Таисия молча кивнула и принялась расставлять на столе нехитрые припасы, найденные ею в шкафах хижины. Минут десять спустя скудный обед был готов: бутерброды с вяленым мясом, остатки засахарившегося меда и стакан молока. Впрочем, Костя никогда не был гурманом — особенно сейчас, когда аппетит достиг своего пика.
Таисия и Ника пристроились напротив, но ели как будто неохотно. Эльф мрачно хмурилась и задумчиво крошила хлеб, а Ника раскраснелась и явно пребывала в лихорадочно-возбужденном состоянии. Костя же с досадой обнаружил, что, несмотря на сильный голод, с трудом может проглотить хотя бы кусок. Невозможно расслабиться, когда за тобой следят сразу две пары глаз! Ловя на себе мрачный взгляд Таисии и взволнованно-влюбленный — ее новой подруги, парень чувствовал, что аппетит гаснет с каждым мгновением.
Молчание было столь тягостным, что Костя рискнул его нарушить.
— Как Влад? — откашлявшись, деланно бодрым тоном спросил он.
Таисия сердито пожала плечами:
— Плохо! А что, ты не соизволил за полдня подойти к другу?!
Конечно, он подходил! Но ведь надо с чего-то начать разговор…
— Расскажи о себе, — отвернувшись от Кости, обратилась к Нике Таисия.
Та смутилась:
— Нечего особенно рассказывать.
— Но откуда ты вообще тут появилась? — не успокаивалась эльф.
Костя с любопытством взглянул на Нику. Ему тоже хотелось узнать ответ на этот вопрос…
Ника вздохнула:
— Я сбежала из дома.
— Сбежала? — брови Таисии сошлись над переносицей. — Почему?
Ника закусила губу и какое-то время напряженно о чем-то размышляла.
— Вы слышали про деревню жрецов?
Костя издал горький смешок и угрюмо покачал головой:
— О, да! Увы…
— Почему увы? — удивилась Ника, воззрившись на юношу с такой доверчивостью, что ему сделалось очень неуютно. — Тебе не нравится наша деревушка?
— Я там не был, — внес ясность Костя, избегая взгляда беглянки. Он предпочитал изучать собственные руки. — Но многое слышал.
Таисия сердито шикнула (видимо, ее раздражал звук самого голоса Кости) и снова обернулась к Нике:
— А почему ты сбежала? Тебе там было плохо?
Ника неуверенно развела руками:
— Не то чтобы… но мой отец… у него такие строгие моральные принципы…
Костя похолодел и с силой сжал вилку. Таисия выразительно посмотрела на него, и парень без труда расшифровал ее взгляд: строгий отец с высокими моральными принципами! Надо же было так попасть!
Откашлявшись, юноша нарочито небрежным тоном произнес:
— А в каком смысле строгие моральные принципы?
— Отец против любви между мужчиной и женщиной во всех ее проявлениях. Особенно если эта женщина — его дочь. Исключение он сделал только для моей матери… увы, покойной.
Костя сглотнул и попытался пошутить:
— Так он хочет, чтобы ты стала монашкой?
— Хотел, чтобы я осталась чиста и служила тому делу, которое считает священным.
— Но любить — это нормально! — бурно запротестовал юноша.
— Отец видел меня в роли верховной хранительницы Библиотеки. А эти дамы обычно девственны…
Косте сделалось душно, а только что съеденный обед подступил к самому горлу.
— Но что плохого в любви?!
— С точки зрения моего отца, любовь грешна, — помрачнела Ника. — Долгое время я была согласна с ним. Смирилась со своей судьбой. А потом… потом влюбилась. В одного паренька, моего ровесника. Потеряла голову… Он тоже любил меня, но… но жениться на мне не смог — его родители выбрали ему другую невесту.
— Ты сбежала, потому что твой отец обо всем узнал? — уточнила Таисия.
— Нет! — пришла в ужас Ника. — Если бы он узнал… оооо… нет! Остап сохранил все в тайне. А я… я не могла постоянно видеть его. Решила сбежать. А теперь понимаю, что не любила Остапа по-настоящему. Просто он стал для меня символом свободы и настоящей жизни.
— Ты могла попасть в дурную историю, — покачал головой Костя. — Мало ли, кто мог встретиться тебе на пути…
— Можно подумать, ей встретился кто-то хороший, — фыркнула злая, как черт, Таисия.
— Что угодно лучше той жизни, которую я вела, — призналась дочь жреца. Ее щеки чуть порозовели. — И потом… отцу придется смириться. Ведь ты, в отличие от Остапа, можешь на мне жениться. Правда? Он вынужден будет освятить наш с тобой союз.
Костя подавился бутербродом, от которого только что машинально откусил. А Таисия, похоже, разрывалась между желанием расхохотаться и дать парню подзатыльник.
Откашлявшись, Костя выпрямился и, посмотрев в сияющее робким счастьем лицо Ники, собрался с духом.
«Я пока не готов к серьезным отношениям, — мысленно отрепетировал он. — Ты мне нравишься, но….»
Завершить эту тираду юноше было не суждено. Дверь хижины рывком распахнулась, и внутрь ворвался охваченный лихорадочным возбуждением Олесь.
— Мы погибли! — прошептал он побелевшими от страха губами. — Погибли!
Вслед за Олесем вбежало еще несколько парней, среди которых был и Кирилл.
— Что произошло? — встревожено спросила Таисия.