Вождь Тепаначель только покачал головой, взглянув на незнакомца.
— Откуда принесло тебя Великое море? — прошептал он про себя. — Если там, откуда ты родом, все такие… — Тепаначель задумался, вновь покачав головой.
Очнувшись, незнакомец открыл глаза — и как раз в тот момент, когда в хижину, где поместили больного, забежала Ахайна — узнать о его здоровье. Девушка встретилась взглядом с беспомощно лежавшим великаном — и обмерла, будто увидела в светло-синих глазах нечто такое, чему не было названия на языке холков.
Гигант быстро поправлялся. Коренья и травы, отваром которых поила больного Тейра-целительница, помогли могучему организму победить смерть. Великан ел за троих и поглощал неимоверное количество браги. Ахайна пыталась поговорить с ним, сначала прибегнув к старому, как мир, способу — жестам. Очень скоро она стала учить неизвестного языку холков. И тут выяснилось еще одно — гигант ничегошеньки не помнил из своей прошлой жизни, даже имени, не говоря уж о тех местах, откуда он приплыл.
Девушка была страшно разочарована, да и остальные жители поселка тоже. Жизнь на Рада-Рами была тихой и размеренной, и появление удивительного гиганта не давало поселянам покоя. А теперь вот не сбылась ее мечта послушать разные истории.
Очень скоро Непомнящий — так прозвали чужеземца — стал говорить простые фразы на языке холков. Он быстро учился — не только говорить, но и ходить. Огромный сильный мужчина поначалу был беспомощнее ребенка. При ходьбе его шатало, ноги заплетались. Он хотел идти вправо — его вело влево, он садился мимо лежанки и часто, протягивая руку к миске с едой, промахивался. И тогда он ругался — непонятно, но страшно. Ахайна, слыша резкие фразы, невольно ежилась, хотя совершенно не понимала, о чем идет речь. Но постепенно Непомнящий преодолел свой недуг. Походка его стала твердой, хотя до сих пор оставалась чуть медлительной, и предметы он брал уверенно, по крайней мере, брагу мимо рта не проносил. Случались, конечно, и досадные промахи — как вот сейчас с камнем. Но Тейра уверяла, что все это скоро пройдет без следа.
Вскоре Непомнящий стал принимать участие в повседневных работах. Началось все с того, что четверо охотников, поймав на побережье гигантскую морскую черепаху, положили ее на два копья и, надрываясь, потащили в поселок. Ценная добыча! Черепаха была не меньше трех локтей в ширину, а в длину почти в рост взрослого человека. Непомнящий, гуляя по берегу, увидел измученных, но гордых охотников, понаблюдал за их усилиями, затем подошел и знаками показал, что хочет помочь. Охотники с радостью согласились. Они опустили свою ношу на песок, а когда распрямились, чтобы перевести дух, Непомнящий решительно отстранил их и присел возле черепахи.
Гигант развел руки и, ухватившись за края панциря — кстати сказать, очень скользкого, — рывком поднял огромную тушу над головой. Встал и пошел.
Так они и появились в поселке: впереди — Непомнящий со слабо шевелящейся черепахой на воздетых к небу руках, а за ним — четверка растерянных охотников, право же не самых слабых в племени.
С тех пор он не сидел сложа руки. Непомнящий оказался очень деятельным и неуемным человеком. Кипучая натура не позволяла ему долго находиться в бездействии. Вскапывать поле, чинить дом или, как сегодня, частокол, долбить лодку — ему было все равно. Но Ахайне почему-то казалось, что Непомнящий занимается всем этим лишь потому, что не может занять себя чем-то другим — тем, что он делал до своего появления на Рада-Рами. Часто она видела выражение мрачной неудовлетворенности на его лице. Иногда он застывал на месте, с отрешенным видом смотря то прямо перед собой, то на свои руки, сгибая и разгибая пальцы. Он как будто пытался что-то вспомнить — и не мог.
Ахайну Непомнящий всегда встречал с восторгом, а языку учился с какой-то необъяснимой жадностью. Порой Ахайне казалось, что в устремленных на нее голубых глазах было не только дружеское расположение, а что-то еще, откровенно говоря, пугающее, заставляющее отводить взгляд. И в то же время это «что-то» завораживало. Обычно она чувствовала себя как бы его старшей сестрой, да и он часто вел себя как большой ребенок.
