Дома он вытащил из стенного шкафа старую одежду и обнаружил в кармане куртки голубую плоскую коробочку. В ней дребезжал какой-то небольшой предмет — кристаллическая кассета домашнего видео.
У Филиппа вдруг задрожала рука с зажатым в ней кристаллом. Как же он мог забыть о коробке?! Целый месяц в голове ералаш, полное отсутствие памяти!.. Он лихорадочно развернул видеопроектор в комнате и вложил молочно-белый стерженек кассеты в отверстие копира. В углу заклубился радужный туман, рассеялся, и взору явилось “продолжение” комнаты, созданное голографическим генератором видео. У пульта вычислителя сидел “живой” Кирилл Травицкий и разговаривал сам с собой.
Филипп сглотнул вязкую слюну и подался вперед, словно хотел поздороваться с учителем.
— Кирилл! — глухо выговорил он. — А все думали, что ты не оставил записей…
— Итак, проблема не решается трансгрессивно, — сказал Травицкий, глядя куда-то в стену комнаты перед собой. — Может быть, она вообще не решается с позиций нашей земной физики. Ты разберись, Филипп, ты сможешь…
Филипп окаменел. Травицкий, мертвый Кирилл Травицкий обращался к нему, живому. Словно знал, что Филипп первым прочтет запись.
— Пойдем дальше. — Травицкий переменил позу, положил руку на пульт. — Эксперимент необходим, спору нет, но боюсь, малая мощность взрыва даст качественно иные характеристики ТФ-поля. Во-первых, бедность спектра и, может быть, даже отсутствие гармоник, на которых работают таймфаги Даль-связи. Во-вторых, следует еще раз вспомнить, что ТФ-поле не имеет ничего общего с материальным силовым полем, это свойство пространства, связанное с его топологией; образно выражаясь, это “судорога” пространства. И в-третьих… — Начальник бюро поднял глаза, и у Филиппа невольно сжалось сердце. — В-третьих, как оказалось, ТФ-теория гранично связана с теорией времени — одна переходит в другую при увеличении частоты и мощности ТФ-поля. А ведь мы собираемся ни много ни мало — сотрясти всю ТФ-метрику космоса! — Кирилл пожевал губами, обдумывая последнюю свою речь. — Короче, если я прав, мне не дадут провести эксперимент с новым колебательным контуром, потому что это чревато разрушением “ТФ-скелета” мироздания. Если я прав, я погибну, если нет — тревоги напрасны, и отделу безопасности не стоит беспокоиться о судьбах человечества и Вселенной…
Изображение комнаты растаяло цветным туманом. Чуть слышно щелкнул замок копира, запись кончилась.
Несколько минут Филипп сидел неподвижно, глядя перед собой ничего не видящим взором. Кирилл Травицкий запрограммировал свою смерть! А поскольку он оказался прав, его убрали. Его убрали!.. Филипп достал кассету видеозаписи, оделся и покинул дом, не оглядываясь, как обычно.
В ВЦ Управления он попал через час. Вечер уже властвовал над природой, примирив земное с небесным, и здание вычислительного центра было на две трети погружено во тьму.
В отделе эфаналитиков “ФА-Шторм”, где когда-то работал Василий Богданов, горел свет, а на его бывшем месте работал незнакомый Филиппу грузный мужчина в ярко-голубом костюме, бросавшем вызов мягкому цветовому комфорту комнаты. Присутствие чужого неприятно поразило Филиппа, хотя мгновение спустя он признался себе, что глупо упрекать себя в том, что он незнаком с другими аналитиками.
Поздоровавшись, Филипп после некоторых колебаний прошел к терминалу Богданова и сел в спарринг-кресло. Мужчина снял с головы эмкан и с раздражением посмотрел на непрошенного гостя круглыми немигающими, как у совы, глазами.
— Собственно, кто вы такой? — спросил он неожиданно высоким голосом. — Может быть, ошиблись дверью? Это “ФА-Шторм”, молодой человек.
— Не ошибся, — пробормотал Филипп. — Очень прошу вас уступить канал “Умника”, это очень важно. Я Ромашин.
Незнакомец мигнул, на лице его появилось озабоченное выражение.
Филипп молча закрепил эмкан и перещелкнул задатчик терминала в положение “прямой контакт”. Василий Богданов перед смертью сделал точно такое же переключение, пришла мысль, но Филипп отогнал ее.
Мужчина в голубом быстро собрался и через несколько минут привел сухого и длинного начальника сектора ФА, заменившего Богданова. Войдя в комнату, сухопарый подошел к Филиппу и тронул его за плечо. Филипп вопрошающе посмотрел на него снизу вверх.
— Самостоятельная работа с “Умником” запрещена, — сказал новый начальник сектора.
— У меня карт-бланш операции “Наблюдатель”.
— В таком случае возражения снимаются, но предупредить об опасности я обязан. Помощь нужна?
— Спасибо, понадобится — обращусь. — Филипп поправил эмкан. — Только прошу не отвлекать, мне понадобится полная сосредоточенность.
— Ради бога! Жора не в курсе, ты на него не обижайся.
Филипп мельком посмотрел на недовольно-недоуменную физиономию толстяка в голубом и включил режим “один на один”, вспомнив свой удобный конструкторский комбайн. “Бывший, бывший своим! — подумал он с неприязнью к самому себе. — Довольно уже напоминать людям о причастности к институту, мешать им, наконец. Здесь, в секторе эфанализа, да и в техническом секторе Управления не менее мощные вычислители, так что дорогу в Институт ТФ-связи пора забыть, тем более, что там уже нет Кирилла. Ну, “Умник”, держись! Тымнескажешь, что узнал Василий и отчего он умер…”
Сначала Филипп прошелся по этапам расчета свойств антенны, которую соорудил в Австралии Травицкий. Это заняло полтора часа, несмотря на применение мыслерапида, и уйму энергии, так что пришлось прибегнуть к тонизирующим препаратам, хотя их применение во время работы запрещалось инструкцией медкомиссии СЭКОНа. Результат оказался более поразительным, чем представлял Филипп, но ему не хватало данных, чтобы довести исследование до конца.
