— Что, нравится?
Филипп кивнул.
— Видеопласт?
— Конечно. Работа одного из наших дипломантов-дизайнеров на конкурс земного худсовета “Жизнь в космосе”, он почему-то решил избрать меня в качестве прототипа, и вот результат. Правда, он говорит — незавершенный.
Филипп кивнул снова, переживая вдруг приступ ревности, и позавидовал художнику — тот мог любоваться Аларикой каждый день.
— Ангел в поле тьмы, — пробормотал он.
Аларика, прищурясь, смотрела на него.
— Стихи?
Филипп продекламировал:
В глазах женщины мелькнуло удивление, она улыбнулась и закончила:
— Лермонтов. Ты любишь Лермонтова?
Она подошла к пульту, провела рукой над датчиком программ, и объемная видеокартина разбилась на огненные осколки.
— Я не знала. Кстати, как ты меня нашел? Впрочем, наверное, через диспетчера, хотя не понимаю, почему он дал мои координаты постороннему человеку.
Это “постороннему” больно кольнуло Филиппа, и он даже сделал движение к двери, но Аларика опередила:
— Проходи, коль зашел, садись. Еще несколько минут, и ты меня не застал бы. Что стряслось?
Филипп сел напротив, стараясь не смотреть на спокойное красивое лицо женщины.
— Ничего не стряслось. Просто захотел тебя увидеть. Если ты торопишься, я могу уйти.
Она качнула головой, открыто рассматривая его.
— Не спешу. Просто на сегодня работа моя закончена.
Помолчали. Филипп перестал награждать себя в душе нелестными эпитетами, осмотрелся, потом также начал рассматривать Аларику.
— Ты не женат? — наконец спросила она, удовлетворившись осмотром.
— Нет.
— И не был?
— Нет. — Он слегка улыбнулся. — Не из-за тебя…
— Верю.
Снова помолчали. Потом Филипп обвел глазами комнату.
— Почему ты здесь?
— Потому что я, кроме всего прочего, художник-видеопластик. Год назад окончила Лиэ — Ленинградский институт эстетики.
— Я не знал.
— Ты многого не знал. Например…
— Что твой муж, Сергей Ребров, два года назад…
— Не надо об этом, я не то хотела сказать. Его смерть мало что меняет.
Филипп заставил себя промолчать. Аларика хотела казаться независимой и счастливой, но не следовало опускаться до словесных опровержений ее неправоты. Пять лет назад он слишком много говор-ал… И все-таки до чего она красива! И недоступна!..
— Устал от космических путешествий? Все же незапланированные мероприятия. Как тебе показалась работа спасателей-безопасников?
— По-моему, однообразна и утомительна.
Аларика снова засмеялась знакомым грудным смехом. Давно он не слышал этого смеха — вечность!
— Специфика работы безопасников весьма далека от молвы. Их работа не так заметна, как работа линейных спасательных отделов. Надеюсь, из формы ты не вышел? Ты ведь всегда так пекся о своей форме…
Знакомые выпады, знакомые интонации… Все возвращается на круги своя… все ли?
— Из формы я, конечно, вышел, все-таки потерял уйму тренировок. Наверстаю.
— Не сомневаюсь. Май говорил, что ты пиккер…
— Кто-кто?
— Пиккер, это его собственное словотворчество, означает спортсмен, зависящий от совпадения пиков формы: физической, психической, эмоциональной, интеллектуальной.
Филипп с интересом посмотрел на Аларику.
— Май — это Ребров? К сожалению, он мне сказал, что это отрицательное качество для спортсмена и от него надо избавляться.
— Разве ты сам думаешь иначе?
Теперь уже засмеялся он.
— Ого! Ты снисходишь до разговора о спорте! Это явный прогресс! Кстати, твое появление в зале во время игр было для меня настолько неожиданным, что я чуть не сошел с дистанции.
На мгновение лицо Аларики стало холодным, чужим. Только на мгновение. Она отвернулась и сказала своим низким контральто, совсем спокойно, как о пустяке:
— Просто Сергей думал о спорте так же, как и ты, хотя у него была иная цель в жизни.