Он бы с удовольствием выпил с сестрами домашнего красного вина или холодного эля из бочек, что хранятся в погребе, они всласть поболтали бы, посмеялись... Разве есть в Элдарне место лучше родного дома? И Гарек, прижимаясь к щеке очередной горы, все полз вперед, стремясь сразиться с непобедимым противником, но каждая клеточка его существа мечтала об одном: вернуться назад, домой, вновь с головой уйти в мирную, спокойную и такую предсказуемую, такую знакомую и безопасную жизнь на ферме.
И вдруг он снова отчетливо вспомнил тот сон. Ту молодую женщину, совершенно обнаженную и такую прекрасную, так что он даже посмотреть на нее боялся. А что, если она знала, что он смотрит на нее и не может глаз от нее оторвать, в душе страстно ее желая? И ее безумного любовника он тоже вспомнил: тот дико кричал, словно отгоняя видимых лишь ему одному демонов, круживших над ним.
Удалось ли им зачать нового короля или королеву Элдарна?
Если пересохнет река Эстрад, если земля потрескается и сгорит от засухи, ему, Гареку, никогда больше не видать счастливой жизни на ферме. Ведь если погибнет сама Рона, то больше не будет ни семейных праздников, ни шумных приготовлений к ним, которые занимают целый день и заканчиваются долгим ночным пиром, вкусной едой и питьем, веселыми танцами.
Именно поэтому он и продолжает идти на север. Именно поэтому страдает от холода и дождей, чувствует себя таким жалким и несчастным. Но ему хотелось бы знать: придется ли ему самому убить Малагона, чтобы спасти Рону? Придется ли ему самому умереть?
Гарек не так легко раскрывал душу и говорил о своих чувствах, как оба этих чужеземца, но, как и Стивен, испытывал поистине адские душевные муки, когда ему приходилось убивать людей. Он был мастером своего дела; стрелы его почти всегда без промаха попадали в цель. Но он слишком часто представлял себе, какую боль испытывает при этом его противник — острую, прожигающую насквозь, как огонь. Поэтому Гарек тщательно обдумывал каждый такой выстрел, сожалел о каждой выпущенной в человека стреле, прекрасно, впрочем, понимая, что должен как-то умерить свои сожаления, если хочет остаться в живых.
«Но это только пока все не кончится, — пообещал он себе, — пока Элдарн не станет свободным».
И поклялся, что, если победа будет за ними, он непременно отыщет какой-нибудь способ вымолить прощение за совершенные им злодеяния. Он легко мог себе представить, в какой ужас пришли бы его сестры, узнав, что их милый братец превратился в безжалостное орудие убийства. Стивен, правда, сумел найти в себе мужество, чтобы тоже отлично с этим справляться, однако он убивал врагов с помощью невесть откуда взявшейся магии — с помощью своего волшебного посоха. А у Гарека не было подобных мистических оправданий. Он сходился с противником лицом к лицу, на равных, но из боя всегда выходил без единой царапины. Он представлял собой, возможно, самое опасное оружие, каким обладали ронцы, ибо служил примером того, каким может стать каждый, кого слишком долго подвергали гнету и мучениям. Да, он был вынужден стать таким и, ненавидя убийство, убивал куда чаще, чем все те, кого он знал.
«Так, может, поэтому меня стали преследовать видения жутких призраков? — думал Гарек. — Может, поэтому души тех, кого я убил, будут теперь вечно вставать передо мной, поселятся в моих любимых лесах, вытеснят меня из лучших охотничьих угодий? »
И он, плывя по волнам своей памяти, снова и снова видел перед собой тех духов, которые, скрывая лицо, все скользили меж деревьев в Запретном лесу.
Гарек надеялся, что время даст ему ответы на все эти вопросы, и понимал: сейчас нужно постараться изгнать из головы подобные мысли и просто идти вперед, даже ногтями, если придется, цепляясь за скользкую землю.
