Влад громко фыркнул. Хуан бросил на него короткий взгляд, потом вновь перевел его на Костю.
— Инстинкты — это далеко не все. Нужно управлять своими желаниями.
— Ты тоже совершал ошибки, Хуан! — насупился Костя, старательно изучая собственные пальцы.
Колдун равнодушно пожал плечами. Он и не подумал сесть, продолжая возвышаться над парнями, словно башня.
«Пытается произвести впечатление? — мелькнуло в мыслях Влада, наблюдавшего за этой сценкой с отстраненным любопытством и искренне радуясь, что не он стал причиной гнева древнего мага. — Хочет казаться значительнее?»
— Да, я совершал ошибки. Но не такие глупые.
— Зато более фатальные, — ляпнул, не подумав, Костя. — После которых гибли люди. Даже твои любимые…
Он тотчас пожалел о своих словах. Пожалел еще до того, как Хуан полностью осознал смысл сказанного. Лицо колдуна окаменело, превратилось в маску, а глазах полыхнули яростью. Его молодой собеседник, отчаянно кляня себя, попытался спасти положение:
— Прости… я не то имел в виду!
— Я прекрасно понял, что ты имел в виду. Что ж… решай свою проблему самостоятельно! — и он, отвесив демонстративно-вежливый полупоклон, растворился в темноте.
— Ну, ты даешь! — присвистнул Влад почти восхищенно, когда Хуан удалился. — Даже я такого никогда не говорил! Снимаю шляпу…
Костя вздохнул и мрачно покосился на приятеля.
Поговорить с Никой Косте удалось за ужином. Их спутники специально отошли подальше, причем Влад напоследок одарил друга ехидной улыбкой.
Однако разговор с Никой не клеился. Она просто не понимала! Смотрела широко распахнутыми глазами, удивленно моргала, хмурилась… И — не понимала!
— Ты ведь любил меня!
Ну, как ей объяснить, что любовь бывает разной… не только эмоциональной, но и чисто физической, мимолетной. Как жажда.
— Я не подхожу тебе, — умоляюще сказал Костя первую пришедшую на ум фразу. — Тебе нужен кто-то постарше.
Закончилось, как и следовало ожидать, слезами и истерикой. Расплакавшись, девушка уткнулась лбом в колени, плечи ее слабо подрагивали. Костя неуверенно протянул руку, хотел коснуться локтя Ники, но так и не решился.
Деревня жрецов встретила их сонным осенним оцепенением. Именно осенним — Влад осознал это, обнаружив, что листву уже тронуло первое золото. Да и воздух стал ощутимо прохладнее. Осень… когда она успела вступить в свои права? Помнится, он покинул замок Хуана в разгар лета…
— Как хорошо тут пахнет… — задумчиво протянул Влад и вдруг подумал, что все здесь напоминает родную деревню Таисии. Его Таисии… Юноша подавил вздох.
— Тут пахнет несвободой, — не согласилась обычно молчавшая Ника.
Трое спутников удивленно посмотрели на нее. Девушка чуть порозовела, смущенная их вниманием, и неловко пояснила:
— Я тут словно задыхалась. И была счастливее, пока жила с робингудами… несмотря на все произошедшее, — и она впервые с памятного разговора у костра посмотрела Косте в глаза. Парень смущенно отвел взгляд.
После того тягостного объяснения Ника полночи проплакала, а потом о чем-то говорила с Хуаном. Вернее, говорил маг, а девушка слушала. И, кажется, он сумел ей что-то внушить… во всяком случае, она немного повеселела и уже смотрела на Костю не с болью и отчаянием, а, пожалуй, с жалостью. И от этого юноше было еще хуже.
— И все-таки тебе надо обсудить все с отцом, — вмешался Хуан. — Так будет правильно.
Влад отстраненно отметил, что свет раннего утра подчеркнул возраст колдуна. Теперь маг казался не импозантным моложавым мужчиной, как год назад, а уставшим от жизни человеком лет пятидесяти и даже старше. Да, исчезновение Дианы сильно подкосило его!
До гостиничного домика путники добрались уже под вечер. Весь день они провели в гостях у Корнелиуса, отца Ники. Высокий благообразный старец в белоснежном балахоне, с длинными седыми волосами и такой же бородой, он был воплощением мудрости и морали. Костю даже затошнило при виде подобной добродетели.
— Явно зануда, — шепнул юноша на ухо Владу, пока Корнелиус долго и пространно изъявлял свою благодарность «спасителям его дочери».
Их легенда была предельно проста: они путешественники; направляясь в деревню жрецов в поисках кое-какой информации, наткнулись на испуганную Нику; узнали, кто она, и убедили вернуться.
Корнелиус обещал помочь Хуану отыскать интересующие его сведения (маг лишь скептически улыбнулся), а на прощание настоятельно предложил обращаться по любому поводу.
Оказавшись в гостиничном домике, Костя ощутил огромное облегчение. Визит к жрецу изрядно утомил его.
— Скажи, а ты не пожалеешь? — спросил Влад у Кости, когда они принялись за приготовление скромного ужина.
— О чем? — удивился Костя, сооружая бутерброд из хлеба и вяленого мяса.
— Ну, о том, что отказался от Ники, — пожал плечами Влад. — Женщин вокруг маловато.
— И что? — покраснел его друг. — Я должен бросаться на первую встречную?
— Но ведь бросился! — весело поддел его собеседник. — Скажешь, нет?
— Ну… это другое… это… — Костя замялся, подыскивая фразу покрасивее. Увы, его словарный запас был скуден. — Ну… порыв…
— Животный! — поддакнул Влад и, озорно подмигнув, отрезал себе солидный ломоть лоснящегося жирным блеском сыра. — И потом… Ника ведь миленькая.
— Я не люблю ее, — ляпнул Костя наобум.
Влад рассмеялся и, с наслаждением принявшись за сыр, сказал с набитым ртом:
— Ты что, романов начитался? Когда успел? Любишь — не любишь — чисто бабские заморочки.
Костя насупился, но промолчал.
Таисия смотрела — и не верила своим глазам. Смотрела — и по ее телу пробегала суеверная дрожь.
Что, что тут произошло?!
Нет, на первый взгляд ничего не изменилось: особняк цел, сад выглядит несколько запущенным, но это, по сути, мелочь… И все-таки Таисия буквально физически ощущала опасность. Эльфийское чутье девушку никогда не подводило…
— О боги, я знала, знала… — с отчаянием пробормотала эльф, торопливо пересекая парк Хуана. Вбежала по ступеням к входной двери, рывком ее распахнула, переступила порог и тревожно огляделась. Здесь царили пыльный полумрак, затхлость и духота… Таисия поежилась, ей сделалось не по себе.
— Эгей! — крикнула она в пустоту, и ее голос разнесся по холлу прерывистым эхом. — Есть кто живой?
Где-то наверху хлопнула дверь, раздались торопливые шаги, и мгновение спустя по лестнице стремительно сбежала Мишель.
— Тая! Тая! — всхлипывая, воскликнула она и повисла на шее у ошеломленной Таисии.