Прихлебывая тоник, Филипп полежал в кресле, наслаждаясь ощущением уходящей усталости.
— Проблема не решается трансгрессивно, — повторил он слова Травицкого. — Или я прохожу мимо решения, не замечая его. Почти все характеристики антенного комплекса я рассчитал, эффекты перемены знака времени определил, но ничего страшного не обнаружил. Взрыв на Тритоне ничем не грозит ТФ-метрике, хотя и тряхнет ее хорошенько. С самим Тритоном ничего не случится, разве что пробежит восьмибалльная волна “тритонотрясения”. Что еще?
“Перемена знака в уравнении пространства — времени, — вспомнил он снова. Кирилл упомянул об эффекте обратимости ТФ-поля в тангенциальное поле времени… что он хотел сказать? При чем здесь встряска ТФ-метрики всего мироздания?”
Филипп отхлебнул глоток сока и поперхнулся. Он вдруг понял, что хотел сказать Травицкий своей смертью! Не хватало только одного звена в цепи гипотез и предположений, чтобы цепь стала прочной и вещественно осязаемой. И звено это было запрятано в колоссальной памяти “Умника”, вернее, “размазано” по всем ее блокам эфемерным “пеплом” электронных облаков, следов работы Василия Богданова.
Торопясь, Филипп кое-как натянул эмкан, удивляясь, отчего он стал неловок, потом увидел в руке бокал с соком, залпом допил и швырнул бокал в угол.
Дважды во время работы срабатывал автомат психонагрузки, и дважды Филипп выключал его, пока не заблокировал насмерть.
Во втором часу ночи он дрожащими руками снял эмкан и уставился перед собой слепым взглядом беспредельно уставшего человека. Проблема была решена. Точно так же сидел в этом кресле Василий Богданов, пришедший к такому же выводу, только с помощью фантазии и интуиции, разве что организм его оказался слабее, чем у Филиппа.
Инспектор просидел полчаса, не думая ни о чем, вслушиваясь в оглушительный бой крови в голове и пытаясь умерить сверлящую головную боль. Наконец, сказались результаты йога-тренинга, боль степса утихла, но все тело казалось ватным, хотелось лечь и закрыть глаза, пока истощенный нервной перегрузкой организм сам не приведет себя в порядок. Но вот сквозь утихающий гул кипящей крови в мозг пробились посторонние звуки. Филипп прислушался и понял, что это сигнал входного автомата. Кто-то просил разрешения войти.
Филипп удивился: в четверток часу ночи кто-то решил поработать? Кое-как встал, поморщился и открыл дверь. Перед ним стояла Аларика.
— Ты здесь! О господи! — Женщина прижалась к нему, обняв за шею так, что стало трудно дышать.
— Задушишь! — глухо сказал Филипп. — Как ты меня нашла?
— Помог дежурный по Управлению. Думала, что с тобой что-то случилось… вдруг заболело сердце… начала искать, спрашивать, пока Жора Тунгусов не сказал, что ты у эфаналитиков, если еще не ушел… прости! Целый месяц ты не звонил, не приезжал, и я поняла — нуждаешься в помощи, но просить уже не…
— Не смог бы, — пробормотал Филипп и поцеловал ее в ухо. — Мне плохо было, Рика, погиб Травицкий.
— Я знаю, но ведь ты не виноват.
— Может быть, и не виноват, но он дал мне такую мысль!..
В мозг вдруг выплеснулась волна тревоги: “Тритон! Эксперимент опасен! Скорее в Управление…”
Он отстранил Аларику и едва не упал от нахлынувшей слабости. Испуганная женщина помогла ему добраться до кресла, и он, ничего не объясняя, потянулся к пульту связи.
Несколько минут ушло на бесплодные вызовы Керри Йоса, потом Филипп вспомнил, что уже ночь и легче всего позвонить диспетчеру отдела, обругал себя, вызвал дежурного. Керри Йос вместе с Томахом должны были находиться в этот момент на Тритоне или в центре управления экспериментом, то есть на крейсере УАСС над Тритоном, и дозвониться к ним можно было только через тревожный канал спасательной службы.
Вспыхнул глаз виома, развернул световую нить и вырезал “окно” в диспетчерский пункт.
— Слушаю вас, — поднял голову над пультом диспетчер — строгая женщина с пристальными серыми глазами.
— Ага… — пробормотал Филипп, опомнился. — Извините. Я Ромашин, официал отдела безопасности. Мне необходимо срочно связаться с Керри Йосом или с любым из его заместителей, по косвенным данным они сейчас не дома отдыхают, а на Тритоне, где готовится эксперимент “Галактическое просвечивание”.
— Ждите, — лаконично отозвалась женщина. В течение нескольких минут она дозванивалась до узла связи на Тритоне. Аларика в это время положила на затылок и лоб Филиппа прохладные ладони и наскоро провела сеанс биопереноса. Филиппу стало легче. Дежурная выслушала ответы абонентов и отрицательно покачала головой.
— На Тритоне никого нет, все руководители эксперимента находятся на борту крейсера “Святогор”. Но Керри Йоса среди них нет, час назад он покинул крейсер и улетел на Землю. Нет его и в Управлении.
— То есть к-как улетел на Землю?! — пробормотал Филипп. — Зачем улетел?
Женщина-диспетчер сочувственно посмотрела на его растерянное лицо и протянула руку, собираясь выключить связь.