Но, вглядевшись в чащу леса, Гарек с изумлением увидел, что один особенно упорный призрак из его сновидения по-прежнему идет с ним рядом, скрываясь за молодыми сосенками. Гарек даже глаза закрыл и потряс головой, но призрак никуда не исчез, продолжая следовать за ними.
— В чем дело? Что там такое? — заметив, что Гарек остановился, крикнула Бринн.
Остальные тоже остановились и стали всматриваться в лес сквозь пелену дождя.
Гарек указал туда, где прятался призрак, и прошептал:
— Там один из тех духов, которых я видел во сне!
— О, великие боги! — вскричал Гилмор и решительно двинулся к сосняку. — Эй, — велел он бесплотному соглядатаю, — стой, где стоишь!
Стивен и Марк лишь успели с изумлением переглянуться, и Стивен тут же поспешил следом за старым магом.
— Кто это, Гилмор? — спросил он, нервно сжимая в руке ореховый посох.
— Не знаю. Но он, похоже, давно уже следит за нами.
— А поговорить ты с ним можешь?
— Я как раз и собирался поговорить с ним. — И, поискав призрака глазами среди густых молодых сосенок, Гилмор раздраженно прибавил: — Если только удастся заставить его хоть немного постоять на месте.
— Ты думаешь, это Малагон его сюда прислал? Как тех серонов и греттанов?
— Не знаю... — Гилмор с поразительной быстротой нырнул в заросли, явно рассчитывая выгнать призрака на открытое место. — Не похоже, чтобы он хотел причинить нам вред. Во всяком случае, пока не похоже.
Такие хорошенькие сосенки примерно в человеческий рост часто продают в Колорадо в качестве рождественских елок, думал Стивен, но эти заросли скорее походили на какой-то фантастический лабиринт из совершенно одинаковых деревьев-клонов, которые, словно сговорившись, заставляли людей двигаться точно друг за другом на расстоянии в полшага. Пока Гилмор шарил за соседней сосной, Стивен свернул чуть в сторону и неожиданно наткнулся прямо на призрака. Гилмор же, как назло, мгновенно исчез, словно сквозь землю провалился.
— Господи! — вырвалось у Стивена, и он угрожающе поднял ореховый посох.
Но нападения не последовало. Дух завис над землей, и Стивен отчетливо видел теперь его голову, плечи, торс, ноги, но стопы и кисти рук были невидимы и как бы отсутствовали. Возможно, эти части тела в загробной жизни были совершенно бесполезны. Стивен, застыв от изумления, смотрел, как тело призрака по краям расплывается даже от дуновения легчайшего ветерка, точно дым из трубки Гилмора. Он и не заметил, как старый маг подошел к нему сзади, и, подскочив от неожиданности, воскликнул:
— Ты же только впереди был! Когда это ты умудрился меня кругом обойти?
— Не важно, — отмахнулся Гилмор, пристально глядя на призрака. Стивен голову дал бы на отсечение, что старый маг далеко не впервые гоняется по лесу за подобными существами.
Благодаря присутствию Гилмора уверенности у Стивена прибавилось, и он принялся более внимательно изучать духа. Особенно бросилась ему в глаза одна деталь в облике этого странного создания, которая сперва была как бы не в фокусе, и лишь потом до него дошло, что именно он видит перед собой.
— Это же пряжка с надписью «БАС»! — воскликнул он в страшном возбуждении. — «Банк Айдахо-Спрингс»! Я ее сразу узнал! В нашем банке такими когда-то давно награждали особо выдающихся сотрудников. Теперь я понял, чей это дух! У нас в зале его фотография висит. Он был одним из первых банковских кассиров и менеджеров.
Не успел Стивен произнести эту фразу, как дух исчез, весьма неспешно, даже торжественно проплыв над землей и растворившись в пелене дождя.
Лагерь они устроили под защитой скалистого выступа; убежище было так себе, но лучшего они найти не сумели. Все устали до предела, но на хороший отдых никто даже и не надеялся: трудно нормально выспаться в мокрой одежде и под мокрыми одеялами. Разжечь костер Гареку тоже не удалось, так что друзья поужинали всухомятку.
