– Убейте их всех, – сказал он.
Тагор оскалился в широкой улыбке:
– Первая здравая мысль, высказанная тобой за целый день.
Пожиратели Миров вылетели из дыма и поднятой выстрелами пыли, атакуя на бешеной скорости, которая казалась невозможной для людей такого богатырского телосложения. Атхарва следил за их забегом с той нездоровой зачарованностью, с какой человек мог бы наблюдать за тем, как одна порода инопланетных тварей уничтожает другую.
Первым ударил Тагор, пробив кулаком нагрудник бойца с раздвоенной бородкой и двумя симметричными пучками волос на голове. Он ещё не успел упасть, а Тагор уже выхватил оружие из его мёртвых рук и использовал его против соседнего человека. Хотя доспехи людей Гхоты и выглядели, как Громовая Броня, это сходство не распространялось на их защитные качества. Глухо стукнула отдача, и Атхарва ослеп на кратчайшую долю секунды от чудовищной вспышки из дула. Вслед за этим он увидел троих человек, практически располовиненных выстрелом в упор.
Субха и Асубха бежали в атаку по обеим сторонам от своего сержанта. Силовые клинки, отломленные от алебард мёртвых кустодиев, мерцали голубым светом. Субха атаковал сокрушительным напором чистой силы, разбрасывая людей в стороны, как детонация гранаты, тогда как Асубха орудовал своим клинком с точностью опытного патологоанатома, хотя его оружие больше походило на секач зеленокожих. Первые два человека повалились, лишившись голов, третий и четвёртый упали, роняя на площадь влажные мотки своих внутренностей. Пятый лишился обеих рук и рухнул с клокочущим криком боли.
Атхарва вышел из изрешечённых выстрелами руин приёмной Антиоха, неся Кая подмышкой. Он поддерживал вокруг его тела телекинетический щит, одновременно наблюдая за тем, как его братья по Крестовому Воинству рвут в клочья людей Гхоты. Аргентус Кирон, заняв позицию под прикрытием разрушенного фасада, занимался тем, что без устали выпускал сгустки плазмы, каждым выстрелом испепеляя чью-нибудь голову, и нырял в укрытие, спасаясь от беспорядочного ответного огня в своём направлении.
И всё же, несмотря на весь начальный урон, причинённый Отвергнутыми Мертвецами, их противники не были обычными смертными, которых можно было запугать такой ужасающей резнёй. Их перекроили при помощи неизвестных средств, заставив забыть о страхе и сострадании, и они отбивались с инстинктивной свирепостью. Тагор получил выстрел в бок и взревел от боли. Из его раны хлестнул поток яркой крови.
Пожиратель Миров выкрикнул: "Во имя Ангрона!" и ткнул стрелка кулаком в лицо, пробив ему череп насквозь. Он стремительно развернулся и обрушил град выстрелов на своих брызнувших в стороны противников. Двоих снесло с ног попаданиями. Асубху обступила группа бойцов, чьё вооружение составляли пистолеты и длинные ножи-скиннеры. Они пыряли и резали его с яростью маньяков. Атхарва увидел, как один из клинков вошёл глубоко в бицепс близнеца, но Пожиратель Миров успел извернуться вбок, прежде чем ему перерезало плечевые сухожилия.
Он крутнулся, приседая к земле, и располовинил ранившего его человека. Он метался стрелой, как атакующая змея, вонзая и всаживая во врагов свой мясницкий клинок. Тагор, возникнув рядом с ним, пристрелил двоих в спину, прежде чем они успели развернуться к нему лицом. Сержант Пожирателей Миров хохотал, наслаждаясь свирепствующим вокруг него кровопролитным танцем, и не заметил удара, который бросил его на колени.
Над Тагором навис Гхота. Тяжёлый молот из ковкого железа выписывал круги вокруг его тела, словно он был легче пушинки. Тагор попытался встать, но ему в бок влетел ещё один сокрушительный удар, и он закувыркался в воздухе. Субха бросился было на Гхоту, но получил локтём в челюсть и отлетел прочь.
"Кирон, – выкрикнул Атхарва, потихоньку смещаясь в сторону одной из узких улочек, которые уводили прочь с места схватки. – Убей вон того!"
