- Шпионские штучки, - пробормотал Мойше себе под нос. Парень без имени ткнул его локтем в бок, чтобы он немного отошел от открывшейся двери.
- Входите, входите. - Невысокий, тощий, лысый человек, который их встретил, ужасно походил на портного, только вот портные не ходят с автоматом в руках. Он оглядел своих гостей с головы до ног, а потом спросил: - Только трое? А где остальные?
- Только мы трое, - ответил Гольдфарб. - Несколько человек ушли на другие квартиры, кое-кому уже больше никогда не нужно будет прятаться. Мы, собственно, были к этому готовы. - От того, как спокойно он говорил о смерти, Мойше стало не по себе. Однако его кузен продолжал: - Мы не собираемся тут задерживаться. У тебя есть то, что нам нужно?
- Вы спрашиваете! - возмущенно фыркнув, маленький лысый человечек махнул рукой в сторону кучи одежды на диване. - Валяйте, переодевайтесь.
- Одежда - это еще не все, - сказал приятель Гольдфарба. - А как насчет остального?
- Об остальном я тоже позаботился, - лысый снова фыркнул, на сей раз сердито. - Иначе, какая от нас польза, верно?
- А кто, вообще, знает, какая от нас польза? - заявил безымянный боевик и, сбросив свой потрепанный шерстяной пиджак, принялся расстегивать рубашку.
У Мойше пиджака не было, поэтому он охотно скинул одежду, в которой просидел в камере с тех самых пор, как его схватили ящеры. То, что ему выдали, не очень подходило по размеру, но тут уж ничего не поделаешь, зато все чистое.
- Хорошо, что ящеры не придумали тюремной одежды для своих пленных; иначе, не представляю, как бы нам удалось вытащить тебя из-за решетки, сказал Гольдфарб, тоже переодеваясь.
Он говорил на идише свободно, но использовал огромное количество необычных оборотов и фразеологизмов, которых, казалось, не замечал, точно переводил их с английского. Скорее всего, так оно и было.
- Ты останешься здесь, Шмуэль? - спросил хозяин квартиры.
Безымянный боевик, обретший, наконец, имя, кивнул. Маленький человечек тоже кивнул, а потом повернулся к Гольдфарбу и Мойше. Он вручил каждому из них прямоугольник из какого-то блестящего материала, размером с игральную карту. Мойше увидел свою фотографию и прочитал биографические данные, которые не имели никакого отношения к действительности.
- Не доставайте карточки, если только не возникнет серьезной необходимости, - сказал лысый. - Если повезет, вам удастся выбраться из города до того, как ящеры расставят кордоны.
- А если не повезет, можно будет больше ни о чем не беспокоиться, заметил Гольдфарб. - Тип на фотографии больше похож на Геббельса, чем на меня.
- Лучшее, на что мы способны, - пожав плечами, ответил лысый еврей. Вот почему я не советую вам размахивать карточкой перед носом у ящеров, пока они вас не попросят. Впрочем, они, скорее всего, не станут смотреть на фотографии, просто засунут пропуск в свою машину и получат ответ - вам разрешено покинуть Лодзь в течение двух недель с целью сделать закупки для лавки. - Он грустно поцокал языком. - Пришлось хорошенько заплатить поляку, работающему на ящеров, а он берет самое дорогое.
- Золото?
- Хуже, - ответил хозяин квартиры. - Табак. Золото, по крайней мере, никуда не девается. А табак выкурил - и нет его!
- Табак, - печально проговорил Гольдфарб. - Я бы все отдал за одну затяжку. Не помню, когда курил в последний раз.
Русси спокойно относился к табаку. Он так и не начал курить, а учеба в медицинском институте убедила в том, что делать этого не стоит. Но зато теперь он понял, какую огромную цену подполье заплатило за его освобождение. У него потеплело на душе, в особенности, если учесть, что кое-кто из соплеменников считал Мойше предателем - ведь он участвовал в радиопередачах от имени ящеров.
- Я не знаю, как вас благодарить, - сказал он. - Я...
- Послушайте, - перебил его Шмуэль, - Вам нужно уходить, и как можно быстрее. Хотите нас отблагодарить, выступите по радио из Англии.
