Ристин и Ульхасс, два пленных ящера, ехавших в обозе Металлургической лаборатории от Чикаго до Денвера, высунули головы из фургона.
- Будет исполнено, недосягаемый господин, - хором ответили они на своем свистящем английском.
После чего оба проворно вылезли из фургона и вытянулись перед Сэмом и Барбарой.
- Невозможно себе представить, - пробормотала Барбара, - чтобы такие маленькие существа могли быть опасными. Ни один из ящеров не доставал ей до плеча.
- С оружием в руках, внутри танков, самолетов и космических кораблей они перестают быть маленькими, - ответил Иджер. - Не забывай, я сражался против них, когда наш отряд захватил Ристина и Ульхасса в плен.
- Мы думали, вы нас убьете, - сказал Ульхасс.
- Мы думали, вы нас убьете и съедите, - добавил Ристин.
- Вижу, вы начитались научной фантастики, ребята, - весело рассмеялся Иджер.
Впрочем, если бы он сам не пристрастился к чтению фантастики во время бесконечных переездов из одного городка в другой, то никогда не вызвался бы - да ему бы и не разрешили - быть главным охранником, переводчиком и наставником пленных ящеров.
Он провел с ними больше шести месяцев - достаточно, чтобы видеть в каждом отдельную личность, а не просто существ с чужой планеты. Они оказались совсем не похожими на большеглазых монстров, о которых ему приходилось читать. Маленькие и худые, ящеры все время жаловались на холод, несмотря на то, что постоянно кутались в несколько слоев одежды, висевшей на них, точно на вешалках. Лишь в самые жаркие дни лета в Чикаго они не говорили, что мерзнут.
Иджер давно перестал обращать внимание на диковинные глаза ящеров, одновременно смотревшие в разные стороны, совсем как у хамелеона, зелено-коричневую чешую, заменявшую кожу, когтистые руки и ноги и широкие челюсти, полные маленьких заостренных зубов. Даже раздвоенные языки, которыми они иногда облизывали жесткие почти неподвижные губы, больше не вызывали у него отвращения - хотя к ним Сэм привыкал дольше всего.
- Сегодня нам будет тепло? - спросил Ристин.
Хотя ящер задал свой вопрос по-английски, в конце он добавил короткое вопросительное покашливание, характерное для языка инопланетян.
- Да, сегодня ночью нам будет тепло, - ответил Сэм на языке ящеров, снабдив свои слова другим видом покашливания, подчеркивающим смысл сказанного.
У него имелись все основания для подобной уверенности. Ящеры не слишком усердно бомбили Северную Дакоту: стратегически важных объектов здесь не было. Ровные бесконечные поля напомнили Сэму Небраску, где прошло его детство. Нью-Сэлем вполне мог быть одним из маленьких городков, расположившихся где-нибудь между Линкольном и Омахой.
Фургон остановился возле засыпанного снегом валуна с неестественно плоской верхушкой. Барбара рукавом стряхнула снег.
- Ой, смотрите, табличка, - сказала она, продолжая счищать снег, чтобы прочитать написанные на бронзе слова, и вдруг весело рассмеялась.
- Что там смешного? - поинтересовался Иджер. По рассеянности он добавил к своим словам вопросительное покашливание.
- Это Стоящий Вверх Дном Памятник, - ответила Барбара. - Во всяком случае, так написано на табличке. Похоже, один из первых в здешних краях фермеров начал пахать землю, но тут появились индейцы, посмотрели на куски дерна, разровняли землю и сказали: "Нужно положить на место". Фермер подумал немного, решил, что они правы, и принялся разводить молочный скот. Теперь Нью-Сэлем славится своими коровами.
- Значит, сегодня мы хорошо поедим.
При мысли о молоке, сыре и - кто знает, может быть, местные жители забьют ради гостей теленка - больших бифштексах, рот Иджера наполнился слюной. Ведь из-за войны сена и зерна не хватает, чтобы прокормить все поголовье.
В город въезжали остальные фургоны, часть из них с пассажирами, но в большинстве находилось оборудование из Чикагского университета. Далеко не все фургоны останутся в городе на ночь; обоз растянулся на несколько миль, а кое-кто выбрал другие дороги, чтобы не привлекать внимания ящеров и сократить возможные потери в случае нападения с воздуха.
Энрико Ферми помог своей жене Лауре выбраться из фургона и помахал Иджеру рукой. Сэм улыбнулся ему в ответ. Он гордился тем, что оказался среди знаменитых ученых и играл роль переводчика на допросах пленных ящеров. Всего лишь несколько месяцев назад он встречал настоящих ученых лишь на страницах "Эстаундинга".
Настоящие ученые оказались очень умными, однако, в остальном, не очень походили на литературных героев. Во-первых, многие из самых лучших - Ферми, Лео Силард, Эдвард Теллер, Юджин Вигнер - оказались скучными иностранцами, произносившими английские слова с забавным акцентом. Ферми разговаривал, как отец Бобби Фьоре (Иджер часто размышлял о том, что произошло с его старым соседом по комнате и товарищем по "Декатур коммодоре") Во-вторых, почти все они, иностранцы и американцы, вели себя, как обычные люди, а не персонажи из книг: были не прочь пропустить стаканчик (а многие и не один), любили рассказывать истории и даже ругались со своими женами. Иджеру они нравились гораздо больше, чем ученые из "Эстаундинга".
