— Большинство здесь присутствующих не пугают сносы, переносы и все команды. Не мы первые, не мы, наверное, и последние. Так. Но могут быть перегибы! Знаю, что говорю. И вы знаете. А раз это дело ни для кого не побоку, то и нечего здесь!
Получилось косноязычно и, однако, весьма убедительно. Со старых секторов потянулись обыватели, все больше сердобольные бабуси и высохшие старички, народ тихий, но любопытный. Чуть поодаль, не приближаясь, но чутко прислушиваясь, расположилась группа строго одетых лютеран. Шестой сектор кладбища.
— Итак, — поднял руку Василий, — ситуация простая: начинается переселение душ. Спецкоманда шутить не будет. Есть мнения?
Мнений оказалось много.
Закричали все наперебой: и ветераны, давно растерявшие всех помнящих и цепляющиеся только за имя на кресте, и “середняки”, оставшиеся — многие не по воле своя, — навсегда в Перевальске, и совсем новые души в костюмах пятидесятых годов. Нетопыри, смертельно напуганные небывалым, им лишь доступным шумом, отчаянно метались над кустами…
— Даю справку, — поднялся на плиту седовласый, с одышкой, юрист из сочувствовавших, — существуют правила перезахоронения. Дается объявление, чтобы все желающие успели, и отводится территория на действующем кладбище…
— Сам туда иди, на Солонцы твои, — загалдели три поколения старичков, — там тебе ни тени, ни воды, ни добрым словом перемолвиться не с кем!
— Нет, подождите, — кричал пожилой приказчик, застреленный во время налета в двадцатом, — а у кого помнящих не осталось, тогда как?
— Даю справку… — замахал руками юрист, но его не слушали. Началось то, что происходило почти еженощно: крик и стон о родных и друзьях, навсегда раскиданных по свету революциями и войнами этого непростого столетия, в котором одновременно так мало и так много мог сам человек…
Василий слушал, машинально перебирая тугие еще листья на любимой своей сирени. Наконец рубанул ночной воздух призрачной рукой:
— Покричали — и хватит! Решаем так: выбирать комитет. Выборы — по одному от каждого сектора. А кроме — еще пять душ. Голосовать будем персонально и открыто. Возражения есть? Возражений нет. Поехали. Первый сектор…
На планерке в тресте Виктор промолчал. Да и не ждали от него ни объяснений, ни оправданий. Приказ, в котором ему, главному инженеру СУ-5 Виктору Кочергину, и, естественно, его начальнику, Хорькову, объявили выговор, уже был напечатан. Чего там! Даже Хорьков, вздорный старикан, рта не раскрыл, пока их стройуправлению мылили шею. Так было положено, и Виктор вполне резонно предполагал, что задержка сдачи и этот нестрогий и не первый выговор были предусмотрены заранее, год назад, когда в намертво забитый план капстроительства втиснули эту насосную. Таковы правила игры. Конечно, можно было вскочить, замахать руками, закричать: “А вы свои обещания почему не выполняете? Где панели? Где второй кран? Где, черт возьми, битум?” Можно выступить, а правильнее — промолчать И в следующий раз быть умнее, на слово не верить. Сначала — дай, а потом требуй.
Виктор даже повеселел, представив, как в следующий раз он все-все обеспечит заранее. Надо жить по науке, ребята!
— Останьтесь, — сказал управляющий Кочергину и Хорькову, когда распаренные — май обещал быть жарким — строители потянулись из кабинета осуществлять и не допускать.
Виктор с видом оскорбленной невинности перебрался в низкое “гостевое” кресло и приготовился слушать.
— Мельникова и меня вызвали “на ковер”, — сообщил со вздохом управляющий.
Виктор представил себе кабинет, лишенный, правда, ковра, но с панелями светлого дерева. Представил Мельникова. По слухам — человека умного, по личному впечатлению — людоеда. Представил, как Мельников медлит с ответами, опасаясь попасть впросак, и кажется в этой обстановке не здоровяком с полковничьими складками у рта, а безобидным пожилым дядькой.