Из руин плюнуло ярким копьём плазмы, но то ли Гхота услышал крик Атхарвы, то ли его предупредило о надвигающейся опасности какое-то сверхъестественное чувство, только он откачнулся в сторону от смертоносного выстрела. Воин из Легиона Фулгрима выпрыгнул из развалин и бросился к Гхоте, взбешенный тем, что этот выскочка испортил ему безупречный счёт отстреленных голов.
Асубха сделал выпад своим потрескивающим клинком, но Гхота отвернул его в сторону и ударил атакующего в челюсть сокрушительным левым хуком. Асубха покачнулся, на его лице был написан скорее шок, чем боль. В его лицо поршнем врезался кулак, затем ещё раз, и воин зашатался. Гхота размахнулся своим молотом, отправляя его по смертоносной дуге.
Атхарва уже перестал поддерживать телекинетический щит, успев вознестись разумом на низшие уровни Исчислений, где он мог прибегнуть к базовым умениям Пирридов. Он сделал резкое мысленное усилие, швыряя в Гхоту потрескивающий разряд жгучего пламени. Он ударил в исполинского воина, прежде чем тот успел нанести Асубхе смертельный удар, и плащ на его плечах вспыхнул огнём.
Гхота взревел от боли и сорвал пылающую накидку со своих доспехов. Одновременно с этим на фланге нападающих возник изменчивый силуэт. Севериан призраком выскользнул из теней, словно волк на охоте. Он убивал, падая как снег на голову, оставляя за собой мёртвые тела и двигаясь дальше, прежде чем его жертвы вообще успевали осознать опасность.
Кирон отбросил свой разряженный плазменный карабин и подхватил клинок, который выронил Субха. Его лезвие уже не потрескивало силовым полем, но Кирону было всё равно. Он бросился на врага с развевающимися за спиной грязно-белыми волосами, как мечник, вынужденный идти в бой с несбалансированным клинком.
– Ты, может, и выглядишь как мы, но ты всего лишь жалкая копия, – рявкнул Кирон.
Гхота расхохотался:
– Ты так считаешь?
Поединок между мечником и воином, вооружённым молотом с бо́льшим радиусом досягаемости, был неравной схваткой, но те, кто сошлись в этом бою, не были обычными бойцами. Пока Севериан безнаказанно сеял смерть, а Пожиратели Миров перегруппировались в гуще яростной перестрелки едва ли не в упор, Кирон метался и петлял, проскальзывая между свирепыми размашистыми ударами молота. Его мастерство было необыкновенными, работа ног – безупречной, он не давал противнику ни единой подсказки о том, когда собирается начать очередную атаку, и Атхарва видел, что он подводит дело к обезглавливающему удару.
Это была битва противоположностей: филигранный расчёт и идеальная выдержка против необузданной силы и жажды убийства. Только победитель мог выйти из неё живым. Кирон поднырнул под навершие молота, летевшее по смертоносной дуге, и вогнал свой клинок в узкую щель между нагрудником и наплечником Гхоты. Оружие глубоко вонзилось в плоть, но воин лишь заворчал, когда оно ушло внутрь. Гхота толкнул противника плечом и, ухватив его за шею, ударил лбом в его изысканно-красивое лицо.
У Кирона сломались нос и скулы, и его привлекательные черты превратились в разбитую маску из раздробленных костей и фонтанирующей крови. Атхарва, ошеломлённый увечьями Кирона, приостановил своё бегство. Площадь всё ещё наполняли выстрелы и крики, но казалось, что сражение потеряло свой темп, а бойцы обеих сторон наблюдают за гибелью столь безупречного воина.
Молот Гхоты описал петлю вокруг своего хозяина и обрушился вниз на плечо Кирона, разрывая мышцы и ткани и влетая внутрь его грудной клетки сквозь мешанину сломанных рёбер. Атхарва услышал треск костей и ощутил всплеск симпатической боли, когда эфир вспыхнул мучениями Кирона.
Воин обильно сплюнул кровью, вызывающе глядя на своего убийцу.
Молот Гхоты описал круг, готовясь вдребезги разнести череп Кирона.
