Вновь и вновь дирижабли из Турнева причаливали к Скайгольму, из них выходили сеньоры с супругами и свитой. Некоторые отсутствовали по различным причинам, но таких было ичтожно мало. Более тысячи мужчин и женщин собралось, чтобы в торжественной обстановке отдать Таленсу Тома Сарку последине почести. Нагрузка на аэростат была столь велика, что визитеров и кадетов пришлось отослать на Землю, пообещав, что все вернутся чуть позже; их заверили, что оказываемая ими любезность является частью долга, и они могут гордиться собой.
Речи и музыка сменяли друг друга; вспыхнул солнечный жар; пепел разлетелся по ветру, мешаясь с пылью, оставшейся от падающих звезд. А потом настал поминальный пир в зале Чарльза, сопровождавшийся представлениями оркестровым, лирическим, атлетическим, драматическим и военным - прощальное слово сказал каждый штат. Итак, все выглядело весьма достойно, однако поминки затянулись допоздна.
Следующий день был свободным, сеньоры могли отдохнуть и в случае необходимости переговорить между собой. На другой день надлежало собраться Совету.
2.
- Выйдем-ка, Фейлис, - проговорил Иерн. - Надо поговорить, а наши апартаменты кажутся мне западней. Давай сходим в сад.
Она, не сказав ни слова, последовала за мужем. В переходах было полно народу, но никакой толкотни и шума. Напротив, медленные движения, негромкие голоса... мирная тишина, чреватая разразиться грозой. Так что лишь немногие искали покоя среди листвы. Словно бы люди не смели погрузиться в умиротворяющую зелень.
Иерн пошел путем, который всегда предпочитал. Он вел жену мимо статуи Хозяина Зимы, по заросшему грибами коридору, через амариллисовые клумбы, по рампе между двумя деревьями, а потом по тропе... к беседке, увитой розами.
- Никого нет, - заметил он. - Давай зайдем. Там - наблюдательное устройство... Эй, что с тобой, дорогая?
Фейлис отшатнулась и сжала кулаки. Вскоре она совладала с собой, но бледность не исчезла.
- Ничего, - пробормотала она.
Он внимательно посмотрел на нее:
- Может быть, тебе плохо? Последние несколько дней ты просто как натянутая струна, и чем дальше, тем больше я опасаюсь, что она вдруг щелкнет и порвется. В чем дело?
Она облизнула губы. Пудра не помогла скрыть на лбу капельки холодного пота. Пятна его проступали и под мышками.
- Я... волнуюсь. А ты?
- Безусловно, в какой-то мере. - Он взял ее за локоть и повел в благоуханный сумрак за увитой цветами решеткой. Повернувшись к жене, он взял ее за плечи. И замер ненадолго, вглядываясь в ее глаза... Они порхали, метались из стороны в сторону - ему представились птицы в клетке.
- Фейлис, - проговорил он наконец. - Как ты смотришь на то, чтобы стать супругой Капитана?
- Я... с чего ты взял? - ответила она колким тоном.
Он стиснул зубы... потом сказал:
- Когда дела стали складываться в мою пользу и я понял, что меня могут избрать Капитаном, то решил - наконец ты чему-то обрадуешься. Уже два года, если не больше... ты была задумчива и не выказала никакой радости, когда меня сделали сеньором Клана, а теперь, когда я почти наверняка стану следующим Капитаном, ты смотришь на меня и вовсе волком.
Она вознегодовала... слегка.
- Если я мало с тобой общаюсь, так это потому, что ты никогда не слушаешь меня.
- Жезу! Неужели нужно опять повторять все сначала! - Он овладел собой.
- Давай не будем спорить - кто прав, кто виноват. ("Твоя угрюмость, холодность в постели, вечное одиночество, сидение взаперти, бесконечные геанские книги и даже открытое посещение геанских собраний".) Неужели ты не понимаешь? Это самое важное решение в моей жизни, и, даже если я откажусь, оно все равно останется самым важным.
Я хочу выяснить твое мнение, потому что, хаос тебя побори, наш брак кое-что для меня значит. ("Неужто и в самом деле? В достаточной мере, как я полагаю. Мне не нравится, когда тебе больно, пусть всего лишь потому, что ты - живое существо; и все-таки некогда мы были счастливы вместе".) Он знал, что таилось под этой мыслью. ("Капитан, решившийся на развод, потеряет известную долю уважения среди консервативной части аэрогенов, а мне нужна единодушная поддержка. Черт, придется скрывать любовниц... какая докука! Неужели я вожусь с тобой именно по этой причине?") - Ты ищешь повода, чтобы отказаться? - огрызнулась она.
Осекшись, Иерн кинул взгляд на вход в беседку, прислушиваясь к жужжанию пчел, к пульсации жилки на собственной шее... наконец, он изобразил улыбку:
- Быть может, Фейлис, быть может.
- С какой это стати тебе отказываться от поста?
И вновь он удивился, поскольку в голосе жены уловил рвение и надежду; он уже забыл, когда звучали в ее голосе подобные нотки. Он обратил к ней взор, Фейлис вся подалась вперед с широко открытыми глазами, приоткрыв рот... небольшая грудь торопливо вздымалась и опускалась.
