– Мы – Пожиратели Миров, Субха, – сказал Тагор. – Ты присутствовал при великом разрывании цепей. Мы поклялись, что не будем ничьими рабами, помнишь?
– Я помню, – свирепо прорычал Субха, стиснув кулаки.
– Мы все помним, – добавил его близнец. – Железные Кандалы не раньше Алой Тропы.
– Достойные слова, – произнёс Тагор, указывая жестом по ту сторону каменной арки прохода, перед которым они стояли. – Слова, согласно которым следует жить. Слова, наполненные смыслом.
– Слова Ангрона, – сказал Субха так, словно это закрывало вопрос, но Атхарва успел заметить те беспокойные взгляды, которыми обменялись Асубха и Тагор.
– За этой аркой лежит свобода, но эту свободу надлежит завоевать кровью, – продолжил Тагор, поигрывая клинком алебарды. – Мы покажем нашим врагам, что случается, когда на Пожирателя Миров надевают цепи.
– Мы теряем время, – заговорил Севериан. – Нам нужно идти. Немедленно.
– Первая здравая мысль из всего высказанного, – пробурчал Гифьюа. – Как будто мы не все поляжем, пытаясь унести ноги из этого места. Но по крайней мере, мы умрём стоя, сойдясь в схватке с нашими врагами.
– Умрём? – переспросил Кирон. – Какая же сила сможет свалить Голиафа? Дружище, ты слишком здоровый и упрямый, чтобы умереть.
– Любого из нас может прибрать смерть, Кирон, – ответил Гифьюа. – Даже меня.
Издалека докатились звуки тревожных клаксонов, и Кай выпрыгнул из кресла. Не надо было быть псайкером, чтобы понять, что происходит что-то ужасное, что-то такое, чего отродясь не случалось в тюрьме кустодиев. Необъяснимое поведение Шарффа и сигналы тревоги могли означать только одно: кто-то совершал побег из горы, и хотя Кай не знал, кто и как, он чувствовал, что каким-то образом включён в его план.
Он вырвал из своего тела катетеры и капельницы, вскрикивая, когда иголки раздирали кожу. Вниз по руке бежала кровь, прозрачные пластиковые трубки роняли на кафельный пол допросной комнаты капли разноцветных жидкостей. От них едко несло химией, и Кай передернулся от одной мысли, что его подвергали их воздействию.
Он отступил от адепта Хирико, так чтобы между ними оказалось кресло. На периферии конечностей до сих пор покалывало, а голова работала чётко, и это могло быть вызвано только введёнными Шарффом стимуляторам. Организм астропата страшно ослаб от измывательств, которыми Хирико щедро осыпа́ла его прежде, так что Кай совершенно не представлял, сколько времени ему отведено, прежде чем его начнёт покидать это новообретённое состояние физической бодрости и ясности мышления.
– Возвращайся в кресло, – приказала Хирико, вызвав этим смех Кая.
– Ты серьёзно? Ты хочешь, чтобы я сел обратно в кресло и подвергся процедуре, которая меня убьёт?
– На кону стоит больше, чем одна твоя жизнь, – сказала Хирико, впиваясь в его глаза своими зелёными очами. – Другие жизни тоже, и поважнее твоей.
– Ни за что, – ответил Кай.
– Жизнь Императора, – сказала Хирико.
Это заставило Кая заколебаться, поскольку он всё ещё был верным слугой Империума.
– Ты не можешь просить меня о такой жертве, – произнёс Кай умоляющим голосом.
– Отчего же нет? – спросила Хирико, огибая кресло. – Ты уже отдал свои глаза. Кай, послушай, все чем-то жертвуют ради Императора: солдаты Имперской Армии, воины Легионов Астартес, все астро-телепаты, которые умерли в Шепчущей Башне. Почему ты должен от них отличаться? Все эти жертвы что-то значили, и в твоих силах сделать так, что твоя тоже будет иметь значение, причём бесконечно более великое, чем ты можешь себе представить. Ты станешь героем.
Кай потряс головой, борясь с волной накатившего головокружения.
– Я не герой, – сказал он. – Я не могу совершить самоубийственный поступок. У меня не хватит мужества.
– Конечно же, можешь, – ответила Хирико. – Ты думаешь, героям не страшно? Ещё как. Вот потому-то они и герои. Они бросили вызов своему страху, и они превозмогли его. И они поступили так, как надо, даже если это стоило им жизни.
Покалывание в конечностях Кая начало слабеть, сменяясь ледяным онемением. Он бросил взгляд на Шарффа, но тот просто стоял на месте, таращась куда-то мёртвым взглядом манекена. С этой стороны помощи не будет.
Хирико достала из прикреплённого к креслу серебристого лотка длинный шприц с заострённым кончиком и воткнула иглу в бутыль с прозрачной жидкостью. Она втянула в цилиндр шприца порцию медикамента и пощёлкала по нему, чтобы убрать все остаточные пузырьки воздуха.
