— Давайте-давайте, папа! Переодевайтесь скорее, а я разбужу ребенка. Нужно поторопиться, иначе все места расхватают.
В этот момент раздается звонок в дверь. Женщина снимает свой засаленный передник и кричит:
— Иду, иду!.. А ты разбуди, пожалуйста, мальчика.
На пороге стоит незнакомый человек лет тридцати. Он носит очки, волосы всклокочены, серый поношенный костюм и красный галстук с каким-то гнусным рисунком.
— Э-э… вы к мужу? Подождите минутку, я позову его.
— Нет, сударыня.
— Вы разве не к нему?
— Когда-то, сударыня, неподалеку отсюда у меня была столярная мастерская…
Выражение лица женщины становится подозрительным.
— Простите?
Мужчина зыркает в сторону и подзывает к себе девочку:
— Давай быстрее! Где тебя носит? Я велел тебе никуда не ходить одной!
— Здравствуйте, сударыня. А у меня оторвана рука! — резко вскрикивает девочка и делает попытку пройти в дом.
Она еще совсем маленькая. И довольно симпатичная, с большими глазами.
— Вы только взгляните, сударыня, на несчастного ребенка, на мою дочь! Должен вам сказать, что я целыми днями работал у себя в мастерской, а она всегда находилась при мне. Конечно, у нее была своя комната, но ей так нравился запах дерева… Я предупреждал ее, что мастерская не место для игр, что это может плохо кончиться. В тот день она, как всегда, вертелась рядом… я дач ей какую-то деревяшку… Вообще я попросил бабку, чтобы она присматривала за моей дочкой, но вы же знаете, у семи нянек… Короче, на мгновение мы оставили ее без присмотра…
Женщине становится страшно, и она пытается захлопнуть дверь под предлогом, что у нее много дел, но девочка вцепляется ей в юбку. Она смотрит своими огромными глазами, поднимает руку и произносит:
— Сударыня, поглядите, что со мной случилось!
Чуть повыше локтя женщина видит шрам, похожий на ожог. Он кольцом опоясывает руку девочки, отчего кажется, будто рука скреплена резинками.
— Я никудышный отец! Всякий раз, когда я вижу это, мне хочется на коленях умолять ее о прощении! Дело в том, сударыня, что в тот момент работала циркулярная пила, и ее ручка попала под диск…
— Я хотела взять бумажный самолетик!
— Как вы понимаете, руку оторвало напрочь. Батюшки, что тут началось! Моя мать упала в обморок… Мы помчались в больницу, а оттуда нас отправили в центральный госпиталь. Там нам сказали, что ее состояние безнадежно, что она потеряла слишком много крови… и ничто не может ее спасти…
— Но все-таки, сударыня, мне ее приделали на место!
— Но, к счастью, там оказался этот господин. Выглядел он довольно молодо, а взгляд его был чист, как божья роса, и он улыбался… Как выяснилось, он приехал к нам из-за рубежа, чтобы предаться медитированию на горных вершинах. У нас тут достаточно тепло, но он уединился там, где снега не сходят круглый год. Но потом он подхватил воспаление легких и по счастливой случайности попал на лечение как раз в тот самый госпиталь, куда привезли мою крошку… Он посмотрел на то, что осталось от ее руки, и вдруг рывком остановил каталку, на которой мою дочь вывозили из операционной. Врачи сразу загалдели, а я даже не понял, что произошло. «Где ее рука? Где рука, которую отрезало?! Дайте мне ее поскорее!» — воскликнул он голосом, от которого задрожали стены. Но отрезанная рука осталась там, на полу в моей мастерской… Я бросился домой и привез ее, всю в опилках…
— Да, так все и было, сударыня!
С этими словами девочка снова протягивает свою руку. Шрам на ней еще больше становится похожим на резиновую шину.
— И этот господин приложил обрубок к культе, и… о чудо!.. сударыня, рука приросла на место! Я не верил своим глазам, но посмотрите поближе, эта рука — лучшее доказательство! После этого случая тот господин написал книгу…
Ах вот куда он клонит!.. Женщина бормочет: «Извините, я действительно очень занята!» — и с силой тянет к себе дверь. Но мужчина просовывает в щель голову, и в его голосе вдруг прорезываются угрожающие нотки:
— Сударыня, вы еще не знаете, что с вами может случиться!
Наконец женщине удается закрыть засов. Снаружи доносится визг девочки:
— Сударыня, вам отрежут руку! Отрежу-ут!
— Эй, что там такое?
— Какие-то сектанты, или как их там… Никак не отвязаться.
— Да нечего с ними было вожжаться столько времени! В следующий раз просто позови меня.
Между тем старик уже облачился в черный костюм и теперь сияет как медный таз.
— Я, наверно, до самой смерти провожусь с этим галстуком!
Малыш еще не проснулся до конца и капризничает. Пока ему надевают штанишки, он трет кулачками глаза, но мигом оживляется, как только слышит слово «цирк».
— А там будут слоны?
— Слоны? А как же?
— Как на афише?
— Да, как на афише. Слон умеет такое… даже стойку умеет делать.
— А еще он умеет делать реверанс и вставать на одно колено, а еще ходить по табуреткам.
— И все это слон умеет, да?
— Чтобы слон это умел, его очень долго нужно дрессировать. Обычные слоны так не могут.
— А тот, который в моей книжке, он может?
— Не-ет, он же живет в зоопарке.
— Только цирковые слоны умеют так, да?
— Конечно. Их этому специально учат.
— Здорово! Они такие большие! Они даже умеют делать стойку! Пап, а ты меня иногда обманываешь!
— Обманываю?