставшееся.

С меня стянули носки, потом потащили и трусы. Блин, тут ведь женщина, что за… Попытался оказать сопротивление, но снова замутило. На какое-то время меня оставили в покое. Потом кто-то взял меня за руку, и я почувствовал накладываемый жгут. В локтевой сгиб воткнулась игла. Будут резать?

Но пока меня никто не трогал, я просто лежал, временами засыпая, потом просыпался, а неведомая дрянь всё никак не отпускала. Мысли иногда были ясными, а иногда я замирал на каком-то слове и повторял его много раз, не понимая, что дальше.

Не знаю, сколько прошло времени, а когда я в очередной раз вырубился, очнулся уже в другом помещении, где горел яркий свет, а в нос бил запах химии и жжёного воздуха, как после кварцевой лампы. Операционная?

— Всё готово? — спросил мужчина, тот, который был главным.

— Нагревается, — ответил второй.

— Одевайте.

Тут я окончательно перестал что-то понимать. На меня натянули бельё, потом какие-то штаны, носки, куртку. В карманы куртки начали что-то засовывать, вдели ремень.

— Алла, — снова позвал мужчина. — Рот проверь.

— А, зубы золотые, — с пониманием отозвалась женщина, после чего бесцеремонно полезла мне пальцами в рот, оттянула нижнюю челюсть и внимательно осмотрела зубы. — Нет ничего, только две пломбы, хорошие зубы.

Какое-то днище. А если бы были? Вырвут? Как в концлагере?

Когда я был полностью одет, меня начали хлопать по щекам.

— Мужик, давай уже, отходи. Тебе предстоит много узнать.

— Крепко его колбасит, — заметил второй мужчина.

— Так я в каждый стакан положил по дозе, он оба и выпил. Алла, ты капала?

— Да я в него ведро залила, того и гляди, обоссытся.

— Нам такого не надо, — спокойно сказал начальник. — Дайте судно.

Меня повернули набок и подставили утку. Оказалось, что сфинктеры я контролировать мог, всё прошло нормально, если не считать стыда от справления нужды в присутствии женщины. Она не просто присутствовала, она эту утку и держала. Когда всё закончилось, меня снова положили на спину.

— Пусть воду пьёт, — снова сказал начальник.

Мне ко рту поднесли горлышко пластиковой бутылки и стали заливать понемногу. Глотал я с трудом, временами вода выливалась наружу, где её тут же вытирали бумажными салфетками. Не знаю, сколько я выпил, литра два, не меньше.

— Ну, в принципе, пойдёт, — сказала Алла. — Перед началом ещё укол сделаю, тогда и очнётся.

Вода уже пошла на пользу. Я даже мог теперь что-то мычать. И даже пытался двигаться, но о сопротивлении речи не шло, это были именно хаотичные движения рук и ног, очень слабые, которые ни на что не влияли. Тут меня одели окончательно, на ноги надели ботинки, явно армейские, завязали шнурки, снова начали что-то пихать в карманы, попутно прицепили какой-то предмет к ремню, а другой предмет, гораздо тяжелее, привязали шнурком к запястью.

Тут каталку подкатили к другой стене, в воздухе запахло озоном, а от стены шёл яркий синий свет, напоминающий электросварку.

— Готов, — сказал начальник. — Давай уже, Аллочка, коли свою микстуру, пора.

В бедро мне воткнулась игла, Алла колола прямо через штаны. Укол оказался болезненный, зато от него по телу стало распространяться тепло. В этот момент их начальник склонился надо мной и начал говорить прямо в ухо:

— Слушай, Дмитрий Сергеевич, мы тебя отправляем, на той стороне будь осторожнее, найди тихое место и сиди там, пока наркоз не пройдёт. Дальнейшие твои действия прописаны в блокноте, всё необходимое у тебя есть. Всё, удачи, она тебе понадобится.

Через секунду я оказался на конвейере, который, казалось, тащил меня в раскалённую печь. Жара я не чувствовал, но ощутил покалывание от разрядов тока. Наркоз постепенно отпускал, я попытался размахивать руками, но их тут же прижали с необычайной силой. Потом пришла резкая боль во всём теле, яркий свет в глаза, который обжигал их даже сквозь веки, а потом всё стихло, а я упал с высоты примерно в метр, больно ударившись о каменный пол. Облако света, что выплюнуло меня, светилось ещё полторы секунды, после чего погасло.

Вокруг была темнота, никого рядом не было.

Глава вторая

Всё же дурь у них была ядрёная. Даже сейчас, после нескольких литров воды и какого-то чудесного укола, я едва мог соображать. Что он мне сказал? Найти тихое место и сидеть там, пока не отпустит? О’кей, место тихое, буду сидеть здесь, точнее, лежать на боку, поскольку даже повернуться проблема. Поспать бы, да только нормальный сон никак не идёт.

Через какое-то время я всё-таки забылся странным сном, а когда открыл глаза, с удивлением обнаружил, что получается что-то разглядеть. Ага. Ведь была ночь, а теперь утро. Утро? Наверное. Или следующий вечер. Чувствовал я себя отвратительно, но шевелиться кое-как мог.

Первым делом попытался собрать мысли в кучу. Всё пережитое воспринималось, как дурной сон. Что это было? Опоили какой-то дрянью, похитили прямо из кафешки, куда-то отвезли. Или не отвезли, очень может быть, что меня просто переместили в подвал, где стояла адская машина. Что за машина? Понятия не имею. Меня переодели, засунули туда, а потом оставили в покое. Я куда-то выпал и… А куда я выпал?

Я снова осмотрелся. Какое-то здание, напоминает лабиринт. Стены бетонные, пол тоже бетонный. Здесь чисто, мусора почти нет. Куда дальше идти? Пришлось напрячь все силы и попробовать встать. Получилось, правда, пришлось опираться на стену. Первым делом зашёл за угол и снова справил малую нужду. Выпитая вода давала о себе знать. По окончании процедуры я снова почувствовал себя плохо. Пришлось отойти в коридор и присесть на корточки у стены. С удивлением обнаружил, что волоку за собой какой-то предмет, оказалось, что это небольшой рюкзак, вроде тех, с каким в школу ходят старшеклассники. Чёрный, из прочной ткани, пара пластиковых застёжек. А прижиматься к стене мешал ещё один предмет, закреплённый сзади на поясе. Дотянувшись, я обнаружил пластиковую флягу в чехле. Зачем?

Дальше я думать уже не мог, сознание снова помутилось, я просто прилёг на бок, подсунул под голову рюкзак и закрыл глаза.

Снова пробуждение, теперь я уже чувствовал себя лучше. Можно попытаться осмыслить своё положение. Я где-то лежу, одет чёрт знает во что, с флягой и рюкзаком. Начать с вопроса где? Какая-то бетонная коробка с множеством коридоров. Нужно отсюда выбраться и посмотреть, что вокруг. Потом сделаю выводы и пойду… куда я пойду? В полицию, конечно. А что я им скажу? Всё, как есть. Опоили, похитили, небось, груз забрали, хотя на кой чёрт им мой груз.

Встав на ноги, я нетвёрдой походкой отправился по коридору. Ага, вот и выход. Снаружи было почти так же темно, как и внутри. Вечер? Я посмотрел на небо и увидел, что оно затянуто серыми тучами, должен был идти дождь, но не идёт, даже земля сухая. Земля? Ну, да, местами земля с какой-то пожухлой травой. А дальше асфальт. Я в городе?

Город я разглядел, в паре километров отсюда начинались кварталы пятиэтажек. Вот только выглядел это город каким-то нежилым. Ни одного фонаря, ни одной машины, а ещё мёртвая тишина. Город-призрак. Припять? Чем-то похоже.

Вдохнув несколько раз свежий воздух, я снова присел, теперь уже на небольшой бордюр. Мысли начинали путаться, но уже не от наркоза, а от противоречивой информации, поступающей в мозг.

Я попытался припомнить слова того мужика. Он велел быть осторожнее на той стороне. Что за та сторона? Ладно. Что ещё? Меня зачем-то переодели. Зачем? Я осмотрел себя. Военная форма, точнее, чёрный камуфляж. Даже на вид очень прочный и явно дорогой. Зачем он мне? Для войны? Для тайных операций? Фляжка опять же. Я отцепил сосуд от пояса, благо, крепился он там на продвинутой клипсе, отхлебнул воды. Помогло, в голове прояснилось. Тут я обнаружил, что, кроме фляги, на ремне висит ещё кое-что. Это был нож в пластиковых ножнах с клипсой. Щёлкнув фиксатором, я вынул клинок из ножен. Что же, круто. Рукоять из обрезиненного пластика, гарда и длинное, сантиметров, наверное, восемнадцать, чёрное лезвие. Кинжал, с одной стороны заточен полностью, с другой — только вторая половина, а первая занята серрейтором, пилой. Толщина клинка — миллиметров пять, достаточно для прочности, и пырять не помешает. В ширину чуть меньше трёх сантиметров. Что-то меня в этом ноже смущало.

Повертев его в руках, я понял: он не железный, и вообще не из металла. Керамика. Кухонные ножи из керамики я видел, только они ломались от одного чиха, а этот не ломается. Даже не гнётся, при этом ощутимо легче металла и не уступает ему в остроте. Я притронулся пальцем к острию, на коже тут же выступила кровь.

Нет, теоретически, такое может быть. Керамика бывает разная, думаю, есть и такая, из которой можно делать острые и прочные ножи. А почему не делают? Надо полагать, потому, что они получатся слишком дорогими. Выходит, меня не просто одели в форму, ещё и снабдили качественными приблудами? Я похлопал по карманам. В боковом обнаружился кастет. Настоящий, словно специально сделанный под мою руку. И тоже керамический. Штука отличная, с молодости помню, голову пробить можно одним ударом. Вот только почему он тоже не железный и не бронзовый?

Способность к логическому мышлению, сильно ослабевшая после ядрёного наркоза, постепенно возвращалась. Сейчас самое время сложить два и два. Итак, я попал сюда через какой-то жутко мудрёный аппарат. При этом меня переодели полностью, на новой одежде нет ни грамма металла, потом насовали в карманы всяческих полезных (я надеюсь) штук, а ещё проверяли рот на предмет золотых зубов. Вывод? А вывод простой, их бесовская машина не пропускает металл, а послать меня сюда нужно, желательно снабдив комплектом выживания.

Следующий вопрос: а сюда — это куда? Увы, в этот раз я был вынужден ответить себе на манер компьютера: недостаточно данных для анализа. Пришлось пока обследовать себя дальше, чтобы подтвердить или опровергнуть первый вывод. В карманах обнаружились ещё перчатки, насколько понимаю, специальные, с защитой от порезов. Тут же проверил, так и есть, защищают, ткань не режется. Ещё попалась небольшая пластиковая коробочка, в которой нашлись спички и дощечка, намазанная фосфором. Закрывается герметично, что радует, погода здесь дождливая. Интересный девайс обнаружил в большом боковом кармане штанов. Две пластиковых ручки, между которыми натянут тончайший полимерный тросик. Удавка? Я себе как-то иначе представлял выживание. Явно подразумевается наличие недружественных индивидов.

Последним, что я извлёк из нагрудного кармана формы, оказался блокнот. Точно! Мне ведь сказали, что всё в блокноте. А я забыл. Всё эта химия виновата. К блокноту прилагался тонкий фломастер. Опять же, нигде ни грамма металла. Открыв первую страницу, я стал читать. Информация была написана мелким разборчивым почерком:

Дорогой друг, понимаю, что ты нас ненавидишь, но выбора особого у нас не было. Спешим сообщить тебе, что ты оказался в ином мире, который похож на наш, с той только разницей, что там произошёл конец света. Подробности рассказать не можем, поскольку сами представляем их смутно. В этом мире очень опасно, но, если постараться, можно выжить. Если выйти из того места, где ты появился, и пойти на северо-запад, можно выйти к поселению людей (если оно ещё существует). Там безопасно, как только придёшь в себя, сразу топай туда. Там, на месте, спроси Коростина, его должны знать. Как только встретишься с ним, передай конверт, что закреплён на последней странице блокнота. Если хочешь, можешь его вскрыть, там нет ничего тайного. Но Коростин обязательно должен это послание прочесть. Дальше действуй по его указаниям.

P. S. Тщательно изучи инвентарь, там много полезных вещей.

Я выругался вполголоса, но изменить ничего уже не мог. Только последовать совету, изучить инвентарь, а потом искать, где тут северо-запад. Подтянув за шнурок к себе рюкзак, я расстегнул застёжки и начал по одному вынимать предметы. Моя теория насчёт металла оправдывалась. Бумага, пластик и ткань. Сначала я вынул бинокль, небольшой, но с хорошей кратностью. Полезная штука. Дальше достал аптечку и перевязочный пакет. Первая была из пластика и чуть больше обычной армейской, второй был упакован в непромокаемую бумагу. Добро. Отдельно лежали два жгута, обычный и турникет. Потом я обнаружил полторашку с водой, фляги не хватит, а пить мне нужно много. Идёт. Теперь сухпай. Какая-то копчёная колбаса, завернутая опять же в бумагу, бумажные брикеты с супом, две пачки галет, шоколад, три плитки и тоже в бумаге, даже фольга тут не подходит. Зубная щётка в футляре, пластиковая баночка с зубным порошком, мыльница с куском мыла. Мыло обычное, белое и без запаха. Сойдёт. Вот бритвы нет, это плохо. Ладно, найду здесь или похожу с бородой. Наконец, на дне нашлась катушка ниток, смена белья и полотенце, а ещё рулон туалетной бумаги. Ну, спасибо.

Когда всё имущество было расставлено на бетоне, я изумился, как оно помещалось в небольшом рюкзаке. А плевать, поместилось и поместилось. Теперь надо обратно запихать.

Сложить получилось всё, кроме аптечки. Аптечка тоже поместится, но сначала я хотел изучить её содержимое. Итак. Пробирка с таблетками. Названия нет, но очень мелкими буквами написано, что они от радиации, от одной до трёх за час до входа в зону. А всего таблеток десятка два. Смогу реактор разобрать в три захода. Дальше. Шприц-тюбик, да не один, а целых три. И тоже подпись «Обезбол.». Понятно, наркота, три раза можно закинуться. Стоп. А игла у него разве не стальная? Повертев упакованные шприцы в руке, я сделал вывод, что стали там нет. Иглы тоже из какого-то иного материала. Был ещё один шприц, на котором было написано «Универсальный антидот». И как это понимать? Противоядие, это понятно. А почему универсальный? От яда гремучей змеи, фосгена и цикуты требуются немного разные вещества. А если они все там намешаны, то я от такого лечения быстрее копыта откину, чем от самого яда. Лучше пока не буду использовать. Ещё таблетки, антибиотик широкого спектра действия. Это, значит, при пневмонии и при заражении крови. Пневмония мне тут не грозит, тепло очень, а вот заражение крови — вполне. Этот пузырёк самый большой. Ладно, спасибо и на этом, неизвестные благодетели, будьте вы трижды прокляты.

Аптечку я засунул в карман формы, поместилась с трудом, но поместилась. Теперь следующий вопрос: в какой стороне северо-запад? Компаса у меня нет. Тут можно вспомнить про солнце и звёзды, но сейчас примерно середина дня (я так думаю) часов нет, а что ещё печальнее — солнца не видно вовсе, тучи ходят такие, что только удивляться остаётся, где положенный ливень.

Начав смотреть под ноги, я разглядел слабую тень. Допустим (допустим), что сейчас полдень. Значит, солнце на юге, а север впереди, стало быть, северо-запад — это и есть те пятиэтажки. Видимо, там и живут люди. Дойти недолго, вот только отчего-то страшно.

Тут до меня дошло, что я не зря боялся. С другой стороны бетонного строения прогремели один за другим четыре выстрела. Стреляли из чего-то мощного, явно не пистолет. Я немедленно вернулся под защиту стен, закидывая на плечи рюкзак и вынимая нож. Нож против огнестрела мало поможет, а вот рюкзак надо прибрать, убегать, если что, буду с ним.

Стычка кого-то с кем-то закончилась, едва успев начаться. Некоторое время я слышал стоны, но скоро они затихли. Осторожно пробираясь по коридору, я вышел с другой стороны и обнаружил, что нахожусь на сильно разрушенном стадионе. А неподалёку лежали двое убитых. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных. И дело не в том, что они мертвы, и не в том, что у каждого грудь разворочена каким-то мощным калибром, в рану кулак можно просунуть. Эти двое и при жизни были не красавцами. Рожи расписаны татуировкой в виде концентрических кругов от кончика носа и до ушей, головы выбриты, и поверх этого нанесены шрамы в виде геометрических рисунков. У каждого в правом ухе серьги. У одного пять, у другого шесть.

Одеты они были в бесформенные коричневые балахоны, под которыми ничего не было. Впрочем, было, но только оружие. Широкая перевязь с метательными ножами, один кинжал с волнистым лезвием, был ещё арбалет, но его разбило пулей. Ещё один нож валялся неподалёку с окровавленным лезвием. Я некоторое время размышлял, нужно ли взять что-то из этого добра, в итоге решил, что нет. Потом прощупал их балахоны и нашёл несколько твёрдых предметов. Шприцы, настоящие, пластиковые, по десять кубов. В каждом по три-четыре куба тёмно-зелёной жидкости, при этом разной концентрации. На иглу надет колпачок, а сами шприцы завёрнуты в полиэтилен. Наркота? Лекарство? Мутаген? В любом случае, вещь явно ценная, приберу, потом выясню у людей, что это и зачем.

Теперь вопрос: что это за люди? Я мало разбираюсь в постапокалиптическом обществе, но, по моему глубокому убеждению, люди, которые выглядят вот так, хорошими быть не могут. Маньяки, людоеды, сектанты, тёмные маги, мутанты, — как-то так. Значит, хорошим был тот, кто их убил. Он отступил в коридор, при этом, скорее всего, ранен. Самое время встретиться с ним и оказать помощь. У меня и аптечка есть. А он мне покажет, как к людям выйти.

Увы, найти его получилось быстро, но в процессе поисков я понял, что помочь друг другу мы уже ничем не сможем. Неизвестный сначала шёл по коридору, потом останавливался, потом и вовсе полз. При этом на всём пути следования оставались такие лужи крови, что становилось ясно, он уже не жилец.

Так и вышло. После очередного поворота я наткнулся на бездыханное тело. Последним усилием он пытался наложить жгут на бедро, но не преуспел, потерял сознание и умер. Я пощупал пульс. Нет, безнадёжно мёртв. И никакие реанимационные мероприятия не помогут, сердце запустить можно, но качать по сосудам нечего.

Стычка завершилась вничью. Я же мог только осмотреть покойника. Этот куда больше подходил на роль протагониста, чем его убийцы. Относительно молодой, явно тридцати ещё нет, волосы чёрные, коротко стрижены, а кожа бледная, словно никогда солнца не видел. Впрочем, бледный он по другой причине. Одет в военную форму, не камуфляж даже, а простое солдатское хэбэ песчаного цвета. На ногах берцы, но старые, разбитые и в заплатках. На поясе нож, но простецкий, самодельный, слегка тронутый ржавчиной. Вещмешок армейский почти пуст. Зато нашёлся компас. Теперь точно знаю, где здесь северо-запад. Но самым главным было другое. Огнестрельное оружие, которого мне не смогли дать те, кто меня отправил. В полуметре от руки трупа лежал старый карабин СКС, металл вытерт до белизны, дерево в рубцах и царапинах. Но, подозреваю, в хорошем состоянии внутри, иначе не стреляло бы.

