— Возможно, и убили бы, если б мы чуть больше храбрости проявили.
— Не хотелось бы, чтобы ты считал меня никудышным солдатом.
— А я и не считаю. Ты — отличный солдат, и я уверен, что любой хороший солдат должен испытывать страх, когда на него внезапно нападают. — Версен слегка повернулся и посмотрел в ее распухшее лицо. — Ты покинула свой полк, преследуя шпиона и убийцу. Ты в одиночку прошла за ним полпути от Эстрада до фалканской границы. Ты рисковала всем на свете только для того, чтобы по справедливости наказать убийцу твоего командира, этого лейтенанта, которого, по сути дела, даже недолюбливала. — Версен, осторожно вывернув руку назад, ласково пожал ей колено и заключил: — Я очень мало встречал таких храбрых людей, как ты.
Брексан судорожно вздохнула и затаила дыхание. Ей не хотелось, чтобы он видел, как она плачет. Отчего-то ей было очень важно сейчас держать себя в руках.
— Как у тебя щека-то? — Версен почувствовал, что ей не по себе, и сменил тему.
— Болит. Ужасно! — И на этот раз Брексан не сумела сдержать слез.
— Ты особенно-то не тревожься. — Версен довольно неуклюже попытался ее утешить и пообещал: — Когда остановимся, я что-нибудь придумаю, чтобы снять боль.
— Я не хочу, чтобы они меня снова били. — Теперь слезы уже ручьем текли у нее по щекам.
— Я не позволю им бить тебя. Обещаю. А теперь, может, попробуешь немного поспать? Не бойся, я не дам тебе упасть.
И Брексан, пролепетав какие-то слова благодарности, снова прижалась лицом к его спине, удобно пристроив щеку ему между лопатками. После этого откровенного разговора ей сразу стало легче.
А Версен, стараясь отвлечь ее от боли, стал рассказывать:
— Знаешь, когда мы впервые ограбили богатый караван на Торговой дороге, мне еще и ста десяти двоелуний не исполнилось. Совсем мальчишка был. А караван хорошо охранялся, но все же наша взяла.
— И как же все это было?
— Я не успел даже ни одной стрелы в лук вложить, даже меча ни разу не поднял — так и застыл как вкопанный, пока на меня ронский наемник с топором не налетел. Так я от страха обмочился прямо посреди дороги.
— И как же тебе удалось спастись?
— Мой друг, Гарек, убил его. Потрясающий стрелок! Прямо в горло ему попал. Этот наемник лишь замахнуться успел, да так и рухнул. — И Версен, поняв, что увлекся, понизил голос до шепота. — А ведь Гарек был даже моложе меня. Ему тогда, наверное, двоелуний восемьдесят пять было, не больше, но он уже считался у нас самым лучшим стрелком. Я таких стрелков больше никогда не встречал. Он в то утро шесть человек убил и спас жизнь не только мне, но и другим. Вот с тех пор Саллакс и стал называть его «Приносящий смерть».
— Вы же совсем детьми были! — Брексан даже голову приподняла. — Вам вообще не следовало в таких делах участвовать.
— Может, оно и верно, да только я точно знаю, что именно тогда и научился скрывать свой страх.
— Я в следующий раз тоже постараюсь.
— Дело твое, но это вовсе не обязательно. — Версен взял ее за руку. — Я-то никогда тебя — да и никого другого тоже — судить не буду, если тебе во время боя страшно станет.
— А что сталось с тем твоим другом? — спросила Брексан.
— Теперь он еще лучше стреляет. Настоящий виртуоз большого лука. Хотя ему здорово надоело...
— Убивать?
— Ага. Он это дело просто ненавидит. Он, наверное, лучше всех в Элдарне стреляет, одним выстрелом любого убить может, но прямо-таки исстрадается весь, когда ему это делать приходится. Говорит, что каждая стрела словно частичку его души уносит.
— Так, может, ему стоит перестать?
— Может, и стоит.
