- Всё, я звоню в Центральный! – дядя Миша потянулся к телефону.
В этот момент в открытое око кухни ворвался шум въезжающей во двор машины, скрежет шарниров автомобильной двери, и Глеб даже был готов поклясться, клацанье оружейных затворов.
Он осторожно выглянул в окно. Из микроавтобуса выскакивали люди в чёрном, с плоскими автоматами в руках.
- А это кто? Спецназ ООН? Дядя Миш, по моему нас сейчас будут брать штурмом.
- Так, мне в Центральный звонить?
- Уходить надо.
- Куда?
Глеб посмотрел на тёмно-синее звёздное небо и ткнул в него пальцем.
- Туда.
- А не рано?
- Давай, берём фигуранта под белы рученьки и на крышу, пока не поздно.
- Он умный, он сам пойдёт, - отвечал Михаил Анисимович фразой из легендарного боевика, ещё советских времён.
Он подошёл к вжавшемуся в пол Иосифу и нажал ему большим пальцем где-то за правым ухом.
- Поднимайся!
Тот послушно встал поддерживаемый старым мастером.
Глеб осторожно выглянул на лестничную площадку. В подъезде царила тишина, жильцы, должно быть, готовились ко сну. Они вышли, Михаил Анисимович пару минут возился с замками, запирая входную дверь. Затем, поддерживая с двух сторон связанного пленника, стали подниматься наверх. Даже Иосиф старался неслышно ступать в своих «тимберлендах». Когда дядя Миша взламывал чердачный люк, внизу скрипнула не смазанная дверь и послышались звуки шагов. На чердаке было темно и пыльно. Глеб осторожно закрыл за собой крышку, пошарил в темноте, нашёл толстую доску, кое-как приладил в качестве запора. Не на много, но преследователей задержит.
Покатая крыша под октябрьским ветром просохла, передвигаться худо-бедно, но можно.
- Долго он у тебя будет таким послушным? – спросил Глеб напарника.
Тот взглянул на Иосифа.
- Минут десять должен вести себя хорошо.
Впритык к четырёхэтажному дому, где находилась квартира старого коллекционера, стоял пятиэтажный, и с крыши на него вела пожарная лестница. А вот следующий, такой же пятиэтажный, стоял метрах в трёх. Но рядом лежали сколоченные работниками ЖЭУ деревянные мостки, которые беглецы перебросили на соседнюю крышу.
- Я впереди, ты, дядя Миш, страхуешь его сзади.
Глеб первым ступил на шаткий деревянный мостик, стараясь не смотреть вниз. Правой рукой он держал за отвороты куртки Иосифа-Алика, которого сзади придерживал дядя Миша.
По закону Мерфи этому надо было случиться прямо на середине мостков. Их пленник, с интересом рассматривающий асфальт в пятнадцати метрах внизу, недоуменно поднял голову. В следующее мгновение его глаза приняли обычное насмешливо-колючее выражение. Он резко выбросил вперёд правую ногу, целя Глебу в крестец. И тут же ударил ею назад.
Глеб, получив удар в низ поясницы, инстинктивно выпустил ворот чёрной куртки и, отдавшись инерции, пролетел оставшиеся полтора метра и с грохотом упал на железную кровлю. Дяде Мише повезло меньше. Каучуковая подошва впечаталась в его травмированное колено, ноги соскользнули с доски, но в последний момент он успел ухватиться за неё руками.
Иосиф, несмотря на связанные за спиной руки, ловко развернулся на качающейся доске и улыбнулся висевшему на высоте пятнадцати метров человеку. В карих глазах его светилось торжество победителя. Победителя, который не знает пощады. Он поднял ногу и опустил её на руки, цепляющие дерево.
- Нет!
Глеб вскочил и, разбежавшись, насколько позволяла крыша, прыгнул. Подобно каменному ядру, пущенному из баллисты, он сбил Иосифа с мостков, и оба пролетев пару метров, вновь приземлились на противоположную крышу.
Иосиф воткнулся лбом в железную кровлю и затих под навалившимся сверху Глебом. А тот уже бросился к краю крыши. Доска была пуста, а внизу, на асфальте, в неверном свете фонаря он увидел распластанное тело.
Если бы Глеб в эту минуту видел своё лицо в зеркале, он бы испугался. И без зеркала он почувствовал, как его охватывает не испытанное раньше чувство. Чувство, от которого болезненно сжалось здоровое сердце, а незамутнённым никотином лёгким вдруг стало не хватать кислорода.
Он рывком развернул лежавшего вниз лицом Иосифа. Кровь из глубокой ссадины на лбу залила брови и ресницы. Несколько секунд гипнотизировал это ненавистное лицо. Тот, словно почувствовав, что его рассматривают, разлепил веки. Улыбнулся, как старому приятелю.
