"10, 9, 8",-отсчитывал звуковой хронометр броши.
При счете "0" Сандра окажется безоружной.
"Скорее, скорее, ну же!" - торопила она вторую волну бомбардировщиков. Они уже на подходе. Лишь бы успеть отбить их!
"7, 6, 5",- как кровь из жил, утекала энергия.
- Вот она, зараза, где притаилась!- раздалось за спиной.
Сандра, продолжая держать вытянутой вперед руку, обернулась. В лицо ударил свет электрического фонарика.
- Ребята, ракетчица здесь! Ну, гадина, не уйдешь!
К Сандре с трех сторон бежали люди.
"Схватят - ничего не докажешь",- мелькнула мысль. Нажав кнопку микропереброса, Сандра оказалась на улице вблизи госпиталя. Сверлящий, нарастающий свист бомб заставил ее распластаться на мостовой.
"Опоздала! В момент переброски защитное поле снялось".
Обвальный грохот заложил уши. Сандру подбросило, больно ударило о землю.
Приподняв голову, она увидела невообразимое. Наружная стена госпиталя вспучилась, побежали зягзаги трещин. Потом стена госпиталя закачалась, как плохо закрепленная театральная декорация, и медленно, словно нехотя, обрушилась, выбросив бурое облако дыма, из которого пробивались языки пламени...
Отовсюду пронзительные крики: "Сестрички, не оставьте! Горим!!"
Не щадя жизни, спасатели кидались на зов. Но разве всех вызволишь из огненной ловушки? Сандра не считала, сколько раненых вынесла, когда рухнули пылающие перекрытия. Ее успели подхватить, оттащили.
На какое-то время она потеряла сознание - непростительно для десантника...
"По всей вероятности,- думала потом Сандра,- я пытаюсь преодолеть какой-то запретный порог вмешательства в микроструктуру событий. Не случайно же все мои попытки что-либо изменить заканчивались неудачей!"
- Тетя Сандра, проснитесь!
От Катиного шепота она очнулась, как от толчка.
"Где я? В блокадном Ленинграде... Какое сегодня число? 29 января сорок второго года..."
Первые ее мысли после пробуждения были о Сереже и Катеньке: как-то выдержат еще один день? Их эвакуация через Ладогу-завтра!
Наконец-то она выполнит свое задание. Там, на Большой земле, ребятишки будут в безопасности, их согреют и накормят. Сережа будет спасен! А она... Какнибудь дотянет до 1 февраля. Контрольный срок ее пребывания в Ленинграде закончится 31 января, и, быть может, друзья из двадцать второго века спасут ее,ведь чуточку энергии в броши еще сохранилось для функционирования "маяка".
Никогда она не предполагала, что так долго после трагического 19 сентября задержится в Ленинграде.
Казалось бы, все благоприятствовало быстрой эвакуации детей. И действительно, дважды за эти почти четыре месяца были оформлены все документы и пропуска для эвакуации, и дважды по непредвиденным причинам эвакуация Сережи и Кати срывалась. Завтра предстояла третья. Скорее бы завтра!
Угольно-черная темнота, ледяной воздух. В комнате - градусов двадцать мороза. Центральное отопление давно не действует, а на улице - под тридцать, не меньше.
Сандра спала не раздеваясь - в ватнике, рейтузах и толстых носках, набросив на одеяло еще целый ворох одежды. И все-таки ноги что ледышки. Сейчас, когда она очнулась, ее била крупная дрожь. В пустом желудке ощутила резкую боль, казалось, кто-то грызет внутренности. Хоть кусай рукав куртки - пусть ватой, но наполнить бы желудок,
- Тетя Сандра,- опять донесся шепот девочки.
- Что, Катенька?
- Пора идти за хлебушком.
- Спи, рано еще.
- Я знаю - не рано.
Сандра взглянула на светящийся циферблат своих часов и удивилась: Катя права - ровно пять. В самый раз идти к булочной занимать очередь. Открывают в шесть, но к этому времени уже скапливается столько народу, что, если не придешь пораньше, простоишь очень долго.
- А как ты догадалась, что уже пять?-спросила Сандра.
- А я всю ночь не спала - все ждала и ждала. Не уснуть совсем животик болит... Тетя Сандра, миленькая, сходите скорей за хлебушком.
- Сейчас, Катенька.
Теперь надо сделать самое трудное-заставить себя подняться. Полежать бы еще с полчасика... Как не хочется выбираться на мороз...
"Да что это я?- рассердилась на себя Сандра.- Нельзя распускаться!"
Как ей казалось, рывком, а на самом деле - медленным движением откинула одеяло. Преодолевая головокружение, села, на ощупь сунула ноги в стоящие у кровати холодные как лед валенки и зажгла коптилку - фитилек в чернильнице-невыливайке. Этой же спичкой Сандра успела зажечь и бумагу, положенную с вечера в печурку среди переплетенных комплектов журнала "Всемирный следопыт".
Ох как не хотел отдавать их Сережа! Но, что делать, если всю мебель, какую можно, уже сожгли? Настала очередь и сберегаемых Сережей журналов.
Когда они разгорелись, Сандра открыла дверцу печки. В отблеске пламени заискрился иней на потолке и в углах комнаты, и стала видна Катя. Подняв воротник пальтишка, она села в кровати и начала раскачиваться.
Таким движением малышка старалась унять терзающие ее муки голода. Она понимала, что просить есть бесполезно: никакой еды в доме нет, и потому ей следует делать одно - не плакать.
Сандра представила, как, вглядываясь в ледяную черноту бесконечно долгой ночи, лежала с ней рядом эта маленькая девочка, мужественно превозмогая страдания,- и комок встал в горле.
- Катюшенька,- по-матерински обняла она ее, - подожди еще немножко. Я скоро вернусь. Обязательно с хлебом. И мы поедим.
Девочка подняла на нее кричащие от боли огромные глаза:
- Я постараюсь. Только, тетя Сандра, не умирайте. Пожалуйста!
- Глупышка, как же я умру, когда у меня ты и Сережа? Успокойся, вернусь, ничего со мной не случится.
- Сандра Николаевна, разрешите, я за хлебом схожу?- предложил проснувшийся Сережа. В его голосе тревога: он же видел, как Сандра ослабла за последние дни.
- Не разрешаю,-строго сказала Сандра.-Но изволь к моему приходу, когда в комнате потеплеет, встать и умыть лицо и себе, и Катюше. Вода в ведре еще осталась.
- Я лучше полежу.
- Никаких лежаний!