А с патронами что? Увы, с патронами всё было очень плохо. В кармане я обнаружил одну обойму на десять патронов. Маловато. Ещё шесть были заряжены. Сами патроны отличались. Те, что достал из кармана покойника, были трассирующими, а в самом карабине заряжены патроны с какими-то самодельными пулями, каждая вскрыта, а потом снова запаяна свинцом. Разрывные, что ли? Ладно, шестнадцать патронов — это в шестнадцать раз лучше, чем фига с маслом. Теперь можно подумать и о том, чтобы в крепость с боем прорываться.

Последним, что я взял с трупа, был медальон. Сделан из блестящего металла, но не серебро, а что-то твёрдое, вроде нержавейки. Овал, на котором выгравирован знак водолея.

Ладно, он мёртв, я жив, северо-запад там, можно идти, тем более что наркоз, вроде бы, отпустил. Потом я решил, что оставлять труп лежать вот так нехорошо. Осторожно перетащил его в одно из помещений, уложил на лавку, сложил руки на груди и закрыл глаза. Извини, друг, могилу копать некогда и нечем.

Покинув коридоры в предбаннике стадиона, я направился на северо-запад. Кстати, определяя стороны по невидимому солнцу, ошибся совсем незначительно. Мне предстояло пересечь довольно обширный пустырь. Асфальтовые дорожки, клумбы, невысокие ограждения. Спрятаться тут негде, если прибудут ещё разрисованные, придётся стрелять.

Стоило мне отойти от здания метров на двадцать, как позади я услышал цокот когтей по асфальту. Резко обернулся, припадая на колено и вскидывая карабин. Собака, бродячая. Довольно крупный двортерьер, шкура облезлая, вся в каких-то ранах, ещё и грязный, даже цвет шерсти не рассмотреть. Уставился на меня, раскрыл пасть, демонстрируя неестественно крупные клыки.

В гляделки мы играли минуты две, потом к оппоненту подоспела подмога в виде ещё трёх особей. Впрочем, у подмоги были другие планы, немного поворчав, они ринулись внутрь здания, здраво оценив перспективы. Там есть три свежих трупа, которые не огрызаются, незачем кидаться на человека с огнестрелом. Кстати, а пёсики ведь понимали, что такое оружие и чем оно грозит. Вывод: явно не первый раз охотятся на человека, это следует иметь в виду, в следующий раз у них не будет другой добычи.

А я, пользуясь тем, что меня временно оставили в покое, отправился на этот проклятый северо-запад. Пытался передвигаться бегом, но быстро начал уставать. Эти, которые меня отправляли, явно переоценили мою физподготовку, сила есть, железо люблю, а вот бегун из меня плохой, и курить я бросил только месяц назад.

Позади раздались крики. Вроде птиц, вот только, когда я обернулся, увидел вовсе не птиц. На стадион слетались какие-то отвратительные создания с обликом драконов и размером чуть больше собак. Меня затрясло. Куда я вообще попал? Откуда это всё? Собак ещё могу объяснить, татуированных маньяков с серьгами тоже, а это откуда? Они ведь тяжёлые, летать не должны, крылья не поднимут. Или поднимут?

К счастью, летающим тварям тоже было не до меня, их было около десятка, и сейчас они занялись отъёмом добычи у собак. Последние были в меньшинстве, а потому останутся без мяса. Как бы за мной не увязались. Пришлось снова прибавить шагу. Минут через пять я оказался в городской застройке. Да мир, в самом деле, похож на наш. Улицы, дома, асфальт под ногами. Местами треснул, но пока держится, видимо, БП произошёл относительно недавно, года два или три. За поворотом я увидел два проржавевших кузова от машин. Машины были… не помню такую марку. Вроде бы, что-то отечественное, вроде Жигулей, но не Жигули. Остовы проржавели, а перед этим оба автомобиля были сожжены. Ясно-понятно. Идём дальше.

Через квартал встретился танк. Насколько помню, модель известная, Т-62, старый, но вполне действенный. Был действенный, раньше, когда работал. А теперь он мало чем отличается от сгоревших машин, разве что, за счёт толстой брони ржавчина проела не так сильно. А что с ним стало? Следов подбития не видно. Я примерно знаю, как выглядят пробоины от кумулятивных зарядов. Тут такого нет, и от бронебойного «костыля» следов нет. Зато есть другое: следы проплавления. Даже не так, две большие дыры в броне напоминают плевки кислотой. Точно, взяли ведро ядрёной кислоты и плеснули в двух местах. Даже в трёх, люк на башне был разъеден полностью. Что стало с экипажем, оставалось только гадать. Думаю, ничего хорошего. Воображение сразу нарисовало лютых тварей, вроде киношного Чужого, плюющихся кислотой. А почему нет? Если тут водятся летающие ящеры с меня размером, то и такое может быть.

Между лопатками пробежал мороз, который слегка облегчил жару. Так, держим себя в руках. Поселение где-то здесь или чуть дальше. Правда, в письме было занятное примечание: если оно ещё существует. А если нет? Тогда всё плохо. Ладно, надо проверить.

Я продолжал обследовать улицу, в дома пока не совался. Кстати, а в домах-то открытые подъезды, причём, далеко не везде двери выломаны. Стальных дверей с домофонами нет вовсе. И окна не пластиковые. Я Союз застал только в самом раннем детстве, почти не помню, но, думаю, дома там выглядели именно так. А под ногами проржавевшие гильзы. Стрельба тут была. И не раз, среди старых гильз попадаются новые. Калибры разные, вот винтовочный с закраиной, вот автоматная пятёрка, а вот тут семёрка. Нашлась чека от гранаты, тоже свежая.

В одном месте споткнулся о человеческий череп, старый, кость уже белая. Череп мужской, явно пожилого человека. А на нём следы зубов, причём, зубов явно крокодильих. Дальше шли остатки баррикады, куски бетона, арматура, ежи, сваренные кое-как, кое-где ржавая колючка. И гильзы, много гильз.

Когда я перелез через баррикаду, обнаружил за ней пустырь. Дома тут раньше были, что-то, вроде одно- или двухэтажных бараков. Но их снесли и частично растащили, чтобы построить ту же баррикаду. Остались только фундаменты. А дальше шло типовое здание, в котором я без труда определил школу. Вот только вокруг этой школы вилась лента «Егозы», окна первого этажа были заложены кирпичами, а на втором оборудованы огневые точки, из одной совершенно точно торчал пулемёт. Пришёл, стало быть, существует поселение.

— А ну, стоять! — крикнули сверху. — Зачем пришёл?

— Я это… — я растерялся, не зная, как представиться. Не стоило, наверное, сообщать, что прибыл из другого мира. — Не местный.

— Вижу, — с усмешкой сказал мужик в рабочем комбинезоне на голое тело, что высунулся из окна на третьем этаже. — Иномирный засланец.

Нда. Легенда не нужна.

— Заходи, — велел он. — Вон там, снизу, дверь есть.

Я направился вперёд, где был небольшой просвет в колючке, а за ним имелась дверь. Маленькая дверь, явно бывшая когда-то чёрным ходом. Вздохнув, я шагнул за порог.

Глава третья

Внутри был полумрак, но в конце коридора светила тусклая электрическая лампочка. Это радует, хоть какая-то цивилизация. Там же, в конце коридора, стоял тяжёлый стол, явно утащенный из кабинета большого начальника. Хороший стол, из толстых досок, таким, если что, прикрыться можно, не всякая пуля пробьёт.

Там меня ждали. Седой не по возрасту мужик в просторной рубахе, в которую при желании можно двух таких завернуть. Он поманил меня рукой и указал на маленький раскладной стул.

— Садись, рассказывай. Давно здесь?

— Часов шесть.

— Ясно, что хотел? Хотя стой, угадаю. Ты Коростина ищешь?

— Угу, — уныло кивнул я.

— Ну, молодец, что хоть добрался.

— Я не первый?

— Я про пятерых слышал, до нас дошли двое. Их уже нет.

— А Коростина они нашли?

— Да чёрт его знает, нет, наверное. Тебя по новой форме узнать можно, хорошая форма. А карабин где взял?

— С трупа снял, так получилось.

— Ясно, оружие ставь сюда и иди к старшому. В подвал то есть. — Он указал мне на вмонтированную в стену оружейную пирамиду, где уже стояли два автомата Калашникова, в состоянии чуть лучше моего карабина. — Знакомый ствол. Вспомнить бы ещё, чей.

В подвал меня отвёл молодой пацан, лет семнадцати, что вынырнул из коридора. Ничего не говорил, просто жестом предложил следовать за ним. Мы прошли через железную дверь, и попали в бомбоубежище. Да, школа, особенно советская, — это хорошая крепость, в которой есть куда прятаться от бомбардировок. Несколько поворотов коридора, и мы оказались в большом зале, где громко работал двигатель. Пацан подошёл к массивной стальной двери и постучал особым образом.

— Открыто, — сказал оттуда недовольный голос.

Малец вцепился в ручку и с видимым трудом открыл тяжёлую дверь, так же молча указав мне внутрь. Сам остался снаружи.

— Ну, привет, — за большим столом сидел мужчина лет сорока с небольшим, опрятный, одетый в наглаженную синюю рубаху. Выглядел он, как начальник малого предприятия, смущала только кобура на ремне, в которой, судя по рукоятке, торчал револьвер системы Нагана. — Будем знакомы. Рогов моя фамилия, Борис Аристархович Рогов, начальник тутошний. Присаживайся. Рад, что ты живым добрался. Приключения по дороге были?

— Собак встретил, ещё каких-то тварей летающих, — одна бровь местного начальника приподнялась, видимо, новость тревожная.

— От собак ты ножом бы смог отбиться. Может быть, — заметил он. — А вот летуны… вас ведь без оружия отправляют.

— Оружие у меня было, — сказал я, указывая на дверь. — Сдал на входе.

— О, как! Научились передавать?

— Нет, здесь нашёл, карабин. Снял с убитого.

— А убитый?

— Не представился, — я развёл руками. — Его при мне убили. Почти. Вот это на шее было.

Я протянул ему медальон.

— Водолей, — он вздохнул. — Жалко, хороший парень был, смелый и везучий. Был. А как он погиб?

— Его двое убили, странные такие, в балахонах, морды все в татуировках…

— Где они? — перебил он меня.

— Мертвы, — сразу сказал я, а из груди местного начальника вырвался вздох облегчения. — Он их застрелил, обоих, а они его ранили. Я на выстрелы прибежал, смотрю, они мёртвые, а его уже потом по кровавому следу нашёл, он уполз, но не успел жгут наложить, кровью истёк, артерия на бедре была перебита. У него я карабин забрал и патронов немного. А потом собаки набежали, а чуть позже — крылатые.

— Ясно, — он вздохнул, потом встал, подошёл к незаметной двери в стене кабинета и постучал ногой. — Петрович!

Дверь открылась, оттуда послышался голос явно пожилого человека:

— Чего?

— Тут гость рассказывает, что Водолея писаные завалили.

Из-за двери раздалась матерная тирада, а потом снова вопрос:

— Где они?

— А он с ними вничью разошёлся, их завалил, а сам потом кровью истёк.

— Уже хорошо, давно их в наши края не заносило.

Петрович вышел из двери и присел рядом на табурет. Это был старик хорошо за шестьдесят, в рабочем комбинезоне и с руками, заляпанными машинным маслом. Ещё бодрый и с ясным взглядом, явно какой-то технический спец.

— Гриценко, — представился он, протягивая широкую мозолистую ладонь, которую ради такого даже слегка протёр тряпкой. — Ефим Петрович, инженер, оружейник, слесарь, токарь.

— Таранов Дмитрий Сергеевич, менеджер по закупкам, водитель большегруза, был.

— Вот и познакомились, — подвёл итог Рогов. — Теперь давай по существу.

— Да у меня всё стандартно, — я развёл руками. — Я Коростина ищу, а как найду, буду действовать по его указаниям. Ещё послание к нему.

— Смотри, Коростина мы знаем, он в этих краях человек известный. Вот только появляется раз в пятилетку. До тебя уже двое приходило, оба погибли по глупости.

— А у них были послания?

— Были, но, насколько помню, к нему не попали. Один своё просто потерял, там, если честно, дурачок был, недели здесь не прожил. Второй хранил при себе, хотя я предлагал оставить в крепости, тогда бы точно попало по адресу.

— И?

— В рейде он на ехидну нарвался, потом покажу тебе, что это такое. От него одни ноги остались. Кислота и послание сожгла. Самое обидное, что Коростин через два дня нарисовался, мы ему сказали про письмо, он матом крыл минут пять. Так что советую…

— Да ради бога, — я вынул конверт и положил его на стол. — Можно вскрыть, оно не секретное.

— Подозреваю, содержание только сам Коростин поймёт, — проворчал Петрович, потом вынул из кармана перочинный нож и вскрыл конверт. На листе плотной бумаги от руки были написаны столбцы цифр и буквенные обозначения. Местами попадались пометки, написанные от руки, типа: «Медь рафинированная» или «Сечение 0.4», и «Регулятор на 8».

— Рано или поздно оно к нему попадёт? — спросил я.

— Да, попадёт, — Рогов взял послание и убрал в ящик стола.

На какое-то время повисло молчание.

— У меня вопросы есть, — скромно сказал я.

— Понимаю, — ответил Рогов и продолжил молчать.

— Пока Коростина нет, — сказал Петрович, — у нас поживёшь, в рейды ходить будешь, таскать хабар.

— Какой? — с интересом спросил я.

— Тушёнку, патроны, оружие, одежду, если найдёшь. Город-то, считай, миллионник, а людей живых тут едва три сотни наберётся.

— Я вот уже нашёл хабар, — я полез в мешок и вынул шприцы с зелёной жидкостью. — Не знаю, что это, но решил захватить. У тех самых писаных прибрал. Полезные они?

— Чистейший, — сказал Петрович, поднеся к глазам шприц с самой тёмной жидкостью. — Тут доз, наверное, сорок.

— Ну, не сорок, — скептически заметил Рогов. — Но двадцать будет. Явно к чему-то готовились. — Он повернулся ко мне, — это их допинг, усиление, один укол — и человек часа два будет прыгать, как заводной, железо руками гнуть и кирпичи разбивать. Сами мы не употребляем, слишком опасные побочные явления, а вот учёные берут хорошо.

— Учёные? А нельзя ликбез устроить, хотя бы короткий? — попросил я.

— А что знать хочешь? — хором спросили они.

— Всё, — ответил я. — И сначала: почему вы не удивились, когда к вам человек из другого мира пришёл?

— Во-первых, — тоном лектора сказал Рогов, — ты такой не первый, во-вторых, мы тут уже столько всего пережили, что пришельцы из другого мира нас точно не удивляют.

— Хотелось бы подробнее, — снова попросил я.

— Смотри, — объяснять начал Петрович, — лет пять назад, ну, чуть меньше, начался натуральный Конец Света. Повсюду в мире, и у нас, в Союзе, и за границей тоже, В Штатах, в Европе, в Азии, стали открываться окна в ад.

— Ну, это не ад был, — поправил Рогов.

— Разница невелика, — отмахнулся Петрович, — суть в том, что оттуда полезла всякая нечисть, такие твари и сякие, людей жрали, а некоторых себе на службу ставили. И так удачно они эти ворота открывали, что оказывались в самых густонаселённых районах. И так их было много, что даже наша армия с трудом справлялась. До того дошло, что по своей же территории ядерными бомбами били. Не везде, конечно, а только там, где большие скопления находили.

— Отбились?

— Ну, как сказать, от населения едва половина осталась, выживших эвакуировали, в Сибирь, на севера, в Казахские степи, короче, туда, где раньше с населением туго было, а потому и врата не открылись. Но тут небольшая поблажка вышла: попутно с вторжением климат меняться начал, ураганы были, вулканы просыпались.

— Зато теплее стало, — добавил Рогов.

— Именно, оказалось, что теперь вот эти облака, — Петрович ткнул пальцем в бетонный потолок убежища, — всё время висят. Ясных дней в году два-три, за счёт этого что-то с климатом случилось, тепло как-то там перераспределяется, и теперь по всей земле равномерно тепло. Вот.

— И атмосферное давление раза в полтора повысилось, — сказал Рогов, — но это учёные вообще никак не объясняют.

— А как отбивались? — спросил я.

— Известно как, могучая и непобедимая армия помогла. Война шла такая, что земля не выдерживала. Твари сплошным потоком шли, их и истребляли, как на конвейере. А врата эти, как оказалось, только ядерный взрыв мог уничтожить. И то, потом в другом месте новые вырастали, хотя и нечасто. Специально применяли такие снаряды большого калибра, с ядерной начинкой, мощностью, если правильно помню, в ноль восемь килотонны, хватало, чтобы ворота уничтожить, а заражение небольшое оставляли. В других странах ещё хуже, в Китае, в Америке, В Европе, там, считай, кладбище, туда даже наши заходили, чтобы в нескольких местах особо важные ворота закрыть.

В рассказанное ими верилось охотно, если тут Советский Союз остался, то его административно-командная система, при всех своих недостатках, была отлично заточена под экстремальные ситуации. Да ещё могучая (без дураков) армия. Не удивлюсь, если в генштабе даже план лежал в сейфе именно на такой случай.

— А писаные — они тоже оттуда? — спросил я.

— Оттуда вышло — я как-то подсчитывал — сто сорок шесть разновидностей существ. — Сказал Рогов. — Это только те, что я видел сам. Из них разумными были только два вида. Один из них — атланты, так мы их называем, просто пришли и поселились, соблюдая нейтралитет. А с писаными всё иначе, они, вроде как, люди. Просто фанатики, религия у них такая. А во главе стояла какая-то королева, или богиня, или праматерь, чёрт её разберёт, просто баба во главе, вот она их и посылала. Просто психи, ни на какой контакт не идут, только бой, даже пленные от сотрудничества отказывались, предпочитали уморить себя голодом.

— И они такие опасные? — в голове у меня как-то не вязалось, что дикари, пусть и наглухо отмороженные, с холодным оружием могут составить конкуренцию современной армии с артиллерией, танками, ракетами и ядерным оружием.

— Ещё как, — невесело усмехнулся Петрович. — Они ведь разные, татуировки их — это вроде паспорта, кто на что способен, кто что умеет и кто кем служит. Ещё серьги в ухе.

— Да, я помню, у одного было шесть, у другого пять, — вспомнил я.

— Там не только от количества зависит, — сказал Рогов. — Там и сами серьги бывают разные, как звёзды на погонах. Про этих могу сказать, что-то, вроде сержантов армейских. А были и другие, те, что магией обладали, могли взмахом руки самолёт сбить, те, кто на драконах летал, настоящих, огнедышащих. Вот тоже загадка: учёные потом драконов этих изучили вдоль и поперёк, даже, по слухам, живых захватывали, но так и не узнали, как такая туша могла летать. Тут и повышенное атмосферное давление не в помощь, всё равно не взлетит, там крылья нужны с футбольное поле каждое. К счастью, драконы им победу не принесли, летали они хорошо, но вот огнесмесь быстро заканчивалась, мало её вырабатывали. И сбивали их из зениток типа «Шилки». И магов со временем перебили, они снаряд сбить не могли, так что прилетало на общих основаниях.

— А королева их?

