Конечно, для него очень важно было, кто находится с ним рядом. Когда бок о бок с ним сидела Барбара, и он сжимал ее теплую ладонь в своей руке, все приобретало особый смысл, даже поход к зубному врачу больше не казался страшным (впрочем, для Сэма этой проблемы уже давно не существовало). Потом его рука обычно соскальзывало на бедро Барбары. В сумрачной пещере кинотеатра никто ничего не замечал.
На целых два часа он покидал ужасный мир, находящийся за пределами рая на Шестнадцатой улице, и делал вид, что значение имеет лишь происходящее на экране.
- Забавно, - прошептал он Барбаре, пока они ждали начала сеанса, - я могу обо всем забыть, читая хороший рассказ в журнале или книге, но когда смотришь на экран - совсем другое дело.
- Чтение мне тоже помогает, - ответила она, - но многим людям не удается уйти в мир книги. Мне их жаль, но я знаю, что такое нередко случается. Кроме того, читая какое-то произведение, ты остаешься наедине с собой. А здесь рядом множество других людей, которые разделяют твои чувства. Большая разница.
- Ну, я нашел то, что искал, - сказал Сэм, сжимая руку Барбары.
Она повернулась и улыбнулась ему. Прежде чем он успел ей ответить, свет начал меркнуть, и огромный экран зажил своей жизнью.
Новости перестали быть профессионально сделанным товаром. Иджер так и не узнал, заняли ли ящеры Голливуд, но система доставки новых фильмов из Калифорнии была полностью нарушена.
Теперь любителям кино показывали то, что удавалось снять военным скорее всего, часть съемок и монтаж производились в Денвере. Некоторые эпизоды были озвучены, в других шли титры, как в немом кино, которое, как казалось совсем недавно, навсегда исчезло.
"ВОСТОЧНАЯ ФРАНЦИЯ". Камера с любовью демонстрировала сожженные танки ящеров. Между ними расхаживал суровый немецкий офицер.
Зрители радостно загомонили и принялись хлопать в ладоши.
- Неужели все успели забыть, что год назад нацисты были нашими врагами? - прошептала Барбара.
- Да, - так же шепотом ответил Иджер.
Он не любил нацистов, но они громят ящеров - молодцы! Он не любил и Красную армию, но обрадовался, когда она начала воевать против Гитлера.
"МОСКВА". Они увидели Сталина, пожимающего руку заводскому рабочему. И бесконечные ряды почти достроенных самолетов.
"СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ПРОДОЛЖАЕТ СРАЖАТЬСЯ". Стены кинотеатра вновь содрогнулись от ликующих воплей.
Следующий эпизод шел со звуком; человек со средне-западным акцентом сказал:
- Возле Блумингтона, пытаясь прорваться к Чикаго, ящеры напоролись на жесткое сопротивление американской армии. - Затем на экране появился подожженный танк ящеров, возле которого стояли усталые, но счастливые американские пехотинцы.
Иджер чуть не выпрыгнул из своего кресла.
- Клянусь Богом, смотри, Остолоп! - воскликнул он. - Мой прежний менеджер. Господи, я его так часто вспоминаю! У него сержантские нашивки видела?
- Я бы его не узнала, Сэм. Он же не был моим менеджером, - ответил она, и Иджер почувствовал себя последним болваном. Однако Барбара тут же добавила: - Я рада, что с ним все в порядке.
- И я тоже! Мне приходилось сталкиваться с разными людьми, но таких, как он, немного. Остолоп... - на Сэма зашикали, и он замолчал.
Между тем, на экране появилась новая надпись: "ГДЕ-ТО В США".
- Леди и джентльмены, Президент США, - проговорил диктор.
На черно-белом экране появился сидящий за письменным столом Франклин Делано Рузвельт. Обстановка напоминала номер обычного отеля. Иджер обратил внимание на то, что окна плотно закрыты шторами, возможно, для того, чтобы создать необходимый фон, или не позволить ящерам определить место, где находится Президент.
Рузвельт был в рубашке с короткими рукавами, воротник расстегнут, узел галстука слегка распущен. Он выглядел уставшим, но в углу рта, как и прежде, лихо торчал мундштук.
"У него есть сигареты", - без всякого раздражения подумал Иджер. "ФДР работает достаточно, и заслужил такую роскошь".
Президент вытащил изо рта мундштук, погасил сигарету и наклонился к стоявшему перед ним микрофону.
- Друзья мои, - сказал он (и Иджер почувствовал, что Рузвельт обращается к нему лично), - борьба продолжается.
Прозвучали аплодисменты, которые почти сразу же стихли, все хотели узнать, что скажет президент. ФДР обладал уникальной способностью дарить надежду. Он далеко не каждый раз мог изменить сложившееся положение, но всегда давал понять, что ситуация изменится к лучшему в будущем, а это равносильно половине победы - люди были снова готовы сражаться, вместо того, чтобы сетовать на судьбу.
- Враг на нашей земле, враг в воздухе над нашими домами, - сказал Рузвельт. - Существа из иного мира уверены, что сумеют запугать американцев, обрушив на наши головы огонь и разрушение. Но, как и наши доблестные британские союзники в войне с Германией в 1940 году, мы покажем им, что они ошибаются.
