- Как и всем нам, - добавил Атвар. - Итак, вам удалось управиться с этими... кажется, они называются хорваты?
- Как известно, хорваты подчиняются дойч-тосевитам, - ответил Дрефсаб. - Дойч-тосевиты получили их поддержку после того, как снабдили бесплатным оружием для борьбы с местными врагами - иными словами, каждым, кто живет поблизости и не является хорватом. Я пообещал им много хорошего оружия и некоторую свободу действий, после чего они стали охотно с нами сотрудничать.
Атвар ощутил легкую тошноту. Привезенные из дома руководства по покорению Тосева-3, объемистые тома, написанные тысячи лет назад, где рассказывалось об успешных войнах с работевлянами, а потом с халлессианцами, предлагали натравливать одни группы местного населения на другие. Там все казалось логичным и естественным. В реальности, во всяком случае, на Тосеве-3, теории выглядели отвратительными и кровавыми.
- Вне всякого сомнения, наш Император считает весь Тосев-3 захолустьем, где живут дикари. Когда мы сравниваем Хорватию с Тосевом-3 в целом, это, так называемое независимое государство не имеет никакого принципиального значения - Хорватию едва разглядишь на карте невооруженным глазом. Однако ее расположение является важным для дойч-тосевитов, которые не хотят, чтобы наше влияние росло за их счет. Мы совершенно сознательно ограничили свое вмешательство, сосредоточив его в прибрежном городе Сплите.
- Если вы можете нанести урон дойч-тосевитам в Хорватии, то почему бы нам не расширить масштаб операции? - спросил Кирел. - Они ведь принадлежат к одной из самых опасных разновидностей тосевитов.
- Для нас, капитан флагмана, Хорватия не имеет существенного значения, - ответил Дрефсаб. - Я надеюсь получить определенную реакцию от дойч-тосевитов. Мне совсем не хочется, чтобы в этом районе появились большие отряды их самцов; там гористая местность, и использовать танки и воздушный флот очень трудно. Я рассчитываю на то, что они направят туда своих специалистов по саботажу, а мы устроим им ловушку и уничтожим.
- Так вот какую приманку вы приготовили для Скорцени, - воскликнул Атвар.
- Вы правы, Благородный Адмирал, - согласился Дрефсаб. - Как вы уже отмечали, он нанес существенный урон Расе. Очень скоро ему придет конец.
- Уничтожение Скорцени поможет нам, хотя бы частично, справиться с проблемами, которые мы только что обсуждали, благородный адмирал, взволнованно сказал Кирел. - После того, как мы исключим Скорцени из игры, Большие Уроды получат новый повод нас бояться.
- Совершенно верно. - Атвар перевел свои глазные бугорки на Дрефсаба. - А как ваши успехи на другом фронте?
- Вы имеете в виду растение тосевитов? - Дрефсаб даже зашипел. - Я по-прежнему изредка к нему прибегаю; полностью избавиться от пристрастия к имбирю мне не удалось. Он владеет моим телом, но я стараюсь контролировать свой разум.
- Еще одно сражение, которое вы ведете в одиночестве и в котором демонстрируете отвагу, - сказал Атвар. - Очень многие подчинились имбирю.
- Я делаю, что могу, - ответил Дрефсаб. Почтительно опустив глаза, он продолжал: - Император свидетель, стремление вновь попробовать имбирь не оставляет меня никогда. Никому не известно, на что, при определенных обстоятельствах, я способен ради наркотика. Именно поэтому я изо всех сил стараюсь в такие обстоятельства не попадать.
Атвар и Кирел также опустили глаза.
- Ваша твердость перед лицом врага делает вам честь, - заявил Атвар, отрываясь от созерцания песка. - Вот почему я убежден, что вы сумеете покончить с нашим врагом Скорцени.
- Благородный адмирал, я приложу все усилия, - заверил его Дрефсаб.
* * *
Вячеслав Молотов выглядывал из-за спин Сталина и генералов, которые изучали приколотую к столу карту. По всему выходило, что силы советской армии также эффективно привязаны к своим позициям.
- Товарищ Генеральный секретарь, если мы хотим удержать Москву, нам необходимы люди, оружие и авиация. Но более всего требуется время для перегруппировки сил, - сказал маршал Георгий Жуков. - В противном случае, мы не сумеем устоять.
Лишь немногие решались так смело говорить со Сталиным; Жуков завоевал это право своими успехами в Монголии в войне против японцев и успешной обороной Москвы во время наступления немцев. Наконец, в течение всей зимы ему удавалось удерживать ящеров. Сталин посасывал трубку - пустую, даже ему приходилось обходиться без табака.