— И королеву прихлопнули, правда, точно никто не знает, труп не нашли, знают только, что справа и слева от неё два ядерных заряда шарахнули, килотонн на восемь каждый, после такого, сам знаешь, выжить сложно. Там ещё этих писаных полегло дивизий пять. Собственно, на этом война и закончилась, врагов резко стало меньше, новые врата теперь появляются раз в полгода, а старые, вроде как, неактивными стали, а люди потихоньку отвоёвывают потерянные территории. Тварей ловят и изучают, писаные теперь встречаются редко, но всё такие же злобные. А тут, у нас, как видишь, разруха и бедлам. Ближайший островок цивилизации в ста километрах к северу, там опорный пункт, военный городок тысяч на десять, оттуда на большую землю поездом доехать можно. А из городка того сюда и не только экспедиции ходят. Бывает, вояки тоже к нам заезжают. Тут ведь территория разведанная и даже местами зачищенная. А остальной город, процентов этак, восемьдесят, всё ещё во власти тварей.

— Твари настолько опасные?

— Там не только твари, то есть, твари — это главное, там всяких ловушек волшебных полно, вроде как, из их мира притащило, шагнёшь не туда, а тебя в землю засосёт, или огнём зажарит, да ещё паутина по стенам, неприятная штука.

— Аномалии, — задумчиво произнёс я.

— Типа того.

— А вы почему здесь? — спросил я.

— А кто как, — Рогов пожал плечами. — Кто-то эвакуироваться отказался, кто-то решил, что тут заработать можно, кто-то от закона прячется, кого-то забыли вывезти, было и такое, особенно во время войны. Парнишка тот, что тебя сюда провожал, так вовсе не пойми откуда, нашли здесь, говорить не может, но всё слышит, видимо, от шока онемел. Писать может, имя своё сообщил, а больше ничего. Иногда рисует, рисунки странные, но по ним выходит, что с атлантами дело имел.

— А атланты эти?..

— Тоже разумная раса оттуда, только совсем немногочисленные, не знаю, сколько их, думаю, несколько сотен или даже десятков. Они к нам зашли вместе с писаными, но воевать не стали, просто попрятались. Найти их невозможно, появляются на глаза только тогда, когда сами захотят, чтобы их видели. Но с ними у нас хорошо, если атланта встретил, жди, что он к тебе с просьбой обратится (они наш язык отлично знают, но говорят мало и редко, зато могут телепатией общаться), а когда просьбу исполнишь, одарит чем-нибудь.

— А как они выглядят?

— Ростом два метра, крепкие, кожа бледная… ну, да, у нас тоже бледная, без солнца-то, но у них совсем, прямо как у трупа и вены просвечивают. Глаза странные, как будто бесцветные, волосы не растут почти. Одеваются обычно в набедренную повязку, синюю или красную, с золотой вышивкой. Говорят ещё, что кровь у них голубая, но я не видел. Появляются всегда из ниоткуда, не было никого, глядь, а он уже рядом. Поговорит с тобой и пропадёт, как сквозь землю. Ещё их писаные боятся, как огня, если рядом атлант, писаные бегут, сломя голову, хотя те мирные и без оружия.

— А что за просьбы у них? — спросил я.

— Просьбы разные, иногда тварь какую убить, иногда поймать и притащить живую. Я один раз с ними контактировал, у меня попросили десять килограммов меди принести. Я за три дня достал и принёс, куда сказано, а взамен получил… короче, такая штука, что можно тварей приманивать. Вроде, без надобности, но, если охоту затеял, то оно незаменимо.

— Артефакт, — снова вспомнил я.

— Типа того, некоторые их так и называют.

— А вы, значит, за счёт города кормитесь?

— Не совсем так, конечно, город большой, и кормиться есть с чего, да мы и сами тут кое-где огороды разбили. Но без контакта с Большой землёй давно бы всем конец пришёл.

— Помогают?

— Да как сказать, — он поморщился. — Обычно не бесплатно. Нас бы всех с удовольствием переловили и к ответственности привлекли, да только ловить некому, да и наказывать по сути не за что. К тому же, мы иногда полезны бываем. Добываем дары разрушенной земли и продаём им. Там, в лагере этом, что на месте посёлка Тишково стоит, куча научных лабораторий, а в них изучают всё то, что мы добыть можем.

— Сами отвозите?

— Да, сейчас разговор идёт, чтобы открыть неподалёку базу, охраняемый блокпост, где постоянно будет парочка учёных сидеть и наше добро принимать. В черте города или рядом. Пока что туда машины гоняем. Горючки у нас мало, поэтому гоняем редко. Но они платят, за потроха тварей, за артефакты, даже за обычные ценные предметы. Не деньгами, конечно, деньги тут не особо… Тушёнка, лекарства, одежда, обувь. Патроны и оружие редко получается выпросить. Один раз люди из соседнего лагеря отвезли груз, не знаю, какой, но очень ценный, взамен выпросили уйму стволов, только гладких. Ружья охотничьи, наши двустволки и американские, такие, что цевьём перезаряжают.

— Помповые.

— Точно, но нам и это большое подспорье.

— С оружием туго? — я вспомнил в хлам изношенный карабин покойного Водолея.

— Ты не представляешь, — снова взял слово Петрович. — Они, когда эвакуацию проводили, вывезли все склады. Вроде бы, один продовольственный остался, но его откопать не могут. Как откопают, будем все с продуктами, хоть тушёнку и зерно будем без проблем доставать. А вот оружие выгребли всё подчистую, нам только отделы милиции остались, да отряды ВОХРа.

— Ещё один склад оставили, артиллерийский, уйма снарядов к пушкам и гаубицам, — с усмешкой проговорил Рогов. — Мы его тоже прибрали, как-никак порох.

— А разве он подойдёт к ружьям? — удивился я.

— Если правильно обработать, то подойдёт, правда, сыпать его нужно половину щепотки, иначе ствол разрывает. Опять же, из пороха и фугасных снарядов можно бомбу соорудить, а ещё порох — отличная основа для алхимии, тут кое-кто от пришлых перенял. Снаряды зажигательные делаем, пули тоже. Тварей так просто не убить, там или калибр нужен конский, или начинка пули соответствующая.

— Кстати, Водолей какими-то особыми пулями стрелял, там раны были во, — я показал руками окружность.

— Моя фабрика, — с довольным видом сообщил Петрович. — Теперь ты тем карабином пользоваться будешь. Хотя, говоря откровенно, зря.

— Почему?

— А патронов таких нет почти, и у солдат не встречается. Мы, когда солдаты приезжают, стараемся договориться. Колонна большая, броня, грузовики, иной раз даже танки. Командиры за всеми не уследят. Отозвал солдатика в сторону, дал ему пару колец золотых, а он тебе из магазина патронов нащёлкает, штук двадцать-тридцать. Не знаю, как они потом их списывают, но такое часто бывает. Но у них у всех пять сорок пять. А для карабина взять негде и перезаряжать их вручную нежелательно. Короче, достреляешь то, что осталось, а потом сдай на склад. Выдадим ещё что-нибудь.

— Есть ещё склады, где всякое старое оружие хранится, с Войны ещё, винтовки трёхлинейные, ППШ, Дегтярёвы. Их вывезти не успевали, поэтому взорвали. Но не целиком. Часть построек сохранилась, там сейчас соседи наши раскопки ведут. Вроде, даже нашли чего-то. Там не только стволы, там и патроны должны быть.

— Ясно, — сказал я, хотя по большому счёту ничего было не ясно. — Чего теперь-то делать?

— Сегодня — уже ничего, — сказал Рогов. — А вообще, тебе ведь Коростина дождаться нужно, вот и будешь ждать. А пока, чтобы без дела не сидел, будешь в рейды ходить с парнями, мы постепенно зону чистую расширяем. Сейчас тебя в столовую проводят, потом покажут, где спать. Народу у нас немного, и в городе этом, и в нашей, прости господи, коммуне, так что место найдётся.

— А Коростин — он кто?

— Инженер, учёный, изобретатель. Он, вроде бы, переходами занимал между мирами. Какую-то машину изобретал, но пока не получалось. Вот эти цифры, что ты привёз, они ему в помощь. С вашей-то стороны проход есть, но он односторонний и с рядом ограничений.

Эта новость меня обрадовала. Значит, есть шанс свалить обратно. Только Коростина этого дождаться. Потом меня проводили в столовую. Столовая была в том же помещении, что и раньше, в мирное время. Школа как-никак. Я был единственным посетителем. За прилавком стояла женщина лет пятидесяти, увидев меня, она подозрительно прищурилась, потом проговорила:

— Новенький? Садись, кое-что есть, накормлю.

И в самом деле, накормила. Через минуту на столе стояла тарелка борща, довольно жирного, а вот хлеба не было, только старые галеты. Понятно, хлеб долго не хранится, а пекарни своей нет. Зато нашлось сливочное масло, которое на эти галеты полагалось мазать, а ещё блюдо с макаронами и котлета со странным вкусом. Наконец, были поданы два стакана с компотом. Неплохо, учитывая ситуацию. А хлеб — не беда, я и дома его почти не ел.

Расправившись с ужином, отбыл в свои апартаменты. Как ни странно, мне выделили отдельный номер на втором этаже, где, судя по плакатам на стенах, когда-то был класс английского языка. В качестве постели служили составленные парты, а матрас и подушку выдали со склада. Одеяло пока отложил в сторону, мне без надобности, поскольку очень тепло, я бы даже сказал, жарко. Возникла мысль помыться, но баню здесь топили два раза в неделю, или экстренно при возвращении группы рейдеров из дальнего похода. Сегодня не такой день. Я просто разделся и лёг на парты, рядом со мной лежал старый карабин покойного Водолея.

Глава четвёртая

— Доброе утро? — в комнату мою заглянул молодой парень в военной форме. — Тебя как звать?

— Дмитрий, — сказал я, открывая глаза, мелькнула надежда, что это всё было сном, но тут же и пропала, кабинет английского, я сплю на партах, рядом карабин.

— А меня — Лёва, собирайся, сегодня в рейд идём, после завтрака у старшего собираемся, задачу получим и вперёд.

Ну, да, я и не рассчитывал, что меня будут здесь держать, как дорогого гостя, раз пришёл, будь добр, приноси хоть какую-то пользу. Но я и сам не против поработать. Опять же, интересно будет побродить по брошенному городу.

Я собрался, времени хватило, чтобы одеться, умыться, вспомнить дорогу в столовую, а потом, уже познакомившись с большей частью коллег, отправиться к начальству за заданием. Восемь человек с оружием построились в неровную шеренгу в просторном зале убежища.

— Итак, — начал Рогов. — На сегодня ваша цель — вот это район, — он сделал шаг в сторону и, остановившись у карты города, наклеенной на стену, обвёл пальцем два квартала.

— А как пройдём? — спросил Винокур — наш полевой командир, крепкий мужик лет тридцати, как я понял, из бывших армейских офицеров.

— В подвале дома номер шесть по переулку Космонавтов есть подвал, — сообщил начальник. — В нём на прошлой неделе святоши закончили пробивать тоннель и соединили его с домом тридцать семь по улице Стаханова, через него и пройдёте.

— А в подвале точно никого нет? — спросил Лёва.

— В тот момент никого не было, сейчас — не знаю.

— Ясно, — кивнул Винокур. — Что ищем?

— Вот тут, на углу, — Рогов сузил район поисков. — Стояла авторемонтная мастерская. Как обычно, инструмент, горюче-смазочные материалы, может быть, что-то из запчастей. Ну и попутно осмотрите дома, тот район, насколько знаю, вообще ни разу толком не обследовали и нормальная эвакуация оттуда не производилась. Все ценности должны быть на месте.

— И скелеты тоже, — грустно пошутил Николай, здоровенный парень явно сельского происхождения.

— Если туда писаные первыми вошли, — спокойно объяснил Рогов, — то скелетов там нет или почти нет. Сами знаете, они, если возможность есть, всегда живыми берут.

— А зачем? — спросил я, я тут новенький, мне глупые вопросы задавать не возбраняется.

— Обращают на свою сторону, делают их безмозглыми рабами, к которым, например, можно бомбу привязать и в атаку отправить.

Я кивнул, получив ещё кусок неприглядной информации о мире.

— Время рейда — ориентировочно до вечера. Если найдёте что-то серьёзное — сообщите по рации, можно подмогу прислать. Встретите серьёзную тварь, тоже сообщайте, геройствовать не нужно, людей и так мало, вчера ещё Водолей нарвался.

— А правда, что его писаные завалили? — спросил Седой, относительно молодой мужик с полностью седыми волосами, собственно, первый, кого я здесь встретил.

— Правда, — не стал скрывать Рогов. — Но и он их завалил, так что разменялись. Больше писаных пока не видели.

— Выдвигаемся, — негромко сказал Винокур, повернувшись к коллективу.

И мы выдвинулись. Группа в восемь человек — это не так уж мало, если врагом выступает одиночная тварь. Если тварей будет много, начнутся проблемы, а если нарваться на аналогичное количество писаных, то, скорее всего, нам труба. Всей группе. Очень уж высоко оценивали местные их боевые качества, а Водолей, как его описывают, был профессионалом редким, только поэтому сумел двоих застрелить.

Проблему усугубляло слабое вооружение. Автоматов было только два, первый, даже не автомат, а пулемёт РПК, был у командира, и, вроде бы, даже с хорошим запасом патронов. Вторым был огрызок АКСУ, что нёс на себе Ильич, лысый мужик с бородой, это, как я понимаю, было прозвище, данное за сходство с вождём мирового пролетариата. При этом у него был только один запасной магазин, что сиротливо торчал из кармана. Ещё у троих были охотничьи ружья-переломки, у меня — самозарядный карабин (Петрович перед выходом выдал мне ещё пять патронов моего калибра с разрывными пулями, сказав, что это остатки роскоши, а потом карабин придётся-таки сдать), а ещё двое несли винтовки Мосина в каком-то длинном варианте, не карабины точно. Само собой, и у них тоже было туго с патронами. Чтобы хоть как-то компенсировать этот недостаток, почти все имели при себе топоры, сразу и инструмент, и холодное оружие, тем более что на обух наварена кирка, которой можно пробивать черепа монстрам. Мне перед выходом вручили фомку, короткую, но довольно удобную, драться ей тоже можно.

Дорога поначалу была простой, мы шагали по узкой улице в гору, потом с горы, потом повернули, оказавшись в переулке Космонавтов. Прошли всего километра три, не больше, дальше, как я понял, начинались неведомые земли. Сразу стало интересно, что мешает пройти в нужный район по поверхности, о чём я спросил Винокура.

— Иди сюда, — позвал он, встав у поворота.

Мы выглянули из-за угла.

— Смотри.

Вдоль всей улицы были натянуты нити паутины, судя по толщине, паук, что их плёл, был размером с быка. Нити лёгкие, колыхались при слабом ветре. Часть переплеталась между собой, образуя причудливую сеть, часть просто висела, как бельевые верёвки.

— Порвать их очень трудно, — стал объяснять командир. — Прочные, как стальной канат. А стоит прикоснуться, приклеиваются намертво, а при попытке оторвать, могут разрезать руку или ногу до кости. Если бульдозер загнать, то проблему решим, только ковш весь изрезан будет. Да и смысла в этом пока нет, эта дрянь не только нам дорогу преграждает, но и тварям тоже.

— Понял, — кивнул я, после чего мы все отправились в подвал.

Когда спустились, пришлось зажечь примитивные факелы, с электрическими фонарями тут были проблемы, точнее, фонари-то были, а вот батарейки в дефиците. Ага, вот и дыра в стене, а дальше идёт тоннель.

— Ждём, — сказал Винокур, после чего вынул из-за пазухи картонную трубку, которая оказалась фальшфейером кустарного изготовления.

— Глаза, — скомандовал он.

Я зажмурился, но, когда огонь зажегся, закрытые веки мне не помогли, настолько ярко светило. Зажигалку он метнул в проход, при этом активно прислушивался к звукам, исходящим оттуда, а рядом стояли двое с дробовиками, направив стволы в тоннель.

— Подземные твари, — объяснил он, — очень не любят свет, а от яркого света бегут с воплями. Воплей не слышно, поэтому вперёд.

И мы пошли, тоннель был узким, вдвоём разойтись трудно. Да и в высоту маловат, мне с моим ростом метр восемьдесят приходилось регулярно наклонять голову, а среди нас были и те, кто повыше.

— А кто такие святоши? — спросил я у идущего следом за мной Лёвы.

— Тут, на западной окраине, ещё до всего этого, монастырь был, мужской, обитель имени чего-то там. Или кого-то. Монахи там жили, человек сто. Опиум для народа продавали.

— И? — спросил я.

Одновременно стало интересно, как сочетается монастырь и советская власть. Впрочем, у нас в Союзе тоже ведь какие-то монастыри были, религия полностью не исчезала никогда.

— Так вот, когда всё началось, монахи эти смогли за себя постоять. Оказалось, что магия писаных на них не действует. Совсем. До того доходило, что в атаку монах шёл с молитвой, а за ним автоматчик прятался и стрелял через плечо. Некоторых, правда, в процессе ножами зарезали, но остальные выступили на все деньги.

— А в чём секрет? — спросил я.

— Никто не знает, некоторые говорят, что, мол, истинная вера может противостоять магии. Другие, скептики, утверждают, что монахам в самом начале встретился атлант, который их и научил как-то нечисти противостоять. Или какой-то особый артефакт подарил. Как бы то ни было, а противостояли успешно. Их хотели эвакуировать, но самый главный монах, игумен, что ли, сказал, что никуда не пойдём, бояться мы не привыкли, паства наша здесь, останемся. Они и остались. Их там человек пятьдесят всего осталось. Большая часть — старики. Зато живут неплохо, территория монастыря защищена хорошо, оружие есть, огороды, скотина какая-то. В целом, устроились не хуже нас. Ещё и посылки по своим каналам получают, через церковь. Их территория отсюда в десяти километрах примерно. Дорога туда есть. Они заодно и институт прикрывают.

— А что за институт?

— Ну, был там один НИИ, так его учёные заняли, ну, не учёные, а так, из местных, кто разбирается немного, а ещё там районная поликлиника рядом. В ней парочка врачей есть и пять медсестёр. Туда раненых и больных доставляем. Ну и помогаем всем миром, лекарства приносим добытые, спирт в виде водки или самогона. А учёным носим новых монстров, артефакты, а они взамен алхимию сложную разрабатывают, на технологиях писаных, кто-то что-то даже в магии понимает. Вот только мало их, сами защититься не смогут. Вот и прячутся за монахов. Мы тех святошами называем, но не со зла, с ними отношения нормальные, и если мы на их территорию зайдём, драки не будет. Тут вообще люди с людьми стараются не ссориться, мало нас, и становится всё меньше.

— А монахам разве можно с оружием?

— Против тварей — можно, а против писаных — не знаю. Как-то справляются.

Тут подземный ход закончился, мы снова оказались в подвале, но уже другого дома. Дорогу нам перебежала крупная крыса, двое из нас вскинули оружие, но тут же его опустили.

Когда поднялись по лестнице наверх, выход оказался закрыт, на решётке висел древний амбарный замок. Получается, монахи, пробив проход, дальше не пошли. Немой парень, что тоже шёл с нами, немедленно вытащил руки наружу и начал ковырять его гвоздём. Работа заняла минут пять, после чего он развернулся, посмотрел на старшего и отрицательно помотал головой.

— Заржавел? — с пониманием спросил Винокур.

— Тот смущённо кивнул.

— Ну, да ладно, — сказал он и посмотрел на Николая.

— Коля?

