Внутренность хижины вся поблескивала от стрел, вонзившихся в деревянные стены, словно именно эти стены и были их врагами. Гарек упал на колени, перевернул Бринн на спину и заплакал от радости, видя, что она еще жива. Разорвав на ней рубаху, он, к своему удивлению, не обнаружил ни входного, ни выходного отверстий от стрелы, пронзившей ее насквозь; на теле Марка он тоже ничего не нашел. Значит, он все-таки не убил их тогда!
Лишь теперь осознав, в какую опасную игру со смертью он пытался сыграть, Гарек упал лицом на холодные половицы и громко разрыдался. И ему было совершенно безразлично, видит это кто-нибудь или нет.
А Стивен еще не готов был завершить битву. Диким, совершенно нечеловеческим стал его взгляд, когда он начал во весь голос проклинать Нерака. Магическая сила посоха все еще кипела в нем, заставляя его бегать по комнате и высматривать случайно уцелевших врагов — ему необходимо было израсходовать эту силу до конца, и он просто мечтал, чтобы сейчас кто-нибудь бросился на него и снова можно было бы убивать, убивать, убивать...
И тут он заметил Лахпа, бесформенной грудой лежавшего у передней стены хижины. Громадные ручищи серона все еще сжимали кинжалы, но было совершенно ясно, что он мертв.
Стивен, не замечая никого, пинком отворил дверь и выбежал в холодную ночь. Странно, но и в непроглядной темноте он все видел отлично. Чувства его были напряжены до предела. Он пробрался сквозь кустарник к реке, вошел в воду, не чувствуя ледяного холода, ибо магия посоха укрепила его душу и плоть, дав ему силу целого полка, и, что самое странное, совершенно не чувствуя ни малейшей боли в ноге. Хромота его совершенно исчезла, и кости чудесным образом срослись, словно и не были сломаны.
— Нерак! — вскричал Стивен, глядя в темное ночное небо. — Я больше никогда не стану прятаться от тебя. И ты непременно заплатишь мне за смерть Гилмора! Ты заплатишь мне за смерть Лахпа, и никто, даже твой злобный повелитель, не спасет тебя, если умрет Ханна!
Стивен поднял над головой посох, взмахнул им и глубоко вонзил его в речное дно. Стена воды поднялась перед ним и устремилась на берег, выворачивая с корнями деревья и волоча огромные валуны. Стивен подождал, пока волна скрылась вдали, слушая, как она с ревом прокладывает себе путь в предгорьях, потом выдернул из речного дна посох, отшвырнул его на берег, навзничь упал в реку и исчез под водой.
Он оставался под водой, пока хватало дыхания, и когда вынырнул, легкие жгло, как огнем. Жадно хватая ртом воздух, он откинул с лица мокрые волосы и вгляделся вдаль, туда, где был город Ориндейл. Он отлично сознавал: только что они одержали великую победу.
— А теперь, Ханна, я иду за тобой, — громко провозгласил он.
Две луны Элдарна висели над долиной с обоих ее концов: была ровно середина двоелуния.
— Тридцать дней? Неужели мы здесь только тридцать дней? — спросил у долины Стивен, выбираясь из воды на берег.
Затем подобрал свой посох и поспешил к хижине.
Версен даже зажмурился — яркое солнце, от которого он уже отвык, било прямо ему в глаза, когда Карн вел их с Брексан на корму.
«Фалканская танцовщица» быстро летела на север, и после вонючего влажного трюма приятно было набрать полную грудь воздуха и прочистить легкие.
Версен попытался прикинуть, как давно они уже в море. Когда его глаза немного привыкли к яркому свету, он даже берег вдали сумел различить — неясную темную полоску, словно размазанную по горизонту. Вид близкой земли воодушевил его настолько, что он даже оглядел палубу в надежде найти какой-то способ захватить судно или хотя бы на некоторое время завладеть рулем, чтобы суметь высадиться на сушу. Но даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы оставить всякую надежду: в команде корабля было не меньше дюжины крепких парней, не говоря уж о серонах. Вдвоем им с Брексан явно не справиться. Версен вздохнул и стал терпеливо ждать, что будет дальше.