- Георгий Константинович, ты уже однажды спас Москву. Сможешь повторить свой успех?
- Тогда в моем распоряжении были свежие войска из Сибири, а фашисты практически исчерпали свои ударные силы, - ответил Жуков. - Сейчас все иначе. Если не произойдет чуда, мы будем разбиты - а диалектика не позволяет рассчитывать на чудеса.
Сталин что-то пробормотал.
- Диалектика исключает чудеса, товарищ маршал, тем не менее, я сумею устроить для тебя чудо.
Жуков почесал в затылке. Он был коренастым круглоголовым человеком, гораздо более похожим на русского, чем худощавый Молотов.
- О каком чуде вы говорите? - спросил Жуков. Молотов размышлял о том же самом, но тут он понял, и его охватил страх.
- Иосиф Виссарионович, мы уже обсуждали причины, по которым нам не следует использовать это оружие, - с неожиданной настойчивостью проговорил он. - Насколько мне известно, ни одна из них не отпала.
Уже много лет он не подходил так близко к опасной черте - никогда не пытался возражать или критиковать самого Сталина. Генеральный секретарь резко обернулся, и трубка подпрыгнула в углу его рта.
- Если мы стоим перед выбором между поражением и шансом любыми средствами нанести врагу жестокий урон - я выбираю последнее.
Жуков промолчал.
- О каком оружии идет речь? - спросил Иван Конев. - Если у нас есть оружие, которое способно победить ящеров, я за то, чтобы его использовать и к чертовой матери последствия!
После Жукова, Конев считался лучшим генералом Сталина. И если он не знал о проекте использования бомбы из взрывного металла, значит, уровень секретности был высочайшим.
- Можем ли мы свободно говорить о новом оружии? - спросил Молотов.
Трубка снова заплясала в воздухе.
- Пришло время, когда мы должны свободно говорить о новом оружии, ответил Сталин и повернулся к Коневу. - Иван Степанович, у нас есть такая же бомба, как та, что ящеры сбросили на Берлин и Вашингтон. Если они прорвут фронт в районе Калуги и двинутся к Москве, я предлагаю ее использовать.
Конев, со своими кривыми передними зубами, был еще больше Жукова похож на крестьянина средних лет.
- Боже мой, - тихонько проговорил он. - Если у нас есть подобное оружие... Вы правы, товарищ Генеральный секретарь: если у нас есть такие бомбы, их следует использовать против врага.
- У нас есть одна такая бомба, - сказал Молотов, - а следующую мы создадим лишь через несколько лет. Никому неизвестно, сколько подобных бомб имеется у ящеров - но мы наверняка об этом узнаем.
- О, Боже мой! - прошептал Конев. Опасливо посмотрев на Сталина, он продолжал: - Мы должны очень серьезно отнестись к решению данного вопроса. Судя по донесениям, одна такая бомба может уничтожить целый город, как если бы его в течение нескольких недель забрасывали обычными бомбами.
Трубка сердито раскачивалась в зубах Сталина. Однако прежде чем он успел ответить Коневу, Молотов сказал:
- Донесения соответствуют действительности, товарищ генерал. Я видел фотографии Вашингтона и Берлина Расплавленное основание памятника Вашингтону... - Он замолчал, вспомнив ужасное впечатление, которое произвели на него фотографии, а также испугавшись гнева Сталиным.
Впрочем, он так панически боялся последствий взрыва чудовищной бомбы, что решился высказать свое мнение.
Сталин начал вышагивать по комнате. Он не отдал приказ немедленно расправиться с теми, кто осмелился ему возразить - очень необычное для него поведение.
"Может быть", - подумал Молотов, - "у него тоже есть сомнения".
Сталин кивнул Жукову.
- А что думаешь ты, Георгий Константинович?
Жуков и Сталин вместе решали все военные проблемы. Молотов и Сталин занимались политическими вопросами, впрочем, окончательное слово всегда оставалось за Сталиным - окружавшие его люди являлись лишь инструментами, помогавшими ему разобраться в той или иной конкретной задаче Жуков облизнул губы, очевидно, он также не имел однозначного мнения.
- Товарищ Генеральный секретарь, - наконец заговорил он, - я не вижу другого способа остановить наступление ящеров. Конечно, мы сможем продолжать партизанскую войну, но не более того. Мы попали в такое тяжелое положение, что нам больше нечего боятся.
- А вы видели фотографии Берлина? - резко спросил Молотов.