Тот ничего не ответил, просто протянул мне руку, я, поняв, что ему нужно, подал фомку. Ну, да, где не помогает отмычка, всегда найдётся лом. Правда, орудовать ломом тут тоже было не с руки, следовало просунуть руки сквозь решётку, а руки у Коли были такие, что… впрочем, как-то он извернулся, вставил, напрягся, в первый раз лом соскочил, но при второй попытке раздался скрежет, потом громкий щелчок, после чего изувеченный замок упал вниз. Все получилось идеально, только очень громко. Будь я чудовищем, уже бы заинтересовался.

Некоторое время мы стояли, выжидая реакции местных обитателей. Потом старший открыл решётку. Петли скрипнули, но, к счастью, не так громко, как могли бы. Группа по одному начала выбираться на свет. Винокур, оказавшись снаружи, осмотрелся, потом указал пальцем на дом, стоявший напротив, сначала на первый подъезд, потом на второй. Всего их тут было три, но третий вход был обвален, как я думаю, попаданием снаряда. Да и на стенах есть следы от пуль, а половина окон разбита. Весело тут было пять лет назад.

Быстро перебежав улицу, мы ворвались в подъезд. Стальных дверей тут ещё не придумали, а потому оказаться внутри было легко. Меня с собой взял Николай, опять же, не сказав ни слова, а просто жестом велев идти за ним. Отряд разделился на две группы, одна работала снизу, вторая, в которой был я, вскрывала квартиры сверху, с пятого этажа. Квартиры были просторные, на этаже было всего две двери. И снова порадовала беспечность людей, что когда-то здесь жили, а ещё спокойная криминальная обстановка в стране. Двери дощатые, с замками, но совсем простыми, некоторые дерматином обиты, но стальных нет ни одной. В группе со мной был здоровяк Коля, немой парень, а ещё Седой.

Немного отжать дверь монтировкой, потом дёрнуть — добро пожаловать. Простор для мародёрства. Не знаю, как тут всё произошло, но следов панического бегства не видно, как и следов организованной эвакуации. Создалось впечатление, что люди просто исчезли.

Я, как вор неопытный, сперва растерялся, тогда как мои коллеги быстро начали шарить по комнатам. Вскрыли гардероб, порылись в кухонном шкафу. Две банки консервов вздулись и были признаны негодными к использованию, а вот сахар в герметичном пластмассовом контейнере, пусть он и слипся в монолит, забрали с собой. Для добычи имелись прочные тканевые мешки, к которым пришили лямки, превратив в подобие рюкзаков. Нашёлся чай, соль, крупа, взяли кое-что из одежды, опять же, приличный серый костюм, ранее принадлежавший главе семьи, оставили висеть на прежнем месте, а вот брезентовый комбинезон забрали, как и спортивный костюм чёрного цвета.

Я открыл шкаф и порылся в документах, с верхней полки торчала аптечка. Тут же открыл и перебрал таблетки.

— Бери всё, — уверенно сказал Седой, — на месте разберём.

Это было логично, помимо таблеток, в картонной коробке имелся бинт, лейкопластырь, йод, зелёнка, всё то, что не имеет срока годности, а в местных условиях очень ценно.

— А деньги? — спросил я, показывая заместителю командира тонкую пачку купюр.

— Храните деньги в сберегательной кассе, — он ощерился в улыбке. — Оставь, после всего денежная реформа прошла, так что…

А вот другие ценности пригодились. В трюмо была выдвижная полка, где в красивой деревянной шкатулке хранила драгоценности хозяйка. Золотое кольцо с сапфиром, две цепочки, с кулоном и без, два обручальных кольца, серьги с красным камнем. Это всё Седой принял отдельно и сложил в специальную коробочку. Личных трофеев, как я понимаю, тут нет, всё идёт в общак.

Закончив с этой квартирой, пошли в следующую, добыча была сопоставима, если не считать почти полный мешок почти не испорченной гречки. Этот трофей немедленно спустили вниз. Обе группы встретились через три часа с небольшим на третьем этаже, нижние сделали уже несколько ходок в подвал, перетащив добытое. Там, как я понял, был ещё кто-то, кто шёл за нами. Что же, если даже мы спалимся и погибнем, хоть добытое добро не пропадёт. Пока в подъезде шла суета с перемещением добычи, я занялся оставшейся квартирой. Её даже вскрывать не пришлось, дверь была не заперта.

Жили тут небедно, или просто хозяин любил красивое оформление. Скорее всего, интеллигентная семья, в большой комнате стояло пианино, на стенах были развешаны портреты работы неизвестных художников. В детской висела большая географическая карта. Пришлось задержаться и посмотреть. Всё то же самое, только Союз на месте и Югославия целая. И Чехословакия. Германия только одним куском. Так и хочется спросить тоном одного комика «А чё, так можно было?»

В кабинете, где заседал глава семьи обнаружился… точно, настоящий компьютер, при этом довольно продвинутый, с тонким монитором, удобной мышкой и клавиатурой, состоявшей из двух половин, соединённых друг с другом под странным углом. Слышал однажды про такие, это чтобы при долгой работе кисти не травмировать. Я привык к местному обществу относиться, как к архаичному, Союз ведь, а время-то тут тоже ушло вперёд. Вот и пользуются гаджетами, пусть не так широко, но всё же. Кстати, по календарю у них начало нулевых, то есть, БП грянул где-то в девяносто восьмом. Достаточно, чтобы снабдить некоторую часть населения компьютерами.

Разумеется, я немедленно сгрёб добычу вместе со всеми проводами и убрал в мешок. Нужно будет осторожно нести. Отправился дальше. За шкафом имелся набор удочек, значит, товарищ был ещё и рыбаком. А может быть он и уточек любил пострелять? Точно. Ружьё ждало меня на стене в спальне, как у Чехова, если в начале на стене висит ружьё, то потом оно… правильно, достанется мародёрам. А вот с патронами пришлось повозиться, нашёл их в диване, что складывался, как книжка. Готовых было всего восемь штук, с бумажными гильзами, судя по маркировке, дробь ноль. А ещё порох в картонной банке, пыжи из войлока, капсюли, пули, картечь и латунные гильзы в количестве аж двадцати штук. Это я уже решил прикарманить себе, так уж вышло, что мне скоро придётся оружие менять. Знать бы ещё, что за модель, и какие у неё особенности. Двустволка, курков нет, калибр двенадцатый, есть маркировка ТОЗа. Тульская, значит. Приклад красивый, с полупистолетной рукояткой.

— Хочу себе взять, — сказал я, когда в комнату вошёл Седой.

— Бери, — кивнул он. — Нашёл чего?

— Компьютер, — я указал на мешок, — сложил уже.

— Молодец, а насчёт ружья… Там инструменты есть, возьми ножовку и сделай обрез. Пригодится в качестве короткого ствола.

— Долго, — заметил я, — нам ведь скоро уходить.

— Конкретно нам с тобой придётся тут задержаться, уйдёт основная группа, сейчас в мастерской всё закончат и уйдут, а мы… короче, тут ещё ночью дело будет. Останемся только я, ты и Немой.

— Принял, — сказал я и отправился за ножовкой.

Группа, прихватив добычу, отправилась обратно, снова через подвал. А мы засели в той самой квартире, где я нашёл компьютер и ружьё. Я старательно сорил железными опилками на пол, пытаясь отрезать стволы, Немой сидел у окна и посматривал наружу, а Седой вынул сигарету, но всё не решался закурить.

— Может, не стоило ружьё портить? — спросил я, допилившись до середины.

— Дробовиков у нас хватает, всё равно они в ближнем бою работают. Для дальнего боя винтовки есть. Да и стрелять из ружья, скажем, пулей, — такое себе занятие, там ведь чоки стоят, сужения, если пуля калиберная, то лучше не надо. Ты патроны-то добыл?

— Восемь штук, — я вынул из кармана гильзу и продемонстрировал. — Не факт, что рабочие.

— Должны быть рабочие, вот, держи ещё.

Он вынул из кармана патроны, явно взятые у других, кто имел при себе дробовики. Гильзы пластиковые, как в моём мире, только пластик более плотный.

— Вот это — картечь связанная, вот тут — пуля, две штуки, на пыжах написано. А вот это, — он показал ещё один патрон, где на пыже стоял восклицательный знак, — зажигалка, жуткая редкость, даже алхимики такое не всегда могут сделать, даже если у них производные есть. А наш Петрович сделал.

— Магний?

— Если бы, магний — это детский лепет. Эта пуля стальной лист прожигает, в палец толщиной. Только сделать трудно и дорого, береги, в общем. На крайний случай.

— А куда мы ночью пойдём? — спросил я, возвращаясь к работе.

— В сторону ЖД вокзала, раз уж сюда пробрались, грех не воспользоваться. Точнее, тут вторая станция была, сортировочная.

— А что там? — работа была нелёгкой, я даже вспотел.

— Там составы собирали, текущий ремонт, много чего.

— А нам оно зачем? — не понял я.

— Там было заведение, где сидела ведомственная охрана, не главная их контора, а что-то, вроде пункта дислокации.

— Оружие?

— И патроны.

— Сколько помню, у нас ВОХРовцев всяким дерьмом вооружали.

— Так и есть, у нас, например, есть наганы и пистолеты ТТ. А патронов к ним почти нет. Кроме того, там ещё нужно путь разведать, говорят, «выход» там есть, чуть дальше, на самих путях.

— А выход — это что такое?

— Ну, когда всё началось, из ворот в основном только твари лезли, а кое-где (по слухам, сам не видел) есть выходы кусков того мира, ворота, а за ними пространство, здания там какие-то, растения чужеродные, иногда даже склады есть чего-то. Попробовать стоит.

— И ещё вопрос, — обрубок ствола упал на пол, я в течение минуты перевёл дух и занялся прикладом. — Почему всё это именно ночью нужно делать? Может, лучше засветло?

— Насчёт здешней фауны мы ничего не знали, но прошло всё хорошо, никого не встретили. А вот на железнодорожных путях обязательно водятся ехидны, твари жуткие, но полезные.

— Кислотой плюются? — уточнил я.

— Ага, метров на пять, зато, если такую убить, внутри кристалл крупный, его на Большой земле покупают задорого, даже патронами могут заплатить.

— И они там только днём?

— На ночь крепко засыпают, чтобы разбудить, нужно постараться. А почему на путях, не знаю, знаю только, что они металл любят, где металла много, там и селятся. Вдобавок, в тех местах больше никто не живёт, не любят они соседей.

Кусок приклада упал на пол, теперь у меня в руках был аналог древнего пистолета. Стволы отпилил в четырёх сантиметрах от цевья. Вернув ножовку в ящик (хорошая, кстати, ножовка, полотно после работы как новое), вынул оттуда напильник и начал шлифовать место спила. Подумав, где разместить второй ствол, не придумал ничего и просто сунул его за ремень. Патроны сосредоточил в нагрудных карманах, а в стволы загнал два хозяйских, с дробью.

— Готов, — заявил я.

— Сядь вон там и сиди, — сказал Седой и бросил мне пачку печенья, сладкого, но, по причине древности, почти каменного. — Поешь пока, до ночи ещё долго.

Глава пятая

Стемнело быстро, хотя тут никогда не бывает по-настоящему светло. Тучи висят в небе постоянно, притом, что дожди идут редко. Как только я перестал различать своих спутников, раздался шёпот Седого.

— Идём.

Мы вышли в дверь и спустились на первый этаж. Станция располагалась за домом, не сразу, конечно, следовало пересечь ещё две дороги, а уже там, за небольшим ограждением, начинались пути. Когда добежали до места, я вообще перестал что-либо различать. Седой тут же зажег фонарик, который крепился к карману куртки и светил строго под ноги, благодаря приделанному козырьку.

— Прыгай, — велел он, подставляя сложенные руки.

Я наступил ему в ладони, оттолкнулся. Ухватился за верхний срез забора и легко перепрыгнул на ту сторону. Сделал шаг в сторону, а на моё место тут же приземлился Немой. Командир оказался самым ловким, он влез без чьей-либо помощи, причём справился ещё быстрее, чем мы.

— Сейчас вдоль забора до того здания, — шёпотом объявил он.

Здание, на которое он указал, отстояло от нас метров на пятьсот, увидеть его мы могли только благодаря светлой окраске. Отправились по шпалам, Седой шёл впереди, подсвечивая фонариком себе под ноги. Мы плелись за ним. Я в середине, а Немой замыкающим, он сжимал в руках винтовку и внимательно смотрел по сторонам, словно мог что-то там рассмотреть.

— Стой, — всё так же шёпотом объявил командир где-то на середине пути.

Мы замерли на месте.

— Вот, полюбуйся, какая красавица, — он указал вперёд и вниз, слегка приподняв фонарь, так, чтобы луч направить чуть дальше.

На рельсах разлеглось нечто ужасное. Насекомое, несколько суставчатых ног с когтями, торчавших в стороны, длинная шея в кольцах хитина, уродливая овальная голова с каким-то раструбом на месте рта. Лежала она, скорчившись, поэтому размер можно было определить только приблизительно, метра два с лишним от куцего хвоста до морды. Она неподвижна, явно спит, но даже так производит неслабый эффект. Хочется немедленно развернуться и бегом свалить отсюда, зажимая себе рот, чтобы не закричать.

Но спутников моих спящий монстр не впечатлил. Немой даже нагнулся и указал на шею твари.

— Ага, вижу, — сказал командир. — Жёлтое кольцо на шее, матёрая тварь. Кристалл отменный.

После этого мы спокойно перешагнули через тварь (при этом я чувствовал, как у меня дрожат колени от страха и омерзения) и отправились дальше.

— А почему не убить спящую? — спросил я.

— Убить даже спящую непросто, — объяснил Седой. — А ещё выстрел поднимет остальных, их тут не меньше десятка только взрослых, стаями живут. Потом убежать не сможем, они, в отличие от нас, в темноте видят. Или не видят, но по запаху людей находят. Короче, если и будем убивать, то на обратном пути.

Я прикинул, сколько всего мы понесём на обратном пути, и решил, что пусть лучше тварь живёт. Не хочется мне с ней враждовать.

До заветного здания добрались без происшествий, за это время увидели ещё одну ехидну, что спала на соседнем пути, положив голову на рельс. Взобравшись на невысокое крыльцо, мы приоткрыли входную дверь. Дверь была не заперта, но на пружине, что выполняла функцию доводчика. И пружина эта была плохо закреплена, ну, или проржавела, что тоже неудивительно. Седой проскочил внутрь, следом стал заходить я, а наш неразговорчивый друг придерживал дверь. Тут пружина оторвалась, с громким лязгом упала на пол, дверь открылась на полную, хлопнув по стене, а Немой чуть не свалился с крыльца. Он свалился бы, если бы не рука командира, что высунулась изнутри здания и крепко ухватила его за воротник.

Мы даже дверь не закрыли, стараясь топотать потише, углубились внутрь, шагая по длинному коридору. Вдоль стен шли закрытые двери, но Седой на них не обращал внимания, только тащил нас дальше по коридору, пока не завернули за угол.

— Думаешь, проснулись? — Седой не собирался никого обвинять, только спросил мнение парня.

Немой пожал плечами, но особого беспокойства не выразил, явно уверен в успехе, он вообще был из нас самым спокойным. Мы постояли в коридоре ещё около десяти минут, после чего командир развернул фонарик так, чтобы тот давал достаточно света, и мы двинулись дальше. Отыскать заветную комнату получилось только на втором этаже. Там была единственная в здании стальная дверь. Правда, крепость двери компенсировалась сломанной стеной. Что именно тут произошло, оставалось загадкой, только кусок стены в метре от двери был вынесен чем-то, вроде пушечного ядра, в получившейся дыре торчали оторванные концы стальных прутьев.

Дыра была маловата для нас, а вот Немой, сбросив часть экипировки, смог кое-как протиснуться внутрь. Там он достал ещё один фонарь и занялся поисками. Отсутствовал он минут двадцать, после чего высунулся наружу и протянул пистолет в кобуре. Седой подхватил его, открыл клапан и вытащил на свет относительно новый ТТ. В кармашке имелась запасная обойма к нему.

Немой появлялся ещё несколько раз, в нашем распоряжении оказались два автомата Калашникова, старых, сильно потёртых, ещё даже АК-47, а не АКМ, без характерного скоса на стволе. Потом ещё полдюжины запасных магазинов, два нагана, три жестяных ящика с патронами, ещё один ТТ и сигнальный пистолет Шпагина. Седой старательно всё это упаковывал в мешки, тащить придётся много. Логичным было бы зарядить автоматы, но они пока не проверены, что толку от оружия, которое откажет в любой момент.

Наконец, Немой вылез с пустыми руками, давая понять, что больше ничего полезного там нет. Что же, улов и так неплох, учитывая сложную ситуацию с оружием в целом.

Кое-как упаковав добычу, мы отправились обратно. Теперь, по-хорошему, следовало по-тихому валить отсюда, добыча помешает нам передвигаться быстро. Насчёт «выхода» можно и в другой раз выяснить, тем более, что конкретной пользы он не несёт.

Но Седой определённо нацелился найти нечто эдакое, он даже свет фонаря не приглушил, и Немому не приказал сделать то же самое. Мы шагали вперёд. Когда прошли под виадуком, впереди что-то показалось, и не просто показалось, а выглядело натурально чужеродным. Ещё бы оно не выглядело, у нас как-то не принято строить шалаши прямо на рельсах.

Крытый вагон, чуть в стороне от него платформа, кажется, с углём. А между ними… хрен его знает, что там такое.

— Смотри, — прошептал Седой — Видишь, вот эти два пенька справа и слева, — это остатки ворот. Они иногда сами тухнут, это место никто не бомбил.

А между вратами висела в воздухе странная взвесь. Представьте себе облако пыли, странной такой тёмной пыли, или она просто казалась нам тёмной, поскольку на улице темно. Вот только пыль в облаке обычно движется, и это заметно, а здесь стояла неподвижно. Вроде стены толщиной сантиметров тридцать и пару метров высотой. Справа и слева её ограничивал остов ворот.

— Я только посмотрю, — странным голосом сказал Седой.

Я, естественно, ничего не понял, но, когда Немой попытался его остановить, было поздно. Он сунул голову в эту стену, повернул направо, потом налево, вроде бы, что-то увидел, а потом рухнул плашмя назад. Немой тут же кинулся к нему и начал тормошить. Я и сам перепугался, но командир скоро начал подавать признаки жизни.

— Бывает и хуже, — сдавленным голосом произнёс он.

С нашей помощью у него получилось встать, но он явно был слаб, как если бы весь день без остановки махал кувалдой или таскал мешки. Создавалось впечатление, что неведомая сила портала вытянула из него жизнь.

— Уходим, — отдал он приказ.

Этот приказ мы восприняли с редким энтузиазмом. Лично мне было неприятно находиться тут. Чудовище — это одно, оно хоть реально, в него выстрелить можно, а он пули оно имеет обыкновение дохнуть. А тут не пойми что, какая-то аномалия, которая тебя за пару секунд превратит в сухофрукт (Седой реально похудел).

Уходили мы другим путём, забор, через который мы перебрались по пути сюда, был бетонным, а дальше он имел продолжение в виде деревянного, с нашей стороны стояли несколько сараев с неизвестным содержимым. Протиснувшись между дощатых коробок, мы начали перелезать. Ошиблись в том, что первым послали Немого. Он был лёгким, зато, встретив опасность, не мог позвать на помощь или предупредить. Когда с той стороны спрыгнул я, Немой стоял с фонарём и светил вперёд. Перед нами сидело какое-то подобие обезьяны, с той только разницей, что не имело шерсти, зато имело странно раздутую грудь.

