– Вырву твой позвоночник через грудь! – проревел Тагор, швыряя обломок кости на пол. – А если я говорю, что убью кого-то, то я его убиваю.
Кустодий повалился набок, его тело всё ещё пыталось противостоять неизбежной смерти. Но даже столь великолепный организм с вложенной в него невероятной выносливостью не мог пережить такое чудовищное ранение. Уттам Луна Хеш Удар закончил свою жизнь в поблёскивающей луже собственной крови, лёжа у ног воина, для которого каждый побеждённый им противник был как знак отличия на грудь.
– Клянусь Оком, Тагор, – рявкнул Атхарва, опускаясь на одно колено рядом со сражённым кустодием. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил?
– Убил могучего врага, достойного того, чтобы о нём помнить, – поведал ему Пожиратель Миров.
Атхарва замахал рукой, отметая слова Тагора.
– Неважно, – сказал он, поднимая глаза на потолок и стены пещеры, из которых показалось около сотни башенных турелей, готовых вычистить с этого парящего острова всё живое. Оба воина понимали, что им не выстоять против такой огневой мощи.
– Железные Кандалы не раньше Алой Тропы! – проревел Тагор, поднимая руки, чтобы встретить смерть лицом к лицу.
Атхарва хохотнул при виде такого безрассудно-самоубийственного кодекса чести. Он знал, что у них есть только один способ пережить следующие несколько секунд.
– Извини за это надругательство, Уттам Луна Хеш Удар, но я в худшей ситуации, чем ты, – произнёс Атхарва, отрывая мёртвому кустодию голову.
На свете было мало такого, что оказались бы не под силу Адептус Экземптус Тысячи Сынов, имеющему в своём распоряжении мощь Великого Океана, но даже Фозису Т'Кару пришлось бы попотеть, чтобы создать телекинетический щит, способный выстоять против такого множества орудий. Атхарва мог бы защитить подобным образом самого себя, но остальные члены Крестового Воинства непременно погибнут, а они – до поры, до времени – были нужны ему живыми.
Атхарва вышел за ограничивающие пределы своей камеры, и его тело снова наводнила энергия. Ему хотелось наслаждаться этим моментом, упиваться возвращением полной гаммы его способностей и ясностью мышления, снова бывших к его услугам, но его недруги и Око подкинули ему работы.
Из огрызка шеи кустодия Уттама лилась кровь, она стекала по кисти Атхарвы и струилась вниз по его руке. Из раны торчал расщеплённый кончик сломанного позвоночника. Ещё несколько секунд, и серое вещество внутри станет бесполезным.
Но у него не было даже этих мгновений.
Орудия на стенах пещеры открыли огонь, и лавина лазерных лучей и обычных боеприпасов заглушила громкую какофонию сигналов тревоги. На парящий остров, накрытый ураганом выстрелов, сыпались тысячи снарядов. Атхарва нырнул в камеру, ещё недавно служившую пристанищем Тагору. Сам сержант Пожирателей Миров распластался вдоль её внешних стен, будучи то ли слишком тупым, то ли чересчур гордым, чтобы укрыться внутри.
– Можешь это остановить? – проорал Тагор. Его голос почти затерялся в нарастающем шквале выстрелов. Воздух наполнился едким дымом пороховых газов и клубящимися облаками размолотого в пыль пермакрита. Снаряды чавкали о казематные блоки, отгрызая от них куски, подобно некротическим штаммам вирусов, атакующим здоровые клетки.
– Посмотрим, – выкрикнул Атхарва в ответ, втискивая своё сознание в голову кустодия и направляя живительную энергию варпа в мириады умирающих кровеносных сосудов в попытке сдержать смерть мозга.
Голова испустила вздох, распахнув рот в беззвучном крике. Атхарва ощутил потрескивание нервной деятельности в судорожно активирующихся синапсах и состыковал свой разум с умирающим мозгом. Он вынуждал его вернуться к жизни при помощи энергии Имматериума, реанимируя с её помощью стоящие на грани гибели клетки. Где-то на краю его восприятия покалывал ужас Уттама, и Атхарва на миг задумался, какого рода осознание всё ещё мог сохранять мёртвый кустодий.