— Выразили нам такое мнение, что подготовка к юбилею по нашей линии должна вестись более интенсивно…
Тут даже Хорьков не выдержал:
— Ничего себе! Из такого плана по строительству только по двум позициям затяжка! И то к отопительному сезону все будет кончено. Сейчас же май! Вы же понимаете, что для такого треста…
— Понимаю, — остановил его управляющий, — все понимаю. Да не я разговор затеял, и не собирались меня слушать. Короче, дали денег, разрешили снять с области еще пару бригад, ну и с материалами — хорошие гарантии…
“Интересно, что же там на нашу долю навесили? И чего это управляющий решил начать с нас? — подумал Виктор и тут же сообразил: — Кому же еще? Насосную через неделю, максимум через десять дней закончим. А ремцех опять подождет. Наш же, трестовский…”
Но управляющий, что случалось с ним чрезвычайно редко, все еще продолжал рассказывать о частностях и разностях, как будто оттягивал неизбежный момент, когда цели будут ясны, задачи поставлены, и Хорьков безропотно или еще как, но согласится со всем, что уготовлено пятому стройуправлению.
А управляющий продолжал:
— Я так думаю: будут, не будут бригады из области, а по горячему надо материалы хватать. Егорыч уже поехал. За сверхнормативные запасы голову не снимут, а мы, гладишь, годик спокойно спать будем…
По его тону даже Виктор, не такой уж давний гость в кабинетах начальства, догадался, что дело тут не только в заботе о материально-техническом снабжении (у стройтреста с этим дела традиционно обстояли неплохо), а в какой-то более глубокой выгоде. Догадался, но только спросил:
— А что за бригады из области?
— Жилищное строительство. Монтажники и отделочники.
— Разве план по жилью сворачивается?
— Наоборот. И нам от этого перепадет. Исполком клянется рассчитаться с частью своих долгов.
— Много дадут? — обрадовался Хорьков. Ему пришлось куда больше, чем тридцатилетнему Виктору, помаяться с квартирными очередями и распределением жилья.
— Обещают полсписка…
“Вот теперь и скажет, — решил Виктор, — полсписка — лакомый кусок. Теперь из Хорькова можно веревки вить…”
— Правда, и нам придется попотеть. Хотя ничего особо страшного, честно скажу, здесь нет… Разделим так: на филармонию снимем маляров третьего с пивзавода, и вы на пару дней дадите бульдозеры; дорожникам, по старому плану, так и останется реконструкция проезда, и там небольшой переход; а вам — на зону отдыха. В полном составе…
“И все? — спросил про себя Виктор. — Что же это за зона, такая?..”
Управляющий как будто услышал мысли:
— Площадка почти в центре, водный стадион и всякая мелочь, дел на полтора миллиона. Документация у Мельникова…
Управляющий что-то явно недоговаривал. Ради такой работы — в черте города, объем полтора миллиона, материалы обеспечены — в кабинете не оставляют и о делах верхних не рассказывают. Приказ по селектору — и с песнями!
Понимая, что сейчас важны именно его поступки, поскольку Хорькова, дотягивавшего полтора года до пенсии, в тресте уже в расчет не брали (сдал старик), Виктор спросил:
— А какое здесь “но”?
Управляющий улыбнулся и ответил:
— Сроки. К первому октября — сдача.
Хорьков, доселе бодро сидевший у стола, сразу обмяк. Виктор знал, в каких выражениях будет сейчас один старый строитель доказывать другому, что это настолько невозможно, что и предлагать-то неприлично; и вот пока управляющий, которого Хорьков любил и боялся, и Хорьков, которого управляющий недолюбливал и не боялся, кричали и махали руками друг на друга, Виктор думал.
“Чем жестче, чем невероятнее сроки, тем… лучше. Во-первых, трест обеспечит нас всем необходимым и безо всякой очереди, А во-вторых, то, что управляющий вызвал только нас двоих, что нет ни Воднюка, ни трестовского Иванова, не случайно. Этот разговор “на троих” означает, что если мы вытянем сроки, то вопрос о будущем начальнике СУ-5 решен окончательно… А свободу работы уже сейчас поставлю как обязательное условие. И оплату… В полном объеме введу подрядные бригады…
И тогда все должно получиться: с материалами проскочим, нужные рубли трест досыплет — в таких условиях не покапризничаешь, — а главное, что никакой Воднюк поперек дороги не встанет. Управлять подрядными бригадами надо по-хозяйски и из одних рук…
А вытяну? Хоть бы одним глазком посмотреть в проект!”
— Проект, смета, титул? — совсем негромко спросил он. Спорящие разом замолчали и разом уставились на него. После паузы управляющий сказал:
— Мельников уверял, что и проект, и смета у него. Но, полагаю, Мельников врет, документы еще у проектантов. А титул пусть вас, — управляющий подчеркнуто обратился и к начальнику, и к главному инженеру, — пока не волнует. ПТО управления сделает в самое ближайшее время.
Хорьков, неожиданно позабыв свое всегдашнее “я”, быстро выговорил: