— Как-то она, — дракон, шедший вдоль другой стены, тоже остановился и начал к чему-то принюхиваться, — как-то она неровно разрушилась. Нет, не то. Она…
— Знаешь, — перебил брат, — давай-ка мы сейчас вернёмся, а? Посидим, подумаем. Бойцы пока факелы сделают…
— Факелы-факелы-факелы… — маг не двинулся с места, бормоча под нос одно и то же слово. — Факелы-фа… Она выгорела. Она просто выгорела…
Она выгорела. Не вся — вдоль основных каналов, наиболее толстых «нитей». Тонкие потом сами исчезли. Рассосались. Развеялись. А вот толстые… И основной питающий амулет — местный аналог ядерного реактора — здесь ни при чём. Он-то как раз уцелел. Почему-то. Он и сейчас работает. Если присмотреться, даже сквозь камень видно. Да и если не присматриваться: это как линии магнитного поля, расходящиеся от магнита. Фон намного выше, чем обычный природный. А сеть…
— Командир, — позвал Бегун сидевшего с отрешённым видом Сергея. — Командир, — повторил он, когда дракон никак не отреагировал, — мы готовы.
— Подожди, — остановил орка Казус и присел рядом с братом. — Сергей, с тобой всё в порядке?
— Всё, — медленно кивнул тот. — Всё в порядке. Я просто… Я просто не хочу туда идти.
— Ты что-то чувствуешь? — не отставал Людоед.
— Нет, — покачал головой молодой человек. — Я. Просто. Не. Хочу. Туда. Идти…
Повелители всегда Повелители. Они могут жить вечно. Жить — и расти. Расти — и жить. Но они устают. И могут умереть. А ещё — их можно убить. Но даже мёртвые — они остаются Повелителями. Крылатыми. Хвостатыми. Длинношеими. Покрытыми чешуёй. Большими — вытянувшимися через половину зала приёмов. И маленькими. Спрятавшимися по крылом у больших…
Я не заметил, когда брат из человека превратился в дракона. А только увидел, как он вытягивается на каменном полу Гнезда головой к голове тысячелетней мумии. Крылатой мумии. Крылатой, хвостатой, длинношеей и чешуйчатой. Даже после смерти пытающейся защитить маленького Повелителя…
У каждого народа — свой ритуал прощания с мёртвыми. Одни закапывают их в землю, другие укладывают в специальные посмертные жилища, третьи, четвёртые, пятые… Их много, ритуалов. Очень много. И мы — не исключение. У нас тоже есть свой ритуал. Свой. Драконий. Повелительский.
Первое заклинание — и два тела, большое и маленькое, превращаются в пепел. Тонкий, невесомый пепел. Второе — и мельчайшие частички, взметнувшись в воздух, собираются в большой серый шар, внутри которого продолжают свой хаотичный танец. Третье — и от шара ко мне протягивается невидимый канат. Теперь нужно всего лишь подняться в небо. Выше. Как можно выше. И там…
Рано или поздно они достигнут земли и сольются с ней. Частички пепла. Частички Повелителей. Большого. И маленького.
Уже четыре дня стоим у подъёма к Гнезду и ничего не делаем. Настроение у всех препаршивое. Особенно у «особистов», как их Сергей называет: только-только увидели живую мечту, и почти тут же… Н-да. В первый вечер брат вытащил из своего магического кармана два кувшина с вином, а сам улетел. Куда и зачем — я знаю, смотритель рассказывал. Потом вернулся, полежал немного с нами и опять улетел. И уже который день так: прилетит, полежит немного и….
А мы тут от безделья и посёлок (точнее, развалины) уже осмотрели, и могильник близлежащий зачистили… Кстати, ни того, ни другого на нашей карте нет. Потому что они к Гнезду относятся. Возле Малого тоже развалины, у нас не обозначенные. По той же причине. А теперь сидим и ничего не делаем. Ни-че-го…
— Сергей, может, хватит?
— …
— Сергей, я понимаю, тебе плохо. Нам тоже плохо. Очень. Но это жизнь, понимаешь?
— …
— Сергей…
— Завтра. Скажи, что завтра.
— Пойдём дальше?
— Нет. Гнездо посмотрим. Кладовые, библиотеку. Нижние уровни.
— Уверен?
— Да. Ты прав. Это жизнь.
Хуже, чем хотелось, но лучше, чем могло бы быть. Везде пыль. Всё, что могло сгнить — сгнило. Всё, что могло заржаветь — заржавело. Кое-где с потолка нападали камни. Но мало. Очень мало. Ещё бассейн зарос, несмотря на то, что вода в нём проточная… В общем, обычный покинутый дом, много лет простоявший без присмотра, но выстоявший. Или выживший. В отличие от хозяев… Ну почему вещи так часто живут дольше своих создателей?!
Из чего же, из чего же, из чего же…
Этот городок выглядел почти так же, как тот, что мы когда-то чистили возле Вояковки. Такие же остатки строений, мощёные камнем улицы и дворы, разросшиеся кусты… Трава, использующая любую щель, чтобы пробиться вверх, к солнцу, и местами вытягивающаяся почти до пояса. Даже в чашах фонтанов, где плитки подогнаны друг к другу настолько плотно, что между ними, кажется, не просунуть и волоса. Даже там торчат совсем не редкие пучки крепких зелёных стеблей. И живность. Мелких отметок столько, что пришлось понижать чувствительность следилки. Крупные попадаются реже и почти сразу уходят, не дожидаясь, когда мы приблизимся хотя бы шагов на двадцать.
— Сытые они, — брат бурчал так недовольно, как будто сам десятицу не ел и теперь смертельно завидовал здешним хищникам. — И наглые. Ночью знакомиться придут, вот увидишь!