Глеб подтащил тело к самому краю крыши. Но даже когда голова Иосифа свесилась вниз, он продолжал скалить зубы. Одно движение, и тело полетит вниз, туда, где на жёстком асфальте лежал дядя Миша с неестественно вывернутыми ногами. Надо только сделать это движение.
Глеб поднял голову в тёмное, с вкраплениями звёзд небо, словно спрашивая совета. Но небо было безучастно, а кто-то там, наверху с интересом, должно быть сейчас наблюдал, что же предпримет парень. А может и без интереса, так как знал наперёд все наши помыслы.
Молодой оперативник затряс головой, словно смахивая невидимую пелену. Что там говорила Елизавета Ивановна о зле, пожирающим самое себя? Когда закончится его кровавый круговорот? Когда умрёт последний слуга Зла? Если он убьёт сейчас беспомощного, со связанными руками человека, не займёт ли он его место в служении Злу?
Глеб вновь взглянул в карие улыбающиеся глаза. Иосиф зашевелил губами, видимо пытаясь, что-то сказать, но молодой оперативник без затей резко ударил его кулаком в подбородок.
Михаил Анисимович был ещё жив. Но жизнь уже уходила из его голубых глаз. Торопилась, нетерпеливо поджидая Глеба.
- Дядя Миша! – парень склонился над телом.
- Бумагу… - с трудом разлепил губы старый мастер.
Пальцы его сломанных рук мелко дрожали.
- Я сейчас скорую вызову!
- Бумагу!
Глеб сунул руку за пазуху его куртки и вынул желтый лист плотной бумаги в полиэтиленовом файле.
- Спрячь!
Парень послушно засунул лист во внутренний карман своей куртки.
Из груди Михаила Анисимовича вырвался вздох.
- Господи! Отпусти мне грехи моя...
Глеб закрыл пальцами глаза, в которых не отражалось уже ничего, кроме чёрного октябрьского неба.
- Никого, - Ковальчук подошёл к облокотившемуся на перила полковнику. – Но, судя по всему, в квартире не так давно кто-то был.
- Проверьте подъезд.
Непогашенный окурок полетел в лестничный пролёт.
- Уже проверяем.
Сверху спустился один из бойцов группы.
- Через чердак ушли. Замок на крышке взломан, и изнутри чем-то подпёрли.
- Всем на крышу! Денисов, остаёшься со мной.
Денисов был специалистом по обыскам. Именно про таких говорили, найдёт иголку в стоге сена.
Полковник прошёл на кухню, сел и достал новую сигарету. Ох, не любил он, когда его использовали втёмную! А в последнее время случаи, подобные этому участились. После того, как госпожа президент окружила себя советниками числом три. Все они имели полномочия использовать Службу президентской безопасносности в своих целях. Для этого нужно было только показать особый мандат за подписью Старосельской. Как-то полковник по просьбе своего непосредственного начальника провёл тайный обыск в кабинете одного советника и нашёл там толстую пачку с бланками этого мандата. И что самое удивительное, на всех стояла президентская подпись.
Полковник был относительно молод, всего сорок семь и начинал службу в органах ещё при первом президенте новой Россиянии. С Кавказских гор, прямо из-под чеченских пуль он попал в службу президентской охраны. Среди хранителей президентского тела за охраняемым клиентом прочно утвердилось прозвище Стакан. Потому что утренний кофе в чашках тот не употреблял, сердце пошаливало. А вот стаканчик-другой сорокоградусной очень даже благотворно влиял на президентское сердце. Оно становилось у него, как у восемнадцатилетнего юноши. Следует добавить, как у нетрезвого восемнадцатилетнего юноши, со всеми отсюда вытекающими.
После переворота, который назвали оранжевой революцией по типу подобных, произошедших в других странах, бывших саттелитах России полковник, бывший тогда подполковником ФСБ, вынужден был присягнуть новой власти. Хотя знал, что революция эта была не оранжевой, а скорее звёздно-полосатой, так как полностью финансировалась американским Госдепом. А потом ему предложили должность заместителя начальника Службы безопасности президента по оперативной части. Это был звёздный час его карьеры, хоть и получил всего ещё одну звёздочку на плечи. Но полковник СБП мог строить генералов других ведомств.
Представлял интересы президентской службы здесь, в Санкт-Петербурге. То, чем занимался он и его коллеги, не всегда нравилось, а что делать? Бежать? Но куда? Весь мир стал одним гипермаркетом, а директором в нём были Соединённые Штаты. Единственная страна, не лизавшая зад Белому дому – Северная Корея, но никого не устраивала перспектива получать продукты по талонам и каждый день сидеть на партсобраниях и наедаться от пуза идеями чучхе. К тому же не за горами тот день, когда этот последний оплот тоталитаризма будет сметён на свалку истории объединёнными силами НАТО и Южной Кореи.