Оба умолкли, и Брексан, крепко обняв руками Версена, снова зарылась лицом в складки плаща у него на спине и вскоре как-то незаметно уснула. Что-то произошло в эти последние пол-авена; их отношения стали совершенно иными, и теперь, касаясь друг друга, они не испытывали ни тени смущения.
Версен прямо-таки наслаждался сознанием того, что эта молодая женщина настолько уверенно чувствует себя рядом с ним, что крепко спит, прижавшись к его спине. Но поскольку разговор с Брексан больше ни от чего его не отвлекал, он вдруг с новой силой почувствовал, как болит у него все тело.
— Уроки танцев! — насмешливо хмыкнул Версен. — Что ж, от меня не убудет, можно и попробовать.
И очень осторожно, чтобы не разбудить девушку, он выпрямил спину и высоко поднял голову. Черт побери, а ведь она была права! Это действительно помогло!
Еще через пол-авена Карн знаком показал им, что следует остановить лошадь и спешиться. Пленники спешились и, не зная, что им делать дальше, остались стоять рядом с Ренной. Брексан, шепча что-то ласково-бессмысленное, все гладила кобылу по шее и страшно сожалела о том, что у нее нет ни яблока, ни хотя бы горсти овса, чтобы угостить усталое животное.
Затем Рала, грубо оттолкнув их обоих, взяла кобылу под уздцы и отвела подальше от тропы на небольшую полянку, где привязала ее к низко растущей ветке и оставила пастись.
Карн, махнув рукой, подозвал к себе пленников и швырнул каждому по одеялу. А потом жестом приказал Версену собрать топлива для костра.
Версен, памятуя о своем обещании и не желая оставлять Брексан наедине с серонами, заявил:
— Она пойдет со мной.
Карн тут же угрожающе навис над ним, и ронец сморщился, ожидая удара, но бить его серон почему-то не стал. Напротив, он даже улыбнулся, обнажив страшноватые, неровные и какого-то неприятного цвета зубы.
— Не, не. — Качая головой, он указал Брексан на седельные сумки и жестом велел ей перетащить их к костру.
— Он, похоже, хочет, чтобы ты еду приготовила, — с облегчением вздохнув, сказал девушке Версен. — Я думаю, они тебя не тронут.
Брексан робко улыбнулась. Улыбка вышла кривая — щека у нее жутко распухла, один глаз почти полностью заплыл.
— Ну, когда они обнаружат, что я даже текан толком сварить не умею, то в следующий раз и меня отправят хворост собирать.
Для приготовления ужина сероны выдали Брексан бледноватую смесь растертых в муку зерен овса, пшеницы, орехов и каких-то трав. Ей нужно было принести воды, вскипятить ее и всыпать туда зерновую смесь, а потом, постоянно помешивая, подождать, пока все это не превратится в кашу. Сероны с аппетитом уминали приготовленную Брексан еду, да и Версен ел с удовольствием. Заметив ее взгляд, он вопросительно посмотрел на нее, отправляя в рот ложку за ложкой.
— Как ты можешь есть это месиво? — с отвращением спросила она.
— Разве это месиво? — Версен изобразил крайнее удивление. — Да это же легчайшее суфле из яиц благородных перепелок, над которым ты трудилась несколько авенов!
— Ох, бычок...
— Я жутко голоден, — сообщил он ей. — Да и ты, должно быть, тоже. Я, конечно, тебе немного польстил, но, честно говоря, каша вполне съедобная. Во всяком случае, это не какое-нибудь тухлое мясо. Ты бы и сама поела, а? Ты же знаешь — не стоит ходить голодной, когда в том совсем нет нужды.
Брексан обмакнула палец в кашу, сунула в рот и нахмурилась.
— На вкус как вода, в которой белье со вчерашнего дня замочено.
— И все-таки поешь.
Надув губы, точно недовольный ребенок, Брексан съела свою порцию, но ее чуть не вырвало, когда Версен сунул ложку в котелок и положил ей добавку. Впрочем, она догадывалась: ему не столько хотелось ее накормить, сколько посмотреть, как прореагируют сероны на то, что он кладет ей добавку, не спросив у них разрешения.