Карн, сняв с них цепи и наручники, скрутил им запястья крепкой веревкой и за ее конец волок пленников по палубе. У Брексан ноги после долгого пребывания в неподвижности совершенно затекли и отказывались повиноваться, так что она несколько раз споткнулась, вызвав веселый смех команды. Матросы заулюлюкали, выкрикивая в ее адрес оскорбления — они уже знали, что Брексан покинула армию и оказалась предательницей. Брексан, грозно прищурившись, с нескрываемым презрением плюнула в их сторону, мечтая о каком-нибудь оружии получше плевков. Она чувствовала, что с несказанным удовольствием вспорола бы брюхо парочке этих жалких насмешников, которые издеваются над нею, для безопасности взобравшись повыше на ванты и реи.
Карпелло Джакс стоял на корме, опираясь о поручни. Ему, несмотря на почти идеальную для плавания погоду, было явно не по себе. Наверное, решил Версен, этот судовладелец попросту не привык к длительным морским путешествиям. Скорее всего, лишь страх перед Малагоном заставил его совершить столь далекое плавание — да еще и с командой, состоящей из наемников. Рала, стоявшая рядом с Версеном, с отсутствующим видом грызла бесцветный ноготь, больше похожий на звериный коготь. Хаден, вдруг закашлявшись, сплюнул комок мерзкой слизи прямо в шпигат. Версен, усмехаясь про себя, сказал позеленевшему от морской болезни купцу:
— Я бы с удовольствием съел сейчас суп из мидий, предварительно вымоченных в белом вине с ароматическими приправами, а потом бифштекс из оленины с добрым красным фалканским вином. И чтобы мясо шкворчало на сковороде, исходя соком. А на закуску хорошо бы картофельный пирог, прослоенный сыром и пропитанный густыми сливками, и еще бокал того же красного вина — нет, лучше пива, горького золотистого пива, сваренного в лучшей пивоварне Роны из самого спелого и сочного ячменя, какой выращивают в низинах...
Перечисление всех этих прекрасных яств, видно, совсем доконало измученный желудок Карпелло Джакса, и Версен все же не сумел сдержать улыбки, когда купец, перегнувшись через поручни, в очередной раз исторг в забортную волну все содержимое собственного желудка. Утерев рот шелковым платком, он гневно глянул на пленника и снова сплюнул за борт.
— Мерзавец!.. А впрочем, я рад, что ты не утратил чувства юмора. — Он жестом подозвал к себе покрытого шрамами Хадена. — Тем приятнее будет видеть, как из тебя выбивают желание шутить.
Версен ожег его взглядом, в котором не было теперь даже намека на улыбку.
— И как ты только можешь якшаться с какими-то серонами? — спросил презрительно. — Как ты можешь прислуживать Малагону? Неужели тебе свобода родной страны настолько безразлична, что ты готов позволить псам Малагона тобой командовать?
Купец медленно шагнул к нему и с силой ударил его по лицу.
— Попридержи язык, предатель! Ты пока что на моем корабле! — взвизгнул он и плюнул в Версена. — Никто мной не командует! Я всего лишь подчиняюсь приказам своего правителя — и твоего тоже, вонючий ублюдок!
Версен в ответ не сказал ни слова; он не сводил глаз с правой руки Карпелло.
Потом тихо спросил:
— И давно у тебя этот шрам?
Карпелло небрежно махнул рукой, согнул ее в кисти, разогнул и только потом ответил:
— Можешь не сомневаться, вонючка, этот шрам у меня с тех пор, как я себя помню, и он ничуть не помешает мне должным образом наказать тебя.
— А эта бородавка, что закрывает половину твоего уродливого носа, у тебя тоже с рождения?
Злобно улыбаясь и не отвечая Версену, пытавшемуся поймать его на крючок, Карпелло повернулся к Брексан.
— Я должен задать тебе несколько вопросов, моя прелестница. — И Версену показалось, что даже до него донесся застарелый запах чеснока, которым насквозь провонял этот гнусный тип. — Учти: в зависимости от твоих ответов я решу, оставить ли мне в живых этого вонючку. — Купец явно развлекался, несмотря на дурное самочувствие. — Поскольку ты, похоже, не испытываешь особого желания поделиться тем, что тебе известного, скорее всего, этот деревенщина уже не увидит завтрашнего утра. Да и тебя могу заверить: если я буду не удовлетворен нашей с тобой маленькой беседой, ты вряд ли доживешь до полудня.