А вот Гилмор все же сумел раскурить свою трубку, и Марк все удивлялся, как это старому магу удалось сохранить свой табачок сухим. Стивен только слегка улыбнулся и пожал плечами, когда Марк сперва указал ему на трубку Гилмора, а потом на подмокший трут и сочащуюся влагой охапку хвороста, которую Гарек тщетно пытался поджечь.
Гилмор, заметив эту пантомиму, усмехнулся и сухо заметил:
— Даже если я и разожгу костерок, он все равно очень скоро погаснет — слишком сильный идет дождь.
Все были настолько измотаны усталостью и переживаниями, что разговаривать никому не хотелось. Даже Гарек, промаявшись еще почти два авена в холоде и сырости, забылся наконец неспокойным сном, когда остальные давно уже крепко спали.
Перед самым рассветом Стивен внезапно проснулся. Дождь наконец прекратился, и вокруг стояла мертвая тишина. Окутанная тяжелым влажным покрывалом тумана, промокшая насквозь щека горы казалась черной и зловещей, как поверхность только что зарытой могилы. Деревья застыли, как надгробные изваяния; в небесах горели незнакомые звезды. Стивен лежал и молча смотрел на них, потом медленно сел и увидел, что на самом краешке сухого пространства под утесом притулился, сгорбившись, бледный призрак одного из самых первых сотрудников банка, созданного Лоуренсом Чэпменом.
Стивен не сумел вспомнить имени этого человека, но достаточно хорошо помнил его фотографию, так как часто на нее смотрел, восхищаясь его старомодным одеянием и особенно огромной пряжкой на ремне с выпуклыми буквами «БАС». И сейчас эти буквы тоже были отчетливо видны. Они прямо-таки смотрели на него.
Стивен украдкой подвинул поближе свой ореховый посох, готовясь к возможной схватке с очередным монстром, которому самое место в потустороннем мире и которого вообще не должно было бы существовать, но призрак и не думал ему угрожать. Напротив, его расплывчатые черты вдруг обрели четкость, и Стивену показалось, что это невероятное существо хочет что-то ему сказать. Губы призрака безмолвно шевелились, но прочесть что бы то ни было по его губам Стивен не сумел.
— Марк, проснись, — тихо, но настойчиво прошептал он, но Марк даже не пошевелился. — Гарек! — Стивен даже слегка подтолкнул молодого ронца концом своего посоха, но и тот тоже не проснулся. — Да что же это такое? — вслух спросил Стивен и вдруг догадался: — Так это твоя работа?
Призрак кивнул.
— Немедленно прекрати! — рассердился Стивен. — Оставь их в покое, слышишь? — Он встал, держа в руках ореховый посох. — Иначе тебе придется иметь дело со мной. — Втайне он надеялся, что его угроза подействует, хотя понятия не имел, отзовется ли волшебный посох на его призыв о помощи еще раз или нет.
Но призрак, не обращая внимания на его слова, продолжал о чем-то ему рассказывать.
Стивен вопросительно посмотрел на призрачное существо:
— Ну, ладно, ты, похоже, не причиняешь моим друзьям никакого зла. Но я все-таки не понимаю, что именно ты хочешь мне сказать. Ты что, тоже стал жертвой Нерака?
Печальный и почти прозрачный, бывший банковский кассир снова кивнул, и лицо его странным образом затуманилось, став почти неразличимым. Глядел он при этом куда-то вдаль, Стивену через плечо. Потом он старательно произнес какую-то фразу, явно очень для него важную, и исчез в ночи.
Глядя, как призрак растворяется в предрассветных сумерках, Стивен вдруг услышал за спиной шаги. Резко обернувшись, он поднял перед собой посох, словно защищаясь от неведомой угрозы, и вгляделся в темноту. Это был Саллакс. Стивен с силой выдохнул воздух; сердце стучало так, что было трудно говорить.
— Сукин ты сын, Саллакс! — прошипел он по-английски. — Как же ты меня напугал!