— Твою мать! — прохрипел Седой, перелезая через забор.

Я хотел поинтересоваться причиной такой реакции, но он успел сказать только одно слово:

— Ревун.

А что это означает, пояснять было уже не нужно. Тварь набрала в грудь воздуха, приоткрыла рот и издала такой звук, что нас буквально размазало по забору. Немой тоже хорош, стрелять нужно было, всё равно теперь все обитатели города всё слышат.

В итоге выстрелил я, чтобы не тратить дефицитные патроны, вскинул обрез, уже представляя, как залежалые патроны дают две осечки. Не дали, да и промахнуться дробью с десяти шагов было сложно. Две горсти свинца ударили непонятное создание прямо в грудь, разорвав её в клочья. При этом раздался звук, подобный взрыву. Я ещё перезаряжал обрез, когда оба моих напарника потянули меня в сторону. Оно и понятно, бежать нужно отсюда. При этом они город знают, а я — нет, в моём мире этого города вообще не существует.

Пробежать удалось метров сто, когда позади я услышал треск досок, ехидна решила не мелочиться, с её силой сломать деревянный забор нетрудно.

— В стороны, — скомандовал Седой, откатываясь с грацией столетнего инвалида. Молчаливый товарищ откатился с большим проворством в другую сторону, а я рванул вперёд, стараясь спрятаться за бетонными перилами крыльца большого дома.

Времени оставалось пара секунд, потом тварь подбежит на расстояние плевка. Хорошо ещё то, что товарищи удачно бросили на землю фонари, теперь тварь было видно, а нас — нет. Решив не экономить, я рванул из-за спины карабин, чёрт с ним, с дефицитом, разрывные пули точно эту тварь прикончат. Вскинул к плечу и выстрелил трижды. Стреляю я хорошо, но незнакомое оружие и спешка привели к тому, что первая пуля прошла мимо, вторая оторвала одну из конечностей, а третья пришлась удачно, прямо в… пусть будет головогрудь. Огромная дыра в панцире её не остановила, она приблизилась и только хорошая реакция спасла меня от растворения.

Грудь твари резко сократилась, раздался хлюпающий звук, а потом в то место, где только что стоял я, прилетел сгусток какой-то отвратительной субстанции, напоминающей сопли, раздалось шипение, пошёл пар, а я с удивлением увидел, как от бетона остаются оплавленные огрызки. А тварь, повернувшись ко мне, стала собирать кислоту для следующего плевка. Сопровождалось это таким звуком, как будто кто-то собирает сопли, чтобы харкнуть. В другой ситуации меня бы стошнило, но теперь блевать было некогда. Я снова выстрелил, на этот раз попал дважды и разнёс панцирь вдребезги, но тварь отказывалась умирать.

Тут сработал более опытный Немой, он выстрелил только один раз, зато попал твари прямо в сопло для плевания. Пуля прошла навылет, сбив следующий плевок. Но кое-что до меня долетело. Именно кое-что. Пара капель упала на ствол карабина, ещё одна упала прямо у моей ноги. Я бросил оружие вперёд и отскочил, пятясь назад, снова вынул обрез и выстрелил, целясь в ноги. Связанная картечь стреножила тварь, она упала вперёд и зарылась разорванным раструбом в дорожную пыль.

Тут я от страха совсем перестал соображать, вместо того, чтобы с воплями бежать, прыгнул вперёд. Шея чудовища вытянулась вперёд, броневые кольца разомкнулись, открыв беззащитную плоть. Поскольку огнестрельного оружия у меня не осталось, я вынул свой керамический нож и воткнул в открывшуюся щель. Вошёл он легко, так же легко, словно нарезая хлеб, мне удалось прорезать широкую рану. Я угадал, видимо, оказался разорван какой-то важный нервный узел или проводящие пути, тварь парализовало, она бессильно дёргала непослушными конечностями и рыла землю носом, словно настоящая свинья.

В стороне Немой взваливал на себя командира, снова потерявшего сознание, потом я подхватил захваченную добычу, и мы очень медленно двинулись обратно. Когда оказались у заветного подвала, парень передал мне командира, а потом кинулся назад. Что ему там понадобилось, я не знал, но ему лучше знать. Я перетащил Седого вниз, потом спустил добычу и остался там. Фонари остались на месте схватки, поэтому пришлось сидеть в темноте. Голову Седого я положил себе на колени и прислушивался к его хриплому дыханию.

Не знаю, сколько я так просидел, минут, наверное, сорок. Потом сверху в подвал проник луч света, вернулся Немой, который в одной руке нёс сразу два фонаря, а в другой сжимал какой-то свёрток размером с четверть кирпича почти правильной квадратной формы. Я облегчённо вздохнул. Сидеть одному в темноте было неуютно, сидеть, зная, что наверху бродят твари, а на руках у тебя неходячий товарищ, неприятно вдвойне.

Парень был абсолютно спокоен и даже едва заметно улыбался. Вместо того чтобы снова бить командира по щекам, он вынул аптечку и достал нашатырь. От резкого запаха Седой дёрнулся, но глаза открыл. Потом нам даже удалось поставить его на ноги. Когда товарищ идёт сам, пусть медленно и без груза, это куда лучше, чем если его приходится нести.

До базы в школе мы добирались часа три, потом послышался окрик часового, я растерялся, поскольку не знал, что ответить. Седой опять был не в себе, а Немой… понятно. В итоге я просто крикнул, чтобы не стреляли. Этого оказалось достаточно, поскольку твари не говорят, а писаные сектанты не знают русского языка.

Ради нас открыли ворота, которые, как я выяснил, имели вид телеги на колёсах, с одной стороны к ней был приварен стальной лист, из которого торчала заточенная арматура. Когда оказались внутри, двое крепких мужиков сразу подхватили под руки Седого. Тот был способен переставлять ноги, но разум его был в отключке. Сдаётся мне, повреждения от неизвестного феномена не ограничились физическим истощением, тут и разум затронуло. Будем надеяться, что хоть местные знают, чем это лечить.

Немой куда-то пропал, а меня препроводили к Рогову в кабинет. Петрович по причине позднего времени, уже спал, развалившись на раскладушке у стены, видимо, руководство постоянно пребывало на рабочем месте. Сюда же принесли всю нашу добычу, включая автоматы.

— Садись, рассказывай, — предложил начальник, указывая на стул. — Жду подробного доклада об операции.

— Да я, если честно, половины не понял, — я развёл руками.

— Рассказывай, как есть, так уж вышло, что из вас троих рассказать можешь только ты, — он налил из стоявшего на столе фарфорового чайника тёмной заварки, слегка разбавил кипятком из литровой банки, потом протянул стакан мне, заодно подвинув вазочку с потемневшими кусками рафинада. — Сахар сам клади.

Я бросил пару кусочков и размешал крошечной ложечкой, судя по наличию пробы, серебряной. При этом заметил, что руки у меня до сих пор дрожат.

— Так вот, когда операция по разграблению дома была закончена, — начал я свой рассказ, — я получил от Седого распоряжение ждать ночи, чтобы пойти на новое дело.

— Он изложил его суть? — чтобы не сидеть без дела, Рогов стал вскрывать ящики с добычей.

— Нет, он как-то невнятно сказал, а я не стал интересоваться. Так вот, я в одной из квартир обнаружил ружьё, из которого сделал обрез, — я положил перед ним оружие. — Этим и занимался до ночи. Потом пошли.

— На станцию? — он вскрыл ящик и начал перебирать содержимое. Там лежали бумажные пачки с патронами. Увиденное его так впечатлило, что он не поленился, встал и подошёл к Петровичу. — Старый, вставай, тут тебе подарков принесли.

— Да, на станцию, там были ехидны, одна точно, на путях спала, мы через неё перешагнули, она не проснулась. Потом ещё одну видели. Дальше зашли в здание, Немой влез через дырку в нужную комнату и натаскал вот это всё.

— Больше там ничего не осталось?

— Он не рассказал, — я пожал плечами.

— Ясно, а дальше?

Разговор прервал Петрович:

— Патроны отличные, по срокам должны работать. Теперь есть возможности. И тебе к карабину отсыплю немного.

— Поздно, — вздохнул я. — Потом мы, вместо того, чтобы идти домой, отправились искать какой-то «выход». Седой сказал, что он там точно есть. Когда пришли, увидели, что там стоят пеньки от ворот, мол, ворота сами развалились, а они остались.

— Так и есть, обычное дело, — согласился Рогов, искоса поглядывая на Петровича, который быстро разбирал пистолет. — Если порталом долго не пользуются, он засыпает, а потом разрушается.

— Ну вот, а между пеньками этими стояло что-то, вроде облака пыли. Седой туда голову сунул, осмотрел что-то и в обморок упал.

— Тоже знакомо, — проворчал Петрович, работал он со скоростью сборочного робота, вычищенный ТТ уже был отложен в сторону, а он занялся револьвером. — Мрак этот всегда силы вытягивает, и чем больше с той стороны, тем быстрее.

— Сколько времени прошло с того момента, когда Седой сунул голову в облако, и до того, как он упал? — Рогов внимательно слушал, пытаясь что-то подсчитать.

— Секунды две, может, три.

— Итого имеем, слышишь, Петрович, какой-то замкнутый объём размером с большую квартиру, — выдвинул Рогов свою гипотезу.

— Не факт, — старик собрал револьвер и начал потрошить картонную пачку с патронами. — Объём может быть гораздо больше, только перекрыт в нескольких местах. Там поле футбольное может помещаться, если его заборами разгородить.

— Да, вопрос пока слабо изучен. Но открытие важное, заглянем туда ещё и не раз. Теперь дальше рассказывай.

— Дальше мы Седого в чувство привели и побрели на выход. Через забор перелезли, а там ревун. Он, само собой, заревел, мы его убили, ехидна услышала, ну и…

— А как получилось убить?

— Да мы врассыпную от неё, Седой снова вырубился, а я стрелять начал, разрывными пулями. Часть попал, часть мимо прошла, весь панцирь на груди разнесло, а она всё плевалась. Немой ей морду прострелил, плеваться стало сложнее, но до карабина доплюнула. Пропало оружие.

— Да и хер с ним, — махнул рукой Петрович. — Ехидна важнее.

— Да, ехидна важнее, — согласился Рогов. — Кристалл, что из неё добыли, я уже посмотрел, фиолетовый с золотыми прожилками. Знаешь, что это?

— Слушаю?

— Это самое лучшее, что можно добыть. Тварь была матёрая, неудивительно, что вы её убить не могли. Отсюда следует, что за этот кристалл научники отвалят немало. Попутно можно будет кое-что обговорить для себя. Да ещё патронов притащили, да оружие. Вы молодцы! — он улыбнулся. — И это мы ещё с выходом не разбирались. В будущем планируем почаще прокладывать подземные коммуникации, чтобы перемещаться в недоступные районы, и то сказать, такое богатство рядом лежало, а мы мимо ходили.

— Мне ревун покоя не даёт, — сказал Петрович, положив на стол наган. — Владей, Дмитрий Сергеевич. Премия твоя.

Рядом легли две пачки патронов на четырнадцать штук каждая. Я взял оружие и начал изучать устройство. Никогда с таким дела не имел, но не дурнее других, разберусь.

— А что не так с ревуном?

— Некоторые считают, и я склонен им верить, что ревуны так просто не существуют, что они — домашние животные писаных, стало быть, вы не просто так его там встретили. И те двое, которых Водолей застрелил, не последними были. Где-то рядом ещё сектанты есть.

— Опасно?

— Не знаю, — Рогов развёл руками. — Может быть, просто приблудные, а может, это разведка перед большим наступлением. Если что, мы здесь отбиться сможем, а вот если группу прищучат за пределами базы, тогда нам худо придётся. И армия на подмогу не придёт, далеко слишком.

— А Седой поправится?

— Конечно, с ним ничего плохого не случилось, просто истощение, этот феномен каким-то образом вытягивает все силы, у человека просто энергии не остаётся. Тут лекарство одно — постельный режим. Отлежится неделю и дальше в бой, заодно расскажет, что увидел. Вы с ним и так пользы много принесли. Сам тоже иди, отдыхай.

— А насчёт оружия, — вспомнил я. — Револьвер, конечно, хороший. Мне бы чего дальнобойного.

— Найду завтра, — пообещал Петрович. — Иди уже.

Сунув револьвер за ремень, я отправился в свой номер. Там темно, тихо и одиноко. В самый раз, чтобы отдохнуть после тяжёлого труда и нервного потрясения. Прежде, чем сознание погасло, в голову пришла мысль: «Вот это я попал!»

Глава шестая

Следующим утром я проспал едва не до обеда, даже завтрак пропустил, что меня не особо заботило. Встал, спокойно оделся, сходил к умывальнику и привёл себя в порядок. С бритьём пока что были проблемы, но, как оказалось, в банный день работает цирюльник, который всех желающих бреет опасной бритвой. Если делать так дважды в неделю, точно бородой не обрастёшь. Если же кто-то где-то раздобыл безопасную, то останется только пополнять запас лезвий. Говорят, пару месяцев назад растащили хозяйственный магазин, где это лезвия продавались. Увы, меня тогда здесь не было.

Покончив с гигиеническими процедурами, вернулся к себе в номер. Раз никуда не зовут, значит, пока не нужен. Или просто дали выходной, поскольку вчера отработал в ночь. От нечего делать занялся вновь приобретённым оружием. С обрезом всё понятно, он простой, как топор, в нём и изучать нечего, а патроны мне в арсенале выдадут, хотя и тех, что уже есть, достаточно. А вот револьвер для меня — диковина. Когда служил, их давно сняли с вооружения, разве что, продавали в газовом или травматическом варианте.

Итак, наган, образца, если правильно помню, одна тысяча восемьсот девяносто пятого года. Осмотрев изделие, сделал для себя несколько выводов. Во-первых, оружие, хоть и далеко не новое, сохранилось хорошо, воронение почти целое, курок работает исправно, барабан вертится без проблем. Нашёл клеймо с годом выпуска 1938. Ну и ладно, если он все эти десятилетия лежал на складе, то ничего с ним не произошло. Склад обычно сухой и перепадов температуры там мало. Второе: следует разобраться с устройством. Шток ставим вот так, открывается штора для заряжания, патроны вставляются по одному по мере вращения барабана. Так же и вынимаются. Если не вынимаются, приходится их выбивать, что сильно замедляет заряжание.

Третьим был дизайн. Потренировавшись целиться, пришёл к выводу, что рукоятка сильно отличается от пистолетной, поэтому хват нужно делать другой. Но тут лучше в тире попробовать, удобство удержания ещё не означает удобства стрельбы.

Теперь проверю патроны, пачка оказалась сделана из крепкого картона, вскрыл с трудом, воспользовавшись ножом. Так, четырнадцать штук, уложенных в два ряда, один пулей наружу, второй — капсюлем. Вынул один, осмотрел. Пуля оболочечная, утоплена в гильзу, обжата. Гильза с закраиной, как и положено в револьвере. Интересно, а Петрович умеет такие гильзы перезарядить? Впрочем, неважно, у меня четыре полных барабана, а, судя по живучести местной фауны, использовать револьвер я буду нечасто, слабоват. Только как оружие последнего шанса. По-хорошему, тут бы какой-нибудь сорок пятый калибр, чтобы имел сильное останавливающее действие и не был таким громоздким, как обрез ружья.

Пришлось сходить в арсенал, выпросить там у кладовщика раствор для чистки, шомпол (понятие не имею, от чего, судя по длине, от обреза трёхлинейки), ветошь, и принялся за работу. Не то, чтобы чистка так уж требовалась, но хочется содержать оружие в порядке. Минут через двадцать я зарядил оружие и засунул себе за ремень, надев куртку навыпуск. Сойдёт пока, кобура тут точно в дефиците.

Что теперь? А схожу-ка я к начальству, вдруг поручит чего. В бой не рвусь, но сидеть на иждивении не привык. Раз уж придётся жить здесь до прибытия неведомого Коростина, так хоть пользу приносить буду. Опять же, необязательно в бой, могу и по хозяйству помочь, картошку почистить, мебель перенести или в карауле постоять.

Рогов по-прежнему сидел у себя, как я понял, он из кабинета выбирается в исключительных случаях. Сидел и перелистывал какие-то распечатки. Хорошие, кстати, распечатки, явно на качественном принтере сделаны.

— Разрешите? — спросил я, просовывая голову в дверь.

— Да, заходи, — сказал он, не отрываясь от бумаг, потом поднял голову и положил листы на стол, на бумаге была схема каких-то коммуникаций, вроде этого подземелья. — Присаживайся, с утра не стали будить, ты и так вымотался ночью.

— Да, спасибо, пришёл узнать, что нужно делать. Если не в рейд, могу по хозяйству помочь.

— Да расслабься, — он махнул рукой. — Ты себя хорошо показал, тебя разумнее в рейды отправлять, а в перерывах ешь и спи. Петрович?

Оружейник высунулся из своей каморки, посмотрел на меня через очки и кивнул.

— Сейчас, — после этого он скрылся и появился уже с куском ткани в руках. — Ну-ка, прикинь.

Кусок ткани оказался недоделанной кобурой для револьвера, не из кожи, а из очень плотного брезента. Собственно, она была только заготовкой, кое-как сшитой толстой нитью. Я прикинул, вынул револьвер и вставил его в изделие, подошло почти идеально. Петрович согласно кивнул и, забрав полуфабрикат, удалился.

— А насчёт рейдов у меня есть мысль, — продолжил Рогов. — Мне ваш «выход» покоя не даёт, там бы пошарить, но, по понятным причинам мы этого сделать не сможем. А там могут быть серьёзные находки, такие, что можно продать или использовать для себя.

— А кто может?

— У военных есть специальная аппаратура, компенсаторы излучения, скафандры. Но если они туда явятся, то мы всего лишимся, разве что, за находку премируют ящиком тушёнки.

— Значит, пока молчим.

— Угу, есть и другие новости. Сегодня утром снова увидели писаных. Одного. Он, заметив, что за ним следят, скрылся, что для них нехарактерно. Эти твари отличаются агрессивностью и, как правило, атакуют человека всегда и везде, несмотря даже на численный перевес.

— Кто-то им руководил? — догадался я.

— Именно, главарь группы, который подчиняет остальных своей волей. Таких головастых немного, но, если такой прибыл, значит, с ним целая банда. Именно поэтому я вернул сегодняшнюю рейдовую группу.

— То есть, сидим в осаде?

— Как-то так, вообще, есть мысли о зачистке, но в банде может быть до двадцати рыл, такая схватка точно без потерь не пройдёт, а людей и так мало. Есть мысль подождать военных, колонна пройдёт послезавтра. Должна пройти. Если им довести эту информацию, обязательно займутся, это в их ведении.

— А они справятся?

— Справятся, уж чего-чего, а огневой мощи у них достаточно, теми же огнемётами логово выжгут. Вот только найти нужно его, логово это.

— Есть мысли?

Он почесал затылок.

— Есть. Свидетель говорит, что писаный рванул в сторону завода точного машиностроения. Очень может быть, что они там.

Я прикинул себе размеры среднего завода, там можно танковую дивизию спрятать, а не только двадцать уродов.

— Смотри, — он выдернул лист из самого низа стопки, на нём была схема. — Завод этот не имеет единой территории, не знаю, зачем, но его рассредоточили по большой площади. Вот эта часть, — он обвёл пальцем процентов восемьдесят, сейчас закрыта, там… короче, долго объяснять, но хода туда нет, ни для нас, ни для них. Проверить нужно только вот этот цех и прилегающую территорию. Это круг метров триста в диаметре. Не так уж много.