Оружие уже летело вниз по дуге, когда его чудовищную рукоять перехватил массивный кулак. Эта бледная, замогильного вида рука, испещрённая полосами крови, удержала её со всей той силой, что взращивалась в воинах смертоносного Легиона Мортариона.
Гифьюа врезал Гхоте по челюсти правым кроссом. Удар влетел в цель, словно кувалда, и боец Бабу Дхакала зашатался.
– Тот, кого ты убил, был моим другом, – рявкнул Гифьюа.
Атхарва знал, что Гвардейца Смерти уже не должно было быть в живых. Ему полагалось быть трупом, обескровленным телом, остывающим на кушетке у Антиоха. Он даже не должен был пережить аварию, и всё же он стоял здесь, не сдаваясь до самого конца. Гхота потряс головой и сплюнул кровью. Он произвёл оценку своего противника и кривозубо ухмыльнулся.
– Да ты уже всё равно что покойник, – сказал Гхота.
– Может и так, – согласился с ним Гифьюа. – Но приблизься к моему другу ещё раз, и твоя кровь прольётся в эту пыль вместе с моей.
– Я убью тебя прежде, чем ты успеешь поднять кулак, – заверил его Гхота.
– Так приступай, удалец, – рявкнул Гвардеец Смерти. – Ты мне уже наскучил.
Гифьюа говорил как истинный храбрец, но Атхарва понимал, что ему не выстоять против Гхоты. Гвардеец Смерти держался на ногах благодаря силе воли и понятиям чести, но их одних не хватит против такого грозного врага.
Звуки перестрелки стихали, и Атхарва увидел, что пока Кирон и Гхота сражались, Севериан и Пожиратели Миров закончили битву. Площадь устилали тела. Некоторые из них были выпотрошены, другие обезглавлены, третьи же просто разорваны на куски. Теперь перевес перешёл на противоположную сторону, и Атхарва увидел понимание этого в кроваво-красных глазах Гхоты.
Боец Бабу Дхакала вскинул свой молот и, сплюнув на землю, пошагал прочь с места побоища. Никто не поднял на него оружия, хотя у Тагора была винтовка одной из его жертв, которую он прижимал к своей окровавленной груди. Субха и его близнец наблюдали за уходящим Гхотой со смесью настороженного уважения и злости, тогда как Севериан, подхватив валяющуюся винтовку, занялся высматриванием новых источников угрозы.
Когда Гхота скрылся из виду, Гифьюа осел на колени рядом с Кироном. Жизнь уходила из него, и его голова всё сильнее клонилась к груди. Атхарва бросился к нему и успел положить Кая на землю как раз вовремя, чтобы подхватить Гвардейца Смерти, когда тот окончательно исчерпал запас своей несгибаемой стойкости. Он держал умирающего воина и утирал кровь с его призрачно-бледного лица.
Лежащий рядом с ним Кирон выкашлял порцию кровавой пены и попытался заговорить, преодолевая боль в своём изувеченном теле. Пожиратели Миров собрались вокруг, будто окровавленные ангелы смерти, пришедшие стать свидетелями последних минут своих сражённых братьев. Даже Антиох высунул нос из руин своего дома, чтобы посмотреть на то, что большинство смертных не увидит ни разу за всю свою невероятно короткую жизнь: на смерть космического десантника.
– Не думал же... ты, что... единственным... урвёшь себе... славную смерть, а? – просипел Кирон, побулькивая и хрипя от усилий.
– Не могу сказать, что я... вообще... старался умереть, – ответил Гифьюа. – Чёртов глупец, зачем ты только попёр на такого здорового ублюдка.
Кирон согласно кивнул.
– Он сделал так... что я... промахнулся. А я... никогда... не промахиваюсь.
– Я никому про это не расскажу, – пообещал ему Гифьюа, и из него утекли последние крохи жизни.
Кирон кивнул и успел положить руку на плечо друга, прежде чем закашляться с хрипом и перестать дышать. Атхарва проследил за тем, как угасло свечение его ауры, и склонил голову.
– Они ушли, – произнёс он.
– Они умерли достойно, – высказался Тагор. Одной рукой он зажимал свой бок в том месте, куда пришёлся выстрел.
Асубха опустился на колено возле мёртвых воинов и закрыл глаза.
– Их Алая Тропа завершилась, – сказал Субха.