С каждым днем у нас становится больше оружия и возможностей сражаться с ящерами. И с каждым днем их запасы уменьшаются. Те из вас, кто еще сохранил силы и свободу, должны понимать: вы обязаны сделать все, чтобы выиграть эту войну и подарить свободу вашим детям и детям ваших детей. Тем же, кто сейчас находится на оккупированной территории - если им доведется увидеть эту запись - я скажу: ни под каким видом не вступайте в сотрудничество с врагом. Не соглашайтесь работать на заводах, не выращивайте для них зерно, не помогайте им. И тогда рано или поздно инопланетянам придет конец.
Мы нанесли и наносим им существенный урон - в Америке, Европе и Азии. Ящеры не сверхлюди - они всего лишь нелюди. Наши объединенные народы нации планеты - обязательно одержат победу. Спасибо, и да благословит вас Бог.
Далее зрителям показали, как сохранять металлический лом. Запись сопровождалась комментариями, но Иджер перестал слушать. Он больше ни о чем не думал. Голос ФДР произвел на него огромное впечатление. Рузвельт заставил его поверить, что все будет хорошо.
Новости закончились патриотической музыкой. Сэм вздохнул - теперь в течение следующих дней у него в голове будет настойчиво звучать гимн его страны. Так происходило с ним каждый раз, когда он его слышал.
- А теперь будет настоящее кино, - сказал кто-то, когда на экране появились титры фильма "Сейчас ты в армии". С тех пор, как он вышел в 1941 году, Иджер видел его четыре или пять раз. В последний год новых картин не снимали, впрочем, их негде было показывать, поскольку электричество сохранилось далеко не во всех городах.
Когда раньше Сэм смотрел на ужимки Фила Силверса и Джимми Дюранте, и на ужас в глазах старших офицеров, он хохотал до упаду. Теперь, когда он сам стал военным, они уже не казались ему смешными. Такие солдаты подвергают опасности жизнь своих товарищей. Иджеру ужасно хотелось дать обоим комикам хорошего пинка под зад.
Однако Барбара от души смеялась над их выходками. Сэм попытался присоединиться к ней. Помогли музыкальные номера: они напомнили ему, что перед ним не настоящая жизнь. Глупо сердиться на актеров за то, что они исполняют предписанную сценарием роль. Немного успокоившись, Сэм досмотрел фильм до конца и даже получил от него удовольствие.
Наконец, в зале загорелся свет. Барбара вздохнула, словно загрустила, что ей приходится возвращаться в реальный мир. Кто же станет ее винить? Однако от жизни не убежишь, хочешь ты того, или нет.
- Пойдем, - сказал он. - Возьмем велосипеды, пора возвращаться в университет. Барбара зевнула.
- Да, пора. Когда вернемся, я немного полежу. В последнее время я стала ужасно уставать. - Она вымученно улыбнулась. - Я слышала, что так и должно быть, но мне это не нравится.
- Поедем назад медленно, не спеша, - ответил Иджер, который обращался с женой так, словно она была сделана из хрусталя и могла разбиться от малейшего толчка. - Ты отдохнешь, а я запру Ристина и Ульхасса.
- Ладно, Сэм.
Возле кинотеатра стояло множество велосипедов. За ними присматривал крупный мужчина с большим пистолетом на боку. Теперь, когда гражданское население из-за нехватки бензина не имело возможности ездить на автомобилях, велосипеды стали основным средством передвижения. Кража велосипеда считалась не меньшим преступлением, чем кража лошади в прежние времена. Поскольку оружие имелось почти у всех, безоружный охранник был бы бесполезен.
Большая часть Денвера располагалась внутри квадрата. Однако центр города находился между идущей под углом в сорок пять градусов рекой Платт и Черри-Крик. Иджер и Барбара ехали на велосипедах на юго-восток по Шестнадцатой улице к Бродвею, одной из главных магистралей, идущей с севера на восток. Внимание Сэма привлек памятник Первым поселенцам на углу Бродвея и Кол-факс. Фонтан украшали три бронзовые фигуры: старатель, охотник и женщина. Венчала памятник статуя конного разведчика.
Иджер бросил на него критический взгляд.
- Мне приходилось видеть и более удачные статуи, - заявил он.
- Правда, он больше похож на орнамент огромной каминной полки, чем на разведчика? - ответила Барбара.
Они рассмеялись и свернули на Колфакс. Велосипедисты, пешеходы, запряженные лошадьми или мулами фургоны, и даже всадники создавали друг другу определенные трудности. Перемещаться по городу стало ничуть не проще, чем когда по дорогам мчались легковые автомобили и грузовики. Тогда все двигались приблизительно с одной и той же скоростью. Теперь огромные фургоны часто мешали остальным транспортным средствам, а обгонять их было очень опасно.
Золоченый купол трехэтажного Капитолия выделялся на фоне остальных зданий. На западной лужайке перед зданием стоял бронзовый памятник Солдату Гражданской войны в окружении двух бронзовых пушек того времени.