– Так потому к тебе и привел.
Демченко, тихо, но разборчиво матюкаясь на тему тупых байстрюков и жидомасонов, пошел в хату. Палий последовал за ним.
– Шо стал? Тебе отдельное приглашение нужно? На серебряной бумажке?
Паша только вздохнул и шмыгнул за ними.
Хата была завалена барахлом из махновских запасов. В узле деловито копались три женщины и маленький мальчик с латкой на штанах. Демченко критически осмотрел вываленное на лавку – полушубок в пятнах, с тремя дырами в спине, брюки–галифе, с дырой на правом колене, френч с погонами, хороший френч, но без пуговиц, богатырка, с дырой как раз по центру синей звезды и засохшими ошметками мозгов вокруг нее. Бывший студент позеленел.
Демченко выудил из узла почти что не грязную шинель с малиновыми погонами, швырнул Паше.
– Ану примерь!
Паша чуть не выронил обновку. Всего одна дырочка. Напротив сердца. Не повезло белогвардейцу. Прогрессор тяжело вздохнул, одел шинель, застегнул пуговицы.
– Ну прям дроздовец. Може, к стенке поставим?
– Та не, повесить проще. Тут груша хорошая, высокая, ветвистая, – Палий улыбался во весь рот. У Паши подкосились ноги.
– Эй, эй, шуток не понимаешь? Барышня кисейная.
– А вот погоны спороть надо. Я от Гвоздева каждый раз шарахаюсь, рука до нагана тянется.
Погоны, по мнению прогрессора, были очень даже красивые. Наверное, прежний владелец шинели ими гордился. Но оторвали их в две минуты. Демченко отогнал дитятко от другого узла. Из него выпирали какие–то углы. А после развязывания веревочек стало понятно – три винтовки, штук шесть револьверов и пистолетов, три коробки патронов.
– Дядьку, дайте ливорверта!
– Ремня я тебе дам! Брысь отсюда!
– Чи вам жалко?
– Жалко! И патронов мало!
Паша посмотрел на ассортимент. Негусто. Вот этот револьвер симпатично выглядит, вороненый.
– Можно?
– Ну точно барышня кисейная. Палий, где ты его взял?
– Да нигде я его не брал! Сначала он на меня свалился, когда контра в сарай запхнула, потом извинялся.
– Я не шпион, я сначала сбежал от красных, а дальше вы и сами знаете. – Паша похолодел.
– Отсидеться вздумал? – Демченко смотрел с тупым интересом, как Барсик на холодильник. Прогрессор обреченно кивнул.
– Ничего, привыкнешь. Иди отсюда уже, не морочь мне голову. И наган не потеряй!
На улице уже немного рассвело. Паша шагал за махновцем, периодически гладя наган в кобуре. Жизнь определенно налаживалась. Возле кузницы Гвоздев и жирдяй с помощью отвертки и растакой матери пытались чинить трофейный пулемет.
О, вот и знакомая хата. А обед будет ой нескоро. Палий зашел в сарай, вышел оттуда с кучей вещей в руках, ткнул в руки Паше, вернулся в сарай. Седло, и какая–то тряпка. Махновец вышел из сарая с конем в поводу. И это животное не выглядело дружелюбным. Здоровенная тварь, косящая глазом на человека. Палий сел на крыльце, неестественно выпрямившись. Конь стоял посреди двора, шевеля ушами.
– Чего вырячився? Твоя теперь коняка. Звать – Валенок. Седлай да едь.
Паша никогда особо не мечтал о собственной лошади. Мерин к закидыванию седла на спину отнесся спокойно. Сколько ж тут ремней! Ага, вот эти надо бы затянуть. Ух ты, получилась оседланная лошадь! Тряпочку на седло постелим, а то на таком твердом сидеть неохота. Как бы на лошадь сесть? Вот это вроде стремя, в него бы ногу запихнуть, только какую? Левую, что ли? О, залез!
– А как с места сдвинуть?
– Да каблуками в брюхо пни, он и пойдет.
Валенок фыркнул. И действительно пошел. Медленно так. А трясет как! Хорошо, что тряпочку постелил, а то бы весь зад о седло отбил.
– Стоять! Ты что делаешь, уголовник?! – Паша опешил. Похоже, это к нему обращались.
– Ану спешивайся.
Бывший студент с великим трудом слез. Ноги болели невообразимо. Махновец смотрел на него как–то странно.
– Расседлывай.
Паша мелкими шагами приблизился к мерину. Тот стоял себе посреди двора. Расстегнул подпруги, потянул седло на себя. Тряпочка шлепнулась под ноги.
– Потник поднял.
– Чего?
– Потник поднял. Он у тебя под ногами лежит. Вытряхни хорошо, – Палий встал,
подошел к мерину, почесал ему шею, провел ладонью по спине.
– Стели потник на спину, и чтоб ровно лежал!
– Кому?
Махновец расхохотался.
Паша, борясь с желанием дать ему в ухо, принялся седлать мерина заново. Валенок перенес это стоически.
К обеду несчастный прогрессор научился чесать коню шею и класть потник под седло, был не один раз обруган нецензурными словами и понял, почему кавалеристы ходят враскоряку.
От жестокой смерти Пашу спас командир, решив проверить, а умеет ли новичок стрелять. На этот раз прогрессор не так опозорился, всего–то попал в банку из–под тушенки один раз на бегу и один раз стоя, три раза в забор, напугал Гвоздева и случайно убил собаку.
Эсер плюнул, посмотрел на дыры в заборе и трупик Жучки, развел руками.
– Инженер на мою голову! Поедешь с Демченко, в обозе. Все равно пулемета у нас пока нет.
– Не починили?