Но иногда ребенок исчезал, и тогда перед Ахайной стоял могучий и гордый мужчина с неукротимым огнем в глазах. Было в нем что-то звериное — не от вепря или ягуара, самых опасных животных на острове, а от неведомых зверей, живущих, должно быть, на далекой родине Непомнящего — огромных, сильных и страшных хищников. Но Ахайна гнала от себя эти мысли.
— Пойдем учиться? Работа почти закончена.
— Нет, — с сожалением покачал головой Непомнящий. — Я идти на охоту.
— На охоту?
— Да, — кивнул он. — Мы идти охотиться на оленей. Талакель, Хапитап и я.
Девушка разочарованно вздохнула. Почему-то ее глубоко уязвили слова Непомнящего. Променять ее на… Она тут же упрекнула себя — все правильно. Мужчина, если он не калека и не глубокий старик, должен быть охотником.
— Удачи тебе. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то печальной. — Тогда до завтра.
— Да. До завтра, — кивнул Непомнящий. — Я принесу тебе печень оленя.
Он улыбнулся и пошел прочь — большой, добродушный человек, которому предстояло научиться убивать. Пока еще только зверей.
Шло время. Непомнящий и думать забыл о своем недуге: теперь он двигался легко и свободно, а на охоте — настолько стремительно и с такой ловкостью, что изумлялись даже опытнейшие охотники. Охоту он полюбил страстно, и копье его не знало промаха. Обычно он охотился вместе с двумя-тремя товарищами, но в последнее время все чаще уходил в джунгли один, иногда пропадая в лесу и горах по несколько дней.
Несмотря на это, Ахайна виделась с Непомнящим, пожалуй, даже чаще, чем раньше, вернее, дольше. Каждая их встреча теперь растягивалась чуть ли не на целый день. Были забыты обычные игры со сверстниками, и старая Тона недовольно ворчала, в одиночку выполняя всю домашнюю работу. Тепаначель хмурился, но пока молчал. А что он мог сказать? Холки давно перестали считать Непомнящего чужаком. Он с легкостью изъяснялся на их языке, правда, с довольно сильным акцентом. Им восхищались как лучшим охотником в поселке. Он построил себе хижину на окраине селения, но вовсе не чурался компаний и мог выпить больше, чем все его товарищи, вместе взятые. Только борода да телосложение выдавали в нем чужеземца.
Но однажды он заслужил всеобщее уважение. Вместе с группой мужчин и женщин Непомнящий отправился в лес расчищать поле под новые огороды. Мужчины валили деревья, корчевали пни, а женщины, многие были с детьми, собирали камни и жгли костры. Работа была в разгаре, когда из леса неожиданно выскочил огромный ягуар. Опрокидывая растерявшихся людей, пятнистое чудовище гигантскими прыжками устремилось к стайке оставленных без присмотра ребятишек. Непомнящий первым пришел в себя. Он бросился к зверю и схватил ягуара за заднюю лапу. Свирепая кошка и вывернуться не успела, чтоб полоснуть его когтями, как полетела обратно в джунгли, ударилась о пальму, упала и больше не двигалась. В тот день в поселке устроили праздник, было выпито море браги, и под конец лишь Непомнящий твердо стоял на ногах.
Как-то под вечер Ахайна нашла Непомнящего сидящим возле Отца Предков, к которому она пришла испросить благословения на ночь. Вид знакомой фигуры рядом с гигантской каменной головой озадачил девушку.
Никогда раньше Непомнящий подолгу не задерживался возле идола. Он вообще был равнодушен к вере островитян, и холки признавали за ним это право.
Вокруг никого не было. В поселке ложились спать рано, и большинство жителей уже посетили Отца Предков и разошлись по своим домам.
Нагая, как в свой первый день рождения, девушка почему-то замедлила шаг. Босые ноги ступали совершенно бесшумно, но стоящий спиной белокожий гигант резко обернулся, когда Ахайна не дошла до него добрый десяток шагов.