— Замечание, — я присмотрел к карте. — Карта плоская, а там ведь большие здания, несколько этажей. Так?

— Здание там одно, этаж, условно, тоже один. А то, что я сейчас изучаю, — это подземные коммуникации. — Он снова взял предыдущий лист и положил передо мной. — Вот это схема.

— А что мешает перейти по этим коммуникациям в оставшуюся часть завода?

— То, что завод бомбили. Бомбили бункерными бомбами, такими, которые как раз против убежищ. Вот здесь и здесь, — он поставил карандашом на длинных коридорах два крестика, прохода нет, теоретически можно прокопать, но слишком много сил потребуется.

— А этот? — я ткнул пальцем в ещё один коридор, более узкий, который находился чуть в стороне и тоже тянулся к основному массиву зданий.

— Этот расположен гораздо ниже других, он частично разрушен и затоплен.

— Допустим, — кивнул я.

— Сейчас я отправил разведку к цеху, посмотрят по верхам, выяснят, был ли там кто. Если был, дождёмся военных. Им проще будет, и нам за наводку что-то перепадёт.

— Всё-таки не могу понять ваших взаимоотношений с властью, — признался я. — Вы для них не враги, но и не друзья.

— Мы для них, — он вздохнул, — вооружённые бомжи. Юридического статуса нет, подчиняемся плохо, что-то наподобие казацкой вольницы века этак шестнадцатого. С одной стороны, нас бы всех к ногтю прижать, с другой стороны, у них для этого руки коротки, выкурить нас из этого города можно только ковровыми бомбардировками, а разрушать город они не хотят. С третьей стороны, мы, какие бы ни были, приносим пользу, так уж вышло, что власть пока не может содержать на заражённой территории постоянные базы и поселения, поэтому вынуждена использовать нас. Хотя бы в качестве глаз и ушей.

— А конфликты случаются?

— Конкретно мы уживаемся мирно, и с властью, и между собой. Отдельные группировки не потому отдельные, что враждуют, а потому, что порознь выживать легче, да и полноценной крепости, что вместила бы всех, у нас не имеется. А так мы регулярно друг другу помогаем, обмениваемся полезными вещами и информацией.

— А что в других местах?

— В других всё хуже, где-то уголовники власть захватили, где-то вообще непонятная дичь творится. Изредка сюда банды заглядывают. Само собой, отлавливаем и нейтрализуем. Так что, для власти наличие тут лояльных и относительно законопослушных людей — большой плюс, видимо, поэтому и мирятся. Хотя, как по мне, лучше уже организовать рядом блокпост, а нас всех как-то оформить и на довольствие поставить. Может, когда-нибудь так и сделают.

— А на Большой земле что?

— А там всё плохо. Представь, чего стоит миллионы людей переправить в места, где ни жилья, ни производства. Выжили, конечно, надо отдать должное. Но теперь будут долго восстанавливаться. Опять же, климат потеплел, а значит, земля прокормит. Даже вечная мерзлота частично оттаяла, тайгу вырубают и распахивают. Попутно, раз уж рабочих рук стало много, стали новые производства строить. Ну и постепенно эти земли отвоёвывают, по километру в год — и то на пользу. Часть городов, что по границе обитаемых земель, уже восстановили, там, правда, вокруг построено плотное кольцо обороны, но люди живут. Лет через десять, думаю, сюда тоже цивилизация вернётся.

— Владей, — Петрович снова вышел из своего убежища и вручил мне уже готовый продукт. Теперь кобура была не просто сшита нитками, грубая ткань была проклёпана металлическими (кажется, алюминиевыми) заклёпками, а клапан закрывался на кнопку. Для переноски имелась петля для крепления на ремне. — Не хуже кожаной будет. Ревшнур только не делал.

Я с удовольствием встал, расстегнул ремень, и продел его в петлю. В том месте висел нож, его пришлось перевесить на левую сторону. Или повесить револьвер по-немецки? Нет, лучше справа, так привычней. Светлый брезент на фоне чёрной формы смотрелся нелепо, но мне не на выставку, если будет возможность, попробую покрасить. Но поблагодарить Петровича за отличную работу я не успел. В дверь без стука ворвался молодой парень, имени я не помнил, он участвовал во вчерашнем рейде.

— Борис Аристархович! — выпалил он. — С завода группа пришла, говорит, есть следы!

— Много?

— Разобрать трудно, так они сказали, но не больше пяти человек.

— Так, — Рогов в раздумьях постучал пальцами по столу. — Если всего пять… есть те, кто был в тех катакомбах?

— Ну, — парень задумался, — Седой был точно, но он…

— Понятно, кто ещё?

— Винокур был, он там не так давно костореза добивал, тварь туда убежала, он не поленился подвалы обыскать.

— Иди к Винокуру, скажи, пусть возьмёт человек восемь с дробовиками, желательно тех, кто с цехом знаком. Потом придёт ко мне, я им задачу поставлю.

— Думаете, стоит самим разобраться?

— Пять писаных — это не так много, справимся, вопрос в лидере банды. Он может быть силён, скорее всего, остальные четверо не так опасны, как он. А в узких коридорах… думаю, восемь не хватит, пусть десять берёт. Сам пойдёшь?

— Можно и сходить, — я пожал плечами. — Обрез у меня есть.

— Тогда получи у Петровича патроны с картечью, потом двигай к Винокуру. Эх, людей всё меньше, постоянно одних и тех же гоняем.

— А Винокур — он из военных? — спросил я.

— Ага, из них, старший лейтенант, кажется, из артиллерии, но точно не скажу. Только он оттуда сбежал. Таких дел натворил во время Беды, что его заочно приговорили к десяти годам, или к пятнадцати, а то и к расстрелу, не знаю точно. Он из тех, кому отсюда хода точно нет.

Я отправился в арсенал получать патроны, попутно перекусывая сохранившимся сухпайком. Колбаса оказалась твёрдой, как дерево и чрезмерно острой, но с водой зашла на ура. На десерт слопал половину шоколадки. Теперь можно и в бой, только патроны получить.

Собственно, боезапас у меня был, но, как известно, патронов много не бывает, особенно, если ты отправляешься на бой с неизвестным противником. Попутно отметил, что происходящее меня нисколько не напрягает, поручили работу, я её делаю, как делал всегда. А то, что работа заключается в стрельбе по неким чудовищам, которые не прочь тебя сожрать, то ничего странного или страшного в этом нет. Как-то быстро я втянулся в реалии нового мира. Даже не пытался принять всё происходящее за дурной сон. Может быть, когда-нибудь я отсюда выберусь. Может быть. Где ты, Коростин?

Патронов выдали всего десять. Шесть с обычной картечью, два — с зажигалками, их я положил отдельно, а ещё два — с зажигательной картечью, которая, как мне объяснили, даёт огненное облако. Итого, боезапас к обрезу составлял двадцать два патрона. Кладовщик отдельно предупредил, чтобы я не выбрасывал стреляные гильзы.

Группа собралась быстро. Суровые мужики, кое-кто даже в доспехах из жестяного листа. Этакие грубые кирасы, что защищали туловище спереди и сзади. У других имелись брезентовые костюмы, что носят пожарные и сварщики, судя по виду, внутрь были вшиты какие-то твёрдые вставки. На головах были обычные армейские каски, видимо, сохранились на каком-то складе. К этим каскам ремнями крепились фонари, довольно современные, кстати, на светодиодах. Семь из десяти бойцов держали щиты, вроде тех, которые пользует ОМОН при массовых беспорядках, только не алюминиевые, а из стального листа. Для облегчения конструкции по всей площади были насверлены дыры в полсантиметра диаметром, а ещё их покрывал лист прозрачного пластика и фольги. Конструкция выглядела надёжной, против холодного оружия точно сработает.

Вооружение было почти однообразным. С немалым удивлением я обнаружил в руках штурмовиков американские помповые ружья «Итака». Для замкнутых помещений отлично подойдёт, главное, чтобы самим рикошетом не прилетело.

— Ты с нами? — спросил Винокур и, не дожидаясь ответа, бросил мне брезентовую куртку. — Надень, пригодится, они могут и огнём бить, так что целее будешь.

Я надел куртку без лишних вопросов, вообще-то жарко и без неё, но лучше так, чем выхватить на загривок порцию коктейля имени наркома иностранных дел. Куртку, если что, скинуть можно, опять же, сгодится, чтобы пламя сбивать.

На место событий нас, как ни странно, отвезли на машине. Разбитый ГАЗ-66. Водитель открыл борт, мы попрыгали в кузов и отправились на место. Место, кстати, было примечательное. Там находился дворец культуры имени кого-то там, а на небольшой площади рядом стоял фонтан, разумеется, нерабочий. Завод начинался чуть дальше. Водитель, остановив машину, предложил выгружаться.

— Мог бы и поближе подвезти, — проворчал Коля, что выглядел самым защищённым из нас, у него открытыми были только глаза.

— Мог бы, — согласился усатый старик в затёртой куртке. — А если я машину угроблю, Рогов с меня голову снимет. Так что, вперёд, ножками, полкилометра пройти не смертельно.

Проходная завода ждала нас за ближайшим поворотом. Странное размещение, но, возможно, дворец культуры этому заводу и принадлежал. Высокая кирпичная стена, проход через небольшую будку. Даже вертушка на входе сохранилась. Внутри нас встретил умеренный погром, разбросанные бумаги, на которых уже невозможно было что-то прочитать, в каморке вахтёра было выбито стекло, судя по размеру отверстия, выбито чьей-то головой.

— Зашли в здание, — сообщил по рации Винокур.

Я отметил, что рация, пусть и не крошечная, но точно не похожа на огромную коробку. Компактная, годится, чтобы крепить на ремень или разгрузку. В ответ рация что-то нечленораздельно хрюкнула, но командир наш понял.

— Конец связи, заходим в подземелья, — отпустив кнопку, он повернулся к нам и скомандовал: — Строй!

Отделение немедленно построилось свиньёй, одни держали щиты, другие из-за этих щитов наводили стволы ружей. Тем, кто стоял на правом фланге, было неудобно идти, щит в левой руке, а держать его нужно так, чтобы прикрывал правую сторону. Идти при этом приходилось практически задом.

Вход в подземное царство оказался в конце коридора, шли медленно, постоянно всматриваясь вдаль. Фонари были включены у всех, давая достаточно освещения.

— Стой! — скомандовал Винокур, говорил он негромко, но эхо в коридоре разносило его голос далеко. — Смотрим на пол.

Лучи фонарей стали шарить по полу. Да, есть следы босых ног на многолетнем слое пыли. Не так много, надо полагать, писаных там (если они вообще есть) рыл пять или шесть. Я не следопыт, но это и мне видно. После осмотра следов отправились дальше. Большая стальная дверь открыла перед нами лестницу вниз.

— Все готовы? — спросил командир.

Я вздохнул и погладил цевьё обреза. Картечь, два выстрела, потом перезарядить, вынув патроны из старого патронташа, что выдали мне в оружейке. Старый настолько, что кожзаменитель местами рассыпался в труху. Но лучше, чем ничего. Туда же буду убирать пустые гильзы.

Бойцы двигались подобно роботам. Шаг, второй — и вот мы уже на следующей ступени. Позади остался один пролёт, потом второй, третий, и вот мы уже в ещё одном коридоре с ответвлениями. Катакомбы, бомбоубежище. И где-то здесь…

— Движение, — сказал кто-то, и немедленно туда направились несколько фонарей. У меня тоже был фонарь, но я его пока не доставал.

— Идём туда, — спокойно сказал Винокур.

Строй развернулся и направился в указанном направлении. Не надеясь на фонари, бойцы стали разбрасывать осветительные ракеты. Нечто, что срабатывает, как бенгальский огонь, если бросить в угол, тёмное помещение уже не такое тёмное. Единственным минусом такого освещения был удушливый дым с запахом серы.

Мы успели проверить несколько комнат, потом коридор раздвоился, командир отдал приказ двигаться налево, но, стоило нам повернуть, как тут же раздался окрик:

— Сзади!

Какого чёрта, там ведь коридор, длинный, метров двадцать, где секунду назад никого не было. Развернуться кто-то успел, как раз для того, чтобы луч фонаря выхватил из темноты прыгнувшего в нашу сторону фанатика в балахоне. В одной руке он держал короткий меч, другая сжимала какой-то дымящийся свёрток.

Не долетел, сразу три ствола изрыгнули огонь, картечь буквально разметала его на куски, меч со звоном полетел по бетонному полу, а свёрток упал к нашим ногам.

— Назад! — прозвучала команда.

Шаг назад мы сделать успели, а потом у наших ног произошёл ядерный взрыв в миниатюре. По ушам ударило воздушной волной, слышать я резко перестал, а вспышка частично лишила меня зрения.

— В круг! — прокричал Винокур, его крик слышался не громче комариного писка.

К счастью, народ в группе был тренированный, даже без зрения и почти ничего не слыша, мы умудрились выстроить круг из щитов и встретить нападение. Выстрелы звучали без остановки, картечь, простая и зажигательная, разлеталась веером. Существа (назвать их людьми было трудно) в балахонах, расписанные сложными рисунками, отлетали, но снова бросались в бой. Воняло горелым мясом и кровью. Пять особей? Да их тут двадцать пять, и оба в валенках! Кто-то из наших уже упал, один из щитов загремел по полу.

Напор ослабел так же резко, как и начался. Последнее, что я увидел, как стоявший передо мной боец падает назад, закрывая лицо руками, между пальцев обильно текла кровь, а луч из его фонарика выхватил бегущего из темноты сектанта, явно непростого, уши его были целиком увешаны кольцами, балахон отличался тёмно-багровым цветом, а татуировки были сплошь из мелких букв или иероглифов.

Щита у меня нет, защита только в нападении. Я вскинул обрез, из которого за время боя выстрелил только дважды, а теперь перезарядил крупной картечью. Я успел выстрелить ещё раз, из обоих стволов сразу, картечь полетела кучно, ударив ему в нижнюю половину туловища. Ноги подломились, он, уже падая на колени, выбросил вперёд ладони и раскрыл их.

На ладонях вспыхнули небольшие языки пламени, потом пошёл дым, а после этого прогремел взрыв. Что взорвалось, я так и не понял, меня отшвырнуло назад, ударило о стену, потом я благополучно сполз на пол и отключился. Сквозь забытье кое-что запомнилось, меня тащили куда-то за подмышки, потом уронили, рядом кто-то снова стрелял. А потом наступила тишина.

Глава седьмая

Когда я пришёл в себя, то сразу этого не понял. Стояла настоящая темнота, про которую говорят «хоть глаз выколи», действительно, от наличия или отсутствия у меня глаз сейчас ничего не зависело.

Тот факт, что я очнулся, стал доходить через другие ощущения. Они, эти ощущения, были самыми противными. Организм отходил от контузии, в голове кружились «вертолёты», где-то в глубине мозга нарастала боль, а желудок регулярно порывался освободиться от содержимого. Это меня взрывом так? Или об стену приложило?

Постепенно начал приводить мысли в порядок. Начать пришлось издалека. Взрыв неизвестной природы и удар о стену запомнились — это последнее, что было со мной. А до того? Точно, я с группой бойцов отправился чистить подвал. Не подвал, а бомбоубежище под заводом в безлюдном городе. А город? А город в ином мире, куда меня закинули какие-то козлы, опоив наркотиком в придорожной харчевне. А я там был потому, что… А зовут меня… И так далее.

Когда в голове сложилась достаточно чёткая картина существующей реальности, я занялся другими вопросами. Например, мне сильно хотелось пить. А вода у меня есть? Да, флягу я не снимал, она полная. Фляга — это что? Ага, вот эта штука на поясе, надо отстегнуть.

Со стороны такой подход казался бы смешным, но именно так мой мозг и работал. Возможно, это не просто контузия, твари могли и психотронным оружием владеть. Отстегнув флягу, я поднёс её ко рту, чувствуя, как сильно дрожат пальцы. Выпил ровно три глотка. Желудок начал возмущаться, но удержать выпитое в себе получилось. После этого я отдышался. Вода помогла, сознание слегка прояснилось, появилась возможность думать о более насущных вещах.

Итак, судя по тому, что здесь темно, как известно где, сыро и воняет крысиным дерьмом, я по-прежнему нахожусь в том самом подвале. Где все наши? Погибли? Или ушли? Если ушли, то почему бросили меня? Впрочем, могли и случайно уронить, а потом не найти. Под конец почти все фонари погасли. А враги? Хотелось бы верить, что мы их всех перебили, а тот волшебник, что устроил взрыв, был последним. Вот только стреляли и после того, да и вряд ли бы меня потеряли, если бы врагов не осталось.

Что вообще со мной? Голова болит и кружится, но терпимо. Действовать могу. Руки и ноги тоже, вроде бы, в порядке. На левой кисти кожа содрана, больно, но двигать рукой не мешает. Ещё глаза болят, явно после той вспышки. Ощупал брезентовую куртку. Ага, вот тут прогорела, тут рукав распорот от локтя до плеча, но до тела не достали. Что же, спасибо, помогла экипировка.

А оружие моё где? Так, нож в ножнах, револьвер на поясе. Револьвер заряжен, а оставшиеся патроны во внутреннем кармане куртки. Ещё несколько в боковом, который на штанине. Вот только практика показала, что эти любители нательной живописи даже от картечи не сразу дохнут, а от револьверной пули, надо полагать, даже не почешутся. Обрез бы найти, патронташ почти полон, только стрелять не из чего.

Зарывшись в мутную пучину воспоминаний, я нашёл там информацию о том, что, когда меня тащили, я его в руке сжимал. Допустим, потом меня уронили. Обрез должен был выпасть рядом.

Я присел и начал ощупывать пол вокруг. Почти сразу наткнулся на тело. Мёртвое. Наш или… Преодолевая отвращение, я начал щупать дальше. Нет, не наш. Наши обычно штаны носят, и острых железяк на теле столько нет. А ещё не воняют какой-то химической гадостью пополам с палёной плотью. Очередной писаный. Но мне от него толку нет, трофеев никаких, нож у меня и свой есть. Мне бы… я продолжил шарить, пока пальцы не наткнулись на тёплое дерево. Рукоять, стволы, спусковая скоба. От радости я едва не расцеловал бездушный кусок железа. Теперь я не беззащитен. Хоть с одним смогу справиться.

Потом я вспомнил, что следует его перезарядить. Так, осторожно, ничего не уронить, иначе потом долго искать буду. Две пустых гильзы засовываю в патронташ, а две достаю оттуда, если не ошибся, простая картечь. На ощупь пересчитал оставшиеся патроны, шестнадцать и два заряжены. И к револьверу двадцать восемь. Теперь бы ещё определить, где я нахожусь, и в каком направлении выбираться.

Встал на ноги, стою нетвёрдо, но идти смогу. В кармане сохранился фонарик, но включать его я опасался. А ну как тут ещё писаные остались, сидят в темноте и ждут? Они в темноте видят? Вряд ли, тут ведь не сумерки, тут темнота полная, даже кошка ничего не увидит. Скорее поверю, что иными способами ориентируются, вроде эхолокации. Включить или не включить?

Долго думать мне не дали, где-то вдалеке послышался звук, который постепенно приближался.

Прислушавшись, я различил чёткое шлёпанье босых ног по бетону. И ног этих явно больше одной пары. Приплыли. Вблизи, за углом появилось слабое голубоватое свечение. Ага, значит, они без света тоже не могут. Фонарь, или свеча, или магический светильник. Неважно. Идут сюда. Что делать? Если там один, тогда справлюсь, но их там точно больше двух, а значит, спасение моё в быстром беге. Впрочем, тут замкнутое пространство, бежать особо некуда. Если бы я ещё хоть немного в этих коридорах ориентировался.

