— Это же Теннер Уинн писал!
Гарек моментально сунул стрелы в колчан.
— Теннер Уинн? Тот самый?
— Марк нашел это в тех покоях, что на третьем этаже дворца. Много ли других Теннеров Уиннов там проживало до пожара? — Бринн бегала глазами по строчкам, ища дополнительные свидетельства того, что письмо настоящее.
— Кто такой Теннер Уинн? — спросил Стивен, пытаясь разжевать весьма твердый фрукт, который, по всей видимости, некогда был абрикосом.
— Он жил давно, — сказала Бринн. — Теннер Уинн был наследным принцем Фалкана, прямым потомком короля Ремонда.
— Но отказался от трона в пользу своей сестры, — вставил Гарек. — Как же ее звали?..
— Анария, — подсказала Бринн. — Принцесса Анария. Выйдя замуж, она стала носить фамилию Барстаг.
— Правильно, — кивнул Гарек и, льстиво поглядывая на Бринн, прибавил: — Бринн всегда слушала рассказы Гилмора куда внимательнее, чем я.
— Жаль, что тебе не довелось послушать, как я рассказываю своим ученикам о введении закона о гербовом сборе, — усмехнулся Марк. — Ты бы наверняка и первую фразу до конца не дослушал — тут же крепким сном заснул.
Гарек улыбнулся и поднял свой кубок. Марк сделал то же самое и предложил:
— За закон о гербовом сборе!
— За закон о гербовом сборе, что бы это ни значило!
Оба осушили кубки, и Гарек потянулся за следующей бутылкой. Лахп, молча слушавший их болтовню, только плечами пожал, потом встал и подбросил в очаг еще дров.
Но Стивен не дал разговору уйти в сторону:
— Значит, этот Теннер был в Речном дворце в ночь пожара?
— Ну да, он там жил, — пояснила Бринн. — Он был знаменитым врачом, самым, наверное, знаменитым в Элдарне. А еще все знали, что он — лучший друг принца Маркона и его ближайший советник.
Раскупорив очередную бутылку, Гарек сказал:
— Это Теннер стал первым преподавать медицину в университете Эстрада, и студенты отовсюду приезжали туда учиться. — Он налил всем вина и жестом указал на бутылку Лахпу, но тот помотал головой и принялся расстилать на полу одеяла, готовясь лечь спать. — Он был поистине великим целителем, но помнят его гораздо больше как советника и защитника короля.
— Короля? — Марк смутился. — А я думал, что Ремонд к тому времени уже умер.
— Ну да, Ремонд умер, — сказала Бринн. — Но он всегда правил Элдарном из Роны и жил в Речном дворце, который был построен посреди Запретного леса. А принц Маркой был старшим сыном Вацлава Грейслипа и законным наследником элдарнского трона...
Гарек снова вмешался:
— И умер, когда к нему съехались все его многочисленные родственники, представители королевских семейств Фалкана, Малакасии и Праги. Все они как раз находились в Речном дворце, когда тот страшный недуг сразил и Маркона, и нескольких его гостей. По-моему, как раз Анария, правительница Фалкана и родная сестра Теннера, и покончила с собой, потому что ее сын умер, заразившись той же болезнью; а потом, не прошло и двоелуния, как умер принц Дравен, тогдашний правитель Малакасии.
— И этот недуг, как мы можем теперь с уверенностью предположить, назывался Нерак, — сказал Стивен.
— В течение всего лишь одного двоелуния были уничтожены все потомки короля Ремонда, все главы правящих семейств Элдарна, — устало обронила Бринн и прислонилась к Марку.
Тот обнял ее за талию.
— А принц Марек? — воскликнул Стивен, чувствуя, что начинает понемногу разбираться в генеалогии королевского семейства.
— Верно, — кивнул Гарек. — Марек Уитворд стал первым малакасийским диктатором и правил Элдарном из дворца Велстар.
— Но законность его правления была под вопросом, верно? — спросил Стивен, припоминая тот разговор на вершине горы Пророка.
— Опять-таки верно, — подтвердила Бринн. — Марек считался незаконнорожденным сыном принцессы Мернам и кого-то из придворных.
— И, таким образом, любые претензии Малакасии на управление всем Элдарном попросту незаконны, — задумчиво промолвил Марк.