- Господин полковник! – прервал его размышления вошедший в кухню Денисов. – В библиотеке явно что-то искали.
- Чья квартира-то? – вздохнул заместитель начальника президентской службы безопасности.
- Квартира принадлежит Яну Бенедиктовичу Марцинкевичу, - сверился тот с записями. – У него вторая по величине частная библиотека в Питере.
- А первая у кого?
- У профессора Мордвинова.
- Это тот, которого на днях в канале Грибоедова нашли?
- Он самый.
- Ну и где этот Ян Бенедиктович шляется в одиннадцать часов вечера? – раздражённо бросил полковник. – По крышам гуляет?
- Это вряд ли, - ответил Денисов. – Ему уже под девяносто.
Тут взгляд специалиста по обыскам упал на лежавший, на кухонном столе ноутбук. Он взял его в руки и принялся по привычке осматривать.
- Господин полковник, а ведь внутри что-то было спрятано. Здесь должен быть блок питания, но, судя по следам пыли, его давно отсюда вынули. И держали что-то другое.
- Интересно, что?
- Может быть, об этом знают те, кто здесь совсем недавно что-то искал?
- Что искали, ты можешь сказать?
- Документы или книгу.
В кармане полковничьего пиджака завибрировал телефон.
- Слушаю! Да, господин советник! Ушли по крышам, мои ребята начали преследование. Догонят, не сомневаюсь. Конечно, доложу обязательно. До связи.
Он отключился и с неприязнью посмотрел на свой мобильник. «Развела президентша бироновщину! Докатились, старший офицер российских спецслужб должен докладывать человеку, о котором он не имеет ни малейшего представления. Ни как зовут, ни гражданином, какой страны является. Даже при первом президенте такого бардака не было».
В подъезде послышался шум и вскоре в квартиру ввалились люди из его группы. Двое бойцов почти волокли под руки человека.
- Еле успели, - начал докладывать Ковальчук. – Кто-то его к водосточной трубе привязал под самой крышей. А он освободиться пытался, трепыхался, как грешник на сковороде. На минуту бы опоздали, он бы точно в свободный полёт отправился.
- Кто такой?
Иосиф поднял свои карие глаза на полковника и улыбнулся.
- Соедините меня с Первым, - то ли ласково приказал, то ли твёрдо попросил он.
- Да где же он, этот номер?
Глеб дрожащими пальцами давил на кнопки старенького телефона, ища в записной книжке нужный телефон.
В грязное окно старого, облезлого подъезда заглядывала полная луна, высвечивая бледным пятном мёртвое лицо его старшего друга и напарника. Он еле успел затащить тело в этот подъезд, когда услышал наверху голоса и грохот жести под ботинками. Осторожно выглядывая из-за угла видел, как люди на крыше чертыхаясь отвязывают от водосточной трубы убийцу. Когда Иосифа вытащили на крышу, он с облегчением выдохнул. Не всё, слава Богу, выгорело в его душе.
- Где же этот чёртов номер?
Вот. Аббревиатура К.О.Н. Капитан Олег Николаев. Дядя Миша его тренировал несколько лет, пока капитан учился в столичной академии. Сейчас, наверное, уже давно не капитан.
Ну, что ж, проверим!
В этот момент «проснулся» его сотовый.
- Глеб, - услышал он взволнованный голос владыки, - у вас всё в порядке?
- Нет, - чуть слышно ответил он. – Михаил Анисимович погиб.
На том конце наступила тишина.
- Как это случилось? – прозвучал, наконец, вопрос.
Глеб вкратце рассказал.
- Короче, вот что, - в голосе владыки слышалось смущение, - ты ни в какую милицию не звони. Вас по всему городу ищут, все светские спецслужбы задействовали.
- Я что же, так и буду с мёртвым напарником по городу прятаться?
- Продержись хотя бы эту ночь, Глеб! Я сейчас же ребят высылаю. У тебя есть, что мне сообщить ещё?
- Мы листок какой-то нашли в квартире.
- Что за листок?
Он достал из кармана листок. В подъезде было темно, если не считать лунного света. Он поднёс лист к глазам. Какие-то буквы с ятями. Нет, в такой темени не разобрать. А фонарь, как назло потерял ещё на крыше.
- Темно, текст не разобрать. Похоже на какой-то старинный документ.
- Ладно, Глеб! Утром наши люди будут в Питере. Если что, звони. Держись до утра, всего лишь до утра!
Легко сказать, держись! Глеб устало прислонился к шершавой стене.