При виде "Ланкастера" люди на заснеженных улицах начинали разбегаться в разные стороны. Бэгнолл заметил внизу короткие вспышки.
- В нас стреляют! - закричал он.
- Безмозглые болваны, - прорычал Эмбри. - Неужели они не знают, что мы союзники! Так, где же проклятое летное поле?
На востоке появилась вспышка. Пилот развернул тяжелый самолет. Вскоре они заметили посадочную полосу, вырубленную прямо посреди леса.
- Не слишком длинная, - пробормотал Бэгнолл.
- Другой не будет, - невесело усмехнулся Эмбри.
"Ланкастер" начал снижаться. Эмбри был превосходным летчиком, ему удалось посадить самолет в самом начале полосы и полностью использовать ее для торможения. Толстые стволы деревьев угрожающе приближались, но "Ланкастер" остановился вовремя. Эмбри выглядел так, словно был уже не в силах выпустить из рук штурвал, но голос его прозвучал совершенно спокойно:
- Добро пожаловать в прекрасный спятивший Псков. Нужно окончательно лишиться рассудка, чтобы добровольно сюда прилететь.
Не успели пропеллеры "Ланкастера" остановиться, как из-за деревьев выскочили люди в серых шинелях и толстых стеганых куртках и принялись натягивать на самолет маскировочную сеть. В Англии поступали так же, но никто не действовал столь стремительно. Внешний мир мгновенно исчез; Бэгноллу оставалось лишь надеяться, что и бомбардировщик тоже стал невидимкой.
- Вы заметили? - негромко проговорил, Эмбри отстегивая ремень безопасности.
- Что заметили? - уточнил Бэгнолл.
- Часть из тех, кто накрывал наш самолет, немцы.
- Черт побери, - пробормотал Бэгнолл. - Неужели нам придется поделиться секретом радара и с ними? Мы таких приказов не получали.
Альф Уайт высунулся из своей маленькой каморки за черной шторой, где он работал с картой, линейкой, компасом и угломером.
- Пока не прилетели ящеры, в Пскове размещался штаб Северной группы войск. Ящеры вынудили фрицев отступить, но после наступления холодов им пришлось и самим покинуть город. Сейчас в Пскове русские, но я подозреваю, что здесь осталось некоторое количество немцев.
- Просто чудесно! - мрачно заявил Эмбри.
Как только англичане вышли из самолета, холод мгновенно обжег им лица. Их экипаж сократили: пилот, бортинженер (Бэгнолл также выполнял обязанности радиста), штурман и оператор радиолокационной установки. Они не взяли с собой бомбардира и стрелка. Если бы их атаковали ящеры, то пулеметы против пушек и ракет вряд ли бы им помогли.
- Здрайстье, - сказал Кен Эмбри, исчерпав тем самым весь свой запас русских слов. - Кто-нибудь здесь говорит по-английски?
- Я говорю, - сказали двое - один с русским акцентом, другой с немецким.
Они с подозрением посмотрели друг на друга. Несколько месяцев совместных боев против общего врага еще не успели стереть воспоминаний о прошлых сражениях.
Бэгнолл немного занимался немецким в колледже перед тем как вступил в Королевские Военно-воздушные силы. Но это было почти три года назад, и он успел почти все забыть. Как и полагается выпускнику колледжа, он прочитал "Ужасный немецкий язык" Марка Твена. Это он не забыл, в особенности ту часть, где говорилось о том, что легче отказаться от двух кружек пива, чем от одного немецкого прилагательного. А русский еще хуже - даже алфавит выглядит как-то странно.
К удивлению Бэгнолла, Джером Джонс заговорил по-русски - не слишком бегло, однако его понимали. Обменявшись несколькими фразами, он повернулся к своему экипажу и сказал:
- Человека, который говорит по-английски, зовут Сергей Леонидович Морозкин. Он предлагает нам следовать за ним в Кром, опорный пункт местной обороны.
- Что ж, нам остается лишь подчиниться, - сказал Эмбри. - Я не знал, что ты говоришь по-русски, Джонс. Вот уж никак не ожидал, что парни, которые готовили нашу операцию, кое-что соображают.
- Ничего они не соображают, - скривился Джонс. - Когда я учился в Кембридже, меня заинтересовали византийская культура и искусство, что, в свою очередь, вывело на Россию. Мне не хватило времени, чтобы как следует заняться русским языком, но кое-что я выучить успел. Однако об этом ничего нет в моих документах, так что никто не знал о моем увлечении русским.