Чем больше клеток мозга Уттама возвращались к жизни, тем сильнее рос его обезумелый ужас, но пока что воин Тысячи Сынов с ним справлялся. Атхарва, чьи умственные процессы были настроены на ритмы Павонидов шестого Исчисления, изменил структуру своего тела на основе знаний, только что добытых из крови кустодия, так чтобы его биометрические параметры более точно соответствовали его бывшему тюремщику. Хотя облик Атхарвы и не изменился, на клеточном уровне плоть внутри него надела на себя личину Уттама Луны Хеша Удара. Это был грубый обман, придуманный в спешке, и ему не удастся долго водить за нос ни один из генетических анализаторов. Но есть шанс, что выигранного времени хватит.
Атхарве предстояло ознакомиться со многим из того, что знал Уттам: со схемой Кхангба Марву, с правилами и процедурами обеспечения безопасности, со списком охранного контингента и, что самое важное, с её входами и выходами. Однако в текущей ситуации первым пунктом в списке сведений, которые необходимо вырвать из головы мертвеца, стояли коды отключения орудий пещеры.
Атхарва сделал глубокий вдох, накрывая себя колпаком телекинетического щита самой примитивной разновидности, и шагнул из камеры. На него обрушился ураган снарядов, которого хватило бы, чтобы в мгновение ока выкосить целую роту солдат Имперской Армии, но защита пока что держалась надёжно. Атхарве казалось, что все до единого орудия на стенах пещеры целят прямо в него, и он понимал, что у него не будет много времени на претворение в жизнь своей идеи.
"Всем орудиям прекратить огонь и отключить питание", – выкрикнул он. Его голос был такой совершенной имитацией Уттама Луны Хеша Удара, что ни один вокс-анализатор на свете не усомнился бы в личности его обладателя. – "Авторизация Омега Омикрон Девять Три Примус".
Оглушительный шквал огня мгновенно прекратился. Все орудия втянулись в бронированные гнёзда и отключились. Ветерки, порождённые резко повысившейся температурой и пролётом десятков тысяч расстрелянных боеприпасов, носили дым и пыль. По контрасту с тем, что творилось раньше, завывание сигналов тревоги казалось почти что беззвучным.
Атхарва перестал поддерживать свой телекинетический щит и с облегчением перевёл дух, когда в удушливых облаках пыли показались человеческие силуэты. Их было пятеро, и хотя невообразимо сложная наука и позволила всем им существенно превзойти размерами обычных людей, их манера двигаться явно восходила к шаблону хомо сапиенс. Первыми, кто появился из пыли, были близнецы, Субха и Асубха, головорез с замашками мясника и ассасин. Оба были Пожирателями Миров и крепкими орешкам, ни один не имел на себе той кошмарной аугметики, которая была у Тагора, но напряжённо-агрессивная поза их тел была такой же, как у их брата-сержанта.
За ними следовал Гифьюа, воин из Легиона Мортариона, такой огромный и основательный, что остальные члены Крестового Воинства наградили его прозвищем "Голиаф" по имени гиганта из древнего мифа. Рядом с ним трусил Аргентус Кирон, высокий широкоплечий мечник. Этих двоих связывала совершенно нетипичная дружба, ибо кто бы мог подумать, что воины из Легионов Детей Императора и Гвардии Смерти смогут нащупать такую обширную общую почву?
Последним появился Севериан, которому его собратья дали прозвище "Волк" за ту таинственность и одиночество, которые пронизывали его жизненный путь. Атхарва едва его знал, но этот воин занимал особенное положение среди бойцов Крестового Воинства, поскольку относился к Легиону Хоруса Луперкаля.
Крестовое Воинство?.. Сейчас это название звучало издёвкой...