Их и в самом деле угостили бифштексами, зажаренными прямо на костре и съеденными под открытым небом - в Нью-Сэлеме не было ни газа, ни электричества. Иджер разрезал свою порцию на очень маленькие кусочки - хотя ему еще не исполнилось тридцати шести лет, он носил вставные челюсти. В 1918 году Сэм едва не умер во время эпидемии гриппа - тогда и потерял почти все зубы, сохранились лишь зубы мудрости, которые доставляли столько неприятностей всем остальным. Они выросли через семь или восемь лет после эпидемии.
Ульхасс и Ристин держали мясо в руках и ели, отрывая зубами большие куски. Ящеры вообще почти не разжевывали пищу - отгрызали кусок и чуть ли не сразу же его проглатывали. Местные жители разглядывали пленных с едва скрываемым любопытством - им еще ни разу не приходилось видеть инопланетян. Впрочем, во время каждой остановки - от Миннесоты до Северной Дакоты вокруг них собирались зеваки, чтобы поглазеть на столь диковинное зрелище.
- И куда вы намерены поместить на ночь этих мерзких тварей? - спросил у Иджера один из мужчин. - Черт возьми, нам бы не хотелось, чтобы они разгуливали по городу.
- Они не твари, а люди - не похожие на нас, необычные, но люди, возразил Иджер. С вежливостью, характерной для жителей маленьких городков, мужчина не стал с ним спорить, но явно не поверил. Сэм пожал плечами: ему приходилось вести подобные разговоры множество раз. - У вас тюрьма здесь есть?
Мужчина просунул большой палец за ремень своего хлопчатобумажного комбинезона.
- Ага, есть, - ответил он. Иджер с трудом сдержал улыбку - он слышал "ага" вместо "да" во время каждого привала в Северной Дакоте. Усмехнувшись, мужчина продолжал: - Периодически мы сажаем туда пьяного индейца или пьяного скандинава. Черт возьми, я и сам на одну восьмую сиу, хотя меня зовут Торкил Ольсон.
- Подойдет, - заявил Иджер, - в особенности, если у вас найдется лишнее одеяло - ящеры очень плохо переносят холод. Вы сможете меня туда отвести, я хочу осмотреть помещение?
Оставив Ристина и Ульхасса за решеткой, Иджер сообразил, что у него освободился вечер. Обычно ему приходилось сохранять бдительность, потому что ящеры ночевали в соседней комнате какого-нибудь частного дома, в котором они останавливались. Сэм считал, что пленные не отважатся на побег: в чужом мире ящерам грозила гибель от холода, к тому же их мог подстрелить любой американец. Однако он не имел права рисковать.
Они с Барбарой решили провести ночь в доме Ольсона и его жены Луизы, симпатичной краснощекой женщины лет пятидесяти.
- Можете занять свободную спальню, - предложила Луиза. - В доме стало пусто с тех пор, как наш сын Джордж и его жена перебрались в Канзас-Сити, он поступил на работу на военный завод. - Она помрачнела. - Ящеры заняли Канзас-Сити. Надеюсь, у нашего мальчика все хорошо.
- И я тоже, - ответил Иджер.
Барбара стиснула пальцы Сэма. Ее муж Йенс, физик из Металлургической лаборатории, так и не вернулся из командировки, которая привела его на территорию, захваченную ящерами.
- На постели найдете кучу одеял, а под ними грелку, - провозгласил Торкил Ольсон, показывая гостям свободную комнату. - Утром мы накормим вас завтраком. Спокойной ночи.
Они нашли несколько теплых шерстяных одеял и толстую пуховую шаль.
- Мы даже сможем раздеться, - радостно заявил Иджер. - Мне осточертело спать в одежде. Барбара искоса взглянула на него.
- Ты хочешь сказать, сможем остаться раздетыми, - заметила она, задувая свечу, которую оставил им Ольсон на тумбочке возле кровати.
Комната погрузилась в темноту.
Через некоторое время Сэм снял презерватив и принялся ощупью искать под кроватью ночной горшок.
- Теперь им будет о чем поговорить, когда мы уедем, - сказал он, поспешно забираясь под одеяло: в спальне было страшно холодно.
Барбара прижалась к нему не только для того, чтобы согреться. Он провел ладонью по гладкой коже ее спины.
- Я люблю тебя, - тихо проговорил он.
- Я тоже тебя люблю, - голос Барбары дрогнул, и она придвинулась к Сэму еще ближе. - Не знаю, что бы я без тебя делала. Я была такая потерянная. Я... - Она спрятала лицо на груди Сэма, и он почувствовал, как из глаз у нее брызнули горячие слезы. Через несколько секунд Барбара подняла голошу, - Я иногда тик но нему скучаю. Ничего не могу с собой поделить,
- Я знаю. Просто ты так устроена, - в голосе Иджера прозвучали мудрость человека, всю жизнь выступавшего за команду ни пней лиги, без малейших надежд на выход в высшую. - Ты делаешь все, что возможно, с теми картами, которые тебе сдали, даже если они совсем паршивые. Мне, к примеру, ни разу не пришел туз.
Барбара покачала головой; ее волосы мягко скользнули по его груди.
- Это нечестно по отношению к тебе, Сэм. Йенс мертв; он не мог спастись. И если я собираюсь жить дальше - если мы собираемся жить дальше я должна смотреть вперед, а не назад. Ты прав, я постараюсь сделать все, что в моих силах.