- Ну, в любом случае, нам повезло, - заявил Бэгнолл. "Что, если Джонс большевик?" - подумал он. Впрочем, теперь уже все равно. - Мой немецкий оставляет желать лучшего, но я собирался им воспользоваться, когда ты с ними заговорил. Не очень разумно общаться с союзниками на языке общего врага.
- Против Eidechen - прощу прощения, я не знаю, как это по-английски; русские называют их ящерицами - в борьбе против общего врага, явившегося с неба, люди должны забыть о своих разногласиях.
- Против ящеров, вы хотели сказать, - уточнили Бэгнолл и Эмбри.
- Ящеры, - эхом отозвались немец и говорящий по-английски Морозкин, которые явно хотели получше запомнить новое слово; не вызывало сомнений, что использовать его придется часто.
- Я гауптман - капитан по-английски, да? - Мартин Борк. После того, как все члены экипажа представились, Морозкин сказал:
- Сейчас поедем в Кром. Самолет оставим здесь.
- Но радар... - жалобно начал Джонс.
- Возьмем с собой. Он в ящике, да?
- Ну, да, но...
- Поехали, - повторил Морозкин.
На дальнем конце посадочной полосы - долгий и тяжелый путь по холоду и снегу - их поджидали запряженные тройкой лошадей сани, которые должны были доставить экипаж в Псков. Как только сани тронулись, весело, словно распевая радостную зимнюю песню, зазвенел колокольчик. Бэгнолл посчитал бы путешествие гораздо более увлекательным, если бы не заметил за спиной у возчика винтовку, а за поясом полдюжины немецких гранат с длинными ручками.
Псков был построен в кольце двух сходящихся рек. Сани скользили мимо церквей и крупных домов в центре, на многих из которых виднелись следы боев с немцами и ящерами.
Ближе к слиянию двух рек располагался рынок и еще одна церковь. На рынке пожилые женщины в платках, продавали свеклу, репу и капусту. Над большими котлами с борщом поднимался пар. Люди стояли в очередях, чтобы купить то, в чем они нуждались - в отличие от англичан, которые в аналогичных ситуациях обожают пошутить, русские стояли молча, с мрачными лицами, словно не ждали от судьбы ничего хорошего.
По рынку расхаживали вооруженные патрули, чтобы никому не пришло в голову нарушать порядок - немцы в металлических касках и серых полевых шинелях и русские солдаты в диковинной смеси гражданской одежды и военной формы, с самым разным оружием в руках, от ружей и винтовок до автоматов. Однако все - немцы, русские и даже старые женщины с корзинками, полными овощей - ходили в одинаковых толстых войлочных сапогах.
На ногах возчика саней тоже была пара таких сапог. Бэгнолл похлопал его по плечу и показал на них.
- Как вы это называете? - спросил он, но в ответ тот лишь улыбнулся и развел руки в стороны. Тогда Бэгнолл попытался перейти на немецкий: - Was sind sie?
Возчик понял его вопрос и радостно улыбнулся.
- Валенки, - ответил он и добавил пару предложений по-русски, прежде чем сообразил, что Бэгнолл его не понимает. Немецкий у возчика оказался еще хуже, чем у бортинженера, поэтому тот сумел разобрать, что сказал русский. - Gut... gegen... Kalt.
- Хорошо помогает против холода. Спасибо... danke. Ich verstehe. - Они кивнули друг другу, довольные тем, что им удалось объясниться.
Валенки действительно выглядели теплыми и, похоже, неплохо защищали от холода - толстые и плотные, нечто вроде одеяла для ног.
Сани прокатили мимо памятника Ленину; напротив, по диагонали, стояла еще одна церковь с куполом, похожим на луковицу.
"Интересно", - подумал Бэгнолл, - "видит ли возница иронию в таком соседстве?"
Если да, то виду он не подавал. Вероятно, ирония в Советском Союзе так же небезопасна, как и в нацисткой Германии.
Бэгнолл покачал головой. Русские стали союзниками англичан из-за того, что были врагами Гитлера. Теперь русские и немцы объединились в борьбе против главного врага - ящеров, однако до сих пор относились друг к другу с подозрением.