— Некоторые так и считают. — Гарек вновь поднес к губам свой кубок. — Хотя, конечно, все это случилось девятьсот восемьдесят двоелуний назад, и теперь почти никто всерьез об этом больше не думает...
— Саллакс думает, — тихо возразила Бринн.
— Значит, — Марк все еще пытался разобраться в исторических деталях, — Теннер отказался от фалканского трона, чтобы остаться в Роне, так? Он прославился там как врач, но главным своим делом считал поддержку и защиту короля Маркона. Я прав?
— Не короля, — поправил его Гарек. — Маркой никогда не хотел быть королем. Он хотел, чтобы все пять земель Элдарна объединились и вместе стали бы развивать науку, образование, торговлю, медицину и так далее. Маркой был вполне счастлив, сидя на ронском троне, но ему хотелось видеть Элдарн вновь объединившимся под эгидой потомков короля Ремонда. Он хотел создать такое новое, коллективное правительство...
— Ага, парламентская монархия, — оживился Марк. — Что ж, отличное намерение!
— Но он не успел осуществить свой план — его убили. — Бринн еще теснее прижалась к Марку, и он лишь крепче ее обнял. — В те времена, — продолжала Бринн, — одним из самых могущественных людей в Элдарне был именно Теннер Уинн. И если уж он спрятал это письмо в тайнике, значит, оно наверняка имеет немаловажное значение.
— А ты прочти нам это письмо, Бринн, — попросил ее Стивен и, опершись локтями о стол, приготовился слушать. Бринн расправила истрепавшиеся листки и стала читать.
«Любому, кто найдет это послание.
Меня не будет на торжественной церемонии — нет времени. Если это письмо будет обнаружено уже после моей смерти, его следует считать моим завещанием. В нем я не преувеличиваю и не умаляю ни единого факта, описанного мною в официальных документах или личных посланиях. Все эти документы легко можно найти в архивах Фалкана, а также в моем родовом поместье в Ориндейле. Данное письмо я называю своим завещанием, потому что в нем содержатся сведения чрезвычайной важности, связанные с продлением ронской и фалканской линий королевского рода Элдарна. Королевские дома Роны и Праги лежат в руинах. После смерти моей милой сестры один лишь я могу продолжить фалканскую ветвь нашего древнего семейства, однако же я пока не имею живых наследников. Страшные слухи достигли Эстрада: Сенат Лариона полностью уничтожен; в живых остался только сенатор Канту, однако сведений о его местонахождении ни у кого нет. Он, несомненно, выжидает, собирая сведения о том, как бороться с недугом, который уже успел стольких погубить, но сам я, будучи профессором медицины, уверен: причиною смерти принца Маркона и принцессы Анис явился отнюдь не болезнетворный вирус. Нет в природе такого вируса, который действовал бы столь избирательно, ограничиваясь членами только одной семьи. Их гибель — прямой результат страшного злодеяния, и совершил его неведомый преступник, стремящийся захватить элдарнский трон с помощью террора, хаоса и страха.
И он, надо сказать, весьма в своих намерениях преуспел. В течение одного лишь двоелуния плодородные земли моего возлюбленного Фалкана превратились в пустыню, а искусных фалканских земледельцев подвергли жестокой казни, несправедливо обвинив в выращивании ядовитых зерен, плодов или фруктов, с помощью которых якобы и умертвили принца Маркона, а также свели с ума принцессу Анис, сделав ее убийцей. Теперь-то я вижу ясно: винить этих несчастных было не в чем. Увы, мое признание несколько запоздало. На рынках творилось нечто невообразимое, возникали настоящие мятежи, когда целые стада овец и рогатого скота пускали под нож и оставляли гнить под жарким солнцем Роны. А Саутпорт, Эстрад, Стрэндсон и Ориндейл попросту превратились в зоны боевых действий, когда любое судно, везущее вино, шерсть или продовольствие, брали на абордаж и тут же топили или сжигали дотла обезумевшие от ужаса местные жители.