Я вскинул обрез и начал отступать дальше по коридору. Есть куда идти, вот и иду. Когда зайду в тупик, буду принимать бой, там хоть сзади не атакуют. Отдельное спасибо тем козлам, что меня сюда отправили. За экипировку. Подошва ботинок была эластичной, а при осторожных шагах почти не издавала звука. Или это я так думаю, что не издаёт?

Приходилось идти чуть быстрее преследователей, чтобы сворачивать за следующий угол чуть раньше, чем они выйдут из-за предыдущего угла. После очередного поворота я всё же рискнул выглянуть. Точно, они, первый идёт с блюдом, на котором светится что-то синее. Следом идёт второй, третий… короче, правильно я сделал, что убежал. Вот только бесконечно прятаться не выйдет.

После этого поворота я заметил, что пол идёт под уклон. Спуск на нижний уровень? Точно, мне ведь сказали, что третий коридор, что соединяет этот анклав с основными корпусами завода, расположен ниже других и затоплен. Может, они сюда и не пойдут?

Но они шли за мной, как привязанные. Не торопились, но и не отставали. Я делал шаг за шагом, всё ниже спускаясь в направлении центра земли. Скоро случилось неизбежное: ноги погрузились в холодную воду. Спокойно, пока не тону, значит, не всё потеряно. Но, как назло, этот затопленный нижний коридор был прямым, как линейка. Спрятавшись за угол, можно стоять в воде, а враги сюда вряд ли полезут. А так они увидят торчащую голову.

Уровень пола продолжал понижаться. Вода быстро поднялась мне до пояса, вдобавок, двигаясь по воде, я неизбежно поднимал волны, которые создавали шум. Медленнее нужно. А потом я поплыву, пока голова не упрётся в потолок, а потом там не останется воздуха, тогда нырну и поплыву под водой. Если сифон этот длиннее десяти метров, то мне конец, если я в темноте поплыву не в ту сторону, то мне конец, если проход с той стороны завален, то мне конец. Короче, если отбросить лирику, мне светит почти стопроцентная смерть. Уж лучше остаться здесь и принять бой.

Стоп! Мне не показалось. Ветер, сквозняк. Вода тут застоявшаяся и откровенно воняет. А воздух относительно свежий. Дует спереди. Там есть проход, вода затопила коридор не полностью, даже пара сантиметров воздуха под потолком поможет мне перебраться. Правда, неизвестно, что на той стороне, но лучше попытать счастья.

Тут я вспомнил про патроны. В самодельных очень слабая герметичность, после купания их можно будет выбросить. Взял патронташ и прикрепил его на голову подобно чепчику. Фонарик зажал в зубах. Обрез засунул сзади за воротник. Кобуру с револьвером повесил на шею. Патроны пересыпал в нагрудные карманы. Всё, можно идти. Синий свет позади приближался. А вот хрен вам, хотите меня сожрать, придётся поплавать. А водичка холодная, у меня уже ноги немеют. А вам, теплолюбивым, такое не нравится. В любом случае, даже если пойдут, на той стороне можно неплохо встретить. Я буду на суше, а они — в воде.

Пройти удалось на цыпочках, вода дошла до середины груди, потом уровень держался несколько метров, а дальше начал понижаться. Победа. Пусть пока промежуточная, но всё же победа. Прошёл я ещё метров сто, пока уровень воды не упал, сначала до колена, а потом и до щиколоток. Тут я понял, насколько устал, а остатки энергии из тела вытянула ледяная вода. Погреться бы.

Сначала выйти на сухое место, бетон относительно сухой, пусть холодный, но лучше, чем вода. Быстро разулся. Вылил воду из ботинок. Уже легче. Теперь вернуть на место оружие и патроны. Остальную одежду отжал, как смог, не снимая. Так, я готов. А где враги?

Долго прислушивался к чёрной пустоте. Ни одного звука. Они передумали лезть в воду. Хорошо, хотя я уже готов их встречать. Теперь я даже рискнул зажечь фонарик, правда, луч направил вперёд. Некоторое время глаза привыкали к свету. Так, уже лучше, теперь можно будет ориентироваться в пространстве. Коридор впереди уходит метров на пятьдесят, а дальше какая-то дверь. Выход на поверхность? Хорошо бы. Правда, выход этот может быть закрыт снаружи, тогда придётся повторить плавание, а потом прорываться через тварей. Нехорошо. Лучше бы был открыт. Заодно при свете осмотрел себя. Особых травм у меня нет, куртке досталось, той, что сверху. А нижняя, как и штаны, отлично выглядит, не порвана, не прогорела. Добротная ткань. Рука слегка кровоточит, ссадина на нижнем ребре ладони, от кончика мизинца до запястья, как будто наждачкой прошлись. Колено болит от ушиба, но на этом, кажется, всё. Погоня отстала окончательно, значит, можно валить.

Хотелось бы посидеть и обсушиться, но в таком холоде вряд ли высохнет ткань, нужно идти на поверхность, там тепло. А что происходит с водой при повышенном атмосферном давлении? По идее, испаряться будет медленно. Да и плевать, хоть согреюсь.

К двери подходил, держа обрез на весу, готовый стрелять на любое движение. Фонарь светил вперёд, я засунул его под погон куртки. Пока никого. А что за дверью?

За дверью располагалась лестница, уходящая вверх. У меня вырвался вздох облегчения. Хотя воображение продолжало рисовать наверху мощную стальную дверь, закрытую снаружи. Узнать можно только одним способом. Я вздохнул и начал подниматься. Один пролёт, второй, третий вывел меня на небольшую площадку. Вот и дверь.

Я нажал на кнопку и потушил фонарь, с той стороны пробивался тусклый свет. Дверь в самом деле была стальной, но её никто не закрыл. Может быть, в этих катакомбах прятались люди, которых потом эвакуировали.

Но радость оказалась преждевременной. Дверь была приоткрыта всего сантиметров на двадцать. А открыть её шире я не смог, петли заржавели наглухо. Проблема. Пришлось снять верхнюю куртку, потом выдохнуть и, проклиная себя за любовь к еде, протискиваться наружу. Получилось, хотя и с трудом.

Оказалось, что мои проблемы только начинаются. За этой дверь была вторая, точно такая же, только открывалась наружу. Небольшой шлюз, в котором, как я думаю, вошедшие подвергались бы обработке от ядов и радиоактивной пыли. Вторая дверь была приоткрыта на десять сантиметров, не больше. Вот тут я точно не пролезу. А что с петлями?

Петли тоже были ржавыми, но не настолько, чтобы полностью обездвижить дверь. При сильном нажатии стальная плита сдвинулась на полсантиметра. Выбора всё равно нет. Придётся отодвигать. Я сбросил всё лишнее, ухватился двумя руками за край двери, а ногой упёрся в стену. От напряжения заболело всё, что только может болеть, пальцы готовы были оторваться, а позвоночник подозрительно затрещал. Проклятая железка издала жалобный скрип, потом сдвинулась на сантиметр, потом ещё, потом… потом у меня начало темнеть в глазах от напряжения, пришлось отпустить дверь и рухнуть на бетонный пол, хватая ртом воздух. Нет, такие нагрузки точно не по мне.

Когда дыхание восстановилось, смог взглянуть на результат. Что же, кое-что получилось. Сантиметра четыре у двери я отыграл. В принципе, можно попробовать протиснуться. Тут ведь главное — чтобы голова прошла, остальное согнётся, сплющится, деформируется, но пролезет. Я ещё не настолько стар, чтобы кости потеряли гибкость.

Начал снимать куртку, нужно максимально уменьшить габариты, хотел сразу выкинуть наружу, но подумал, что там может кто-то быть. Лучше потом просунуть руку и вытащить. Потом, когда я уже стоял полуголым, взял в руку револьвер. На всякий случай. Ещё бы мылом намазаться, ну, да ладно, попробую так.

Всовываю своё тело в щель, голова… голова… голова… Шершавый металл оцарапал кожу на виске, но просунуть голову получилось. Некстати пришла в голову байка о йоге, что сбежал из тюрьмы через окошко в двери камеры. Я не йог, но… грудь у меня широкая, раньше я считал это плюсом. Максимальный выдох, потом нажать, металл скребёт по груди, в одном месте потекла кровь, но капля невелика, просто какой-то заусенец на двери. Ещё немного — вот он я!

Первым делом вскидываю револьвер и осматриваюсь. Ага, никого. Я по-прежнему в подвале, вот только наверху приличная дыра, видимо, от попадания артиллерийского снаряда. Последствия всё той же бойни пять лет назад. Собственно, поэтому тут и светло, хотя свет тусклый, но он тут всегда такой. Ну, одной проблемой меньше. Я на основной территории завода. Правда, так и не понял, какая нужда заставила выносить часть строений отдельно. Теперь стоит произвести разведку и выяснить, почему эта территория раньше была недоступной.

Но сначала одеться. Просовываю руку в недра подвала, выгребаю всё наружу. Одежда даёт хоть какое-то чувство защищённости. И куртку сварщика тоже сверху напялю, пусть жарко, зато так спокойнее.

Ухватив обрез двумя руками, поднимаюсь по лестнице. Можно было попробовать вылезти через пробоину, но после того, как надорвался с дверью, на акробатику не тянет совсем. Пойду через парадный выход. На выходе пришлось остановиться. Свет снаружи, какой бы тусклый он ни был, бил по глазам. Пришлось присесть у стенки и подождать. Так, что имеем? Просторный холл, из которого два выхода. Один ведёт наружу, второй, если я правильно понимаю, в глубины корпуса. Куда?

Решил сначала выглянуть наружу. Ага, завод, как завод, не представляю, что тут производили, но территория обширная. Огромные корпуса, каждый с пятиэтажный дом, труба до неба из красного кирпича, в одной стороне находится железнодорожный тупик, отсюда видно плохо, но явно рельсы. В двух местах территорию пересекает теплотрасса, с которой местами сорвана изоляция.

Казалось бы, идиллия, мёртвый завод, наверняка, куча полезных ништяков, цветмет там, аппаратура исправная, может быть, станки, которые можно разобрать и вытащить отсюда. Можно было бы, если бы. Это самое «если бы» тут ключевое. Пространство между корпусами затянуто той самой паутиной. Нити, в отличие от прошлых, натянуты туго, при этом никакого порядка не наблюдается. Некоторые натянуты низко, другие — на высоте в два человеческих роста, вдоль и поперёк, вертикально, горизонтально и наискосок. Расстояние между ними немалое, человек пролезет. Пролез бы, если бы это не было смертельно опасно. Отдельный вопрос, который я так и не выяснил: а кто автор всего этого великолепия? Паутина подразумевает паука. Или пауков. Толщину нитей можно экстраполировать на размеры паука. Если обычный плетёт паутину толщиной с волос, то какой делает толщиной в руку?

От таких мыслей слегка передёрнуло. Фантазия богатая, живо представил восьминогое существо с длинными мохнатыми лапами, которое заматывает меня в кокон… Тьфу! Мерзость!

Идти куда-либо в таком месте расхотелось сразу. Что тогда? Тогда попробую подняться выше и осмотреть территорию сверху. Сдаётся мне, что передо мной только малая часть картины, очень может быть, что с большой высоты увижу что-то полезное.

Вернувшись, я отправился вторым путём. Прошёл раздевалки и столовую. Потом вышел в цех. Станки, станки, снова станки. Чуть дальше сборочная линия. Что именно собирали, понять невозможно, но всё оборудование новое. Местами тронуто ржавчиной, но, уверен, стоит подключить электричество, и всё заработает. Стоят ящики с какими-то деталями, опять же, знаний не хватает оценить. Впрочем, может быть, производили только комплектующие, а окончательная сборка была в другом месте. А может быть, делали что-то для оборонной или космической отрасли, тогда тут и инженер не разберётся. Из моего мира инженер.

Прохожу дальше, поневоле восхищаясь великолепием. Ага, есть выход на лестницу. Поднимаюсь уровнем выше. Поворот, дверь с надписью «Электрощитовая», чуть ниже написано, что за противопожарную безопасность отвечает некто Скляров В.Н. Ну, пожара здесь не было, это ему плюс. Дальше снова цеха, присутствует грузовой лифт, в который при желании можно засунуть малогабаритный автомобиль.

Поднимаюсь выше, третий этаж разделён на несколько кабинетов, понятно, тут инженеры в белых халатах чертили что-то на листах ватмана. Ну, или на досках. Когда вошёл в один такой кабинет, растерялся, не увидев архаики. Два компьютера на двух столах, а на стене какой-то монитор с диагональю в метр. А ещё куча документации, что лежит на столах, папки с бумагами, чертежи. Ладно, при других условиях я бы попробовал компьютер унести, но сейчас самому бы выбраться. Путь до базы я в общих чертах помню, нужно только территорию завода покинуть.

К счастью, тут были окна, большие и светлые, а не те бойницы, что имелись в цехах на первом этаже. Сразу обратил внимание на рамы. Пластик, не тот пластик, к которому мы привыкли, то и не дерево. Прорывные технологии, что говорит в пользу того, что завод построен незадолго до катастрофы. В домах я ничего подобного не видел. Рамы с очень удобным запором, но открывать их не пришлось. Видимо, удары артиллерии не прошли даром, почти половина стекол была разбита, осколки валялись на полу.

Осторожно высунувшись, я выглядываю наружу. Да, так гораздо лучше. Из окна видна другая сторона здания, но вид куда обширнее. Что там? Ага, паутина охватывает здание, перегораживает дорогу к другим, но, в целом, площадь охвата невелика. Достаточно пробраться метров на тридцать от этого здания, как окажусь на свободном пятачке, откуда можно отправляться дальше. А проберусь?

Так, а какова картина в целом? Тупик отсюда видно, рельсы, а над ними почти нет паутины. Огибают трубу, что выходит прямо из недр земли. Если пойти по ним, то попаду к воротам. А куда ведёт дорога? Вот бы узнать. Что-то ещё резануло глаз. А, вот, на противоположном здании стена затянута странным растением, вроде плюща. Вот только настоящий плющ обычно зелёный, а это недоразумение фиолетовое. И ещё, если зрение меня не подводит, стебель и листья немного светятся. Даже сейчас, днём можно это разглядеть, а уж ночью тут иллюминация.

По поводу светящихся растений не могу сказать ничего. Кроме одного: лучше их не трогать. Не просто так эта территория считается закрытой, наверняка уже были попытки пройти, закончившиеся трагично.

Что ещё не так? Растения. То, что на территории завода имеются клумбы, устроенные между асфальтовыми дорожками, это понятно. Какие-то мелкие цветочки, совсем безобидные на вид. А дальше растут деревья, тоже, в общем-то, ничего особенного, ну, посадили на территории парочку, чтобы облагородить индустриальный пейзаж. Но смущает другое: во-первых, деревья странной породы, которую я никак не могу определить, и листва слегка красноватая, а во-вторых, растут они без всякой системы, местами сильно усложняя передвижение по территории. Вон, одно даже посреди асфальта пробилось. Могли деревья вырасти за пять лет? Да, хотя и сомневаюсь, некоторые из них довольно толстые. Вывод: их тоже лучше не трогать.

Продолжаю наблюдать, в одном из углов лежит что-то белое. Достаю бинокль. Так и есть, скелет человека, почти целый с обрывками одежды. Ну, на этот счёт можно не беспокоиться. Зрелище не самое эстетичное, зато опасности не несёт. Надеюсь, что не несёт.

Что в самом деле обрадовало, так это то, что за всё время наблюдения не заметил никакого движения. Животных нет. А я ведь довольно громко шагал по лестнице, ржавая дверь не менее громко скрипела. Будем надеяться, что животных тут нет.

Некоторое время поразмышляв, я решил выбираться. Даже если на базе знают, что я жив (что вряд ли, тогда никто бы не бросил), не смогут провести спасательную операцию. Была бы хоть какая-то связь, мог бы поговорить, описать картину и получить советы. А потом, глядишь, и сам бы выбрался. Тот факт, что на территорию нельзя войти, не говорит о том, что с неё нельзя выйти.

Сунув обрез за пояс, я отправился по лестнице вниз.

Глава восьмая

Чтобы выйти во двор, требовалось немало смелости. Ну, казалось бы, чего стоит пролезть между нитями? Там расстояние почти в метр, я ведь только что в узкую щель пролез, а тут… Вот только дверь не кусается и не грозит потерей конечности.

Подойдя поближе, рассмотрел нить подробно. Сверху налеплено подобие пуха, что-то, напоминающее вату. Прилепили на твёрдую основу? Нет, если всмотреться ещё внимательнее, можно увидеть, что каждый пучок этого «пуха» вырастает из центральной основы. А сама основа не оставляла сомнений в опасности этой дряни. Что-то похожее на металлическую ленту, не из металла, конечно, но что-то очень на него похожее, серого цвета с острыми краями. Можно подобрать палочку и поэкспериментировать, но что-то не хочется. Вдруг паук всё ещё здесь. Он ведь на добычу реагирует по сотрясению паутины.

Набравшись смелости, делаю шаг вперёд. Нужно отойти от здания, потом завернуть за угол. Нить натянута на уровне пояса. Пригибаюсь, пролезаю, отлично прошло. Дальше две почти вертикальных, расстояние между ними около полуметра, прохожу боком. Следом идёт диагональная нить, которая посередине раздваивается, одна идёт дальше, вторая свисает до земли. Переступаю в низком месте.

Блин, дальше тупик, сразу шесть, которые точно перекрывают проход. Медленно и с большой осторожностью оборачиваюсь и снова перешагиваю диагональ. Сейчас возьму правее, ага, вот тут. Пришлось встать на четвереньки, а потом и вовсе распластаться на земле. Прополз метра три, удачно, а теперь… Будь у меня ноги, как у баскетболиста, я бы перешагнул, да только рост мой весьма умеренный, выше среднего, но не более. Перешагнуть не получится, а подлезть помешает вторая нить, что проходит ниже.

Я остановился, чувствуя, как по спине течёт пот. Вымотался, хотя прошёл только десяток метров, даже меньше. Сейчас устану ещё сильнее и начну совершать ошибки. Впрочем, множественное число тут не нужно, ошибка будет всего одна.

Получилось сместиться в сторону. Это уже опасно, две параллельные нити натянуты под углом к земле. Расстояние — сантиметров сорок. Смогу? А деваться некуда, придётся. С ювелирной точностью протискиваюсь между ними. Теперь небольшой свободный пятак. Дальше снова нити, но можно остановиться и присесть, переводя дух.

Отсюда мне поворачивать за угол, а там ещё метров шесть-семь, после чего окажусь на открытом пространстве. Десяти минут хватило, чтобы дыхание успокоилось, а сердце оставило попытки выскочить наружу, пробив рёбра. Вот не думал, что настолько труслив. Заставляю себя успокоиться, но воображение раз за разом рисует картину, в которой моя отрезанная голова катится по земле. И хорошо, если голова, это быстро. А если рука? Тогда буду умирать от потери крови, пытаясь пальцами пережать артерию. Впрочем, у меня жгут есть, вот только попробуй его наложи в состоянии шока одной рукой.