Троица Пожирателей Миров приветствовала друг друга сжатыми в кулаки руками и первобытной похвальбой своей силой, хотя Атхарва заметил в этом ритуальном бахвальстве едва уловимые признаки соблюдения субординации. Наклон головы и степень открытости горла чётко определяли, кто был альфа-самцом, а кто – его подчинёнными. Атхарве захотелось улыбнуться, но он знал, что Тагор не одобрит, если его воинов начнут анализировать с подобной точки зрения.
Тагор подхватил алебарду кустодия, который погиб первым, и удовлетворённо заворчал, убеждаясь в остроте её лезвия. Он отломил её древко прямо под режущей кромкой, так что оставшееся стало выглядеть скорее как секач с длинным клинком. Субха поднял оружие, которое Тагор повредил во время схватки с Уттамом.
– Как это мы освободились? – спросил Кирон, подбирая валяющийся плазменный карабин. В его руках оружие выглядело до абсурда крошечным, но он отломил спусковую скобу, и оно стало пригодным к использованию. – Твоя работа, Атхарва?
Ни Гифьюа, ни Асубха не снизошли до оружия смертных, а вот Севериан вытянул клинок из заплечных ножен мёртвого солдата в малиновой броне. В руках покойного этот меч выглядел бы чудовищным двуручником, способным располовинивать людей, но для Лунного Волка он был не более чем гладиусом.
– Это и в самом деле моя работа, – ответил Атхарва, уже труся к ведущему с острова мосту. – Но объяснения могут подождать до тех пор, пока мы не вырвемся из горы.
Тагор бежал рядом с ним, бросая настороженные взгляды на молчащие орудия.
– Как ты это провернул? – требовательно спросил он. Его речь всё ещё была невнятной из-за остаточного воздействия боевых медикаментов и стресса, вызванного схваткой с кустодием.
Атхарва отрицательно потряс головой:
– Слишком долго объяснять.
Пожиратель Миров стиснул плечо его руки в своей мощной хватке:
– Атхарва, я не дурак. Скажи мне.
Атхарва на мгновение задумался, как он в принципе может объяснить хитрости био-псионической инженерии воину из Легиона Пожирателей Миров. Это будет столь же тщетным занятием, как разливаться соловьём перед амёбой, рассуждая о недостатках Пандора Чжэна[70] как учёного на фоне достижений Азека Аримана.
Он продемонстрировал ему оторванную голову:
– До того, как мозг кустодия прекратил свою деятельность, мне удалось извлечь из него коды отключения.
Тагор уставился на голову убитого им человека с мрачной зачарованностью во взгляде.
– Ты говорил его голосом, – сказал Пожиратель Миров.
Что ж, не такой уж он и примитив...
– Я талантливый имитатор, – ответил Атхарва, снова задействовав кроху своих умений для изменения плотности и длины голосовых связок, так чтобы совпасть по этим параметрам с кустодием Уттамом.
Мост отзывался звоном на тяжёлую поступь космических десантников, направляющихся к скальному выступу на краю бездонной пропасти. Воины сошли с моста и остановились – каждый из них отдавал себе отчёт в значимости этого момента. Они освободились из своих камер, но им всё ещё предстояло сражаться, чтобы они могли назвать себя свободными по-настоящему.
Атхарва ощутил на себе взгляд Кирона.
– Эта голова всё ещё жива? – спросил воин из Легиона Детей Императора с гримасой отвращения на лице. В те времена, когда их почитали как представителей Легионов-завоевателей, он носил шевелюру, которой был искусственно придан белый, как у альбиноса, цвет. Но оказавшись в заключении, он остался без своих красителей, и теперь в волосах на его висках просвечивали тёмные корни.
– В некотором роде, – ответил Атхарва. – Я могу воспользоваться ей, чтобы провести нас мимо орудий, но нам следует поторопиться, чтобы синаптические связи не деградировали до той точки, за которой я больше не смогу поддерживать их функциональность.
– Ты обесчестил павшего врага, – заявил Субха, напирая на Атхарву.