Принцесса Даная тихо ждет смерти в своих покоях. Она уже никогда не будет править своей страной. Принц Данмарк также не покидает своих покоев — он совершенно обезумел, превратившись в страшную тень себя прежнего. Нет сомнений: ему никогда не оправиться от поразившего его загадочного недуга. Жители Роны не раз уже добивались аудиенции у своего нового правителя, и я не знаю, долго ли еще они будут верить моим сказкам о том, что принц жив и здоров, но не желает никого видеть, ибо оплакивает безвременную кончину отца. Нет, этим моим уловкам явно не пережить и одного двоелуния!
Клянусь богами Северных лесов, я страшно устал!
Принцесса Детрия изо всех сил старается поддерживать в Праге порядок, однако всем ее подданным прекрасно известно, что они с Равеной слишком стары, чтобы родить нового наследника. Анис была последним ребенком Равены, и теперь Равена, охваченная горем, удалилась в свое загородное поместье и предпочитает более не покидать его. Детрия все еще достаточно сильна, однако она стара, и, боюсь, ее попросту убьет постоянная тревога за будущее Праги — если, конечно, этого раньше не сделает все тот же загадочный вирус.
Я должен вернуться в Фалкан, чтобы спасти то, что еще осталось от двора моей сестры, и дать людям хотя бы относительный покой, и все же я не поеду туда, пока не обеспечу будущее ронской королевской династии. Именно об этом я и намерен сейчас написать. Регона Карвик, служанка, особа неблагородного происхождения, делила ложе с принцем Данмарком в течение всего последнего двоелуния, дабы зачать наследника элдарнского трона. Честно говоря, это довольно грязная история, и я понимаю, что когда-нибудь мне придется за нее ответить. Но таких сильных, волевых и надежных людей, как Регона Карвик, я более в жизни своей не встречал; к несчастью моему, наше знакомство произошло слишком поздно.
И вот сегодня вечером я наконец-то совершенно убедился, что Регона беременна. Я попросил своего верного слугу сопровождать ее — он увезет девушку на север, где она, скрываясь в семье купца Веслокса Турвана из Рандела, впоследствии и родит августейшее дитя. Когда кипящие вокруг королевского семейства страсти несколько улягутся, я вернусь в Эстрад и останусь возле этого ребенка до тех пор, пока он (или она, если родится девочка) не сможет взять в свои руки правление Роной и ее народом.
Всю свою сознательную жизнь я был верен правителю Роны и честно ему служил, ибо только его по праву можно было бы назвать королем всего Элдарна. И мечта принца Маркона увидеть Элдарн вновь объединившимся под руководством некоего высшего представительного собрания не умрет до тех пор, пока буду жив я!
И последнее: я, разумеется, прекрасно понимаю, что тоже могу явиться мишенью для этого "вируса", уже погубившего стольких моих друзей и родственников. Если его цель — уничтожить всех возможных наследников элдарнского престола, а сам я именно так и предполагаю, то риск и для меня весьма велик, я в любой момент могу заразиться. А потому сразу после похорон Маркона и поминок, то есть в прошлом двоелунии, я взял в жены Этрину Липпман из Кейпхилла. Хоть мы и вступили в брак тайно, но это вполне законный союз. Этрина из знатного фалканского рода, ее родители — прекрасные люди, и я не мог придумать для себя лучшей супруги, способной вместе со мной трудиться, дабы вновь вернуть Элдарну мир и процветание. Меня она не любит, но нынешние времена требуют жертв, и ее мужество и чувство долга могут служить всем нам примером. Когда-нибудь, возможно, у нас будет больше свободного времени и возможностей наслаждаться обществом друг друга, и не исключено, что меж нами все же возникнет любовь, но в данный момент мы оба вполне довольны уже и тем, что сумели зачать наследника фалканского трона. Если я все же сгину, пав жертвой той же дьявольской напасти, Этрина незамедлительно исчезнет, скрывшись в надежном убежище, и сделает все, чтобы наше дитя росло в покое и благополучии, чтобы впоследствии непременно набросить себе на плечи мантию правителя моего возлюбленного Фалкана.
Я задержался здесь лишь для того, чтобы дождаться известий о благополучном прибытии Регоны в Рандел. Придворному врачу я велел непременно кормить Данаю, хотя бы и силой, пока меня здесь не будет, сам же я стану каждый день молиться, чтобы она к моему возвращению смогла все же превозмочь свое великое горе и вновь обрела хоть какую-то цель в жизни.