- Все дело в ответственности, - признался он. - О, я, должно быть, сумею подобрать надежных советников и вполне справлюсь с властью - я в этом уверен; но декоративной фигурой на носу нашего корабля представить себя не могу.
- Почему? Многие Капитаны правили, но не властвовали.
- Так было в Эру Изоляции, а Реставрация Энрика оплатила все счета великих домов, не так ли? - Иерн покачал головой. - Нет, если не брать на себя ношу лидера, я обрету одни лишь хлопоты и никаких преимуществ от занимаемого поста. А хлопот тьма. Начнем с того, что Капитан всегда привязан к Домену - кроме редких и нудных официальных визитов за границу. Ты ведь знаешь: я всегда мечтал попутешествовать по планете.
А потом придется надуть сеньоров, которые избрали меня, доверились мне. Я понимаю: они ожидают, что я, молодой человек, возьму в советники мудрецов и буду слушаться их. Однако они рассчитывают, что глава государства будет самоотверженно принимать трудные решения и добиваться их выполнения. - Он ненадолго умолк... - Мой отец обычно говаривал, что если кто-нибудь полагает себя пригодным на роль Капитана, то не достоин этого поста; так что по этому критерию я вполне подхожу.
- А почему ты полагаешь, что, кроме тебя, достойных нет?
- Я так не говорил. ("Чарльз! Сегодня она другая. Почему?") Хотя... какие еще реальные кандидатуры может представить Клан Таленсов? Айдвар Турайн - реакционер, откровенно желающий, чтобы настырные незнакомцы скорее убрались восвояси; безусловно, он не может вести с ними переговоры. Халд Симоней связан с геанцами. Эмма Жироду не геанка, однако полагает, что мы можем спокойно сократить вооруженные силы, а сэкономленные деньги потратить на социальные преобразования. Список этот можно продолжить.
Он заметил, как вздрогнули ее плечи, и пожалел, что был столь откровенно пренебрежителен в отношении геанского кандидата.
- И что же ты будешь делать на посту Капитана? - поинтересовалась она.
- Буду поступать согласно ситуации, - парировал он. - Кто в силах предвидеть будущее? Но я ощущаю - костным мозгом, хотя большая часть населения Домена еще не понимает этого - будущее станет непохожим на прошлое, хотим мы того или нет; так что следует заранее попытаться подогнать его под удобную для нас форму, которую необходимо будет одобрить. Возьмем, скажем, разногласия на тему: следует ли предоставлять маураям информацию о сооружении и опыте использования аэростатов Окресса. Почему бы и нет? Они смогут построить их и без нашего участия. И если мы не поможем маураям, они сами сделают все, может быть, не так быстро, но уверен, разработают даже улучшенную модель. Почему бы не вступить в сотрудничество с ними, заслужить их благодарность, заложить основу для истинно дружеских связей? Конечно, реакционеры опасаются колоссальных перемен у нас дома, к которым приведет такое решение. Геанцы боятся подобной победы технократов, которая навеки оставит их в тени. Вне сомнения, правы и те и другие. А раз так - к черту и тех и других!
- Таким образом, ты оттолкнешь от себя многих, - решилась предупредить она. - Не говоря уж об Эспейни и Северозападном Союзе.
"С чего бы это она вдруг озаботилась делами Северо-западного Союза?
Я-то думал, что она давно позабыла о его существовании... Должно быть, кто-нибудь из ее корреспондентов пробудил в ней этот интерес". Иерн не мог не знать, что жена его получала и отсылала множество писем, но, несколько раз получив от нее отпор в форме: "Это моей подружке по школе, все наши темы скучны тебе", он прекратил любопытствовать. Честь не позволяла ему шпионить; впрочем, любая ситуация не слишком тревожила его.
- Конечно, никаких "или-или", никаких революций за одну ночь, пояснил он. - Уравновесить, добиться согласия - это так сложно. - Он решил смягчить разговор. - Мне хотелось бы сделать многое, чего не занесут в исторические анналы, однако я не хочу медлить с этим до смертного одра. Начнем с законов против жестокости к животным. - Он кивнул. - А здорово получается - вот я своими руками смогу изменить мир к лучшему, пусть и на чуточку.
Она словно встрепенулась.
- Так, значит, ты уже согласился?
- Более чем наполовину, сама понимаешь, - проговорил он. - Но я хотел сперва узнать твое мнение. Давай пока забудем про общественные интересы... Чего ты хочешь?
Слезы разом наполнили огромные серые глаза.
- Не надо! - вскричала она. - Откажись... открыто откажись, так чтобы слышали все! Немедленно! - У него разом отвисла челюсть. Подобно слепой, она потянулась к нему. - Ах, пожалуйста, прошу тебя, Иерн! Не хочу, чтобы тебя могли ранить, убить... Разве тебе жить надоело...
Тревога наполнила его.
- Какого черта ты имеешь в виду? ("Простая истерика? Но она же образованная женщина, она должна знать, что Капитаны не умирали насильственной смертью более пяти сотен лет".) Зажав рот тыльной стороной ладони, она отшатнулась от него.
- Ничего, - прошептала она. - Ничего, только... О, пожалуйста!..