– Ладно, Кай, – сказала она. На остром кончике иглы набухла капелька жидкости. – Если ты не хочешь сам становиться героем, я его из тебя сделаю.
В коридор, ведущий прочь от острова. Яркие люм-планки разогнали тени. Атхарва возглавлял движение по вырубленному в скале проходу. Субха и Асубха прикрывали фланги своего сержанта, Кирон и Гифьюа бежали бок о бок, а Севериан замыкал это спонтанно возникшее построение. Две управляемые сервиторами турели, показавшиеся впереди, развернулись им навстречу. Завизжали сервоприводы, раскручивая блоки стволов, а автоматические системы подачи боеприпасов с лязгом дослали снаряды в казённики.
Красноглазые линзы наводчиков сверлили Атхарву взглядом, как глаза демона.
– Атхарва, – произнёс Тагор.
– Я вижу, – ответил тот, выставляя перед собой оторванную голову и позволяя когитаторам устройств наведения просканировать её черты и снять электроэнцефалограмму. Он подпитывал умирающие клетки мозга, поддерживая в них жизнь, как медик, сражающийся за спасение пациента в полном осознании того, что его ранения несовместимы с жизнью.
– Уттам Луна Хеш Удар, – произнёс Атхарва, в очередной раз прибегая к своим умениям Павонида для имитации голоса мёртвого кустодия.
Блоки стволов продолжали вращаться.
– Не работает, – сказал Кирон, вжимаясь в стену коридора.
– Работает, – процедил Атхарва сквозь стиснутые зубы. Кустодии снабжали своё автоматизированное оружие передовыми биометрическими считывателями, но, как он надеялся, не из тех разновидностей, которые смогли бы отличить живого тёплого человека от тела, чья жизнедеятельность поддерживалась посредством псионических энергий. Атхарва почувствовал, что машины снова просканировали голову, после чего вспомнил, – хотя это воспоминание и не было его собственным, – что работу сканеров затрудняли последствия воздействия токсина зеленокожих, который лишил кустодия возможности служить на переднем крае.
– Уттам Луна Хеш Удар, – уверенно повторил он, и на этот раз орудия согласились с тем, что перед ними стоит один из их хозяев. Вращение стволов начало замедляться, а глаза сервиторов поменяли цвет с красного на зелёный.
– Взять их, – велел Атхарва.
Троица Пожирателей Миров прыгнула вперёд, как охотничьи псы, спущенные с цепи.
Асубха кинулся к левому орудию и вспрыгнул на ступеньки лестницы для техобслуживания, которая была прикручена у него сбоку. Он выбросил руку с напряжёнными пальцами и снёс сервитору голову с плеч, да так аккуратно, будто её срезали силовым клинком.
Его близнец и Тагор запрыгнули на правую турель и обрушили на сервитора град стремительных и энергичных ударов клинков, оставлявших глубокие рубленые раны на его теле. Какие-то секунды, и кибернетическое создание утеряло даже отдалённое сходство с человеком, превратившись в хлюпающую окрошку из нашинкованного мяса, которое попадало вниз с турели, издав последовательность мокрых шлепков. И всё таки, несмотря на всё то зверство, с которым был уничтожен сервитор, в атаке не было и следа исступления. Каждый удар наносился прицельно и взвешенно, без затраты лишних усилий.
– Пошли, – сказал Тагор, спрыгивая на пол.
Атхарва, невольно впечатлённый основательностью и скоростью атаки Пожирателей Миров, миновал турели. Кирон, Гифьюа и Севериан следовали за ним по пятам, и он ощущал их восхищение стремительностью своих собратьев.
Их дальнейшему продвижению воспрепятствовала дверь с мощной бронёй, установленная в конце коридора. Её непробиваемое покрытие было выкрашено в чёрный и золотой цвета и несло на себе маркировку в виде цифровых обозначений, которые сказали Атхарве, в каком именно месте тюремного комплекса они находятся. Гифьюа припал к дверь и закрыл глаза. Он, конечно же, не собирается выламывать её самостоятельно?
– Как минимум два метра толщиной, – сообщил Гифьюа. Мышцы его плеч и его бицепсы играли, как мягкие баки, в которые заливается топливо. – Будь у меня время и рычаг, и я бы её вскрыл.
– Которых у тебя нет, – заметил Кирон, нацеливая на дверь плазменный карабин.
– Эта штука даже краски не поцарапает, – сказал Гифьюа, мазнув по оружию презрительным взглядом.
– Её не выбить даже объединённой силой всех нас семерых, – вмешался Асубха. – Атхарва, в этой твоей голове осталась хоть капля жизни? Она сможет открыть дверь?
– Лучше бы так и было, или это будет чертовски короткое покушение на побег, – сказал Субха.
Атхарва проигнорировал их и поднял голову Уттама к чёрному экрану сканера, который был установлен над дверью. Его рука была липкой от крови, и он чувствовал, как бремя смерти утягивает сопротивляющиеся синапсы мозга кустодия в небытиё.