- Он прав, - сказал Дэвид Гольдфарб. - Идем, братишка. Если мы и дальше будем стоять тут и чесать языками, наши шансы дожить до пенсии заметно снизятся - впрочем, они у нас и так не особенно высоки, судя по тому, как складываются обстоятельства.
Они вышли из квартиры, а потом из дома. Шагая на север, прислушивались к разговорам прохожих на улицах.
- Все пленные разбежались...
- Тут замешаны немцы. Моя тетка видела человека в немецкой каске...
- Я слышал, что в городе перебили половину ящеров...
- Брат моей жены говорит...
- Завтра все будут утверждать, что ящеры сбросили на Лодзь атомную бомбу, - сухо заметил Гольдфарб.
- Вы слышали, что сказал тот человек? - вскричал какой-то прохожий, шедший им навстречу. - Они сбросили атомную бомбу, чтобы взорвать тюрьму!
Гольдфарб и Мойше переглянулись, покачали головами и весело расхохотались.
С того момента, как в тюрьме прогремел первый взрыв, прошло меньше часа, а на улицах, ведущих из гетто, уже стояли пропускные пункты - ящеры, их приспешники поляки и представители Охраны порядка не теряли времени зря. Многим хватало одного взгляда на них, чтобы остаться дома; другие выстраивались в очередь, стараясь продемонстрировать, что они имеют право свободно ходить по улицам Лодзи.
Мойше попытался встать в очередь к польским охранникам. Гольдфарб потащил его за собой, громко причитая:
- Нет, нет. Иди сюда. Тут меньше народа.
Естественно, здесь стояло меньше народа, поскольку документы тут проверяли ящеры - целых три штуки Никто в здравом уме не станет доверять свою судьбу инопланетянам, когда рядом люди. Конечно, нет гарантии, что они не окажутся подонками, но все-таки свои. Однако Мойше не мог вытащить Гольдфарба из очереди, которую тот выбрал, и не поднять шума, а он прекрасно понимал, что привлекать к себе внимание не стоит. Не сомневаясь в том, что его собственный кузен навлечет на них обоих беду, Мойше занял свое место.
Ждать пришлось совсем не долго. Ящер повернул один глазной бугорок в сторону Русси, а другой наставил ан Гольдфарба.
- Ты есть? - спросил он на идише и повторил свой вопрос на еще более отвратительном польском.
- Адам Сильверстейн, - Гольдфарб, не колеблясь, назвал имя, стоявшее на блестящей карточке.
- Феликс Киршбойм, - запинаясь, ответил Мойше и приготовился к сигналу тревоги: он не сомневался, что ящеры, не теряя времени, тут же возьмут их на мушку или даже откроют огонь.
Но ящер только протянул руку и сказал:
- Карточку.
И снова Гольдфарб мгновенно выполнил приказ охранника, а Мойше медлил ровно столько, чтобы вызвать у ящера подозрение.
Инопланетянин засунул карточку Гольдфарба в щель небольшого металлического ящика, стоявшего на столе рядом с ним. Тот проглотил ее, словно голодный зверь. Когда Русси сотрудничал с ящерами, он видел такое количество разных необычных приборов, что ничему не удивлялся. Машина выплюнула фальшивый пропуск Гольдфарба, а ящер посмотрел на дисплей, который держал в руке.
"Похоже на миниатюрный киноэкран", - подумал Мойше Русси.
- Ехать по делу? Назад - семь дней? - сказал он, возвращая карточку Дэвиду.
- Совершенно верно, - подтвердил тот.
Затем карточка Русси отправилась в брюхо машины. Он чудом сдержался, чтобы не сорваться с места и не броситься бежать, когда глазной бугорок ящера уставился на экран; он не сомневался, что там непременно появятся слова "предатель" или "беглец". Но, очевидно, ничего подобного не произошло, потому что ящер дождался, когда машина выдаст назад пропуск и спросил:
- Тоже по делу семь дней?
- Да, - ответил Мойше, чудом не прибавив "недосягаемый господин" в конце.
- Ты оба едешь семь дней? - спросил ящер. - Вы идешь... как говорить? Вместе?