— Свет звезд, Ахайна!
— Свет звезд, Непомнящий, — в некотором замешательстве откликнулась девушка, вдруг заметив, что ее друг в набедренной повязке, за которую заткнут обсидиановый нож. Ахайна указала на нее пальцем: — О, Непомнящий, прости, наверное, ты не знал, я тебе не рассказывала, но к Отцу Предков нужно приходить обнаженным. Это грех — прятать свое тело перед взором того, кто видит душу человека.
— Я не думаю, что клочок ткани помешает ему рассмотреть, что у меня в душе! — рассмеялся Непомнящий, но, увидев, как нахмурилась девушка, успокаивающе поднял руку.
— Не сердись, Ахайна! — В мгновение ока он скинул свою одежду. — Я вовсе не хотел обидеть Отца Предков! Ты ведь действительно ничего не рассказывала мне о нем.
Успокоившись, девушка приблизилась к Непомнящему. Тот глядел на нее сверкающими глазами. О, эти глаза!..
— А кто твой Отец Предков? — преодолевая непонятное ей самой смущение, спросила она.
Девушка, как и все островитяне, была привычна к виду наготы. Однако, скользнув взглядом по телу Непомнящего, она поспешила остановить свой взор на чем-нибудь другом: на каменном лике Отца Предков или на узких пальмовых листьях, едва видимых в темноте.
Гигант в ответ на ее вопрос покачал головой. Лицо его исказилось будто в муке.
— Не помню, — глухо сказал он. — Ничего не помню… Порой мне кажется, что я умер и заново родился — здесь, на этом острове… Что кто-то — уж не Отец ли Предков? — специально сгустил мрак беспамятства над моей прошлой жизнью, которая была, наверное, не слишком праведной. — Он потрогал шрамы на своем лице. — Это милость — ведь трудно начинать новую жизнь, если грехи прежней тяжким грузом лежат на душе. А так… так меня не гнетет.
— Ничего?
— Ничего, — подтвердил Непомнящий. — Кроме желания вспомнить.
— Но зачем? — рассмеялась Ахайна. — Ты ведь называешь потерю памяти милостью. Зачем же пытаться вспомнить прежние грехи? Да и были ли они?
— Иногда меня посещают видения, обычно во сне, — тихо проговорил Непомнящий. — В последнее время все чаще. Они смутные, отрывочные… То я вижу себя в горах — нет, не в горах острова, а где-то очень далеко, где скалы покрыты снегом…
— Чем?
— Я не знаю, как объяснить… Это как белый песок, он холодный и, когда греет солнце, тает, превращаясь в воду. Но в моем сне он таял не от тепла, а от горячей крови. Алые пятна на белом снегу… Вокруг меня лежат тела, а я, воздев свой меч к небу, кричу в диком упоении.
— Какой меч? — пробормотала девушка, невольно отодвигаясь.
— Или я вижу себя в горячих песках, скачущим на огромном черном олене, но без рогов, — не слушая ее, продолжал Непомнящий, он будто грезил наяву. — Со мной — большой отряд таких же наездников… А навстречу нам скачут другие люди… Мы сшибаемся… сражаемся — и снова кровь! На песке, на моих руках, на моем лице! А еще я вижу себя в море, плывущим на большой-большой лодке…
Он резко замолчал и с силой провел рукой по лицу.
— Здесь, в поселке, — продолжил Непомнящий, помолчав, — жизнь легка и спокойна. Я должен быть доволен. И я доволен! Но почему мне хочется порой отбросить копье и схватиться с кабаном голыми руками? Почему мной иногда овладевает безумное желание выйти на лодке в море, когда ревет буря?!
— Ты говоришь странные вещи, — немного испуганная, девушка робко коснулась рукой колена гиганта.
— И все-таки я счастлив, — тихо сказал он. — Я хочу жить и умереть здесь, на Рада-Рами… Жить и умереть рядом с тобой, Ахайна.
Сердце Ахайны замерло, а потом вдруг заколотилось с безумной силой. Словно задохнувшись, девушка стояла, не в силах вымолвить ни слова. Огромные руки, способные запросто переломить хребет дикому кабану, нежно обняли ее хрупкое тело.