— Встретим! — вот у кого жизнь через край плещет, так это у напарника. И то, что встречать придётся, скорее всего, его далёких предков, Шера совершенно не волнует: добыча есть добыча! Мне почему-то кажется, что предложи кто выйти против местной кошки с одними только когтями, паршивец согласится не задумываясь. Интересно потому что. А ведь давно должен серьёзнее стать: жена, дети. Причём Ссирри, судя по долетавшим до меня шепоткам наших дам, готовится осчастливить супруга ещё парочкой. Хотя по её фигуре не скажешь. Интересно, партнёр заметил? Сейчас спрошу, пусть лишний раз отвлечётся.
— А вот интересно, — один из «особистов», чья очередь была готовить, помешивал в котелке свежесрезанной палочкой и размышлял вслух, — на южном конце живут, а вот на северном почему-то нет. И город хорошо сохранился…
— Город сохранился, — отозвался дракон, устроившийся в пустом дверном проёме и выглядывающий наружу, где крупные капли дождя гулко шлёпали по широким листьям какого-то разросшегося куста, — как раз потому, что здесь не живут. Тар'унх как раз люди разобрали.
— Тар'унх? — переспросил маг пятёрки, на секунду оторвавшись от ревизии своих запасов.
— Тар'унх, уважаемый Теригис, — повторил Сергей и пояснил: — Развалины возле Нового Лагеря.
— По тем развалинам ещё и война прошлась, — не согласился Людоед, в памяти которого всплыла картина, нарисованная когда-то воображением. — А тут…
— …то же самое, только вместо войны — время, — перебил его брат. — Там всё деревянное сгорело, а здесь сгнило. Там огненные шары поработали, а здесь — землетрясение.
— Всё равно непонятно, — кашевар принюхался, достал из-за голенища деревянную ложку и попробовал варево. — Ещё немного, и готово будет, — объявил он, чувствуя на себе вопросительные взгляды. — Всё равно непонятно, почему тут никого нет.
— Многих война выгребла, — пожал плечами дракон. — А остальные… Кто-то ушёл, кто-то вымер. Хищники, болезни… Это ведь не Школа, где почти все — маги. И потом, когда погибло Гнездо…
Некоторое время в бывшей кухне бывшего дома царило гнетущее молчание: своими словами Сергей разбудил не успевшие потерять яркость воспоминания. И сейчас весь отряд испытывал те же чувства, что совсем недавно — при виде двух мёртвых тел: боль, тоску, безнадёжность…
Степень подгорелости измеряется уровнем оголодалости. Это закон. Природы. Человеческой. Когда бурчание в животе зашкаливает за сотню децибел, на высказывание претензий повару просто не остаётся времени. Да и нечем. А скорость движения ложки от котелка ко рту временами превышает скорость звука. Будь в этом мире свой Гиннес, нас наверняка записали бы в его книгу. Но поскольку его нету…
Ублажение утроб быстро вернуло всем хорошее настроение, и народ занялся кто чем. Кто проверял снаряжение, кто смотрел на дождь, заодно неся караул, а мы с Касом и Шером полезли на второй этаж. Без всякой магии. Только с использованием полученных на тренировках умений. Кое-как справившись (потолки тут метра четыре, а лестницы, понятное дело, давно превратились в мелкую труху), очутились в помещении, явно когда-то бывшем библиотекой. А толку? Всё то же самое, только ещё и с потолка капает. И вид из окон… С другой стороны, получили лишнее подтверждение, что люди уходили отсюда сами, без спешки, забирая то, что могли увезти или унести. И надежды бойцов на добычу вряд ли оправдаются. Разве что в храмах пошуровать. Хоть один-то в городе наверняка есть? Заодно и на старые алтари посмотрю повнимательнее. Драконьим глазом.
Храмов нашлось целых два. Оба — на главной площади. И почему-то в совершенно разном состоянии. В куполе одного зияют дыры (точнее, сквозь много дыр местами проглядывает этот самый купол), у другого — никаких видимых повреждений. Первый раззявился темнотой главного входа, второй хвастается пусть и полуоткрытыми, но совершенно целыми дверьми. Первый… Сравнивать можно долго. Проще сказать сразу: один почти превратился в руины, второй же почти целый. Кто-то всё же остался?.. Похоже, такая мысль пришла в голову не мне одному: бойцы, и без того собранные, насторожились ещё больше, а Шер принялся с шумом нюхать воздух. Наивный. Искать запахи после того, как полночи шёл дождь…
— Светлого дня, уважаемый! — Сергей, стоя посреди главного зала уцелевшего храма, с еле уловимой усмешкой смотрел на каменную статую, лицу которой неизвестный скульптор придал до невозможности хитрое выражение. — Ничего, что мы в гости зашли?
Другие члены отряда, рассредоточившись вдоль стен и напряжённо оглядываясь по сторонам, ждали. Что просто так их командир никогда ничего не делает — даже не шутит — они уже поняли. Что к его шуткам следует относиться серьёзно — тоже. Вот только в храме… С другой стороны, никто никогда не слышал о взаимоотношениях между богами и Повелителями. Может быть, подобные выходки были в порядке вещей? Как бы то ни было, их, смертных, это дело совершенно не касалось.
Дракон, тем временем, устав ждать, демонстративно вздохнул:
— Что ж, раз мы не вовремя… Желаю приятного дня! — и уже начал разворачиваться к выходу, когда громкий скрипучий голос произнёс с оттенком неудовольствия:
— А до алтаря уже не дойти? Совсем обленился?
Я не обленился. Я осторожный. И на подначки типа: «А слабо тебе закурить?» — давно уже не ведусь. Жизнь научила. Вот примерно в таком ключе и ответил.