— Между прочим, одна моя хорошая знакомая прямо-таки мечтает о встрече с тобой, — засмеялся Версен. — И я на твоем месте в первую очередь позаботился бы о сохранности собственной жизни — пока ты снова с нею не встретился.
— Женщина? Не сомневаюсь, с удовольствием встретился бы с нею и...
— Попрощался бы с жизнью, — кратко резюмировал Версен. — Как только ты с нею встретишься, тут тебе и конец придет. Впрочем, она, конечно, постарается, чтобы ты умер не сразу. Промучившись несколько двоелуний, ты просто удивишься, сколько боли может вытерпеть человек, прежде чем потеряет сознание.
Брексан со странным смущением слушала их разговор и не говорила ни слова.
— Ты никак меня запугать пытаешься, деревенщина? — гнусно осклабился Джакс. — Но между прочим, это не я стою здесь, связанный по рукам и ногам, в ожидании весьма неприятного времяпрепровождения.
— Нет, — сказал Версен, — я ничуть не пытаюсь запугать тебя. Мне просто хотелось убедиться, что ты понимаешь: ужасная смерть следует за тобой по пятам и сейчас как раз тоже спешит в Ориндейл. Так что лучше бы тебе бежать оттуда куда подальше. Спеши! Может, еще успеешь скрыться в Горске среди голых скал. Она, конечно, все равно тебя найдет, но так ей, возможно, потребуется несколько больше времени.
— Что ж, ценю твою заботу, — сказал купец, отмахиваясь от предупреждений Версена, — но знаешь, у меня есть дела поинтереснее и поважнее того, о чем ты толкуешь.
Сероны тем временем подошли ближе и остановились у пленников за спиной. Хаден, подняв с палубы трость, принадлежавшую купцу, без предупреждения сильно ударил ею Версена сзади по икрам ног, и тот, дико вскрикнув, упал на колени. Карн тем временем крепко обхватил Брексан сзади, прижав ей руки к бокам, и не выпускал, как она ни вырывалась. Однако Брексан тут же перестала лягаться и выкрикивать ругательства, когда Рала и Хаден подволокли Версена к поручням и перебросили через них.
Затем Хаден неторопливо отыскал конец веревки, которой они были связаны — и от которой теперь зависела жизнь Версена, — и привязал его к пиллерсу. Веревка туго натянулась, когда судно потащило связанного Версена за собой. Брексан взвыла и снова принялась лягаться, как дикая кобылица. Матросы, забравшись на верхнюю палубу и на реи, веселились вовсю: им все это представлялось отличным развлечением.
Карпелло некоторое время с дьявольской улыбкой смотрел, как тело Версена крутится в волнах за кормой, потом повернулся к девушке и сказал:
— Времени у него немного, моя прелестница, так что искренне советую тебе сосредоточиться. — Он приблизил к Брексан свое лицо с потрескавшимися, кровоточащими губами, за которыми виднелись кривые желтые зубы. — Говори: у кого ключ?
— Какой ключ? — Брексан всматривалась в бурун за кормой, пытаясь понять, появилась ли голова Версена над поверхностью воды, и наконец увидела ее. Мало того, она была уверена, что Версену удалось глотнуть воздуха, а значит, он пока жив.
— Подумай хорошенько, моя прелестница. — Купец схватил ее за лицо и повернул к себе, заставляя смотреть прямо ему в глаза. — Тот самый камушек. Тот самый, который я ищу.
Мысли Брексан лихорадочно метались: времени нет, и Версен наверняка просто утонет, если она немедленно что-нибудь не предпримет. Пожалуй, сейчас у нее есть только один способ спасти ему жизнь, и она крикнула, доверившись собственным инстинктам:
— Ладно! Я скажу тебе.
— Ну вот и прекрасно, красавица моя! — обрадовался купец и велел Карну: — Отпусти ее.
Серон выпустил ее не сразу, но свои железные объятия слегка ослабил, и Брексан, чуть изогнувшись, успела незаметно снять у него с пояса кинжал. И, едва почувствовав свободу, резко повернулась, и нож, зажатый у нее в руке, описав в воздухе кривую, вонзился Карпелло прямо в живот, вспоров скользкую шелковую рубашку и мгновенно окрасив ее кровью. Судя по звуку, рана была неглубокой, однако и этого вполне хватило, чтобы купец завопил от ужаса.