Пинками отгоняю мрачные мысли в сторону и иду вперёд. Снова пригибаюсь, перешагиваю, потом отклоняюсь в сторону. Выход уже близок, отсюда отлично вижу, что следовало пойти по другому пути, но переигрывать поздно. Осталось ещё две нити. Вот здесь проползу, потом встану, а потом…

Я замер, когда попытался встать, что-то легонько дёрнуло меня за куртку. Влип? Меня обдало холодом. Только не паниковать. Прилипла только куртка, я её как раз для этого и надевал. Осторожно, медленно расстёгиваю куртку, теперь вынуть руки из рукавов, а потом так же медленно двигаться вперёд.

Попутно разворачиваю голову, чтобы рассмотреть причину своего конфуза. Ага, одна сразу за другой, под первой подлез, а потом начал вставать, не подозревая, что там вторая. Легко отделался. Или обделался. Тьфу!

Подаюсь вперёд, а куртку отбрасываю назад. Смотрю на дальнейшее. Прочный брезент распадается на две половинки. Я теперь воочию вижу, чего только что избежал. А куртка была хорошая. Тут до меня дошло, что ещё ничего не закончилось. Мои движения и падение куртки не прошло бесследно. Нить задрожала, а потом эта дрожь передалась и другим нитям. Не знаю, что это такое, но уверен, что отсюда нужно сваливать как можно быстрее.

Последнюю нить преодолел ползком на спине, смерть разминулась с кончиком моего носа на пару сантиметров. Всё. Свободен.

Боковым зрение уловил движение. Ну точно, как я мог забыть. Паук, здоровый, размером, если не считать лап, с большую собаку. А считать лапы придётся, поскольку на них он не меньше быка. Всё, как нужно. Восемь мохнатых лап, голова с какими-то жвалами и огромная задница. Самка. Но мне от её гендерной принадлежности ни холодно, ни жарко. Встаю на ноги и начинаю медленно пятиться. Мне бы бежать со всех ног, да только ноги плохо слушаются, да и что-то странное замечаю в появлении паучихи. Идёт она не туда, где стою я, а в то место, где валяются половинки куртки. Сработала сигнализация, нужно проверить. А потом поймёт, что тревога ложная, и… лучше всё-таки убраться. Попутно замечаю, что лапы отличаются от паучьих. Там должны быть коготки, непременно отравленные, а тут что-то, вроде гибких ладоней, которыми тварь цепляется за паутину, перемещаясь в любой плоскости.

Остановившись у разрезанной куртки, тварь спустилась вниз и потрогала ни в чём не повинный брезент. Я при этом продолжал отступать назад, не сводя глаз с объекта повышенной опасности. Тварь поводила головой вправо и влево, после чего бодро припустила в мою сторону.

Я побежал уже всерьёз, не особо рассчитывая дать отпор твари такого размера, бежал в сторону трубы, пока не наткнулся на второго паука, помельче размером, что бодро топал мне навстречу. Самка позади тоже приближалась. Слева от меня находилась паутина, а справа и чуть впереди — та самая труба до неба. Тут я замер, а мои новые знакомые внезапно потеряли меня из вида.

Я даже дышать боялся, пытаясь что-то придумать, чтобы сердце не стучало так громко. Они меня не видят? Обе твари деловито обшаривали окрестности. Рано или поздно найдут, но тот факт, что я незаметен, пока не двигаюсь, даёт некоторые перспективы. Интересно, у них вообще глаз нет? Или только двигающиеся предметы видят? Или эхолокация? Или нюх?

Пошевелил пальцем. Никакой особой реакции, оба монстра пытаются определить след на земле. Значит, на запах? А если так? Достаю из кармана пустую гильзу от ружья и бросаю вперёд.

Оба просто взвились на месте и бросились в ту сторону. Значит, глаза у вас не работают, зато всё слышите. Слух у вас чувствительный. Я это запомню.

Быстро осмотрелся. Так, до трубы всего метров восемь. Там есть лестница из скоб, по ней можно забраться на самый верх, а там опоясывающая трубу площадка, где можно засесть и отстреливать тварей по одной.

Только нужно отвлечь их. У них чувствительный слух? Отлично. Навожу обрез на того, что меньше, прицеливаюсь и жму на спуск. Картечь прилетела кучно, прямо в условную голову, выбив оттуда ошмётки какой-то слизи. При этом оба подпрыгнули и завертелись на месте. Не нравится? А вот ещё! Второй заряд прилетел паучихе, тут результат был скромнее, но громкий звук снова сделал своё дело. А я в этот момент уже убегал в сторону трубы. В последний момент пришла мысль, что загоняю себя в ловушку, что пауки могут и без скоб по стенам бегать. Но это обычные пауки, а не такие, что больше центнера весом. Тутошние мутанты и по лестницам вряд ли смогут.

Хватаюсь за скобы, вбитые в кирпичную кладку трубы, и быстро лезу наверх. Высота трубы была метров пятьдесят. Не так много, если смотреть с земли. А если перевести в другие единицы и сказать, что это примерно восемнадцатый этаж, всё смотрится совершенно по-другому. Короче, где-то на середине я с удивлением для себя открыл, что боюсь высоты. И вообще, это ненадёжное убежище, и даже скобы кажутся гнилыми, хотя ни одна из них даже не пошевелилась в руке.

Пауки, будь они неладны, бесновались внизу. Уже определили, куда делась добыча, и теперь пытались взобраться, и по стене и по лестнице, получалось плохо. В итоге, собрав волю в кулак, я отправился ещё выше. Когда добрался до помоста, вылез и спрятался за перилами, чувство страха отпустило. Нет, отсюда даже во сне не упаду, держится крепко и перила надёжные. И пауки не заберутся. Правда, от голода помру, но, может быть, свои выручат. Вода у меня есть, на пару дней хватит.

Порывшись в карманах, выудил пачку галет. Бедные хлебцы, наверное, вымокли во время купания в подвале. Нет, только слегка отсырели, вощёная бумага выдержала испытание. Достал одну и сгрыз, запив водой из фляги. От мыслей о голоде сразу захотелось есть.

Итак, что имеем? Я в западне, но пока жив. Внизу две твари, слегка раненые и очень злые. Их можно убить? Можно, как и любое существо. Допустим, я спущусь и расстреляю их. Тогда можно будет двинуться дальше. А если на выстрелы прибегут ещё пауки? А они есть? Если есть, то почему не прибежали?

Снова посмотрел вниз. Нет, не уходят, ждут. Стрелять отсюда имеет смысл? Ну, картечь может ударить за счёт ускорения свободного падения. Стоп, если тут пятьдесят метров, то можно и без картечи. Просто сбросить что-то.

Я стал осматриваться, в поисках чего-то тяжёлого. Тут, прямо как рояль в кустах, под ноги подвернулось ржавое ведро. Оставил его явно сварщик, который здесь когда-то работал. Тут и держак с обрывком провода, и огрызки электродов, и сгнившая рукавица, что ещё в те времена прогорела в двух местах. И даже волшебный инструмент сварщика со страшным названием «каркалыга».

Тут же, засучив рукава, начал готовить метательные снаряды. Кусок электрода, бумага, проволока. Вот тебе и боевая стрелка, которую можно бросить вниз, тогда упадёт точно острием. Бросил, упала. В двух шагах от цели. Просто ветром немного снесло. Следом полетел простой электрод, потом шарик от подшипника. С шариком повезло, ударил точно в мелкого монстра и, кажется, хорошо пробил. Тварь начала заваливаться набок, учитывая обычную живучесть пауков, можно сказать, что мне несказанно повезло. Повредил какой-то важный нерв. Прикончить мамашу нетрудно, просто спущусь, а потом выстрелю из обреза зажигалкой. Прожжёт насквозь, а я тем временем убегу, пока новые пауки не набежали.

Я встал и приготовился спускаться, потом всё-таки задержался и бросил вниз каркалыгу. Железка завертелась, как томагавк, но ожидаемо прошла мимо. Ладно, трудности нас не пугают.

И тут я поднял глаза наверх. Твою мать! Тот факт, что пауки не могут залезать снаружи трубы, не говорит о том, что и внутри трубы их нет. Прямо из-за края вылез очередной представитель многоногого семейства. Показался и почти сразу прыгнул на меня.

Возможно, тут мне пришёл бы конец, поскольку тварь двигалась быстро, и силы ей хватало, вдобавок она имела двукратное превосходство в количестве конечностей. Но вот с габаритами вышел конфуз, лапы просто не поместились в узкий промежуток между кирпичной стеной и перилами. Но придавить меня к полу получилось и так, несмотря на то, что половина лап беспомощно скорчились в узком проходе. Свалившись сверху, паук потянул ко мне свой омерзительный ротовой аппарат, состоявший из каких-то узких рогов или игл. Тут же я смог рассмотреть глаза, точнее, тот факт, что глаз у твари нет. Вроде бы, они были, но поверх привычных восьми фасеток имелись роговые наросты серого цвета, полностью перекрывавшие зрение. Да, видеть они не могут, но мне это сейчас не поможет.

От нестерпимой вони насекомого тошнило, я начал паниковать, пытался достать оружие, но ни обрез, ни револьвер, ни даже нож были недоступны, тварь крепко лежала на моей нижней половине, перекрывая возможность достать. Их. В отчаянии я стал бить себя по карманам, и тут же наткнулся на твёрдый предмет. Откинув клапан кармана единственной свободной рукой (вторая упиралась в условный подбородок твари, пытаясь отодвинуть её пасть от моего лица, получалось плохо), я вынул керамический кастет и тут же просунул в него пальцы. Эта штука словно специально создавалась по моей руке. Впрочем, те, кто меня отправил, могли и примерить несколько образцов. Получив кое-какое оружие, я, несильно размахнувшись, треснул тварь прямо в условный рот. Потом ещё и ещё. С четвёртого удара почувствовал, что под рукой что-то треснуло, на меня выплеснулась порция какой-то серой слизи с острым химическим запахом. Зато и тварь подалась назад.

Теперь уже я, вцепившись в щетинки на голове чудовища, продолжал бить кастетом в рыло, перемешивая хитин с плотью, кровью и слизью. Тварь, поняв, что справиться со мной в этих стеснённых условиях вряд ли сможет, встала на дыбы, после чего ожидаемо перевалилась через перила.

Но праздновать победу было рано, в момент падения лапы освободились и ухватили меня. Я перевалился через перила следом, и мы полетели вниз.

Я даже испугаться не успел, поскольку быстро понял, что наше с тварью свободное падение совсем не свободное, паук не просто падал, он спускался на нити паутины, при этом держал меня, а я, поняв, что падение отменяется, продолжал быть в уже несуществующую голову кастетом. Ему бы меня отпустить, тогда я упаду, разобьюсь, и меня можно будет есть. Но, увы, надглоточный нервный узел, который у него вместо мозгов, на столь сложные умозаключения не способен.

В итоге тварь умерла, когда мы зависли на высоте пяти-шести метров над землёй. Лебёдка в паучьей заднице закономерно дала клина, паутина прекратила вытягиваться, в результате спуск остановился. Внизу активизировалась паучиха, которая вставала на дыбы и даже подпрыгивала, пытаясь достать лакомый кусок. От такой туши кастетом точно не отмахаюсь.

Тут случилась очередная неприятность. Только что я висел в объятиях мёртвого паука на высоте третьего этажа, путь и вниз головой, зато в безопасности. Паучьи лапы держали меня за одежду подобно липучкам. А теперь эти липучки начали одна за другой отлепляться от меня, секунд через пять я полечу вниз, прямо в объятия их мамаши.

Обрез каким-то чудом удержался у меня за поясом, выхватываю, навожу на тварь и стреляю. Зажигалка в левом стволе. Отдача едва не отрывает руку, из ствола вырывается натуральный столб огня и дыма, а кусок огненной стихии ударяет паучиху прямо в пасть. Отдача разрывает нашу связь с мёртвым пауком, а я падаю вниз, слегка разминувшись с горящим монстром.

Земля была мягкая, поэтому от встречи с ней заработал только ушиб всего тела, больно, но не смертельно. В двух шагах от меня беснуется тварь. Головы нет, на её месте дырка, из которой вырывается столб синего пламени. В голове промелькнули два вопроса. Как это помещалось в патроне? Натуральный ядерный взрыв. И почему паучиха ещё жива?

А она была не просто жива, лапы хлестали по сторонам, то ли пытаясь найти меня, то ли от нервных сокращений мускулатуры. Бежать не было сил, от удара всё болело, поэтому я отполз на пару шагов и вынул револьвер. Взвёл курок, навёл ствол на тушу, выстрелил. В отличие от обреза, отдача была совсем небольшой, потом я стрелял ещё и ещё, пока не услышал стук курка по наколотому капсюлю. А услышал я его потому, что паучья королева изволила-таки помереть, отчего вокруг стало тихо. Тихо?

Точно, необычайная тишина, тварь упала замертво и не двигается. Ещё одна висит над землёй. А мне пора. Попытавшись встать, я застонал от боли. Неслабый всё же удар пережил. Ладно, отлежусь минут пять, никто не гонит, в чём я ещё раз убедился, покрутив головой по сторонам.

Пока занялся исследованиями пауков. С мелким всё ясно, шарик прилетел с большой скоростью, шарик тяжёлый, ударил вот сюда и вошёл глубоко внутрь. Видимо, действительно разорвал нервные пути. Удивительно и неправдоподобно, но это факт. Висящую тварь я особо не разглядывал, уделив больше внимания поцарапанной руке. Перчатку оттёр, как смог, кастет очистил пучками травы. Отличная вещь, не зря с собой таскал.

А что с мамашей? Если говорить о нервных узлах, повреждение которых смертельно для восьминогих, тот тут всё выглядит странно. По идее, умереть она должна была сразу после попадания. А она продолжала шевелиться, когда огонь дошёл до середины груди. А что револьверные пули?

Тварь лежала на боку, можно было рассмотреть. Ага, вот, три пробития, и четыре вмятины. Потом заглянул в то место, через которое вошла зажигательная пуля. Впечатляет. Тут не просто алхимия, тут натуральная магия, нечто, что поместилось в двенадцатый калибр, смогло прожечь такую дыру. Заглянул в ствол обреза. Он до сих пор не остыл, а на стенках ствола нагар толщиной в миллиметр, светло-серого цвета. Вундервафля местного разлива.

Обрез пока сунул за пояс, а револьвер нужно перезарядить. Это не секундное дело, конструкция архаичная, разработанная сто двадцать лет назад. Пришлось по одной вынимать стреляные гильзы, потом так же по одной вставлять новые патроны. Гильзы выбрасывать не стал, вдруг Петрович сможет зарядить.

С кряхтением и матом смог встать на ноги. Нужно идти. Куда? А без разницы, просто покинуть территорию, не вляпавшись в паутину или что похуже. Оглядевшись, нашёл единственное возможное направление, где на довольно широкой поляне между двух цехов стояла небольшая роща странных деревьев. Опасно? Может быть. Но деревья обычно не кусаются, хотя тут ничего нельзя исключать.

С близкого расстояния получилось рассмотреть растения подробно. Ствол толщиной в мою руку или чуть больше. Растут строго прямо, кривых стволов нет. Листья на тонких ветках тёмно-зелёного цвета, а по краям красная кайма, отчего всё дерево кажется красным. Кора странного цвета, светло-коричневый с розовыми прожилками. Таких деревьев я точно не знаю.

Иду дальше. Ноздри щекочет странный аромат. Что-то смолистое и одновременно цветочное, хотя ни одного цветка не вижу. Прислушался к ощущениям, нет, всё нормально, яда точно нет, сознание ясное, руки-ноги шевелятся. Только отбитые места болят, но запах тут ни при чём.

Если с краю деревья росли как попало, то теперь я стал замечать, что они выстроились в систему, образовав небольшой коридор, который сверху прикрывался плотным «потолком» из сплетённых веток. Ох, непростая роща, и коридор непростой. Внутренний голос вякнул что-то о том, что отсюда надо валить, поскольку в конце коридора из деревьев меня ждёт что угодно, только не выход с опасной территории. Но я его не послушал, как знать, вдруг именно здесь я найду нечто такое…

Свет, и без того тусклый, внезапно померк, я оказался в темноте. Пугаться не стал, лимит страхов на сегодня исчерпан. К тому же темнота неполная, вон, впереди какой-то свет. Осторожно, стараясь не споткнуться, иду в ту сторону. Тут какой-то зал, огромный, стены которого не имеют ничего общего с постройками на территории завода. Какой-то пористый камень белого цвета, обвитый зелёными лианами. Зал круглой формы, в диаметре метров двадцать, пол земляной, а потолка не видно вовсе. Эти подробности я смог разглядеть, поскольку в зале был свет. Более того, это точно был дневной свет, которого и снаружи-то толком нет. А здесь есть, даже зайчики бегают.

Но самое интересное было в середине. Внизу бил мелкий родник, вода из которого образовывала ручей, уходивший куда-то под стену. А над ним возвышалось дерево, которое напоминало дуб, хотя, конечно, дубом не было. Приземистый толстый ствол метра три в обхвате, тёмная кора, мощные ветви, расходившиеся во все стороны, а на одной из веток что-то висит. Плод? Или что-то другое?

Я подошёл поближе. Вода журчала так призывно, что я захотел пить, вот просто невмоготу стало. Пришлось нагнуться и зачерпнуть ладонью. Холодная и чистая, хочется пить ещё и ещё. В результате я упал на четвереньки и стал жадно хлебать. Когда выпил столько, что она едва не полилась обратно, в голове внезапно прояснилось.

Я под чьим-то воздействием? Мне внушили, что я хочу пить? А если отрава? Один раз уже выпил чай. Впрочем, я по-прежнему не чувствовал никаких неприятных последствий, кроме булькающей в желудке воды. Но в тот момент я точно себя не контролировал, кто-то другой управлял мной, когда я пил. Помотал головой, несколько раз сфокусировал зрение на разных предметах. Никаких проблем. Сознание ясное, более того, чувствую себя как никогда бодрым.

Встав на ноги, обнаружил, что боль от ушибов прошла. Стянул перчатку, ссадина на месте, но выглядит старой. Легко сковырнул ногтем запекшуюся кровь, а под ней обнаружил здоровую кожу. Живая вода?

Ладно, оставим пока воду. А что на дереве? Молодильные яблоки? Я не стар, но уже и не мальчик, глядишь, помолодею лет на десять во всех смыслах.

На ветке дерева висел странный «плод». Размером он был примерно в два кулака, сверху покрыт шкурой, вроде апельсиновой, вот только не оранжевой, а фиолетовой с белыми крапинками. А в одном месте в шкуре разрыв, сквозь который видна розовая сердцевина. Я, набравшись смелости, протянул руку и сорвал плод.

Сразу получил кучу новой информации. Во-первых, плод этот слегка светится, свет даже сквозь мою ладонь проходит. Во-вторых, это ни разу не плод, это что-то другое, органика не может весить так много, в нём килограмма три, будь он целиком из металла, и то не весил бы столько. Вдобавок он очень твёрдый, стало быть, есть я его точно не стану. Ну, что делать? В любом случае, артефакт явно ценный, стало быть, его нужно учёным отдать, а уже они разберутся, а мне за находку дадут пряник.

Я обернулся, снова взглянул на источник, вода убыла, ощутимо убыла. Я всё же нагнулся и зачерпнул ещё пару ладоней. Вкуснее в жизни ничего не пил. А теперь нужно идти.

Вдруг до меня дошло, что я понятия не имею, куда мне идти, где я нахожусь, зачем я здесь и вообще… Дальнейшее я не запомнил, сознание просто выключилось. Последнее, что отложилось в памяти, — это яркий свет, что исходил от артефакта в моей руке.

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• »